12.5. Разбитие капитализма в металлургии. Урал и Юг

Казалось бы, после отмены крепостного права, главного препятствия на пути развития промышленности, должен был начаться стремительный подъем крупной промышленности. Однако этого ускорения не наблюдалось. Отрасли, в которых прежде использовался крепостной труд, теперь переживали трудный переходный период – переход к наемному труду и капиталистическим методам хозяйствования. Для этих капиталистических методов нужна была новая техника, требовалось завершение промышленного переворота. Такая перестройка не могла сопровождаться быстрым ростом производства.

Эти трудности переходного периода наиболее отчетливо проявлялись в горнозаводской промышленности Урала, где ко времени ликвидации крепостного права выплавлялось до 80 % российского металла.

Уральские рабочие встретили свое освобождение без энтузиазма. Были даже выступления горнорабочих против ликвидации крепостничества. «Эти люди, – писал академик Безобразов, – родившиеся и выросшие в понятиях, разобщенных со всякою свободою… готовы и ныне идти на царскую службу, как называет горнозаводское население свой прежний обязательный труд». Дело в том, что прежде стабильные условия жизни горнорабочему были гарантированы, а будущее обеспечено. На каждого члена его семьи полагался «провиант», завод за него платил казенные подати. Он не боялся остаться без работы, потому что администрации было невыгодно его содержать, не получая его труда, да и потеря работы не грозила ему голодом и нищетой. С ликвидацией крепостного права прекращалась и выдача «провианта», и освобождение от уплаты податей. В новых условиях надо было вступать в конкуренцию на рынке труда, проявлять предприимчивость. Но у горнорабочих, писал тот же Безобразов, «не было привычки к самодеятельности, к попечению о себе самом, привычки совершенно чуждой уральскому рабочему народонаселению, испорченному крепостною и административною опекою» [2, с. 332].

Заработная плата при переходе к наемному труду немного повысилась, но прекращение выдачи провианта и повышение производительности труда привели к тому, что существенного увеличения затрат на оплату труда не произошло.

К тому же эти затраты позволяло понижать еще одно обстоятельство. При освобождении рабочие, как и крестьяне, получали землю, правда, не пахотную землю, а покосы и огороды. Точнее, за ними закреплялись те приусадебные хозяйства, которыми они пользовались при крепостном праве. Эти хозяйства привязывали их к прежнему заводу. Такой рабочий не решался бросить свое хозяйство, чтобы поехать на другой завод, где дают более высокую заработную плату, но где жить ему придется: в казарме или снимать угол. Он соглашался работать на «своем» заводе и за пониженную плату, потому что здесь он мог ее дополнить доходами от своей коровы, от своего огорода. Бывшие крепостные рабочие оставались экономически прикрепленными к прежним заводам, и хозяева заводов платили им низкую заработную плату. Заработная плата на Урале была вдвое ниже, чем на металлургических заводах Юга, о которых речь пойдет ниже. А низкая заработная плата понижала стимул к техническому совершенствованию: когда труд дешевый, не надо его экономить.

Второй причиной кризиса горнозаводской промышленности было сохранение административных методов хозяйствования. В крепостной промышленности рабочая сила не была товаром. Монополия на рабочую силу делала невозможным и свободное переливание капиталов. И рыночные отношения заменялись административными методами. Безобразов писал, что в условиях крепостничества не могло быть «коммерческого расчета, необходимого для денежного хозяйства». И теперь надо было переходить не только к наемному труду, но и к рыночным отношениям, «коммерческому расчету».

В особенно тяжелом положении оказались казенные заводы. Поскольку их хозяйство регламентировалось сверху, задачей заводской администрации было не совершенствование производства, а обоснование отчетов в расходах. На любой ремонт требовалось разрешение высших инстанций.

Выдвигались проекты перевести казенные заводы на «коммерческий расчет», т. е. приспособить их к рыночным отношениям. Это значило, что управляющие заводами должны были отвечать за убытки и участвовать в прибылях. Однако при сохранении административной регламентации такой перевод был невозможен. Безобразов писал, что перевод на коммерческий расчет казенного хозяйства «без уничтожения его сущности как казенного хозяйства… должно признать химерическим» [2, с. 365–366].

Административная регламентация тормозила развитие и частных заводов. Безобразов писал, что все они «рассматриваются как отрасль государственного хозяйства». Особенно резко он обрушивался на то, что в наше время назвали бы дотациями. Государство покрывало убытки частных заводов. Эта поддержка «несостоятельных заводов», по словам Безобразова, служила лишь «поощрением к продолжению бесхозяйственности».

