Елену она нашла в библиотеке. Та сидела в дальнем торце, в кресле рядом с журнальным столиком, держала в руках какой-то томик, беззвучно шевелила губами. Читала, вошедшую даже не заметила.

Несколько минут Ярослава стояла неподвижно, наблюдая за девушкой. Лишь когда та перевернула страницу, спросила:

– Лена, искупаться перед ужином не желаешь?

Коцюба подняла голову, с недоумением посмотрела на неё, будто никак не могла уловить смысл вопроса. Потом отрицательно качнула головой.

– Там же шторм?

– Да ну, разве это шторм! Три балла всего.

Она подошла ближе, вложила в раскрытую книгу листок бумаги и карандаш. Елена недоумённо открыла рот, готовясь спросить, но не спросила. Взглянула на листик сначала мельком, затем нахмурилась, прочла написанные карандашом строки, нахмурилась ещё сильнее. Читала она долго, видимо, перечитывала не один раз. Медведева терпеливо ждала.

На листике было написано следующее:

«За домом следит СБК, все разговоры прослушиваются. Если захочешь спросить – напиши.

Тебе нужно уходить отсюда немедленно. Сейчас ты спустишься на пляж, сделаешь вид, что купаешься и ныряешь. В двадцати метрах от берега, напротив окна столовой, на дне найдёшь ящик. В нём – акваланг и скутер для подводного плавания. На поверхность ничего не поднимай, надень снаряжение и плыви к старому маяку, это четырнадцать километров отсюда. Автонавигатор скутера запрограммирован, выдерживай скорость и глубину, чем глубже, тем лучше, меньше вероятность, что засекут след. Когда доплывёшь, акваланг и скутер оставь на дне. Возле маяка тебя будут ждать».

Наконец Коцюба закончила читать, написала вопрос: «А ты и Ника?», протянула карандаш. Ярослава присела на корточки перед ней, ответила: «Веронике мы не поможем, а о себе я сумею позаботиться». Елена помедлила, снова взялась писать: «Гидрокостюм тоже в ящике? И кто меня будет ждать? Круминь?» – «Поплывёшь без костюма, голышом. Не замёрзнешь, это я тебе гарантирую. Кто будет ждать – увидишь»

Ярослава дописала, выждала, позволяя прочесть, забрала листик, скомкала, сунула в карман.

– Так что с купанием? Не надумала?

– Да пожалуй схожу, окунусь, – Елена отложила книгу, поднялась с кресла. – А то если шторм разыграется, то завтра и не придётся.

– Вот именно. А я душ пока приму.

Они вместе вышли из библиотеки, спустились в атриум. И только у двери, ведущей к террасе, Ярослава придержала спутницу. И когда та обернулась, шепнула одними губами: «Лена, удачи тебе! Будь счастлива». Коцюба кивнула, шевельнула губами в ответ. Наверное, тоже желала удачи.

Подождав, пока дверь за ней закроется, Ярослава зашла в душевую. Разделась, аккуратно повесила одежду, шагнула в кабинку. Тугие струи тут же ударили по коже. Она подставила навстречу им лицо, шею, грудь, позволяя гидромассажу расслабить не только мышцы, но и нервы. Пока всё идёт правильно. Ищейки начнут облаву минут через тридцать-сорок. К тому времени Коцюба будет далеко.

Когда исхлёстанная горячей водой кожа начала ныть, она выключила душ, завернулась в махровое полотенце. И поняла с неожиданно болезненной ясностью, что делает всё это в последний раз. Последний раз она стояла под этим душем, и полотенцем этим вытирает себя в последний раз. Последний раз закрыла за собой двери душевой в своём доме.

Во внутреннем дворике стояли сумерки. Солнце уходило за склон горы, и длинные тени накрыли дом. Когда они окончательно сгустятся, сюда пожалуют «гости». Они любят работать в такое время, на зыбкой границе дня и ночи, когда нет ни света, ни тьмы, одна серость. Они и сами такие же серые – вечно балансирующие на грани добра и зла… Собственно, в этом она от них не отличается.

