Книга: Философия без дураков. Как логические ошибки становятся мировоззрением и как с этим бороться?
Назад: Глава 36 Консерватизм: воображаемое прошлое
Дальше: Глава 39 Консерватизм: поклонение пустым местам
Глава 38
Консерватизм: цифры честнее слов
По статистике добро побеждает. – Сверка по учебнику. – Килокалории в час. – Штаны, метры, километры. – Весь мир в кармане.
1. Попробуем посчитать насилие. Поскольку «насилие» и тем более «агрессия» – слишком расплывчатое понятие, возьмем процент убийств к численности населения. Всех убийств: криминальных, на войне, в ходе любых репрессий. Можно предположить, что показатель как-то коррелирует с «насилием» в целом (как бы его ни определяли).
Но мы не первые, кто хотел бы именно посчитать, и задача уже решена. Можем просто взять данные. Например, в книге Акопа Назаретяна «Антропология насилия и культура самоорганизации» выведен коэффициент кровопролитности века BR.
k1 = wv (war victims) – общее число военных жертв;
k2 = rv (repression victims) – общее число жертв политических репрессий;
k3 = ev (everyday victims) – общее число бытовых жертв;
р1 = численность населения Земли в начале столетия (01-й г.);
р2 = численность населения Земли в середине столетия (50-й г.);
р3 = численность населения Земли в конце столетия (100-й г.).
Увы, в нашу книгу затесалась вторая формула – но можете считать, что ее нет. Если же интересно, подробности расчета в книге Назаретяна (глава 2.3 «Следствия и верификация гипотезы. Коэффициент кровопролитности общества»). Мы перейдем сразу к результату. Причем нас волнует не тот или иной век, а динамика, как это менялось на протяжении человеческой истории. Итак, коэффициенты по Назаретяну: 0,0015 в год для XX века, 0,05 в год для палеолита.
Для XX века цифра может показаться завышенной, если мы вспомним, например, такой широко известный показатель, как «число убийств на 100 тысяч населения». Обычно он в диапазоне от 1–2 в безопасных странах Европы до 50-100 в худших странах Африки и Латинской Америки, в России по итогам 2017 года около 7, в коэффициенте Назаретяна это 0,00007. В самой опасной стране Венесуэле он всего лишь 0,001, но в целом жить на Земле в XX веке было примерно так же опасно, как сейчас в Венесуэле. С учетом всех войн, репрессий и т. д. Грубо говоря, из тысячи землян в среднем за год 1–2 погибали насильственной смертью.
Но нам важно не это, а динамика. С начала человеческой истории показатель, согласно Назаретяну, снизился в 30–40 раз. Если смотреть не абсолютное число погибших в войнах, а процент ко всему населению, то в среднем войны первобытных людей были кровопролитнее Первой и Второй мировых войн. С каждым большим шагом истории убивали все реже. В Средние века убивали реже, чем в палеолите, сейчас еще реже.
В современном обществе число самоубийств уже превышает число убийств. По данным ВОЗ, в 2000 году на планете произошло около 200 тысяч бытовых убийств, около 300 тысяч погибли в войнах и более 800 тысяч покончили с собой.
Еще один исследователь, которого можно почитать по теме, Стивен Пинкер, The Better Angels of Our Nature. The Decline of Violence in History and Its Causes («Добрые ангелы нашей природы. Уменьшение насилия в истории и его причины»). Максимум, что ему могли возразить сильнейшие оппоненты, скажем, Нассим Талеб: по прошлым данным тренд именно такой, но прошлые данные не гарантируют нам будущее. Строго говоря, конечно, не гарантируют. Возможно, в следующем году мы вернемся к цифрам палеолита. Но давайте честно: если бы на это ставили деньги, кто поставил бы?
2. Оценив насилие через самый грубый показатель числа убийств (но зато наиболее вычисляемый!), поступим так же со здоровьем. Возьмем продолжительность жизни. Сейчас на планете в среднем живут около 70 лет, в развитых странах – около 80.
А как раньше? Давайте просто откроем учебник.
«В конце эпохи неолита (новый каменный век), то есть около VIII–III тыс. до н. э., средняя продолжительность жизни составляла несколько более 20 лет, по другим оценкам – 20–25 лет. Практически столько же или немного дольше – до 30 лет – жили люди в эпоху бронзы и железа (конец IV – начало I тыс. до н. э.). […]Средняя продолжительность жизни в Древнем Египте составляла всего 22,5 года. […]Интересные данные приводит Дж. К. Рассел для средневековой Англии. По его расчетам, средняя продолжительность жизни в Англии за период с 1277 по 1450 г. колебалась от 17,3 до 32,7 года, причем самые низкие значения продолжительности жизни приходились на годы, когда в Англии свирепствовала чума. По мнению же польского демографа Э. Россета, наиболее вероятно, что в средневековой Англии средняя продолжительность жизни составляла 26–28 лет. Из приведенных данных можно сделать вывод, что в Средневековье по сравнению с античной эпохой средняя продолжительность жизни людей почти не изменилась. […]Средняя продолжительность жизни хотя и медленно, но неуклонно возрастала. Однако не только в начале XIX столетия, но и в его середине величина средней продолжительности жизни во многих странах не превышала 40 лет. В середине XIX века она составляла для Англии 33 года, для Бельгии – 32 года, для Голландии – 34 года. Во Франции в 1861–1865 гг. она была равна 39,8 года. Таким образом, вплоть до конца XIX века люди жили очень мало. В России в 1896–1897 гг. средняя продолжительность жизни равнялась 32 годам».Демография: учебник под общей редакцией Н. А. Волгина
Есть короткая мудрость в форме анекдота. Что такое традиционная медицина? Это когда люди, в среднем живущие 70 лет, лечатся по рецептам людей, в среднем живших 30 лет.
