Теперь штабом операции стал номер-«полулюкс» на втором этаже провинциальной гостиницы. Рихард просидел в нём почти весь день безвылазно. Прослушивал записи разговоров Коцюбы, Пристинской и Медведевой. Старался собрать из этих фрагментов стройную схему, понять рисунок игры противника. Разгадать его тактику и стратегию. И чем дольше он этим занимался, тем меньше ему нравилась операция, которой приходилось руководить.

Изменения, происходящие с лже-Пристинской, не оставляли никаких сомнений в нечеловеческой природе её тела. И это правильно, это вполне укладывалось в схему. Это легко можно было списать на действие вложенной в двойника программы. Но сознание её никаким метаморфозам не подвергалось! Оно оставалось человеческим. Все реакции были человеческими: страх, отчаяние, тоска, и постепенно вытесняющая всё апатия. Самое отвратительное – Пристинская не подозревала, что с ней случилось на Горгоне. Считала все изменения симптомами неизвестной космической болезни. Она считала себя человеком!

И Коцюба считала себя человеком. Страшилась неизвестности, подстерегающей в завтрашнем дне, бесилась от чувства вины. Радовалась, что сама остаётся живой и здоровой, и стыдилась этой радости. Да, она вела себя, как человек.

Зато поведение Медведевой ставило Рихарда в тупик. Он не мог разгадать, считает ли та своих подруг людьми или знает о подмене. Медведева будто ждала чего-то. И ох как хотелось Бергу хоть одним глазком заглянуть в её мысли! Потому что собственного объяснения у него пока не было. Такого объяснения, которое позволило бы с чистой совестью отдать приказ о зачистке. Неожиданно для себя он начал сомневаться казалось бы в бесспорных и очевидных доказательствах вторжения.

Что есть человек? Определённый генетический код? Набор хромосом? Функционирующая система взаимосвязанных органов? Да, если ограничиться биологией, если свести понятие «человек», к понятию «человеческое тело», к понятию «индивид». Но как тогда быть с нашими личностями? Считать их эманацией серого вещества, заключённого в черепную коробку? Только не получается всё свести к биологии. А если личность есть нечто самодостаточное, то…

Берг отважился сделать ещё один шажок в сторону от материализма. Предположить что те, кто похозяйничал на Горгоне, способны манипулировать не только физическими телами, но и личностями. Попросту говоря, что если они «пересадили» личности погибших космонавтов в новые оболочки и отправили их на Землю? Но как это соотносится с очнувшимся и написавшим отчёт Круминем? У командира «Колумба» было «раздвоение личности»? Или всё же личность оставалась единой, но каким-то неведомым, трансцендентным способом могла перемещаться из одной оболочки в другую?!

Смелости продолжать эту цепочку предположений Бергу не хватало, уж очень от неё попахивало чертовщиной. А он не теоретик, он практик. И волновал его не вопрос «как?», а вопрос «зачем?» Зачем эти «двойники» – недвойники были подброшены человечеству? Подобную ситуацию не раз моделировали в своих произведениях предтечи космореализма. Но дать внятный ответ на вопрос «зачем» не смогли даже великие АБС. Теперь искать ответ пришло время инспектору Рихарду Бергу. И происходило всё не на страницах увлекательного романа, а в самой что ни на есть реальной жизни. Так что же это? Диверсия, шпионаж? Пока ни малейших признаков подобного не наблюдалось. Да и очень уж мелкими выглядели такие задачи, антропоцентричными, что ли. Здесь было нечто иное. Создатели Горгоны не сильно-то и старались, чтобы вторжение прошло незаметно. Во-первых, не тронули людей на корабле, во-вторых, простейший анализ выявил подмену. Скорее, они рассчитывали, что вмешательство будет выявлено, едва двойники окажутся в локальном пространстве Земли. А когда человечество благополучно прошляпило вторжение, удивительно удачно подвернулся «Сёгун». Десятки лет «Генезису» не было дела до этой звёздной системы, а тут вдруг заинтересовались. Совпадение? Или профессионально подстроенное совпадение? Чтоб уж наверняка обратить внимание людей на происходящее у них под носом.