Ярослава подошла к бассейну, опустилась на лежащий рядом с водой камень. Когда-то она мечтала, что будет жить в этом доме с Круминем, – со своим Ваней, Ванечкой – долго и счастливо. Не сложилось. С судьбой не поспоришь, и не стоит сожалеть о том, что не сбылось…

Она, наконец, сложила все разноцветные камешки в мозаику. Во всяком случае, для неё хватало той картинки, которую она сумела разглядеть. Её ведь не интересовали ответы на вопросы «зачем» и «как», цели и намерения создателей Горгоны ей были безразличны. Ярославу заботила судьба людей, ставших участниками этого «эксперимента». А если быть абсолютно правдивой – судьба одного-единственного человека. Обречён ли Ваня умереть так же страшно, как Вероника? Или у него есть надежда выжить?

Теперь она знала – надежда есть. И ради этой надежды Ярослава была готова на всё. Она начнёт строить их личный рай заново, с нуля. И никто её не остановит, а уж ищейки СБК – и подавно!

Выбраться из «ловушки» Медведева могла в любой миг, сквозь любые блокпосты. Она тянула время, давая возможность Коцюбе уйти подальше. Эта самовлюблённая эгоистка заслужила подарок. Во-первых, Ярослава должна была хоть немного успокоить совесть Круминя, винившего себя в трагедии. Во-вторых, она была «должницей» Коцюбы. Не только потому, что та вспомнила и рассказала о пещере, но и потому, что та сумела выжить. Подступила к самой бездне, в которую сорвались Вероника и остальные, но удержалась на краю, и тем подсказала Ярославе ответ, дала надежду. Теперь они квиты. Сумеет ли Коцюба воспользоваться своим шансом – её личное дело. Дальнейшая судьба «младшей подруги» Медведеву нисколько не заботила. Да и не были они никогда подругами. Играли заученные роли, раз уж жизнь свела их в одной сцене. Сегодня эта сцена доиграна… Весь спектакль скоро будет доигран.

Ярослава вынула из кармана скомканный лист, положила на камень, достала зажигалку. Поднесла термонаконечник к бумаге, щёлкнула колёсиком воспламенителя. На несколько секунд комочек вспыхнул, потом почернел, распался маленькой горсткой пепла. Она аккуратно смахнула его в воду, опустила туда же руку – сполоснуть. И сама не понимая для чего, зачерпнула плавающий в бассейне лепесток азалии. Лепесток заалел на ладони пятном запёкшейся крови. Чужой крови.

Её вдруг передёрнуло от нехорошего предчувствия. Что-то шло не так, как она запланировала. Что именно, она пока понять не могла. Однако это, почти физическое ощущение замаранных чужой кровью рук… Но она ведь никого не собирается убивать? Она просто уйдёт…

…Она никогда никого не хотела убивать. Но порой люди, становившиеся на её пути, умирали…

Да пошли вы все к дьяволу! Она ни о ком и не о чём не собирается жалеть! Ярослава бросила лепесток обратно в бассейн, резко поднялась, вышла на террасу.

У воды белела оставленная Коцюбой одежда, но самой девушки видно не было. Громко – не для Елены, естественно, для ищеек, – она крикнула в сумерки:

– Лена, хватит купаться, вылезай! Я в беседке буду.

Улыбнулась уголками губ и в самом деле направилась к беседке. Там она собиралась ждать «визитёров» – на виду у них. Пусть пялятся, пусть думают, что видят. Ничего они не видят – потому что в душу её заглянуть не способны.

Ждать пришлось недолго. Бесшумные тени перелетели через забор, метнулись к дверям, окнам, на террасу. Щёлкнул замок открываемой калитки. Ярослава неторопливо обернулась. По дорожке в сторону беседки шли двое, мужчина и женщина, оба высокие, тренированные, сильные. Она сосредоточилась, привычно готовясь к поединку.

Впереди шёл мужчина. Волевое лицо с резко очерченным подбородком, в плотно сжатых губах – решимость. И в серых, умных глаза. Но жестокости нет. И нет беспощадной уверенности в своей правоте. Ярослава заглянула глубже, коснулась его ощущений, чувств, скрытых в недрах души… И дыхание застряло у неё в груди.

Человека, который шёл к ней, – был всего в двадцати шагах! – не могло существовать в этом мире. Не должно было существовать. У него не было изъянов, за которые можно подцепить, дёрнуть… Чем-то он походил на Круминя, но в отличие от Вани не нуждался в защите, а сам мог защитить кого угодно. Любую свою слабость умел обратить в силу, да ещё в какую силу! Человек был воплощением этой силы – силы добра. Медведева точно знала, что таких людей не бывает, сила всегда притягивает к себе зло, это закон мироздания. Но сейчас именно такой человек шёл к ней. Человек, с которым она ничего не могла сделать. А он мог с ней сделать всё, что посчитает необходимым. И, значит, все её планы не стоят и ломаного гроша.

