23

Около полудня следующего дня я уже сижу в машине – еду на юг, в Кейп-Элизабет, где живет Артур Шербрук. Он единственный живой родственник Авроры Шербрук; видимо, он знал ее лучше всех – разумеется, если ее вообще хоть кто-то знал. Сколько людей, например, на самом деле знают меня? Даже моя сестра, человек, которого я люблю больше всех и который мне ближе всех, понятия не имеет, кто я и на что способна. Самые мрачные тайны мы обычно оставляем при себе. И по большей части скрываем их от тех, кого любим.

Я сжимаю руль и внимательно смотрю на дорогу, изо всех сил пытаясь сосредоточить мысли на чем угодно – на чем угодно, кроме Люси. История Вахты Броуди очень хорошо позволяет переключиться: провалиться в кроличью нору и бесконечно копаться в жизни и смерти людей, с которыми я никогда не встречалась. Неужели их судьбы предопределяют мою? И, как Юджиния и Вайолет, Маргарет и Аврора, я встречу свою кончину под кровом капитана Броуди?

Однажды я бывала в Кейп-Элизабет – ездила на выходные к однокашнице из колледжа – и прекрасно помню красивые дома и аккуратно подстриженные лужайки, тянущиеся до самого моря; эти места навевали мечту выиграть когда-нибудь в лотерею и поселиться здесь на пенсии. Обсаженная деревьями дорога ведет к двум каменным колоннам – там на медной дощечке значится адрес Артура Шербрука. Ворот, которые могли бы преградить мне путь, нет, так что я продолжаю ехать по дороге, и она, петляя, выводит к соляному болоту. Возле него смотрит фасадом на тростник неуютное строение из цемента и стекла. Оно напоминает музей, а не жилой дом; каменные ступени ведут через японский садик к входной двери. Здесь на страже стоит вырезанный из дерева разъяренный индонезийский демон – не самое приветливое лицо для встречи гостей.

Я звоню в дверь.

Сквозь толстое рифленое стекло замечаю какое-то движение – к порогу будто бы приближается фигура инопланетянина, длинная и тонкая, как веретено. Дверь открывается – стоящий за ней мужчина и вправду высок и худ, с холодным взглядом серых глаз. Артуру Шербруку семьдесят с небольшим, однако он выглядит крепким и подтянутым, как бегун на длинные дистанции. Его острый взгляд упирается в меня, подобно лучу лазера.

– Господин Шербрук?

– Профессор Шербрук.

– Ах, прошу прощения. Профессор Шербрук. Я Эйва Коллетт. Спасибо, что согласились встретиться.

– Так, значит, вы пишете книгу о Вахте Броуди, – произносит он, когда я переступаю порог прихожей.

– Да, и у меня море вопросов об этом доме.

– Вы не хотите его купить? – обрывает меня он.

– Не думаю, что смогу себе это позволить.

– Если вы знаете человека, который может сделать такое приобретение, я с радостью избавлюсь от этой недвижимости. – Он умолкает, а затем добавляет: – Но без финансовых потерь.

Я иду вслед за ним по отделанному черной плиткой коридору в гостиную, из которой через огромные окна во всю стену можно видеть болото и тростниковые заросли. У подоконника стоит готовый к работе телескоп, а на журнальном столике лежит бинокль «Лейка». Замечаю, как за окном пролетает морской орел, за которым гонятся три вороны.

– Какие бесстрашные птицы эти вороны, – говорит Шербрук. – Они готовы прогнать любого, кто нарушил их воздушное пространство. Я изучал именно этих представителей семейства врановых на протяжении десяти поколений, и, кажется, с каждым годом они становятся все умнее.

– Вы профессор орнитологии?

– Нет, просто я всю жизнь наблюдаю за птицами.

Он машет рукой в сторону дивана, надменно приказывая мне сесть. Как и вся прочая обстановка комнаты, диван неуютный и минималистский – обитый голой серой кожей, он выглядит непривлекательно, и на него совершенно не хочется садиться. Тем не менее я устраиваюсь на нем, повернувшись к стеклянному кофейному столику, на котором нет ничего – ни одного завалящего журнальчика. Главное в этой комнате – окно с видом на соляное болото.

