Глава 15
Будё
Их было, по меньшей мере, четверо. Женщины. Рино спрятался за одной из гигантских пил. Сначала были слышны только отдельные слова, женщины просто обменивались любезностями. Затем, по-видимому, они расселись – голоса затихли. Он подумал, что, скорее всего, они сели за круглый стол, и на цыпочках подкрался к двери. Все еще сложно было различить что-то помимо отдельных бессвязных слов, но вдруг раздался громкий голос, и Рино прижался ухом к двери.
– У тебя дома? Он был у тебя дома?
– Спрашивал о Киме. И о Томми. Он считает, напавший на Кима мстил за то, что тот был ужасным отцом.
Говорила Ренате Оверлид.
– Он так сказал?
– Ну, почти так.
– Черт подери!
– В чем дело? – раздался другой голос.
– Ничего. Мы ничего плохого не делали.
– И все-таки мне это не нравится.
Опять раздался шум. Кто-то бродил по комнате. Прижимаясь к двери, Рино, конечно, рисковал, но в то же время, спрятавшись за пилу, он точно упускал возможность все разузнать. Он решил остаться.
Опять раздался тот же голос:
– И мы все еще уверены насчет ключей?
Рино попытался что-то разобрать в том шуме, который раздался после этой фразы, но, похоже, они просто обсуждали, что кто-то из них неосторожно повел себя с ключами. Хотя сам Рино мог бы стать ярким доказательством того, что в их тайную комнату для собраний запросто можно проникнуть безо всяких ключей. А судя по доске, которой был прикрыт ход, он был отнюдь не первым, кто сюда пробирался.
Женщины еще какое-то время обсуждали ключи, потом Рино почувствовал запах кофе. Они болтали о разных мелочах, но постепенно разговор перешел на последние происшествия.
– Наш невидимый мститель, – раздавшийся смех доказывал, что они не очень-то сожалели о случившемся.
Женщины снова заговорили, и Рино подумал, что, похоже, они ничего не знают. Он был удивлен.
Раздался строгий голос:
– Ренате, теперь твоя очередь.
Болтовня стихла. Все смотрели на Ренату Оверлид.
– Что ты чувствуешь? – Тот же строгий голос, немного гнусавый и очень пронзительный.
– Вся эта история с полицейским меня взволновала.
– Это понятно, а раньше?
Тишина.
– Все-таки он отец Томми… и, возможно, мысль о том, что когда-нибудь мы…
Снова раздалось перешептывание.
– Но, в то же время, он это заслужил.
Перешептывание усилилось и слилось в какую-то коллективную мантру.
– Я… – Ренате заплакала, и он подумал, что остальные женщины окружили ее, чтобы утешить. – Все-таки очень страшно, что кто-то настолько извращенно воспринимает наше возмущение. Когда эта мысль пришла мне в голову, я очень испугалась, потому что это должен быть кто-то знакомый, кто-то, кто видел, как страдает Томми от недостатка…
Она снова заплакала.
– Он заслужил, он определенно это заслужил.
Она почти выкрикнула последние слова и, всхлипывая, попыталась совладать со своим голосом.
– И я надеюсь, что каждую секунду, которую он провел там, он думал о Томми…
– Думаешь, это изменит…
– Кима? Нет. Этот мешок дерьма только могила исправит. К тому же слишком поздно. Если бы он попытался сблизиться с Томми сейчас… Томми очень закрытый мальчик. У него ничего бы не вышло.
Рино почувствовал, что одна нога у него затекла, осторожно двигаясь, он попытался размять ее.
– К тому же я не уверена, что хочу этого: чтобы он приплыл к нам на всех парусах и стал изображать из себя суперпапу. Думаю, и Томми не сможет перестроиться. Он знает, что его отец – неудачник.
– Он пытался с вами связаться, я имею в виду, после того, что случилось?
Была полная тишина, и он подумал, что Ренате покачала головой.
– Все это настолько безумно… профессионально, – раздался другой голос. – Эти рисунки, которые разместили так, что не смотреть на них невозможно.
– Как будто их нарисовали сами дети, – добавил кто-то другой.
– Не знаю…
– Что, Вигдис?
Рино решил, что Вигдис – это бывшая жена Оттему, Вигдис Закариассен.
– На самом деле я не уверена, что Нильс заслужил смертный приговор. К тому же еще неизвестно, смогут ли ему спасти руку. По-моему, все зашло слишком далеко. Кто следующий, вы думали? Ина? Может быть, Гуннар? Представь, если мститель отрубит ему руку, неужели ты решишь, что это справедливое наказание?
– Но подумай о детях, Вигдис.
– От того, что его отец станет уродом, Кристеру легче не будет. И раз уж полицейские добрались до Ренаты… я боюсь, они выйдут на нас. Может быть, завтра они придут ко мне?
– И что, Вигдис? Разве это ты поджарила его руку?
– Нет, но, возможно, в итоге именно я окажусь в тюрьме. И получу, в таком случае, двойное наказание.
– Что ты хочешь сказать?
– Не знаю, может быть, нам всем стоит пойти в полицию и раскрыть наши карты?
– Какие карты, Вигдис? Какие карты мы им раскроем? Никто из нас не имеет никакого отношения к этим преступлениям.
Снова тишина.
– Верно, Вигдис?
– Не знаю. Сказать по правде, я не знаю.
Это признание было встречено громкими протестами, он слышал, как они ходили по комнате, а потом кто-то из них взялся за ручку двери, ведущей в мастерскую.