И ей стало страшно. Почти как на Горгоне.

С женщиной было проще, её уже начал точить изнутри яд ненависти. Ярослава чувствовала, как спрятанная в карман куртки рука сжимает рукоять пистолета, как палец поглаживает спусковой крючок. Страх метался внутри женщины, рвался наружу, она сама сделала девять шагов из десяти к той грани, за которой человек превращался в марионетку, оставалось только подтолкнуть… Если бы не мужчина рядом! Он и её прикрывал щитом своей силы. Она была его женщиной, а потому манипулировать нею Ярослава тоже не могла.

Гости поравнялись с беседкой, остановились. Мужчина вежливо улыбнулся, заговорил:

– Добрый вечер. Вы Ярослава Медведева? Я инспектор службы безопасности космофлота Берг. Это – комиссар Арман.

Ярослава наконец-то смогла выдохнуть. Поспешно надела маску иронии.

– У нас в космофлоте появились комиссары?

Спросила, лишь бы что-то спросить. Одна часть её оставалась спокойной и невозмутимой, пока вторая лихорадочно искала выход из внезапно захлопнувшейся ловушку.

– Комиссар тайной полиции Арман, – жёстко уточнила женщина. Слишком жёстко для начала беседы. Рассчитывала припугнуть? Как же, тайная полиция – страшилка для обывателей! Она и не представляла, под защитой какой по-настоящему страшной силы находится.

– Нам известно, что у вас гостят ваши коллеги, космонавты Пристинская и Коцюба, – вновь заговорил инспектор. – Мы хотим с ними побеседовать. Где их найти?

– Что ж, беседуйте, – пожала плечами Медведева. – Елена ушла купаться на пляж, Вероника – у себя в комнате. Вы знаете, где это, каждый день за ней наблюдали.

Инспектор коротко хмыкнул, кивнул спутнице в сторону пляжа, снова взглянул на Ярославу:

– Я прошу вас пройти со мной в дом.

– Как скажите.

Она встала, направилась к входу. Когда поднялись на второй этаж, инспектор мягко придержал её за руку, вынуждая пропустить вперёд девицу в камуфляжном костюме с бластером наперевес. В этом наряде медноволосая «туристка» выглядела не такой сексапильной, как в универмаге, зато более грозной. Вернее, себе она казалась грозной.

Девица распахнула дверь спальни, скользнула внутрь, выставив ствол вперёд. Затем выпрямилась, оглянувшись, кивнула Бергу.

Вероника полулежала, опершись спиной на подушку, будто всё ещё оставалась в своём жутком оцепенении. Но это было не так – кожа на лице и обнажённых руках вернула золотисто-смуглый цвет, глаза были открыты. Неотрывно смотрели куда-то в никому не известную бесконечность.

Инспектор подошёл к кровати, тронул лежащую за руку. Потом оттянул веко, внимательно рассматривая зрачок. Обернулся к Медведевой:

– Она умерла?

– Вы в этом сомневаетесь?

Инспектор не ответил, не успел. В комнату ворвалась комиссар Арман, сжимая в руках охапку одежды. Ноздри у неё раздувались, будто у взбешённой тигрицы.

– Коцюбы нет ни на пляже, ни в воде. Только это, – процедила она сквозь зубы и бросила одежду на пол.

Инспектор хмуро уставился на Ярославу:

– Где Коцюба?

Медведева пожала плечами:

– Значит, она не захотела встречаться с вами.

– Она не могла уплыть, мы ведём наблюдение за всеми подступами к дому! – комиссар Арман смотрела так, будто пыталась прожечь Ярославу взглядом.

Та только улыбнулась – «Куда тебе!» – предположила:

– Тогда, может, Лена решила покончить всё одним махом, чтобы не мучиться? Или чтобы вы не мучили.

Инспектор, продолжавший внимательно разглядывать её, покачал головой:

– Я вам не верю.

– Как угодно.

– Почему вы не хотите, чтобы мы нашли Коцюбу и поговорили с ней?

– Придётся удовлетвориться разговором со мной.

– С вами мы обязательно поговорим. Но чуть позже и не здесь. Пока побудьте, пожалуйста, в своей комнате. – Он обернулся к девице с бластером: – Проводи.