Хозяин дома не предлагает ни кофе, ни чая, просто падает в кресло напротив и закидывает одну аистиную ногу на другую.

– Я преподавал экономику в Боудин-колледже, – говорит он. – Ушел на пенсию три года назад – и на удивление оказался еще более занятым, чем обычно. Путешествую, пишу статьи…

– По экономике?

– О семействе врановых. Воронах и во́ронах. Хобби превратилось во вторую работу. – Он наклоняет голову и тут же становится до ужаса похожим на птицу. – Вы сказали, что у вас есть вопросы о доме?

– О его истории и людях, которые жили там все эти годы.

– Я провел небольшое исследование по данной теме, но ни в коем случае не считаю себя знатоком, – скромно пожав плечами, говорит Шербрук. – Я могу сказать вам, что дом был построен капитаном Броуди в тысяча восемьсот шестьдесят первом году. Через десять лет он пропал в море. Впоследствии домом владели несколько разных семей, и в итоге он перешел ко мне лет тридцать назад.

– Насколько я понимаю, этот дом вы унаследовали от вашей тетушки Авроры Шербрук.

– Да. Поясните еще раз, какое отношения имеют ответы на эти вопросы к теме вашей книги?

– Моя книга называется «Капитанский стол». Она о традиционной кухне Новой Англии, о блюдах, которые подавали в домах моряков. Мой редактор считает, что рассказ о Вахте Броуди и ее первом владельце может занять центральное место в книге. Это добавит ей колорита, создаст атмосферу подлинности.

Мой ответ удовлетворил Шербрука, и он поудобнее уселся в кресле.

– Очень хорошо. Вы хотите узнать что-то особенное?

– Расскажите мне о своей тетушке. О том, как она жила в Вахте Броуди.

Он вздыхает, будто именно этой темы предпочел бы избежать.

– Тетушка Аврора прожила там бо́льшую часть своей жизни. И умерла в этом доме, что, похоже, и является одной из причин, по которым я не могу от него отделаться. Ничто так не сбивает цену на вторичную недвижимость, как смерть владельца. Конечно, всему виной глупые суеверия.

– Все эти годы вы пытались продать дом?

– Я был единственным наследником, так что именно мне пришлось мучиться с этим бесполезным приобретением. После того как тетя умерла, я выставил дом на продажу, но предложения были оскорбительно низкими. Едва ли не каждый потенциальный покупатель находил какой-нибудь недостаток в этом доме: слишком старый, слишком холодный, плохая аура… Если бы только я мог разрушить эту громадину! С таким-то видом на океан это было бы прекрасное место для новой постройки!

– И почему же вы просто не снесли его?

– Это противоречило условиям завещания. Дом должен остаться на своем месте, иначе доверительная собственность перейдет… – Он осекся и отвернулся.

«Так, значит, это доверительная собственность».

Разумеется, здесь не обошлось без семейного состояния. Как еще смог бы обычный университетский профессор позволить себе многомиллионную недвижимость в Кейп-Элизабет? Аврора Шербрук оставила племяннику и состояние, и тяжелое бремя, сделав его наследником Вахты Броуди.

– У нее было достаточно денег, чтобы жить в любом месте, – говорит профессор. – Париж, Лондон, Нью-Йорк. Но нет – она решила провести всю свою жизнь в этом доме. Каждое лето, с тех пор как мне исполнилось семнадцать, я послушно ездил навещать тетушку, чтобы напомнить, что у нее есть кровный родственник, однако она никогда не радовалась моим визитам. У меня было ощущение, что я нарушаю ее покой. Вторгаюсь и мешаю ей жить спокойно.

«Мешаете им жить. Ей и капитану».

– И мне никогда не нравился этот дом.

– Почему? – интересуюсь я.

– В нем всегда холодно. Вы разве не чувствуете? Даже в самые жаркие августовские дни я не мог согреться в Вахте Броуди. Мне кажется, я никогда не снимал там свитер. Бывало, целый день изнемогал от жары на пляже, но стоило мне зайти в дом, я будто бы оказывался в морозилке.