Не верил Берг в любительские проколы, допущенные профессионалами. Создатели Горгоны в самом деле хотели, чтобы люди выявили двойников. Хотели проверить ответную реакцию? Это тест? Но на что? На любознательность? На страх перед непонятным? На готовность действовать решительно, или наоборот, идти на компромиссы?

Ни один вариант не объяснял «болезнь» Пристинской и отсутствие таковой у Коцюбы. Рихарду оставалось лишь ждать развития событий. Ждать и думать. В одиночку. А как бы сейчас пригодилась группа экспертов! И не химиков-биологов-психологов, а социологов, философов… теологов, в конце то концов, раз серой запахло! Те, против кого Берг вёл партию, по возможностям своим были почти богами. Может, они и были богами?! А кто способен заглянуть в мысли бога, представить себя на его месте? Берг не знал.

Но приказ у него был: «найти и уничтожить», а не «попытаться понять». Потому и выделили ему для поддержки не философов и теологов, а комиссара тайной полиции…

– Рихард, к тебе можно? – Лаура, будто услышав его мысль, заглянула в номер.

– Да, заходи!

Она поменяла привычную «пляжную форму» на элегантное платье с глубоким вырезом и нарядные туфельки. Вдобавок – ниточка жемчуга, тушь на ресницах, тёмно-алая помада. И со своими густыми пепельно-русыми волосами она что-то сделала, заставив их волнистыми локонами рассыпаться по плечам. В таком облике Арман не походила на комиссара тайной полиции. И на озорную девчонку – тем более. Эта Арман была зрелой, знающей себе цену женщиной. Красивой женщиной. Как бывает красива большая, сильная и опасная пантера. Пантера, умеющая убивать.

Лаура положила на диван сумочку, такую же элегантную, как она сама, присела рядом.

– У меня для тебя хорошая новость – ребята вышли на Маслова. Он в Варшаве, живёт в гостинице. Как только поселился, закрылся в номере и никуда не выходит. И не впускает никого.

Берг кивнул. Тот же стиль поведения, что у Коновальца, Пристинской, Коцюбы… Он вывел на экран схему передвижения членов экипажа.

– Давай-ка подробнее, с разбивкой по времени. Когда Маслов появился в гостинице?

– В пятницу утром, в семь сорок.

– И с тех пор из номера не выходил? И ничего не заказывал в ресторане?

– Не выходил и не заказывал.

– Странно. Почему он до сих пор не переехал в другое место, как поступал прежде? Он же понимает, что такое поведение не останется незамеченным.

– Да. Администрация гостиницы начинает волноваться, звонили в номер. Первый раз он не ответил, а во второй – сказал, что у него всё нормально и попросил больше не беспокоить.

– Не беспокоить, значит… Во сколько он прибыл в Варшаву?

– В четверг, в двадцать два пятнадцать, прилетел самолётом из Санкт-Петербурга.

– И где он провёл ночь с четверга на пятницу?

Лаура только руками развела. Берг задумался. Коновалец заперся в своей квартире, Маслов не выходит из гостиничного номера, Пристинская сбежала от дочери и родителей, Коцюба рассталась с бойфрендом. Да, события в Крыму, Киеве и Варшаве развивались по одной схеме. Для полноты картины недоставало Круминя. Видимо, единственным человеком, знающим о его местонахождении, была Медведева. Но все попытки отследить её передвижения пока что успеха не имели. Конечно, можно форсировать события, попытаться «ловить на живца». Интуиция подсказывала Рихарду, что в данных обстоятельствах «рыбка» клюнет.

