Глава 39
Консерватизм: поклонение пустым местам
Мир катится из пропасти. – Уберите вашу картинку. – Три нуля в подарок. – Взрослые не дураки. – Измеритель сакральности.
Чем аргументирует консерватор? Чаще всего логическими ошибками в форме ярких картинок.
Проще всего швыряться в столетние графики каким-то единичным фактом. «Дети до сих пор умирают в Африке с голоду». Раньше умирали чаще. «В Нью-Йорке поймали каннибала». Когда-то каннибалов было сильно больше. «Террористы убили 200 человек». И это 0,2 % от смертности прошлых войн. Обидно, что человек при этом может переживать вполне искренне – по поводу детей и каннибала. Но если он из этого заключает, что мир катится в пропасть, то он дурак. Последние тысячи лет (а также миллионы и миллиарды) мир катился из пропасти.
Ходить на статистические массивы с яркой историей – все равно что с рогаткой на бронепоезд.
Чуть разумнее подвергать сомнению сами массивы. Искать в цифрах оппонента огрехи, прорехи. Что-нибудь да найдешь. «А у вас на штанах сбоку дырочка». Ответить можно по-разному. Зашить дырочку. Взять другие штаны. Заметить, что сам критик вообще без штанов. Например, если он уверен, что за последние 200 лет люди стали хуже (просто знает и все, спросите откуда – только вздохнет), но с академической лупой подвергает сомнению «ваш якобы экономический рост», то это и есть бесштанное хамство.
Оппонент, включающий критическое мышление исключительно в свою пользу, хуже того, кто не включает его вообще.
Еще хитрее перенести разговор в сослагательность. «Конечно, ваш прогресс многое дал, спасибо, но какие он принес риски!»
Допустим, что-то пошло не так, какая-то технология подставила всех нас, и погиб миллиард человек. Стало страшно? Не пугайтесь абсолютной цифры, смотрите только на процент. Если это произойдет завтра, то это лишь 13 % всей популяции. Для традиционного общества обычное дело, несколько неурожайных лет или эпидемия, в хроники бы попало (если там уже велись хроники), в устное предание – вряд ли, не тот масштаб, с Концом Света точно не перепутаешь. В палеолите численность населения падала в разы, и это было намного ближе к вымиранию вида, чем сейчас всего лишь миллиард трупов.
Звучит страшно, но гибель даже 90 % человечества будет, как сказали бы на бирже, коррекцией к восходящему тренду. И даже если причиной катастрофы стало бы неосторожное обращение со знанием, даже тогда знание дало бы больше, чем забрало.
Знание сопровождало нас всегда, но давайте скромно отсчитывать культуру с неолита. Десять тысяч лет назад – это до городов, письменности, разделения труда, власти. По разным оценкам, на планете было от миллиона до десяти миллионов человек (мы взяли самые крайние оценки). Больше планета прокормить не могла, иначе было бы больше. Будем считать это пределом человеческого рода в естественном состоянии. Знание подняло эту цифру на три порядка. Еще раз: тому факту, что нас больше десяти миллионов, люди обязаны знанию. Если бы оно подарило три нуля, а потом забрало обратно один, баланс все равно остался бы положительным.
Любители рассуждать о технологических рисках игнорируют обратный вопрос: а насколько стало меньше рисков благодаря технологиям? Многое, что тысячу лет назад могло стать фатальным риском, таковым уже не является. Голод, эпидемии, наводнения, вулканы, перемены климата сильно менее опасны, чем раньше. Когда-то это могло убить большую часть популяции или даже всю, но сейчас вряд ли.
Чем-то это напоминает сравнение ребенка и взрослого. У взрослого больше знания и разных штук, включая опасные. К примеру, он может разбиться на мотоцикле, если у него есть мотоцикл. Он может достать героин и пистолет. Ребенок еще не может. Наш оппонент видит только опасные штуки. Взрослый в его понимании – это такой дурак, который изобрел себе мотоцикл на погибель, а если мотоцикла не хватит, он умрет с передоза, потому что может.
