Вчера произошёл инцидент, заставивший меня обратить внимание на происходящие с моим телом изменения. Изменения эти оказались настолько необычными, что я начал вести дневник. Итак, ретроспективно о случившемся.

Во второй половине дня я отправился покупать продукты питания в близлежащий супермаркет. По всей видимости, я сильно задумался, неосмотрительно сошёл с тротуара и стал причиной дорожно-транспортного происшествия. Машина сбила меня с ног и отбросила метров на шесть, в клумбу с розами. Женщина, сбившая меня, была сильно испугана, предлагала отвезти в больницу. Тогда я не придал этому значения.

Когда я пришёл домой, то первым делом проверил одежду, – та оказалась безнадёжно испорчена. На теле же я нашёл лишь несколько ссадин на бедре и плече и царапины от шипов сломанного при падении розового куста. Наблюдалось явное несоответствие в повреждениях одежды и кожного покрова. Заинтересовавшись этой аномалией, я вычислил кинетическую энергию столкновения. Расчёты утверждали, что полученные мною повреждения не соответствуют силе удара. У меня должны быть перебиты рёбра, сломано бедро, ключица, плечо, возможно, повреждён позвоночник. Такое удивительное везение меня скорее позабавило, чем удивило. К тому же я был занят и вскоре забыл об инциденте.

Вечером, в душевой, заметив маленький синяк на плече, я вспомнил о дневном происшествии. Осмотрел себя вновь и удивился – синяк был единственным. Все остальные ушибы и порезы пропали бесследно. Это был очевидный факт, никаким везением не объясняемый. Скорость восстановления превосходила регенеративные возможности человеческой кожи, по крайней мере, на порядок. Игнорировать феномен я не мог – ведь раньше никакими необыкновенными способностями моё тело не обладало, – поэтому я взялся за скрупулёзное самообследование. Естественно, насколько это позволяет отсутствие специального медицинского оборудования у меня в квартире.

Аномально быстрая регенерация оказалась не единственным казусом. Очень скоро я выяснил, что температура моего тела понизилась до тридцати двух градусов, пульс упал до сорока восьми ударов в минуту. Также я обратил внимание на то, что не голоден, хотя за весь день ничего не ел. Даже упаковка вареников, принесённая из супермаркета, осталась нераспечатанной. Я забыл пообедать!

…

Сегодня утром, проснувшись, я ощутил слабость и усталость, хоть спал крепко и долго. Я приписал это тому, что больше суток не ел. И несмотря на отсутствие аппетита, заставил себя приготовить вареники и позавтракать. Я очень люблю вареники с творогом, но сегодня мне пришлось их буквально заталкивать в себя. Оказалось, ненадолго. Меня стошнило. Существует некоторая вероятность, что причина рвоты – в недоброкачественной пище. Но учитывая всю совокупность симптомов, вероятность эта ничтожно мала.

…

Тот же день, вечер. Без происшествий. Температура тела опустилась до двадцати семи градусов, при этом никакого холода или озноба я не ощущаю. За исключением не проходящей слабости, самочувствие моё в норме. Интересно понаблюдать за собой во время сна. Сегодня ночью попробую сделать видеозапись.

Утром я просмотрел записанное. Приблизительно через два часа после того, как я уснул, моё дыхание остановилось, тело изменило цвет на ярко-красный и начало фосфоресцировать. Это длилось около пяти часов, затем свечение погасло, я вздохнул и проснулся.

Я целый день потратил на поиск в сети упоминаний о подобных симптомах, но не нашёл ничего похожего. Делаю вывод, что я подвергся неизвестному пока на Земле заболеванию. Причина его мне непонятна, однако если следовать логике, она должна быть связана с последней экспедицией. И так как на Горгоне органические формы отсутствуют, то значит болезнь не инфекционная по своей природе. Скорее всего, причины её в неких физических или химических факторах.