Важным элементом административной системы были «обязательственные» отношения между рабочими и заводчиками. Дело в том, что после отмены крепостного права половина уральских рабочих оказалась без работы. Государство требовало обеспечивать жизнь этих людей. Сначала пытались посадить их на землю, превратить в крестьян. Но рабочие отказывались становиться крестьянами, да и лишней пашни около заводов не было. Вопрос о землеустройстве тянулся десятилетиями, а пока он не был решен, приходилось обеспечивать население работой при заводах. «Нигде в мире нет заводов, обязанных вести дело только ради того, чтобы прокормить рабочего, – писал уже в 1909 г. Фармаковский, один из крупнейших горнозаводских предпринимателей, – а на Урале почти все заводы именно так поставлены» [14, с. 135].

Третьим фактором, тормозившим развитие уральской металлургии, была окружная система. Как уже отмечалось, предприятием на Урале был не завод, а округ, т. е. группа заводов, связанных технологическим процессом. В составе округа были и добыча руды, и заготовка угля. В состав округа входила большая территория с населением. Раньше это давало преимущества: не надо было тратить деньги на покупку руды и угля, а труд заводских крестьян, живущих за счет своих хозяйств, был очень дешевым. Энергия уральских рек дробила производство: при одной плотине можно было построить маленький завод, но это была дешевая энергия.

Теперь преимущества обращались в недостатки. «Своя» рабочая сила была дешевой, но «своих» рабочих надо было обеспечивать работой, а это сковывало хозяйственную маневренность. Для проведения технической реконструкции требовался прилив новых капиталов. Однако владельцу нового капитала было невозможно построить завод, потому что все пригодные для этого места находились в составе старых округов, а купить старый завод, чтобы его модернизировать, было невозможно: надо было с заводом покупать и территорию округа, принимая на себя и обязательства по отношению к его населению.

В результате, как выразился современник, «уральские предприятия, если от них отнять земельные латифундии, представляются с современной промышленной точки зрения полукустарными заведениями».

Горнозаводская промышленность Урала, а в связи с этим и металлургия России в целом в первые годы после отмены крепостного права испытала спад, который сменился очень медленным ростом. Положение в металлургии начинает меняться с появлением нового металлургического района на юге страны в 80-х гг. Юг быстро обгоняет Урал. Еще в 1885 г. Урал давал 70 % российского чугуна, а в 1900 г. – только 28 %.

Толчком к развитию металлургии Юга стало развертывание железнодорожного строительства. Для рельсов требовалась сталь, а Урал производил отличное железо. Если прежде главным продуктом черной металлургии было именно железо, то теперь – сталь. В сущности, именно в этом и заключался промышленный переворот в российской черной металлургии.

А когда в промышленности происходит такой технический переворот, технический прогресс выражается не в реконструкции старых предприятий, а в строительстве новых. Маленькие заводы на речных плотинах было невозможно перестроить на производство стали и проката. А заводы Юга с самого начала строились как сталеплавильные и рельсопрокатные.

К тому же заводы Юга рождались как акционерные предприятия. Преимущество акционерного капитала – его величина. По мере технического прогресса увеличивалась оптимальная величина предприятий. Наступал момент, когда капитал отдельного предпринимателя оказывался уже недостаточным, чтобы построить предприятие, соответствующее требованиям времени. А путем продажи акций можно было собрать большой капитал и построить такое предприятие. Но заводы Юга строились тогда, когда в мире акционерная форма уже доказала свои преимущества, поэтому они и рождались как акционерные.

А на Урале место было уже занято: округами владели частные заводчики. Там предприятие становилось акционерным лишь в результате банкротства. В этом случае банк или банки, должником которых стал округ, выпускали акции и собирали капитал, необходимый для реорганизации заводского хозяйства. Прежний заводчик, естественно, при этом терял свои права собственника. Но таким образом процесс акционирования на Урале шел медленно и не закончился к 1917 г.

Кроме того, большинство заводов Юга было построено на иностранные деньги. Это был франко-бельгийский капитал. Эти капиталы приходили извне, дополняя накопление капиталов в самой России, а с ними приходил опыт передовых стран, новая техника. В результате промышленность Юга стала передовой в техническом отношении. В среднем на домну Юга выплавлялось за год 3,26 млн пудов чугуна, тогда как в Англии – 2 млн пудов, а в Германии – 2,6 млн. В странах, откуда пришли капиталы, своя промышленность была построена раньше, а, следовательно, на более низком техническом уровне.