Бойтесь греков, приносящих дары… и затаивших обиды. А еще бойтесь моделей, которые замужем за безумными греками, – ну, хотя бы за одним конкретным безумным греком. С одним из наших техников чуть не произошла настоящая греческая трагедия из-за того, что, ослепленный похотью, он вступил в слишком опасную связь. Однажды ночью в номер «Хилтона», где у нас была вечеринка, пришла длинноногая модель. Она была вся в синяках от побоев мужа, причем тот явно не собирался на этом останавливаться и однажды даже пришел разбираться с любовником жены в «Хижину». Вмешался Отто; после того, как грек ушел, он поведал нам:

– Я его знаю, будьте осторожны, он сумасшедший, у него всегда нож с собой, сюда он больше не придет – пусть все останется как есть.

Мы уезжали в Лондон на следующий день рано поутру, так что нам пришлось пережить довольно страшную ночь – «Зорба» запланировал жестокую месть и повредил несколько дорогих машин. Мы выбрались целыми и невредимыми, а из нашего товарища греческий шашлык так и не сделали.

Я сам был замешан в любовном треугольнике: один разгневанный диджей спрятался рядом с «Хилтоном», наблюдая, как его девушка вошла в гостиницу и вышла лишь спустя несколько часов; что забавно, в это же самое время я встречался с еще одной девушкой – секретаршей в офисе этого диджея. Они об этом узнали. Одна из знакомых девушек представила меня Томи, русскому перебежчику-наркодилеру. Как именно ему удалось сбежать, я не спрашивал, но подозреваю, что раньше он служил в войсках: в его квартире на видном месте лежал армейский пистолет. Черт! Мне не нравится оружие. Что я вообще здесь делаю? Я просто техник – я всей этой подпольной криминальной чушью не занимаюсь!

Перебежчик жил в однокомнатной квартире на первом этаже близ Леопольдштрассе. Когда я пришел к нему, он сидел на кровати в одних трусах (собственно, сколько я к нему ни приходил, всегда видел его в одних трусах). У него были длинные, всклокоченные кудрявые волосы, а судя по глазам, он не спал прошлой ночью, а то и позапрошлой тоже. Это и есть отборнейшие войска Красной Армии? В маленькой комнатке стояли стеклянные виварии с ящерицами, хамелеонами и какими-то неизвестными мне пресмыкающимися – все явно смотрели на меня с недобрыми намерениями, а крышки были открыты! Он лишь отмахнулся в ответ на мое беспокойство и предложил мне «снять пробу». Взяв одну из игральных карт, раскиданных по кровати, он выложил три дорожки кокаина на выцветшей обложке пластинки. После того как мы «сняли пробу» и вещество подействовало, я вытащил пачку синих купюр в 100 дойчмарок и расплатился ими за черные пластмассовые коробочки от 35-миллиметровой фотопленки.

Я еще несколько раз ходил к нему, каждый раз эти посещения интриговали: напряженно вглядывающиеся в тебя люди, всегда молчаливые, тайный стук в дверь посреди ночи, быстрый, скрытный обмен конверта с деньгами на пакет и кодированные телефонные сообщения. Однажды, когда у нас закончились запасы веселых веществ, я позвонил Томи, и какой-то товарищ ответил, что его нет. Я объяснил (естественно, шифровкой), кто я такой, и спросил, когда он вернется.

– Он в отпуске, – последовал ответ.

– Так он скоро вернется? – настойчиво повторил я.

– Нет, он в очень долгом отпуске.

А-а-а! Я наконец все понял и немного запаниковал. Я резко бросил трубку. Судя по всему, он переехал в другое однокомнатное помещение, но поскольку он вообще не выходил на улицу, то, наверное, и не заметил разницы, пока не пришел в себя – и не понял, что попал в тюрьму.