«Потому что вы были ему не нужны».

Я вспомнила, как впервые переступила порог Вахты Броуди и как поначалу ощутила холод, словно оказалась в морозном тумане. А потом вдруг холод исчез, словно сам дом решил, что я в нем не чужая.

– Мне страшно не хотелось больше навещать тетю, – продолжил профессор. – Я умолял маму, чтобы она не заставляла меня туда ездить. Особенно после одного случая.

– Какого случая?

– Этот чертов дом решил убить меня. – Увидев мое изумленное выражение, он сконфуженно усмехнулся. – Ну, тогда мне именно так показалось. Вы помните люстру, которая висит теперь в прихожей? Ее заменили. Оригинальная была хрустальной, привезенной из Франции. Если бы я стоял всего на дюйм правее, эта штука разбила бы мне череп.

Я пристально смотрю на него:

– Люстра упала?

– Стоило мне только войти в дверь, крепление сломалось. Разумеется, странное совпадение, однако я помню слова тетушки после этого казуса: «Возможно, тебе не стоит больше приезжать сюда. На всякий случай». Что, черт возьми, она имела в виду?

Я прекрасно понимала что́, но не произнесла ни слова.

– Желания возвращаться в дом, где мне угрожала гибель, у меня не было совершенно, однако мама настояла на том, чтобы я по-прежнему навещал тетушку.

– Зачем?

– Чтобы сохранять родственные связи. Отец был на грани банкротства. Муж тетушки Авроры оставил ей столько денег, сколько не потратить за всю жизнь. Мама надеялась… – Он умолк.

Значит, вот почему призрак недолюбливал Артура Шербрука! Едва молодой человек переступил порог, капитан тут же понял его мотивы. Не привязанность к тетушке приводила Шербрука каждое лето в Вахту Броуди – его влекла туда жадность.

– У тетушки не было детей, и после смерти супруга она так и не вышла замуж. Да ей это было и ни к чему.

– Ну, может, по любви?

– Я имел в виду, что в финансовой поддержке она не нуждалась. И всегда существовала опасность, что ее богатством может воспользоваться какой-нибудь авантюрист.

«Типа вас».

– Даже если забыть про деньги, не сомневаюсь, что ею могли заинтересоваться многие мужчины, – говорю я. – Ваша тетушка была красивой женщиной.

– Вы видели ее фотографию?

– Изучая предыдущих жителей дома, я наткнулась на снимок вашей тетушки в какой-то колонке светской хроники. Оказалось, в юности она пользовалась всеобщим вниманием.

– Неужели? Я никогда не считал ее красавицей, хотя, конечно, не знал ее в молодости. Я помню свою странноватую тетушку Аврору, что ночами бродила по дому.

– Бродила? Почему?

– Кто знает? Лежа в кровати, я слышал, как она крадется вверх по лестнице в башенку. Понятия не имею, что ее влекло туда, ведь это просто-напросто пустая комната. Вдовья дорожка уже начала подгнивать, и одно из окон протекало. Нед Хаскелл подрабатывал у тети – занимался ремонтом, но она распустила всех помощников. Никого не хотела видеть в своем доме. – Он умолкает. – Поэтому и тело ее обнаружили лишь спустя несколько дней после смерти.

– Я слышала, что именно вы нашли его.

Он кивает:

– Я приехал из Такер-Коува, как обычно, с ежегодным визитом. Звонил ей перед отъездом, но она не ответила. Стоило мне войти в дом, я сразу ощутил запах. Было лето, и мухи… – Он осекся. – Простите. Воспоминания достаточно неприятные.

– Как думаете, что с ней произошло?

– Должно быть, что-то вроде инсульта. Или инфаркта. Местный врач назвал это естественной смертью. Вот и все, что мне известно. Возможно, ей было слишком сложно подниматься по лестнице в башенку.

– Как вы полагаете, почему она продолжала ходить туда?

– Понятия не имею. Это была просто пустая комната с подтекающим окном.

– И скрытым альковом.