Форсировать события он не хотел. Когда местонахождение всех «объектов» будет установлено, шеф потребует провести зачистку. Аргументов, чтобы убедить руководство приостановить приказ, у Рихарда не было. Не было доказательств, что метаморфозы, происходящие с экзобиологом – и с другими членами экипажа? – не приведут к каким-то необратимым последствиям для всего человечества. Пока что он мог только тянуть время. И был благодарен Круминю за то, что тот так умело скрывается от ребятишек комиссара Арман.

Он посмотрел на напарницу:

– А по какому поводу ты такая нарядная?

– Есть повод. Я хотела пригласить тебя на обед. Нашла здесь забавный ресторанчик.

Говорила она весело и непринуждённо, но во взгляде прятался страх. Страх, что после неожиданно вырвавшегося вчера признания Рихард будет презирать её.

Берг вздохнул.

– Поздновато для обеда. Да я и перекусил уже.

– Как раз самое время! А если перекусил, значит, обед закажем лёгкий.

Она улыбнулась, а глаза умоляли: «Ну пожалуйста, соглашайся!»

– Даже не знаю… Ты такая нарядная, а я вечерний костюм не захватил.

– Это же не Столица! Здесь достаточно надеть рубашку вместо майки, брюки вместо шортов и туфли вместо пляжных тапочек.

– Если так… – Берг сдался. Хоть и не было настроения расхаживать по увеселительным заведениям, но ради женщины… Ради его женщины… – Хорошо, пошли.

– Переодевайся скорее, я буду внизу ждать!

Лаура радостно вскочила и, подхватив сумочку, выскользнула из номера.

Интерьер ресторана, и правда, был довольно необычен. Зелёный полумрак, пальмы и орхидеи, огромный аквариум с золотыми рыбками, странная музыка, в которую то и дело вплеталась барабанная дробь и птичьи крики, официантки, вся одежда которых состояла из двух полосок пёстрой материи. Ах да! Ресторан ведь и называется: «Таинственный остров».

Улыбчивая девушка провела их к дальнему столику, окружённому росшими в кадках пальмочками, подала меню.

– Заказывать буду я! Договорились? – тут перехватила инициативу Лаура.

Рихард поспешно кивнул. Кто его знает, что могли подать на этом «таинственном острове». Он надеялся, что не рагу «по-канибальски».

– Ты какое вино предпочитаешь? – спросила листающая меню Лаура.

– Я предпочитаю пиво.

– Фе! Не получится из тебя гурман.

– Пиво и колбасные клёцки. Ничего вкуснее не бывает.

– Колбасных клёцок здесь нет, поэтому не будет и пива!

Рагу «по-канибальски» им не подали, но и то, что начало появляться на столике, выглядело подозрительно. А главное – его было удручающе мало.

– Это всё? – проводил уходящую официантку взглядом Берг.

– А что ещё? – удивлённо посмотрела на него Лаура. – Салат из мидий, грибы в сметане, зелень, сырные палочки, вино. Ты же сам хотел, чтобы обед был лёгким.

– А где мясо? Обед подразумевает наличие мяса на столе. Хоть в каком-то виде.

– Зачем тебе мясо, Берг? – она всплеснула руками в деланном изумлении. – Ешь салат, морские продукты полезны для мужчины.

Совет этот Рихарда убил окончательно.

– Дежа вю… – пробормотал он вполголоса.

– Что? – не поняла Лаура.

– То же самое сказала жена три дня назад, когда пичкала меня кальмарами. «Морепродукты полезны для мужчины».

– Вот видишь! Жена тебя плохому учить не будет, жена тебя любит.

– Ты-то откуда знаешь?

– Во-первых, я видела фотографию, где она на тебя смотрит. А во-вторых… – собеседница улыбнулась, – …другая рядом с тобой жить не сможет. Ты ведь не такой, как все. Ты особенный.

– И чем же я особенный, что со мной рядом и жить нельзя?

– Ты книгу о Дон Кихоте читал?