Что не учитывается? У взрослого много разных других штук, помимо опасных, и большинство из них не повышают, а снижают риски. Даже мотоцикл и пистолет – при правильном обращении. Если сложить все честно, то ребенок рискует куда больше и безопасно существует лишь потому, что его риски прикрыты взрослыми. Лишите его опеки, и отсутствие знания сразу обернется уязвимостью. Подставьте вместо слова взрослый – рациональная цивилизация, вместо слова ребенок – природное существо, и мысль будет завершена.
Наконец, наши оппоненты любят переводить разговор в область характеристик группы Б – того, что измерить нельзя. Зачем они туда клонят? Лишь там, где посчитать нельзя в принципе, они ухитряются насчитать себе баллы и засчитать победу. «Духовность», «сакральность» и прочее, чему придает значение публика, пишущая слово Традиция через прописную Т (от Генона до Дугина). Это по определению жульнический прием, пресечь его – пожалуйста, вот три способа.
Первый – можете просто опросить человечество, насколько велика значимость сакрального в его жизни. Лучше всего значимость показать через сравнение. Были времена, когда сакрального было больше (даже не выясняйте, что это такое, просто уточните у его знатоков, что было больше, и все). Но люди тогда жили в среднем 30 лет. Вам что важнее? Переведите ценность сакрального в понятные условные единицы – доли от значимости любой характеристики группы А. Доли будут так себе, чего нам и надо. Даже не сомневайтесь: это простой прием и победа с разгромным счетом.
Второй – просто откажитесь разговаривать на неприличные темы. Попросите предъявить критерий фальсифицируемости. Пускай мы верим в духовность, но как понять, что ее стало меньше? Нет критерия – нет предмета для разговора.
Третий – если слово значит непонятно что, объявите, что оно значит что-то близкое вам, а не им. После чего благодарите за введение новой номинации и объявляете себя победителем, как вариант ничья. С сакральностью не уверены. Логики Венского кружка могли бы сказать, что свято место пусто: в мире нет такой реальной вещи или таких отношений, на которые указывала бы «сакральность», мы можем это сказать, но на это нельзя показать (а значит, лучше воздержаться от пустых разговоров). А с духовностью, пожалуй, получится. К каким-то реальным вещам и их маркерам можно пробиться. Например, вот определение духовности от гея и философа постмодерна Мишеля Фуко (его ориентацию мы вспомнили, разумеется, чтобы позлить традиционалистов).
«Постулат духовности гласит, что истина никогда не дастся субъекту просто так. Считается, что субъект как таковой не может прийти к истине и даже не вправе претендовать на это. Считается, что истина не дается субъекту простым актом познания, который обоснован и легитимен уже потому, что совершается так-то и так-то устроенным субъектом. Считается, что нужно, чтобы субъект менялся, преобразовывался, менял положение, в известном смысле и в известной мере становился отличным от самого себя, дабы получить право на доступ к истине. Истина дается субъекту только ценой введения в игру самого существования субъекта, ибо такой, какой он есть, он не способен к истине. Я думаю, что это самая простая, но и самая основательная формулировка, с помощью которой можно определить духовность».
Мишель Фуко, «Герменевтика субъекта»
Интересное определение, никак не связанное с традицией, религиозностью и всем прочим, что будет преподавать Марь Ванна, если ее попросить провести урок духовности в средней школе. Такой духовности в мире не стало меньше.
А вот (если кому-то мало определения духовности от известного француза) смешное определение духовности как того, что отличает секс по любви от того же занятия с проституткой. Есть же некая разница? Ее же можно назвать каким-то словом? И вот один мой знакомый называл это так. Такой духовности в мире тоже не уменьшилось.
Можете сами решить, какой именно духовности в мире также не стало меньше.
