Глава 24

Рино рассказал женщине, которая вышла ему навстречу, приукрашенную историю – он, мол, захотел взглянуть на дом, в котором прошло детство его знакомого. Женщина пригласила его войти, только просила извинить за беспорядок, но он вежливо отказался. Она казалась печальной, сначала он подумал, что это потому, что она живет одна, но позже понял, что дело не в этом. Что-то ее тяготило, может быть, именно поэтому она и затеяла ремонт – чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Дом престарелых выглядел именно так, как описал полицейский, никакой эстетической ценности он не представлял. Правда, впечатление немного улучшилось, когда Рино зашел внутрь. Медсестра проводила его по коридорам и остановилась возле двери, на которой висела написанная от руки табличка с именем жильца. Заглянув внутрь и шепнув что-то старику, она впустила инспектора внутрь.

Халвард Хеннингсен полулежал в кресле. Теплый плед укрывал ноги и колени.

– Вы ко мне? Ничего себе!

Старик нажал на рычажок на подлокотнике, и кресло приняло ровное положение.

– Меня зовут…

– Сначала присядьте, молодой человек! У меня возникают плохие ассоциации, когда люди надо мной нависают. Я боюсь, меня опять пришли переодевать, мыть или смазывать. Но вы ведь здесь не за этим?

Рино сел в потертое кресло рядом с маленьким столиком.

– Я попробую еще раз… Рино Карлсен, инспектор полиции в Будё.

– Вы по частному делу? – Старику было между восьмьюдесятью и девяноста лет. Он махнул рукой. У него были тонкие длинные пальцы, как в фильмах ужасов, которые так любит смотреть Иоаким.

– Почти, – Рино подумал, что старик так решил, потому что он был в гражданской одежде. – Это касается одного дела, над которым я работаю. Мы наткнулись на одно имя… говорят, вы знали этого человека.

– Эвен? – Старик хитро улыбнулся, уверенный, что попал в точку.

– Да, Эвен Харстад.

– И почему я не удивлен?!

– Именно это я и хотел бы узнать. Вы уже второй человек за сегодняшний день, который не удивляется, что я приехал по поводу Эвена.

Старик с удивлением взглянул на инспектора.

– Полицейский из участка. Кстати, именно он отправил меня к вам, он сказал, что вы были ближайшим соседом Эвена.

– К сожалению, это так. И я вовсе не об Эвене, а о Лоренце, его ужасном приемном отце. И вы думаете, судьба хоть немного пожалела меня, старика? Как бы не так! Этот подлец живет в конце коридора.

Старик заметил, что его гость оживился, и спешно добавил:

– Вот только все, что у него выше плеч, живет в другом мире. Это случилось внезапно, но, на мой взгляд, вполне ожидаемо. То время, которое он провел на нашей с вами планете, он потратил на то, чтобы творить зло. Абсолютный садист, который, как это обычно и бывает с психопатами, сумел скрыть свои темные стороны от всех, кроме самых близких. Хотя не ото всех – я быстро заметил, что что-то тут нечисто, вот только не понял, насколько.

От волнения щеки старика порозовели.

– Но почему вы спрашиваете об Эвене? Что он натворил?

– Мы подозреваем, что он совершил два нападения.

– Нападения? Трагедии всегда повторяются.

Старик вытер рот ладонью.

– Но не на детей?

– Пострадали двое мужчин, но мы считаем, что он совершил преступления из-за детей.

– Пожалуйста, учтите, что я только что проснулся и еще не совсем пришел в себя. Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Это длинная история, некоторые ее детали я не имею права разглашать. Единственное, что я могу сказать – жертвами стали мужчины, которые несерьезно относились к отцовству. На местах преступления были найдены рисунки, из которых ясно понятно, что эти нападения – наказание за то, что они бросили своих детей.

Старик задумался.

– Я помню Эвена застенчивым, но несколько угрюмым мальчиком. Я думаю, он постепенно осознал, в каком кошмаре живет – да, думаю, он слишком хорошо это понял. Но вместо того, чтобы убежать или сообщить кому-нибудь о том, что происходит в его доме, он взял на себя роль защитника приемной матери. Как я понимаю, он пришел к выводу, что лучше всего будет, если он сможет вызывать на себя все унижения и злобу. Он позволял этому дьяволу избивать себя, чтобы оградить мать. Конечно, я ничего об этом не знал, иначе я бы вмешался и всадил бы пулю в эту садистскую тушу.