3. Касательно того, насколько человечество удалилось от голода, давайте переведем в самые дешевые килокалории самый низкий доход. Возьмем Россию, наши дни. Самый дешевый пакетик лапши быстрого приготовления весом 50 граммов, содержащий 200–300 ккал, можно купить в пределах 10 рублей, в среднем 7–8, умельцы ухитрялись отыскать такой за 5. Это примерно одна восьмая суточной нормы калорий. Калории, содержащиеся в картофеле, в среднем обойдутся чуть дороже, но незначительно.
Минимальный размер оплаты труда около 10 тысяч рублей. В час это около 50 рублей. И это почти эквивалент суточной нормы самых дешевых калорий. Мы не призываем питаться сугубо картофелем и лапшой – вероятно, это не очень полезно и быстро надоест. Но там, где речь шла о настоящем голоде, выражение «я это не ем» просто не поняли бы.
Так вот, сейчас самый бедный человек может купить отсутствие голода на сутки за один час своего времени. Именно это и есть общество изобилия, а не доступность айфона для среднего класса. На протяжении большей части истории человечества за те же калории приходилось работать в 10 раз дольше. И несмотря на эту готовность миллионы людей периодически умирали от голода, а большинство – жило на грани. Ситуация для Европы начала меняться только с начала XIX века, для всего мира – с середины XX. И не надо морщиться при слове фаст-фуд: веками люди были готовы продать за него душу дьяволу (если бы существовали дьявол и душа).
Заметьте, что сейчас понимают под словом «голодать» даже в небогатых странах вроде РФ. В крайнем случае пост, обычно стесненность в выборе. Вот это самое – «сижу на картошке и лапше». Даже в кризис 90-х годов не было массовых смертей от недоедания. Хоть как-то прокормиться мог даже безработный бомж, но еще сто лет назад синонимом голода было слово смерть, а не слово лапша.
4. Касательно доступности иных благ, помимо еды. Ситуация с ними еще нагляднее. Большей части благ раньше просто не было. Но можно вообразить, сколько римский император заплатил бы за мобильник (даже если в сети был бы всего десяток абонентов). Когда говорят, что нынешний представитель среднего класса имеет уровень жизни, сопоставимый с графом XVII века, здесь, наверное, можно спорить. Но половина доводов за то, что графу живется лучше, и половина за то, что графу живется хуже. Представьте, например, что в его доме не было водопровода и канализации.
Можно даже обойтись без планшетных компьютеров, графов и императоров. Возьмем нашу страну и всего лишь XX век. Перед самым обычным человеком стоит самая обычная задача – купить штаны. Самые простые штаны (как и в случае с едой, мы считаем материальные блага, а не символические). Еще желательно купить рубашку, свитер, ботинки, зимнее пальто. Возьмем цены на самый простой вариант и среднюю зарплату сейчас и 50 лет назад. В какую бы деталь гардероба ни ткнули пальцем, в человеко-часах это стало стоить дешевле. В разных местах интернета указаны немного разные ценники, так что мы не приводим точные цифры. Но при желании это исследование может провести любой.
Почти всего – от квадратных метров жилой площади до километров путешествий – на душу населения стало больше. Если почитать автобиографию Георгия Щедровицкого («Я всегда был идеалистом»), он был поразительно обеспеченным по советским меркам студентом. Например, у него была своя комната в квартире родителей. Сейчас не вызывает такого удивления, если у студента своя квартира. Вообще, уровень жизни советской элиты (в метрах, километрах, выпивке, закуске) – это примерно уровень нынешнего среднего класса.
5. Касательно доступа к информации можно зайти с двух сторон. Собственно ее объем и доступность и то, насколько люди могут этим воспользоваться: уровень грамотности. Со вторым все очень динамично. По данным Всемирного банка, еще в 1800 году грамотным был лишь каждый десятый взрослый человек, в 1930 – каждый третий, сейчас – 85 % мирового населения. С первым все еще динамичнее. Имея лишь доступ в интернет, мы имеем доступ к бесплатной библиотеке, в тысячи раз более богатой, чем любая библиотека, собираемая ранее человеком за всю его жизнь. И то, что содержится в мировой библиотеке в 2000 году, дает нам гораздо больше возможностей, чем ее содержание в 1900-х, 1800-х и т. д.