Устав Космофлота в случаях, подобных моему, требует обратиться в медицинскую службу. Я так и хотел поступить. Но вспомнил рассказ бортинженера Маслова о секретном секторе на Лунной базе, откуда нет возврата. Вероятность того, что именно такая судьба мне и уготовлена, достаточно велика. А становиться бессловесным объектом исследования мне не хочется, предпочитаю роль субъекта. Понимаю всю ответственность, которую беру на себя, но всё же рискну продолжить самостоятельные наблюдения. Чтобы предотвратить возможные негативные последствия происходящих со мной трансформаций, я больше не буду выходить из квартиры и подготовлю письмо в службу безопасности космофлота. Письмо будет автоматически отправлено по указанному адресу в случае, если я потеряю способность управлять своим телом.

…

Тот же день, вечер. Температура: двадцать три градуса (это температура в моей квартире, т. е. температура окружающей среды). Пульс: тридцать два удара в минуту. Я проверил, сколько времени могу не дышать: тридцать семь минут. Всю вторую половину дня я пытался понять, что могло послужить причиной столь странного заболевания. И в конце концов выявил пробелы в воспоминаниях о последней высадке в точке с условным названием «Кольцо». Видимо, очередной симптом.

…

Ещё раз вечер. Только что у меня побывал командир Круминь. Я не хотел его впускать в квартиру, чтобы не подвергать риску, но он настаивал. И когда он сказал, что речь пойдёт о «кольце», я открыл дверь. Он спросил, нет ли у меня недоразумений с памятью. Если бы он пришёл утром, я уверенно ответил бы, что нет. Но именно сегодня я эти «недоразумения» обнаружил. И если Круминь спрашивает о них, значит, он и сам столкнулся с подобным.

Проанализировав это, я рассказал ему о своём самообследовании. Круминь выслушал, одобрил решение не выходить из квартиры. Пообещал сообщить, когда что-нибудь выяснит о болезни. И попросил связаться с Медведевой, если я почувствую, что перестаю контролировать происходящее. Даже проверил, есть ли у меня её номер и почтовый адрес. Потом Круминь ушёл. О письме в СБК я ему так и не сказал. Почему? Я не могу знать о его намерениях и не хочу, чтобы мои действия или бездействие навредили человечеству.

…

Пульс замедляется. Будет ли это продолжаться до полной остановки сердца и прекращения кровотока? Мне непонятно, как же тогда обеспечивается поддержание жизнедеятельность организма? Температура, установившаяся на уровне окружающей среды, ниже не опускается. Я провёл эксперимент – залез в холодильник и просидел в нём два часа. В итоге понизил собственную температуру до двенадцати градусов. После завершения эксперимента она снова поднялась до прежнего уровня. При этом я не испытывал никаких неприятных ощущений, разве что некоторую прохладу, пока сидел в холодильнике. Следовательно, термочувствительность кожи тоже снизилась. Одновременно эксперимент показал, что я могу обходиться без кислорода не менее двух часов.

…

Тот же день, вечер. Я наконец вспомнил, что случилось во время последней высадки. Попробую описать подробно…

…Внезапно почва под ногами завибрировала, вибрация распространилась по телу и, видимо, перешла на частоту, близкую к альфа-ритму мозга. Мощность нарастала очень быстро, я ощутил резкую боль. Пристинская тоже вскрикнула и упала. Маслов что-то кричал, но я не смог разобрать слов, так как моё сознание отключилось.

По всем признакам, мы должны были умереть на месте. Однако не умерли. Я очнулся в шлюпке, возвращающейся на корабль…

…

«Воскрешение» и блокировка памяти заставили меня усомниться в природном источнике заболевания. Но если это была чья-то целенаправленная акция, то задачи её мне непонятны. Возможно, моё тело трансформируется в нечто, отличное от человека? В существо, не нуждающееся в пище и кислороде, нечувствительное к боли, с поразительной устойчивостью тканей. А как же моя личность, моё человеческое сознание?

…

Я приступил к более радикальным экспериментам – изучил воздействие на кожу и слизистые высокой и низкой температур. Я использовал раскалённую стальную пластинку и запас имевшегося у меня жидкого азота. В итоге получил небольшие ожоги и довольно неприятные ощущения. Следы от ожогов исчезли в течение трёх часов. Затем я проверил воздействие на организм кислот и щелочей – результат аналогичен.

