Глава десятая
Мюнхен (У меня в руке листок бумаги… свернутый в небольшой конверт)

Год налоговой ссылки, начавшийся с записей в Монтрё, завершился записями в Мюнхене. Мюнхен оказался повеселее, чем Монтрё. И намного. Швейцарцы держат нейтралитет. А вот немцы – нет. Если принимаешь чью-либо сторону, то жизнь становится интереснее. Мюнхен – название я слышал, а находится-то он где? До того, как я начал ездить по гастролям, я никогда не бывал в Германии, да и в других странах тоже, если уж на то пошло. Свои обрывочные знания о Германии и немцах я получил в детстве из комиксов «Коммандос» и военных фильмов, откуда запомнил фразы, которые, несомненно, очень пригодятся в путешествии:

«Achtung – Englischer Spitfire! Englander Schweine-hund» и «Война для тебя окончена, Томми!».

– Что, правда? Получай пулю, фриц! «Тра-та-та-та-та…»

Когда я в детстве смотрел, как мой отец-электрик снимает заднюю крышку нашего маленького черно-белого телевизора, чтобы устранить очередную неисправность, он говорил мне, что убирает оттуда мертвых индейцев, убитых ковбоями. Немецких солдат, наверное, там было не меньше. Перед тем же самым телевизором с экраном в форме большой линзы мужская часть нашей семьи собралась 20 июля 1966 года, чтобы увидеть величайший спортивный триумф Англии – мы обыграли ФРГ в финале чемпионата мира со счетом 4:2. Вся эта предвзятая информация только доказывала маленькому мальчику, который и знать не знал, что такое шовинизм, что английский народ превосходит немецкий.

Впрочем, Германия и немцы стали мне очень дороги – и я не относился ни к стране, ни к народу с подозрением (несмотря даже на «Фольксвагены-Жуки», которые издавали раздражающие пукающие звуки; на одном таком «Жуке» ездила наша участковая медсестра, а я с большим подозрением относился к ней и ее черной сумке). Когда ваше детство проходит в послевоенной Британии, а старшие родственники – сами участники войны, очень легко было поддаться общей горечи. Айн бир, битте!