– Вот как было на самом деле. Но я понятия не имею, что ты нашла в пещере. Никаких видеозаписей нет, только твои изумлённые восклицания. – Медведева пристально посмотрела на подругу: – Что там было, Лена?

– Я не помню! Почему-то не могу это вспомнить.

– Это единственный пробел в нашей информации. Кроме тебя никто не знает, что было в пещере, – янтарные глаза Медведевой налились пронзительно-ярким огнём.

Елена невольно поёжилась:

– Ты что, думаешь, я вру?!

– Нет, не врёшь. Правда, не помнишь. И это очень плохо.

Медведева замолчала.

– А дальше что случилось? – не выдержав, поторопила её Елена. – После того, как мы вернулись в лагерь?

Она и дышать перестала, готовясь услышать… что? Рассказ о собственной смерти?

– Едва вы сели, и Иван выскочил из шлюпки, как лагерь накрыло «облаком». Естественно, связь сразу оборвалась.

– И ты не знаешь, что случилось там, внутри этой штуки? А Круминь?

Второй вопрос Медведева проигнорировала.

– Не знаю. Рост «облака» остановился, и минут пятнадцать ничего не происходила. Честно говоря, я испугалась очень. Хотела вызывать в рубку Алексея – если с командиром что-то случилось, он становился капитаном «Колумба». Но тут из «облака» вынырнула шлюпка. «Вахта, вызывает Шлюпка. Мы возвращаемся», – я никогда не слышала, чтоб Иван говорил таким голосом. Будто деревянный. А потом оказалось, что вы не помните ни о пещере, ни о «облаке». Вы думали, что высадка прошла штатно от начала и до конца. А главное, видеозаписи шлюпки это полностью подтверждали.

– Но это же…

Коцюба хотела сказать «это же невозможно» и осеклась. Возможно, ещё как возможно. Именно эта запись и пошла в официальный отчёт о высадке. И Елена была твёрдо уверенна, что всё в том отчёте – правда. До позавчерашней прогулки по лесу уверенна…

Рассказ Медведевой вроде бы всё объяснял… и ничего не объяснял! Если группа Пристинской погибла в лагере, то как они могли через пятнадцать минут оказаться живыми и здоровыми в шлюпке? Живыми и здоровыми… Точно, что не здоровыми. И живыми ли? Да что же случилось в этом треклятом «облаке»?!

Медведева снова заговорила:

– Теперь второй твой вопрос – почему я молчала. Когда я бросилась к Ивану с расспросами и увидела изумление на его лице, когда просмотрела видеозаписи… Первое, о чём подумала, – я сошла с ума. О, это было бы самое простое, самое лучшее объяснение!

– Подожди, а как же контрольная запись? Запись прямой трансляции с видеокамер шлюпки? Что с ней?

– Да, если бы не эта запись… Она там, у тебя под рукой, в верхнем ящике стола. Я не включила её в отчёт. Две различные записи одного и того же события выглядели бы странно, особенно учитывая, что обе они подлинные. Нет, не спрашивай меня о мотивах, я не смогу объяснить. Я ждала, что в карантине хоть что-то выявят. Либо мою неадекватность, либо… Эксперты не нашли ничего – мы вернулись точно такими, как улетели. Или они пока не поняли, что нашли… А затем, уже здесь, на Земле, в этом доме Иван начал вспоминать, как ты, как остальные. И тогда я показала ему запись, рассказала, что видела и слышала. В тот же день позвонила Вероника, на следующее утро – ты. Остальное сама знаешь.

– Что сказал Круминь, когда узнал правду? И вообще, где он?

– Он думает.

– Думает?! Но он вспомнил, что было там, внутри «облака»? Что случилось за те пятнадцать минут?

– Вспомнил.

– Что?!

– Стоп. Давай на этом притормозим, – Ярослава вдруг поднялась и направилась к двери. – Понимаешь Лена, воспоминания Ивана – это его воспоминания. Тебе нужно восстановить свои собственные. Помнишь, что такое бинокулярное зрение и для чего оно нужно? Ваши воспоминания – это всё, что у нас есть. Единственная надежда узнать, что случилось на самом деле. И, не исключено, единственная надежда выжить.