…

Сегодня я обратил внимание, что просыпаюсь каждый день позже, а спать укладываюсь раньше. Телу всё больше времени необходимо проводить в «фосфоресцирующей летаргии», – это я придумал название. Слабость усиливается, с трудом передвигаюсь по квартире, пальцы почти утратили чувствительность. Тем не менее, я продолжил эксперимент. Я попытался выяснить пределы устойчивости моего организма. Я отдаю себе отчёт, что опыты смертельно опасны для обычного человека, но после азота и реактивов я чувствую себя неуязвимым.

Итак, начал я с самого простого – асфиксии. Никаких последствий, по всей видимости, моё тело больше не нуждается в притоке кислорода. Затем я экспериментировал с электрическим током различной силы, напряжения и частоты. Мне удалось остановить сердцебиение, но ни к чему, кроме неприятных ощущений это не привело. И последнее, что я попробовал, – хирургический скальпель. Я понимаю, что вскрытие вен и артерий никакого эффекта не даст, так как кровоток остановлен, поэтому пытался отрезать части тела. Подробно описывать не буду, так как мне это неприятно, коротко перечислю результаты. Единственное, что мне удалось – отрезать небольшие части кожи. Вскрыть брюшную полость и отделить несколько фаланг пальца я не смог – мышцы под кожей оказались необычно прочными, крепче закалённой стали.

…

Проведённые опыты дали большой материал для размышлений. И прежде всего о том, какова же природа защитного механизма? Я легко могу срезать у себя кусочек кожи, выдавить несколько капель крови. Эти частички моего тела реагируют на температуру и химические реактивы вполне адекватно: горят, обугливаются, растворяются. Защитный механизм действует не на клеточном, а на уровне индивидуума в целом. То есть, мой организм обладает функцией, которую нельзя вывести из функций его составных частей. Функцией, не биологической по своей природе? Но не биологическая функция не может принадлежать биологическому организму. Следующий шаг в цепочке рассуждений, и приходим к тому, что человеческий разум, личность не есть функция биологического организма. Возможно, я как никогда близко подошёл к ответу, которого ищу всю жизнь? Если после того, как сознание перестанет управлять телом, тело вернёт обычные человеческие качества, значит, я был прав! Моя теория о самодостаточности разума верна!

Вопрос в том, как отделить сознание от тела. Буду думать.

…

Тот же день, вечер. Звонил Маслов. У нас получился странный разговор, но мы поняли друг друга. Он спросил: «С тобой то же самое?». Я ответил: «Да». «Есть идеи, как прекратить это?» «Отделить сознание от тела». «Как?!» «Пока не знаю…» Маслов выключил связь. Сможет ли он найти способ? Я перебрал множество вариантов, но каждый предполагает воздействие на тело, а оно ведь у меня неуязвимое.

Тот же день, вечер. У меня появилась идея! В кратере всё началось с инфразвука, что, если попробовать его? Причём во время «фосфоресцирующей летаргии». Очень интересный эксперимент! Завтра посмотрим, чем он закончится.

…

Тот же вечер. Я собрал инфразвуковой излучатель и подключил к нему таймер. К началу эксперимента всё готово. Но неожиданно пришла мысль: отсоединение тела от сознания – не то ли это самое, что банальная смерть? А, собственно, что такое смерть? Что происходит с телом, знают все, а с сознанием? Жалею, что не уделял в своё время должного внимания философии. Например, моя мама уверенна, что после смерти некая «душа» отправляется в другой мир. Но что есть «душа» толкового ответа у неё нет. Не то ли это самое, что я называю сознанием?

Я сижу на кровати, смотрю на свой прибор, и не знаю, что делать. Отложить эксперимент? Порыться в сети, поискать информацию о мире после смерти? Но я не знаю, есть ли у меня на это время. Мне всё труднее управлять своим телом. Теперь я почти уверен, слабость – это побочный эффект приобретённых способностей. Видимо, моё сознание не совладало с ними. Возможно, человеческое сознание вообще не способно совладать с такой мощью? Или ему не хватает чего-то? Какой-то подпитки извне, какой-то энергии?

И всё-таки я это сделаю. Смерть в вульгарном значении этого термина меня не пугает. Обидно, если не смогу узнать, что у меня получилось.

Если меня не станет, скажите маме… Нет, не знаю, что ей нужно сказать!