Старик сорвал плед со своих ног и отбросил его в сторону с такой силой, как будто кто-то положил его туда против его воли.

– …В те времена стать приемными родителями было просто, достаточно было, чтобы никто из родственников не мог или не хотел позаботиться о сироте. Мать Эвена умерла вскоре после родов, а об отце ничего не известно. Так как других родственников у него не было, все обрадовались, когда Алвиде и Лоренц решили взять его к себе. Если бы мы знали…

– Когда вы поняли, что что-то не так?

– Я всегда знал, что что-то не так. Алвиде была покорной овечкой, которая изо всех сил старалась жить по правилам, которые установил Лоренц. Я быстро заметил, что в этой паре не было любви – они жили так, как велела железная рука мужа. Это было видно по тем взглядам, которые он на нее бросал, по фразам, которые она от него слышала. Можно было представить себе – то, что Лоренц сдерживал при всех, в четырех стенах вырывалось наружу на полную мощность. То же самое было и с мальчиком, хотя с ним редко бывали проблемы. Эвен быстро научился подчиняться.

Старик огляделся, пощелкивая языком.

– У меня пересохло во рту. Наверное, это из-за этих пробуждающих таблеток. А может быть, из-за снотворного, которое я принимал перед сном. Не можете ли вы оказать мне услугу и подать стакан воды? Аппарат стоит за дверью и утоляет жажду всех страждущих на планете.

Через полминуты Рино протянул ему пластиковый стакан.

– Ужасно невкусная, но пить можно. Вы говорите – нападения? А что именно случилось?

– Первого приковали за руки на глубине полметра в ледяной воде, а руку второго привязали в пяти сантиметрах от электропечки. Речь идет об ожогах третьей степени и об ампутации.

– Черт!

– Полицейский, который отправил меня к вам, сказал, что подобные злодеяния вполне в духе Эвена.

– Черт!

– В смысле?

– Да просто я пользуюсь любой возможностью, чтобы упомянуть имя Анти-Бога. Так я лично протестую против надвигающегося конца.

Старик побледнел. Рино подумал, что его мучает совесть за то, что он не вмешался вовремя.

– Ходили слухи, – он поерзал на стуле. – Кто-то слышал, как мальчик кричал у моря. Через некоторое время он вернулся домой вместе с Лоренцем и дрожал так, как будто через него пропустили ток. Все понимали, что что-то случилось. А теперь я знаю, что именно. Лоренц сделал с ним то же самое – заставил его сидеть, опустив руки в ледяную воду. Но тогда я ничего не знал. Мне нужно было вмешаться. Ведь ходили слухи, что мальчик кричал еще несколько раз, и все время там, внизу, у пристани.

– Значит, Лоренц живет здесь, в этом здании?

– Вторая дверь слева, – старик ткнул пальцем в воздух. – Я вообще-то не слишком верующий, но комната 216 для меня вроде предместья ада.

– У него Альцгеймер?

– Черепушка пустая. Кстати, почти всю жизнь так и было.

– А что, если я попробую с ним поговорить?

– Ну, если вам нравится разговаривать с самим собой, наблюдая, как повсюду разлетаются слюни – пожалуйста. Он не в своем уме.

– Эвен бывал здесь?

Глаза старика сверкнули.

– Не думаю. Что он здесь забыл? Ну, разве только за тем, чтобы накрыть подушкой уродливую физиономию и держать, пока жизнь не покинула бы этот мешок с дерьмом.

Рино осенило, что из-за болезни приемного отца Эвен не стал мстить ему. Потому что, если жертва ничего не понимает, она и не боится.

– Спасибо, не буду вас больше беспокоить.

Инспектор услышал то, зачем пришел. Но картинка пока еще не складывалась до конца.

– Я слышал, в его доме кто-то живет.

– Да, приятная дама. Я заезжал туда перед тем, как приехать к вам.

– Этот дом нужно сравнять с землей. По мне, это гнездо дьявола! – По выражению лица старика было понятно, что он с радостью бы сам поучаствовал в сносе дома.

– И подвал тоже. Я думаю, он именно там провел свое детство. Прячась от Лоренца.