– Разумеется.

– Вот ты – Дон Кихот, Берг. Только современный Дон Кихот, Дон Кихот эпохи Космоконкисты. Сильный и умный. Если когда-нибудь ты решишь вступить в бой с ветряными мельницами… Не хотела бы я оказаться на стороне тех мельниц!

Берг крякнул, не зная, как воспринять сказанное. Если это и был комплимент, то какой-то двусмысленный.

– Ну спасибо… Такой я, значит, герой? С ветряными мельницами воевать?

– Ты герой. Потому что ветряные мельницы вполне могут оказаться кровожадными чудовищами. Просто одни этого привыкли не видеть, а другие… не хотят, чтобы первые увидели.

Когда они вышли из ресторана, солнце успело опуститься за горы. Центр посёлка теперь светился радужными огнями иллюминации. Здесь, в окрестностях ресторанчика, преобладал изумрудный и алый. Платье Лауры при таком освещении из насыщенно-голубого превратилось в ультрамариновое. А в лице почудилось что-то незнакомое. Нечеловеческое.

– И что? – она улыбнулась, посмотрела на Берга. – Куда пойдём?

– А? – Рихард тряхнул головой, спеша отогнать наваждение. – Я думал, на сегодня культурная программа исчерпана… Ладно, выбирай.

– Тогда пошли на море, купаться!

– Купаться? – опешил Берг. – Поздно ведь, солнце садится.

– Зачем нам солнце? Вода тёплая, море уже чистое.

– Не знаю… Что-то мне не хочется.

Он еле удержался, чтобы не передёрнуть плечами от внезапного озноба. Берг с тринадцати лет не плавал нигде, кроме бассейна, в котором отчётливо видна каждая плитка на дне. И в котором на дне нет ничего, кроме кафельных плиток.

Каждый имеет право на «скелета в шкафу»…

В то лето они с приятелями каждый день проводили на пруду за федеральной трассой, огибавшей с запада их городок. Рих считался в классе лучшим пловцом и ныряльщиком, уже тогда выделяясь среди сверстников ловкостью и силой. Но тем летом на соседней улице объявился парнишка из Мюнхена, приехавший погостить к тётке. Рослый плечистый горожанин хвастался, что у него какой-то там спортивный разряд по прыжкам в воду. Не врал – с вышки он прыгал, и правда, классно. Но умел ли нырять так же глубоко и оставаться под водой так же долго, как Рих, это следовало проверить.

Для состязания мальчишки выбрали самое глубокое место в пруду, где дно неожиданно обрывалось и уходило вниз на несколько метров. Местные знали об этой яме, старались держаться подальше. Но для соревнований она подходила идеально – кто первым поднимет камень со дна, тот и победитель.

Они отплыли от берега, по команде набрали в лёгкие воздуха, нырнули. Рих старался опуститься как можно быстрее, чтобы хватило воздуха, даже зажмурился для этого. И открыл глаза, только когда руки коснулись чего-то мягкого и скользкого. В первое мгновение он не мог понять, на что наткнулся, что за штука белеет у него прямо перед носом. А потом понял.

Длинные волосы утопленницы запутались в придонных водорослях, и разбухшее тело висело в воде, плавно покачиваясь, шевелило широко разведёнными ногами, тыкалось пахом в лицо мальчика. В глазах потемнело от ужаса и отвращения. Крик воздушным пузырём вырвался из груди. Рих оттолкнул кошмарный аэростат, задыхаясь, захлёбываясь, рванулся прочь, наверх, к свету. Удивительно, как вообще умудрился всплыть!

