14. Промышленный переворот в Англии и его последствия

Два события конца XVIII в. знаменовали переход Европы к капитализму – Великая французская революция и промышленный переворот в Англии, точнее, апогей этого переворота.

Промышленный переворот в Англии принято рассматривать как цепь изобретений начиная с летучего челнока Кэя и прялки «Дженни» Харгривса. Но и летучий челнок, и прялка «Дженни» создавались для домашней промышленности, для рассеянной мануфактуры и сами по себе не вызвали перехода к фабричному производству, как и последующие изобретения. Как известно, много изобретений в это время делалось и в других странах, но это не составляло промышленного переворота.

Промышленный переворот – это сложный процесс перехода от мануфактуры к фабрике, который был вызван целым рядом обстоятельств. В чем заключались эти обстоятельства? Главным в них было то, что буржуазные отношения уже победили в Англии, что к началу переворота Англия была уже буржуазной страной.

Революция во Франции была буржуазной: буржуазия при поддержке низов сломила господство дворян-феодалов. Но в Англии к этому времени буржуазия уже занимала господствующее положение, и борьба низов против верхов здесь означала бы борьбу против господства буржуазии.

14.1. Вторая волна огораживаний

К началу XVIII в. Англия была аграрной страной. Из 5,5 млн жителей 4,3 млн (около 80 %) было занято в сельском хозяйстве. Но именно переворот в сельском хозяйстве, то обстоятельство, что ликвидация крестьянства здесь была доведена до логического конца, стало одной из главных причин промышленной революции.

Огораживания XVI в. в XVII в. почти прекратились, но в XVIII в. вновь усилились. Однако теперь они отличались от прежних. Тогда, в XVI в., «овцы поели людей»: земли захватывались, чтобы превратить их в пастбища для овец. Теперь огораживания были связаны с аграрной революцией. В результате огораживаний рождались крупные товарные хозяйства, в которых земледелие сочеталось с продуктивным животноводством.

Согласно распространенному представлению огораживания заключались только в том, что феодалы-лендлорды выгоняли крестьян со своей земли. В действительности основой огораживаний послужило разложение крестьянской общины, и ликвидация крестьянства выражалась не только в его обезземеливании, но и в превращении части крестьян в капиталистических фермеров.

Как и в других европейских странах, основной формой крестьянского землевладения в Англии были «открытые поля». «Открытое поле» – это пространство, на котором чересполосно разбросаны пахотные участки жителей деревни. Земля каждого так перепутана с участками соседей, что только в результате долгой привычки можно узнать, какая полоса принадлежит одному и какая другому. Средняя величина каждого участка – 200 х 20 метров, что соответствует главной мере английской земельной площади – акру. При такой перепутанности участков – полос – единственным способом их использования были коллективные действия. Унавоживание, вспашка, сев – все делалось сообща. Одно поле засевалось пшеницей или ячменем, другое овсом, горохом или бобами, третье оставалось под паром. И если поле засевалось ячменем, то владелец каждой полоски должен был сеять ячмень, а отнюдь не горох. Между жатвой и севом поле превращалось в коллективное пастбище – земля становилась общей.

В общем распоряжении жителей деревни находились общинные угодья (commons) – усеянные кустарником пустоши, болота, иногда лес. Здесь можно было заготовлять хворост, пасти скот, но только то количество голов скота, которое соответствовало пахотной земле в «открытом поле».

Здесь же разрешалось строить свои коттеджи (т. е. хижины, лачуги) беднякам-коттерам, батракам, не имеющим своей пахотной земли. (Вот откуда взялось название современных загородных домов.)

Очевидно, что при таких общинных порядках прогресс в сельском хозяйстве был невозможен. Аграрная революция требовала разрушения общины, и это разрушение совершилось.

Основным направлением этой революции был переход к многопольным севооборотам с введением кормовых культур (турнепса, репы) и травосеяния (клевер, вика и др.). Если при трехполье ежегодно треть поля не засевалась, то теперь использовалась вся пашня. Это позволяло обеспечивать скот кормом на зиму, и не надо было значительную часть скота пускать осенью под нож, как это практиковалось прежде. К тому же при стойловом содержании скот давал достаточно навоза для удобрения полей, результатом чего было повышение урожайности. К началу XIX в. на полях Англии появились цельнометаллический плуг и рядовая сеялка.

«Кавалера» XVII в., которого интересовали лишь охота и война, сменил дворянин-фермер, темами разговоров которого с соседями стали севообороты, дренаж, клевер и люцерна.

Конечно, перейти к товарному рациональному ведению хозяйства стремились не только дворяне, но и зажиточные инициативные крестьяне-йомены. Однако для этого надо было выделить свое хозяйство из общинных владений.

Огораживания заключались в том, что «открытые поля» и общинные угодья делились на частные владения и огораживались. Каждый получал количество пашни, которое соответствовало общей площади его полосок в «открытом поле». Пропорционально этому количеству делились и огораживались общинные угодья.

Малоземельный крестьянин теперь уже не мог выгонять скот на «открытое поле» после уборки урожая. Правда, он получал участок в общинных угодьях, но этот участок был слишком мал. К тому же процесс огораживаний требовал значительных затрат на плату чиновникам, проводившим раздел земель, на изгороди. Для бедняка эти затраты часто оказывались непосильными, и он вынужден был продавать свою землю богатым соседям или вообще посторонним людям. Правда, у него оставался дом с приусадебным участком. Огораживания сопровождались скупкой земли.

В связи с этим растут размеры ферм. Резко сокращается число хозяйств менее 40 га, увеличивается доля ферм размером свыше 120 га. Естественно, эти крупные фермеры вели рациональное товарное хозяйство.

Правда, чтобы провести в общине огораживание, требовалось согласие ее членов, в собственности которых находилось не менее 80 % земли. Основную часть этих 80 % составляли крупные землевладельцы, а недостающие голоса получались путем давления и подкупа.

Вторая волна огораживаний и стала основой аграрной революции. Теперь пшеницы производилось больше, чем требовалось жителям острова. Ее экспорт увеличился с 1160 тыс. квартеров в 1697–1705 гг. до 9515 тыс. в 1746–1765 гг., т. е. в 8 с лишним раз [7, с. 272]. Росла продуктивность животноводства. На одном из рынков Лондона средний вес продаваемых быков увеличился с 370 фунтов в 1710 г. до 800 фунтов в 1795 г. (в два с лишним раза), телят – с 50 до 148 фунтов (почти в три раза) [9, с. 269].

Таким образом, одним из следствий огораживания стало резкое увеличение производства продовольствия. А это было одним из условий промышленного переворота, увеличивающего долю рабочего населения, потребляющего товарное, покупное продовольствие.

Но главным следствием огораживаний стало разорение крестьян, возникновение массы людей, потерявших источник существования в виде натурального хозяйства. Для них оставался один выход – наниматься работать на других.

Правда, аналогичная ситуация возникла и при первой волне огораживаний, в XVI в., но тогда еще не было фабрик, а рассеянная мануфактура не могла поглотить этих «лишних» людей: чтобы стать работником такой мануфактуры, надо было иметь дом в деревне.