Медведева ушла, не ответив на вопрос. Самая страшная часть тайны осталась нераскрыта. Бинокулярное зрение, видите ли! Елена сжала кулаки. Хотелось заплакать от бессилия, но плакать глупо. Плачут дети, а взрослый человек должен сосредоточиться и оценить ситуацию.

Итак, для начала будем считать, что официальный отчёт – это фикция, подделка. Непонятно, кто и как мог подделать кодированный кристалл шлюпочного самописца, но пока это оставим. Кто и зачем внушил всей группе высадки ложные воспоминания – тоже. Это всё появилось во второй половине, после «облака». А её пока интересует, что было «до» и «во время». Нужно проследить этот грёбаный день на этой грёбаной Горгоне и сделать выводы. Проанализировать все события, случившиеся, но «вычеркнутые» из памяти.

Первое достоверное событие – она нашла пещеру и спустилась туда на лебёдке. И до сих пор не может вспомнить, что там увидела. Значит, это воспоминание по-прежнему блокируется гипноприказом или чем там ещё. Почему? Потому что оно имеет особую важность. Уже хорошо.

Второе достоверное событие – сигнал о помощи. А почему, собственно, их вызвал Маслов, если старшей группы назначили Пристинскую? Как там было? «Не знаю, но плохо»? А Вероника помнит только боль. Следовательно, она потеряла сознание сразу, а Маслов успел что-то почувствовать, заметить. Тоже неплохой вывод.

Третье: когда они вернулись в лагерь, первая группа была… по крайней мере, без сознания. Елена поморщилась, недовольная подобранным термином. Лиц Маслова и Коновальца она не видела, но Вероника… Какое там «без сознания»! Вероника была мертва. Или это что-то очень похожее на смерть. Но «облако» – то не успело добраться до лагеря! Эта дрянь накрыла их позже, всех вместе. Вполне логично предположить, что с «облаком» связано «вычёркивание памяти», а то, что происходит с Вероникой – последствия случившейся в лагере неизвестной беды.

Елена улыбнулась. Логические построения ей нравились. Они обнадёживали! Конечно, очень, очень жаль Нику, но… Да что там рассусоливать! Себе можно честно признаться – она рада, что непонятная болезнь её не коснулась. Подруги подругами, но своя рубашка ближе к телу.

Однако логические выкладки требовали подтверждения фактами. Она должна поговорить с Круминем и Масловым. Узнать, что они помнят, было крайне важно. И ещё важнее – узнать, что с ними сейчас происходит.

Елена встала, потянулась, расправляя плечи. Теперь у неё был план действий. Понятный и чёткий.

Медведеву она разыскала по стрекоту домашнего кибера – хозяйка руководила уборкой дома. Поразительно, как можно заниматься повседневными делами, находясь в эпицентре таких жутких событий?!

– Ярослава, ты мне так и не сказала, где Круминь, – Елена сразу начала брать быка за рога.

Медведева оглянулась, посмотрела удивлённо. В глазах её так и читался вопрос: «разве наш разговор не закончен»?

– Я думаю, надо найти всех, участвовавших в последней высадке, – упрямо продолжала Елена. – Нам нужно держаться вместе. Мы же команда!

– Сбиться в стадо? Воспользоваться опытом наших пещерных предков, которые так защищались от саблезубых тигров?

– Это не смешно! Вместе мы что-нибудь придумаем, а поодиночке точно загнёмся!

– Возможно ты и права, – Медведева пожала плечами. – Действуй, тебя ведь никто не держит. Ты вольна делать всё, что считаешь нужным. Но мне некогда тратить время на поиски. Его у нас не так много.

– Некогда?! – взорвалась Елена. – И чем же ты так занята? Ах да! Ты же пылесосишь! Готовишь завтраки и обеды!

– И это тоже. А ты должна вспоминать, что было в пе…

– Вспомню, когда нужно будет! Ты можешь связаться с Круминем? Его виз почему-то не отвечает.

– Естественно не отвечает. Потому что лежит в кабинете, в верхнем ящике стола, за которым ты недавно сидела. Визифон – идеальный след для ищеек СБК.

– СБК? Служба безопасности?

– Да. Рано или поздно они разнюхают о происходящем. Надеюсь, что поздно, но подстраховаться никогда не вредно. Так что Ивана ты не найдёшь. А то, что ты хочешь с ним поговорить… Я передам, разумеется.