– Да, я был очень удивлен, когда Нед сказал мне, что обнаружил альков. Я знать не знаю, когда и почему его закрыли стеной, но уверен, что это сделала не тетушка. В конце концов, она не очень-то стремилась поддерживать дом в порядке. Вахта Броуди была в плачевном состоянии еще до того, как я унаследовал ее. А потом туда повадились шастать подростки, и дом окончательно пришел в негодность.

– Это было на Хеллоуин? Когда упала девочка?

Он кивает:

– Но еще до смерти девочки поговаривали, что в доме обитает привидение. Моя тетушка пугала меня рассказами о призраке капитана Броуди. Видимо, чтобы я приезжал пореже.

Я прекрасно понимаю, почему тетушка не хотела, чтобы он мозолил ей глаза. Трудно представить себе более раздражающего гостя.

– Самое плохое, – морщится он, – что она всему городу рассказала о привидении в доме. Сообщила садовнику и уборщице, что призрак наблюдает за ними и, если они что-нибудь своруют, он сразу узнает об этом. И стоило этой глупой девчонке упасть со вдовьей дорожки, дом сразу стал неликвидным. По условиям тетушкиного завещания я не имею права снести Вахту Броуди, так что могу либо медленно сгноить ее, либо отремонтировать и сдавать в аренду. – Он смотрит на меня. – Вы уверены, что не сможете купить мой дом? Судя по всему, вам нравится жить там. Не то что женщине, которая снимала его до вас.

Я не сразу осознала важность его слов.

– Это вы о Шарлотте Нильсон? Вы встречались с ней?

– Она тоже приезжала ко мне. Я подумал, возможно, она хочет купить дом, но нет – она расспрашивала о его истории. О том, кто жил в нем и что с этими людьми случилось.

Мои предплечья внезапно покрылись гусиной кожей. Я воображаю Шарлотту, женщину, с которой ни разу не встречалась: вот она сидит в этой же самой комнате, возможно, на том же диване и ведет такую же беседу с профессором Шербруком. Я не просто поселилась в том же доме, что и она, но еще и практически иду по ее стопам, словно я призрак Шарлотты, повторяющий ее последние шаги на этом свете!

– Ей не нравилось там жить? – спрашиваю я.

– Она сказала, что дом ее нервирует. Утверждала, будто за ней наблюдает нечто, и хотела повесить занавески в спальне. Трудно даже представить, что такая психопатка может работать учительницей.

– За ней наблюдает нечто? Она употребила именно это слово?

– Видимо, слышала о пресловутом призраке, и поэтому в каждом скрипе половицы ей чудилось что-то сверхъестественное. Я не удивился, когда узнал, что она внезапно уехала.

– Как оказалось, у нее были причины нервничать. Я полагаю, вы знаете, что ее убили.

Он пожимает плечами с возмутительным равнодушием:

– Да. Это очень печально.

– А слышали ли вы, кто стал главным подозреваемым? Человек, которого вы наняли работать в доме.

– Я знаю Неда не один десяток лет. Видел его каждое лето, когда приезжал навестить тетушку, и у меня никогда не было причин не доверять ему. Так я и сказал Шарлотте.

– Она тревожилась из-за него?

– Не только. Ее беспокоило многое. Уединенность. Отсутствие занавесок. Даже сам городок. Ей казалось, что его жители не слишком-то откровенны с чужаками.

Я думаю о собственном опыте в Такер-Коуве. Вспоминаю судачащих дамочек в продуктовом магазине и холодную, деловую Донну Бранку. Я размышляю о Джесси Инман и о том, почему обстоятельства ее смерти не попали в местную газету. И о Шарлотте, чье исчезновение никого не волновало до тех пор, пока я не начала задавать вопросы. Обычному туристу Такер-Коув покажется, наверное, самобытным и живописным, не более, однако здесь скрыто много тайн, и они защищены от посторонних глаз.

– Надеюсь, вы не собираетесь уехать из-за всего этого, – говорит Шербрук. – Вы ведь остаетесь?

– Не знаю.

– Ну, за такие деньги вам не удастся найти ничего похожего на Вахту Броуди. Это великолепный дом в популярном городке.

А еще это таинственный дом в таинственном городке. Впрочем, тайны есть у каждого. И мои зарыты глубже иных.