Позже полиция выяснила, что тремя неделями раньше у пруда останавливалась машина. Её пассажиры, мужчина и женщина, захотели искупаться при лунном свете. Оба были изрядно пьяны, и мужчина не заметил, куда подевалась спутница. А обнаружив пропажу, испугался и сбежал. Женщину никогда бы и не нашли, если бы один местный школьник не умел так хорошо нырять…

Для Рихарда это «приключение» обернулось многими годами борьбы с собственным подсознанием. Он поменял несколько психоаналитиков, но окончательно избавиться от фобии, приобретённой в один миг, не получалось. Да, ему нравились девушки, как и любому из его сверстников. Он хотел обладать ими, как любой другой парень. Но стоило коснуться их тела, желая близости, и кошмар возвращался. Будто не живого человека обнимаешь, а холодную, скользкую, шевелящуюся куклу. И никакое желание не способно было устоять перед захлёстывающими тошнотой и омерзением.

Вылечился он сам, без всяких психоаналитиков. В двадцать четыре года, когда познакомился с младшим инспектором Арман.

Лаура рассказывала, что обратила внимание на рослого, симпатичного новичка, как только тот появился в их отделе. Наверное, и впрямь так думала. Но было всё с точностью до наоборот. Это он влюбился в неё с первого взгляда. И не знал, что с этим делать. Не мог показать ей свои чувства, и не мог подавить их. Она была недоступна, вернее, её тело было для него недоступно, как тело любой женщины, как любое человеческое тело, кроме его собственного. Эх, если бы Лаура была частью его самого!

Это были глупые фантазии. Но кроме фантазий ему ничего не оставалось. А затем Рихард начал замечать, что это не только фантазии. Лаура вдруг начала угадывать его желания, а он – предугадывать её поступки. И она захотела близости с ним. Сначала Рихард отмахивался, списывая на совпадения. Но долго отмахиваться не получилось…

Около месяца длился этот волшебный сон. Пока пуля Алима не долбанула по башке, не заставила трезво взглянуть на происходящее. Он таки переступил барьер фобии, сделав любимую женщину частью себя. Но сталось это вовсе не в фантазии – в реальности! Он действительно сделал Лауру частью себя.

Когда Рихард понял это, то ужаснулся. И сбежал, надеясь, что время и расстояние уничтожат странную связь. И тешил себя этой мыслью многие годы. Даже когда судьба столкнула его с Лилией, и всё повторилось. Только в этот раз не требовалось фантазировать. Она сразу стала его женщиной – с первой пули, которую он в неё всадил.

Да, о Лауре Берг старался не вспоминать. Пока не взялся за дело «двойников» и не увидел фото в досье комиссара Арман. С голографии, сделанной через много лет после их расставания, на Берга смотрела его женщина. И он должен был либо убедиться в обратном, либо… Либо использовать это явно не предусмотренное противником преимущество.

Что делать с боязнью тёмной воды, в которой тебя ожидает неизвестный кошмар, Рихард пока не придумал.

Лауре он о своих фобиях не рассказывал, в отличие от Лилии. Но что-то она чувствовала, несомненно. Какого-то «скелета в шкафу». Докучать уговорами не стала, осторожно погладила по руке, предложила:

– Тогда я искупаюсь, а ты посидишь на бережку. Согласен?

Честно говоря, не хотелось и этого. Но уж такую малость перетерпеть… Рихард кивнул.

– Если ты очень хочешь, то я согласен.

– Здорово! – Лаура радостно захлопала в ладоши. – Пошли скорее! Переодеваться не будем, только на минутку заскочу в гостиницу, полотенце взять, и переобуться, а то на каблуках там не спустишься.

Шли они довольно долго – по той самой лесной тропинке, которую Лаура показала накануне. Когда вышли к прибрежным скалам, уже заметно стемнело. Рихард сомневался, что сможет найти обратную дорогу, но Лаура шла уверенно. Оставалось надеяться на её умение ориентироваться.

Они обогнули очередную скалу и неожиданно оказались на берегу. Маленький пляж, не больше пяти метров в ширину, закрытый со всех сторон высокими скалами. Лаура остановилась и, достав из пакета полотенце, бросила его на камни у самой воды.

