Кризис недоверия

«В нынешнее тяжкое время для правительства всего нужнее – успокоить умы, угомонить мысль общественную, сбитую с толка, возмятенную до безумия, прекратить невообразимую болтовню, которою заняты все, – чтобы меньше было праздных слов и явилось бы дело. Вот почему я был всегда того мнения, что невозможно предпринять ничего прочного и существенного для водворения порядка, покуда останется полная разнузданная свобода сплетни, болтовни и смуты для газет и журналов». Эти строки из письма правоведа Константина Победоносцева императору Александру III исполнены отчетливого понимания взаимосвязи злоречия с общественной ситуацией и политической обстановкой.

Однако глобальный масштаб и предельный накал деморализующее слухотворчество обретает в период Первой мировой войны. Каталогизация слухов этого времени могла бы стать предметом отдельного исследования, а их перечисление заняло бы не одну сотню страниц.

«Чем дальше удаляться с поля битвы, тем больше факты деформируются, плохие известия раздуваются из-за прохождения через многочисленные уста. <.> Кризис недоверия начинается в тылу и, по современному масштабу войны, среди самой нации.» – с тревогой писал французский генерал Савиньи.

С российской стороны ровно то же самое констатировал военный теоретик Николай Головин: «Один слух, самый якобы достоверный, сменяется другим. По последней версии к нам перевозится японская армия, и тогда война решится одним ударом. Многие уже видели японцев в тылу. Массовая галлюцинация.» 31 июля 1914 года министр внутренних дел Маклаков рассылает губернаторам циркуляр о пресечении панических слухов среди населения.

Англичанами муссировались самые невероятные слухи, достойные лучших образцов кинофантастики. О бомбах, отправляемых по почте анонимными лицами и взрывающимися в руках адресатов. О погибших солдатах, продолжающих сражаться в виде привидений. О появлении «сияющих людей с луками», «ангелов из Монса» для спасения британских солдат от немецких пуль. О немецком летчике, который якобы еще за несколько месяцев до начала боевых действий добыл ценные сведения о расположении британских войск. А Россия того же времени охвачена слухом о привезенных в запломбированном вагоне германских шпионах.

В слухи превращались также приметы и суеверия. Грибы пошли рано – война продлится долго. Много бродячих собак – к большой бойне. Война должна кончиться в сентябре 1916 года, потому как в Линкольне рухнул колокол. Во французском Альбере на шпиле собора Нотр-Дам немецкий снаряд задел статую Девы Марии с младенцем Иисусом. Фигура не обрушилась, но сильно накренилась – и уходящие на фронт солдаты спешили поглядеть «Падающую Деву», привлеченные слухом, будто падение статуи возвестит окончание войны. В сущности, здесь та же попытка приручения Зла, только конспирологическими способами.

Статуя Девы Марии все-таки обрушилась в апреле 1918-го, при падении статуя рассыпалась и затем не была восстановлена. А кризис недоверия все усиливался. Возникает народное название способа распространения непроверенной информации – сарафанное радио. Основные «частоты» его «вещания» были тогда настроены на военные и предреволюционные события.

25 февраля 1917 года последний министр внутренних дел Российской империи Александр Протопопов докладывает по телеграфу в Ставку Верховного главнокомандующего: «Внезапно распространившиеся в Петрограде слухи о предстоящем якобы ограничении суточного отпуска хлеба… вызвали усиленную закупку публикой хлеба, очевидно, в запас, почему части населения хлеба не хватило. На этой почве двадцать третьего февраля вспыхнула в столице забастовка, сопровождавшаяся уличными беспорядками». Хотя мнения историков здесь расходятся, с этого события собственно началась Февральская революция.

Красная чертовщина

Первые годы советской власти – кладезь нагляднейших исторических иллюстраций использования слухов как орудия классовой борьбы и оружия информационной войны. В апреле 1919 года решением VIII съезда РКП(б) создан информационный отдел для сбора и анализа информации от партийных организаций на местах. В сентябре того же года организован отдел особой информации для обработки сведений об отношении населения к новой власти. Выступая на закрытии X съезда РСДРП, Ленин особо акцентировал проблему порочащих слухов о советской власти, в частности ссылаясь на брошюру американского журналиста Кларка «Факты и домыслы о Советской России».

Катастрофа повседневности – слом старого уклада и недоверие к новой власти, анархия протеста и «красный террор», разгул преступности и ураган эпидемий, гонения на церковь и пламя войны – отзеркаливалась апокалиптическими слухами.

В народе шептались, будто «красные» наложили непосильный налог на иконы – «двадцать рублев с квадратного вершка». Будто пермского архиепископа Андроника ослепили и водят по городам и весям для всеобщего устрашения. Будто тайно воскресший Христос передал в народ молитву против Антихриста и требование переписать ее всякому с угрозой неминуемой кары ослушникам. Будто красноармейцам доставлено почтой «небесное письмо» с угрозой проклятия и кары, переписанное с текста, якобы составленного со слов Самого Христа и найденного в Риме под алтарем святого Михаила. Будто читателей журнала «Безбожник» непременно настигнет «божья кара». Будто поругание святынь вызовет эпидемию малярии, а от использования в полях тракторов «земля пропитается керосином и родить не будет».