6. Точных чисел для измерения «степеней свободы» не существует, но давайте прикинем. В первую очередь, берем свободу самоопределения. Если человек рождается тысячу лет назад в традиционном сословном обществе, за него все уже решено. Социальный статус, вероисповедание, с сильной вероятностью – профессия, место жительства, партнер по браку. Человек делал то же, что его родители. Жил и умирал там же. Брачного партнера ему находили. От него зависел разве что уровень мастерства в той нише, где он уже есть, и набор привычек.
Сейчас возможен, пожалуй, любой выбор, кроме генов (но в этом направлении активно работают). Можно выбрать веру, гражданство, даже пол. Если все устраивает – не менять.
Сторонников традиционных ценностей такая вольность пугает, но это лишь максимизация полезности. Повторим, если все устраивает – можно ничего не менять. Можно, как тысячу лет назад, след в след повторить путь отца или матери – почему бы и нет? К новым опциям ничто не принуждает. Если традиционные ценности действительно хороши, просто остаешься с ними. Кнопка «перезагрузки», так смущающая консерваторов, не может быть антиблагом именно потому, что ее можно не нажимать. Поэтому чем больше кнопок на панели нашей жизни, тем лучше. И с каждым веком их больше.
7. Помимо роста образованности, растет IQ. Давайте сразу согласимся, что тесты на измерение интеллекта несовершенны, ограниченны, они позволяют измерять далеко не все, что нам важно, и т. д. Конечно, но они позволяют измерять хоть что-то. И это что-то нам важно. И это «что-то» очень ощутимо выросло за XX век. Можно предположить, что та же динамика была бы, например, и в XIX столетии, и ранее, но тогда измерять было некому и нечем.
Как известно, эти тесты устроены так, чтобы средний показатель всегда был 100 баллов. И в какой бы год мы ни провели тест, средний балл населения всегда будет 100. Но если вы не знали, с годами тесты усложняются. Именно для того, чтобы удержать средний балл в районе 100, типовые тесты начала XXI века сложнее, чем век назад. Если бы их не обновляли, средний балл неуклонно полз бы вверх.
Насколько вверх?
«С каждым годом навыки, измеряемые IQ-тестами, у людей улучшаются. По основным тестам на IQ, таким как шкала Векслера для измерения интеллекта детей (WISC), шкала Векслера для взрослых и тест Стэнфорда-Бине, за период с 1947 по 2002 год рост этого показателя составлял почти треть балла за год. […]Быстрое повышение IQ обнаружено у всех жителей развитых государств, где проводились подобные исследования. В некоторых странах он был несколько ниже, чем в США, а в некоторых – выше. […]Повышение IQ наблюдается как минимум с 1917 года. С этого момента и до начала призыва в вооруженные силы во время Второй мировой войны результаты армейских тестов повысились на 12–14 пунктов. […]Мы имеем рост на 18 пунктов за 55 лет и примерно такой же, или даже более высокий, за предыдущие 30 лет».Ричард Нисбетт, «Что такое интеллект и как его развивать. Роль образования и традиций»
Конечно, все не так просто. Какие-то задачи люди стали решать намного лучше, что-то осталось без изменений. Понятно, что свою роль сыграло массовое образование. Во многом оно развивает как раз те навыки, которые проверяет тест. С этими навыками получать образование проще, люди учатся дольше и по ходу прокачивают навыки. Получается положительная обратная связь.
Сказать «наши предки были умственно отсталые» (даже если они набирали бы позорные 70 баллов по нашим тестам), пожалуй, преувеличение. Хотя бы потому, что жизнь не сводится к тестам и интеллект не сводится к тому, что измеряют тесты на интеллект. Но можно сказать мягче, зато увереннее. Например то, что почти нет когнитивных аспектов, по которым мы уступали бы своим предкам, но есть многие, по которым превосходим.
Подробнее, где мы не уступаем и превосходим – например, в той книге Ричарда Нисбетта. И если очередной консерватор будет вздыхать об отупении молодежи, не спорьте. Просто помашите перед его носом реальными исследованиями. Люди, которые не вздыхали, а считали, посчитали обратное.
И так почти по всем пунктам, где мог разгореться спор с поборником старины.
Это очень простое и важное правило.
Не надо лишний раз дискутировать там, где можно просто сравнить большие массивы.
Побить «традиционализм» просто, потому что ясно, что сравнивать, и это уже есть. В самой удобной форме – в цифрах или почти в цифрах. Здесь нечего обсуждать. Увы, человек найдет много сложных способов, чтобы не увидеть простые вещи. Вот это обсудить можно.
Как правило, в уме консерватора происходит сравнение воображаемого прошлого с воображаемым настоящим. Если бы не воображение, такой теории не было бы.
Почему оно возникает – это один вопрос. Какие средства выбирает в свою защиту – вопрос другой и второстепенный. То, что консерватор говорит, не так интересно, почти вся аргументация там взята из мира, которого нет и никогда не было (но который ему чем-то нравится). А вот чем ему симпатичен мир, которого нет, и откуда вообще такие наклонности – да, это предмет исследования.
Назад: Глава 36 Консерватизм: воображаемое прошлое
Дальше: Глава 39 Консерватизм: поклонение пустым местам