– Видишь, какое удачное место, не просматривается ниоткуда, разве что с моря. Кстати, – она похлопала ладонью по каменной стене слева, – за этой скалой дом Медведевой. Метров пятьдесят всего, если убрать «камешек». Расстегни платье, пожалуйста.

Под платьем у неё были только узенькие, едва обозначенные тесёмочкой на бёдрах стринги. Впрочем, уложив аккуратно платье на подпирающий скалу валун, Лаура сдёрнула и их, бросила на полотенце. Обернулась и, увидев, что Берг старательно таращится в сторону, на тёмную глыбу скалы, засмеялась.

– Что ты там разглядываешь? Лучше на меня бы посмотрел. Не интересно, как я выгляжу? А мне было бы приятно…

Рихард послушно повернул голову. Да, она была такая же красивая, как десять лет назад. И такая же желанная.

Лаура снова засмеялась. Сделала шаг назад, второй, третий. Она заходила в воду не оборачиваясь, не отводя взгляда от Берга. Погружалась глубже и глубже. Вот бёдра исчезли, вот вода коснулась полных, с большими тёмными ореолами сосков, грудей…

– Водичка отличная, тёплая! Пожалуй, даже чересчур тёплая.

Она откинулась на спину, поплыла, неторопливо взмахивая руками. Пепельные волосы тянулись вокруг мокрыми прядями, цеплялись за водоросли…

Рихард резко мотнул головой, отгоняя начинавшее проступать видение. Нет, не так! Под тёмной водой нет никакого кошмара. Кошмар здесь, в пятидесяти метрах, за скалой. Там, где в угловой спальне на втором этаже маленькая светловолосая женщина умерла в седьмой раз подряд! А он до сих пор не понял – ради чего?! И как же он справится с этим кошмаром, реальным, если не способен победить тот, что угнездился в его памяти?

Берг разжал стиснутые зубы. Улыбнулся. И начал быстро расстёгивать рубашку, стаскивать брюки.

Лауры почти не было видно, лишь тихие всплески долетали до берега. Он побежал на этот звук, врезался в воду, нырнул, зажмурившись.

Глаза он открыл, когда воздуха в лёгких почти не осталось. И сразу же увидел над собой плавно колышущиеся ноги женщины. Дотянулся, провёл рукой по бедру, выше. Ощутил пальцами живое, тёплое тело. Тело его женщины. И никакого кошмара здесь, в тёмной воде, не было.

Когда воздух закончился, он вынырнул. Лицо Лауры было рядом. В один гребок она добралась до него, обвила рукой шею, вжалась горячими солёными губами, мягкой упругой грудью. Они так и поплыли, слившись в объятии и поцелуе, куда – непонятно.

Но оказалось, что к берегу, потому как ноги вскоре упёрлись в твердь. А потом оказалось, что вода едва доходит до пояса, и теперь всё тело женщины, всё целиком, вжимается в его тело. Берг попытался отстраниться, но Лаура не пустила. Шепнула, на миг прервав поцелуй: «Нет, не сейчас…» И они продолжали целоваться, стоя по пояс в воде. И когда боком, словно большущий краб, выбирались на берег, и когда он сушил её полотенцем…

А когда Берг наклонился, чтобы подать платье, Лаура вдруг остановила его:

– Рихард, помнишь наш разговор в парке? Когда я сказала, что хочу дочь… я ведь не шутила. Я хочу дочь, похожую на тебя. Такую, как ты. Чтобы она умела идти сквозь грязь этой жизни и оставаться чистой, не замаранной.

Он замер, не зная, что должен сказать. А она стояла перед ним, нагая, прекрасная и будто серебристая в свете выглянувшей из-за горы луны.

– Разве это так трудно для тебя? Разве я не заслуживаю такого? Если хочешь, она даже не узнает, кто её отец…

Она заслуживала и большего. Но заслуживал ли он? Берг молчал.