«Неделя ребенка. Дети – цветы коммуны», многокрасочная литография неизвестного художника, 1921

Абсурдность многих слухов и сплетен оттенялась явной иронией. В мае 1920 года в Перми была объявлена «неделя ребенка» – и тут же «врагами Советов» был пущен слух о грядущей «брачной неделе». Затем в Екатеринбургской губернии и Тагильском уезде стали судачить о «неделе сундука», якобы планируемой советской властью в целях изъятия имущества у граждан.

В декабре 1922 года в степях Астраханской губернии падает метеорит, что порождает множество самых невероятных и противоречивых слухов. Одни утверждали, будто каменюка перебила коммуняк, другие болтали обратное – дескать, пострадали все, кроме коммунистов. Третьих больше волновала сама диковина: в разных слухах метеорит фигурировал то как золотой – и Англия из-за него пойдет-де войной на Россию; то как бриллиантовый – потому два года продналога брать не будут, государству того бриллианта хватит; то как черный – а значит, близится конец света.

В декабре 1920 года у входа в пролетарский музей в Уфе гомонила толпа, привлеченная слухом о том, что комендант обнаружил черта, собрался расстрелять, да упустил – и нечисть спряталась в музее, но скоро будет схвачена и отправлена в Москву. На расспросы простаков музейный сторож, пряча улыбку в бороду, отвечал: хитрый сатана уже знай себе посиживает на вокзале в буфете первого класса, попивает какао с бисквитами. Доверчивая толпа метнулась на вокзал, где, понятно, никого не обнаружила. Но и тут нашлось «разумное» объяснение: «Отправили в Москву через Японию».

В мае 1921 года Корней Чуковский записывает аналогичный случай, произошедший в псковском музее. «…Пронесся слух, что баба тамошняя родила от коммуниста черта – и что его спрятали в банку со спиртом и теперь он в музее. Вот и ищут его в Поганкиных палатах». Блистательный пример демонизации власти! Вообще слух о преследовании нечистой силы и поимке чертей отличался невероятной устойчивостью, упорно циркулируя на протяжении многих лет, прорастая не только в фольклоре, но и в авторской литературе. Вспомнить хотя бы «Мастера и Маргариту».

Советский плакат, худ. Нина Ватолина, Николай Денисов, 1941

В советскую эпоху сплетничество настойчиво окрашивалось в политические тона, устойчиво ассоциируясь с «врагами революции» и «буржуазными элементами». XIII партийный съезд 1924 года принял специальную резолюцию «против распространения непроверенных слухов». Слухотворчество было популярной темой агитационных плакатов.

Советский плакат, худ. Константин Иванов, Вениамин Брискин, 1964

Отдельный пункт в нескончаемом списке слухов – молва о людоедстве в период голода 1921–1922 годов. Доходило до массового психоза. «Слышала сегодня от продовольственников, приехавших с Волги, что есть места, где не только едят своих мертвых, но установили плановое распределение живых людей – кого когда съесть. В первую голову стариков, а затем ребят, которые послабее. Бросают жребий», – читаем в дневнике Марии Андреевой, гражданской жены Горького.

Обрамленные циничными подробностями и аранжированные гаденькими комментариями «людоедские» слухи превращались в глумление (гл. X), а в устах людей невежественных становились образцово-показательной демонстрацией бездушия. Высланный в Казанскую губернию Михаил Осоргин вспоминал следователя по делам о каннибализме, сколь безграмотного, столь и бездушного. Следователь искренне и горячо возмущался пренебрежением кулинарными традициями крестьянской семьей, которая съела уморенного голодом деда. «Означенные граждане варили из головы суп, который и хлебали, даже не заправив его крупой или кореньями!»

Базарные торговки похвалялись превратить в колбасу всякого, кто их разозлит или обманет. Городские обыватели больше не пугались, а развлекались душераздирающими историями о фабричных сосисках и домашних заготовках из человечины. «Детские пальчики в супе» становились истерическим бредом, садистской иронией, сальной шуткой. Вместе со столь же навязчивыми слухами о военной угрозе подобные россказни служили также скрытым способом устрашения (подробнее – в гл. VII).

Новая волна кривотолков поднялась после смерти Ленина. Коммунистического вождя воображали то «немецким шпионом», то «красным чудотворцем», а то и языческой жертвой. Болтали, что Ленина убили на митинге, а вместо него правит баба. Что под именем Ильича орудует целая шайка подставных лиц. Что великий вождь убит «аглицким королем», или «врагами-евреями», или Троцким в пылу политического спора. Что вместо Ленина убили двойника, а в «марзолее» выставили восковую куклу. Что Ильич с группой большевиков сбежал в Германию, прихватив все народные деньги. Что перед смертью вождь оставил записку-завещание «Не обижать крестьян!». Наконец, что Ленин не умер, а незримо странствует по земле, контролируя работу Советов.

1930 год накрыло шквалом слухов, связанных с коллективизацией. В колхозах-де на крестьян будут ставить антихристову печать. Крестьянских коней берут – чтоб обрабатывать землю евреев. В колхозах станут «обобществлять» мужей и жен, построят дом-спальню длиной в версту, с одним на всех стометровым одеялом, а детей станут отбирать у родителей. Каждая женщина должна будет сдать Советам пять пудов своих волос. Крепких мужиков и красивых баб сгонят в особое место – для производства «новых людей»…