– Рихард! Скажи что-нибудь! Скажи, что я отвратная, что ты не любишь меня, презираешь…

– Ты прекрасна. И я люблю тебя.

– Тогда почему ты не сделаешь это? Что тебя останавливает? Жена? Обязательства перед ней? Но я ведь не отбираю тебя у неё! Это даже не измена, я чувствую… А хочешь, я позвоню ей и спрошу разрешения? Она разрешит, вот увидишь!

Да, Лилия разрешит, Берг не сомневался. Но девочка, дочь, которую хочет Лаура… Его дочь… Что если ненависть и жестокость действительно впечатываются в наши ДНК?

А любовь что же, не впечатывается? Взаимная любовь, та, которую ищут все и мало кто находит? И может быть, он один на всё человечество способен творить её по собственной воле? Почему он не верит, что может передать этот дар не зачатой ещё дочери?

Берг качнул головой.

– Не нужно звонить. Лилия и так всё узнает и поймёт. Но почему ты уверенна, что родится именно дочь? Вообще что-то получится с одного раза?

– Я знаю… – Лаура улыбнулась счастливо и шагнула в его влажные после купания объятия.

Они лежали на мягкой, тихо поскрипывающей гальке, у самой воды, позволяя морю громадным тёплым языком лизать ноги. И было спокойно и легко, и зелёные глаза Лауры заслоняли луну, заслоняли весь мир.

А потом Лаура опять смеялась, и вздыхала с притворной обидой.

– Вот и всё… Почему так быстро? Почему всё хорошее так скоро заканчивается? А давай ещё разочек?

И смех, и слова – это была Лаура-десять-лет-назад, озорная девчонка, в которую он влюбился. И Берг смеялся, и хотел ответить, что вовсе не считает себя половым гигантом. Не успел.

В элегантной сумочке, лежащей на валуне рядом с платьем, зажужжал виз. Лаура помедлила несколько секунд, затем выскользнула их объятий.

– Да, Анджей, говори.

Даже при свете луны видно было, как тают черты озорной девчонки, уступая место комиссару полиции. Она дослушала, повернулась к Бергу.

– В Киеве ЧП. Ребята зафиксировали электронное письмо, отправленное Коновальцем на адрес вашей канцелярии.

– Текст? – Рихард тоже вскочил, подошёл ближе.

– Вот, – она повернула к нему экран.

«Руководителю Службы безопасности Космофлота.

г. Киев, ул. Капитана Мережа, д.110, кв.71.

По этому адресу вы найдёте кое-что интересное. Не забудьте проверить нижний ящик письменного стола.

В. Коновалец, бывший человек»

Берг прочёл, и сразу стало холодно и неуютно стоять нагишом в темноте среди мокрых камней.

– Письмо перехватили?

– Такого распоряжения ты не давал, только слежка…

– Чёрт! Надо срочно предупредить шефа!

Он потянулся было за визифоном, но спохватился, начал поспешно натягивать рубашку и брюки. Лаура удивлённо следила за ним.

– Что, с твоим шефом нельзя разговаривать без штанов, даже когда он этого не видит?

– Ты не знаешь моего шефа, он видит всё! Предупреди все группы: если будет что-либо подобное – перехватывать!

Он застегнул рубашку на все пуговицы и лишь после этого набрал личный номер шефа. Тот откликнулся сразу, с первого гудка:

– Рихард? Что-то случилось?

– Объект Коновалец направил электронное письмо на адрес нашего отдела.

На том конце помолчали немного.

– Как ты допустил? Я надеялся, что ты контролируешь ситуацию. Не подходящее время с женщинами развлекаться, инспектор Берг! Ладно, я приму здесь меры. Действуй.

Берг повернулся к одевающейся напарнице.

– Я лечу в Киев. Кто у тебя там за главного?

– Старший инспектор Квятковский.

– Пусть встретит меня на аэровокзале.