7. Генезис капитализма в Англии

В середине XVI в. по развитию промышленности Англия была одной из отсталых стран Европы. Она уступала в этом отношении не только Нидерландам, Италии и Франции, но и Германии и Испании.

И в XVII в. она оставалась преимущественно аграрной страной. По расчетам Петти, капитализированная рента с земли здесь была в 5 раз больше остального капитала. Даже в начале XVIII в. Джон Смит писал: «Великобритания отличается от Голландии как деревенский арендатор отличается от лавочника» [3, т. 4, с. 14]. И путь Англии к капитализму, к положению самой индустриальной страны мира начался с сельского хозяйства, с коренной ломки феодальных отношений. Традиционная структура феодал-крестьянин здесь превратилась в структуру лендлорд-рабочий или лендлорд-арендатор-рабочий.

В XVI в. сельское хозяйство стало очень выгодным объектом капиталовложений. Это и послужило основной причиной огораживаний, ликвидации натуральных крестьянских хозяйств. Произошел переход к товарному производству, а разоренное крестьянство стало основным источником формирования дешевой рабочей силы. В этом процессе особо важную роль сыграло развитие овцеводства. Недаром спикер палаты общин английского парламента стал сидеть на мешке с шерстью.

Исходной позицией здесь служила та же феодально-общинная система, что и в других странах. Согласно закону верховным собственником земли феодальной вотчины – мэнора считался его владелец – лорд мэнора. Крестьянин-виллан, живший на территории мэнора, был держателем виргаты, пахотной земли размером от 18 до 80 акров. Виргата состояла из полос в общинных полях, которые после уборки урожая превращались в общинное пастбище. Этому порядку подчинялся и лорд мэнора, пахотная земля которого тоже состояла из разбросанных полос в общинных полях и тоже после уборки урожая включалась в общинное пастбище. Владелец виргаты мог пользоваться и всеми остальными угодьями на территории мэнора – пустошами, лугами и лесами. За пользование землей виллан платил традиционную ренту в формах барщины и оброка. Эти повинности так срослись с наделом, что было безразлично, держит надел виллан или свободный, т. е. если в руки свободного человека переходил надел виллана, новый владелец должен был выполнять те же повинности.

Виллан мог вернуть землю своему лорду и становился независимым от него. Если виллан уходил из мэнора, лорд терял над ним власть. От денег, заработанных вилланом на стороне, господину не доставалось ни пенни.

Коммутация здесь заключалась, в сущности, в ликвидации барщинной повинности: именно барщина служила основным проявлением крепостной зависимости. Ход коммутации был прерван черной смертью XIV в., которая унесла до половины населения Англии и резко повысила цены на труд. Английские лорды попытались восстановить барщину взамен денежных платежей, поскольку обработка земли наемным трудом стала слишком дорогой, но это вызвало крестьянское восстание 1381 г., и от реставрации традиционных феодальных порядков пришлось отказаться.

Между тем в распоряжении лордов оказалось много выморочной земли, а использовать и для ее обработки наемный труд было слишком дорого. Оставался единственный выход – сдать эту землю в аренду. В результате черная смерть лишь ускорила капиталистическую перестройку мэнора.

И для использования наемного труда, и для сдачи в аренду не годились разбросанные среди крестьянских полей полоски, надо было иметь определенный единый участок земли в полном распоряжении. Чтобы получить такой участок, феодалы, как и в других странах, огораживают в свою пользу часть общинных пустошей и пастбищ. Поскольку это была земля общая, ее легче было отобрать, чем пахотные владения крестьян. Мартовский статут 1235 г. разрешал лордам огораживать общинные владения в свою пользу, если для фригольдеров, крестьян, имеющих наследственные владения, оставалось достаточно земли для пастбищ. Эту оговорку, конечно, можно было толковать в пользу лорда: ведь он был верховным хозяином земли мэнора.

Вторым направлением огораживаний стало выделение домениальной пашни из общинных полей для лучшей ее обработки. При этом крестьянское пастбище сокращалось дополнительно: ведь на выделенное и огороженное господское поле после уборки урожая нельзя было выгонять крестьянский скот.

Процесс огораживаний приобрел массовый характер в XVI в., когда он охватил и пахотные земли крестьян, и сопровождался сгоном части крестьян с земли мэнора. Этот процесс был ускорен секуляризацией церковных земель в 30-50-х гг. XVI в. В ответ на отказ Римского Папы утвердить развод Генриха VIII с Екатериной Арагонской парламент в 1534 г. объявил, что церковь в Англии больше не подчиняется папе. Согласно этому решению главой церкви становился английский король. Церковь, таким образом, становилась частью государственного аппарата. Следующими актами парламента в 30-х гг. в Англии были закрыты католические монастыри.

А этим монастырям, которых насчитывалось здесь около 650, принадлежала треть сельскохозяйственных угодий в Англии. Монастырские земли были частью розданы фаворитам короля, частью проданы. Новые землевладельцы не обязаны были соблюдать прежние установленные в монастырских владениях обычаи. Они могли менять сроки крестьянских держаний, повышать ренту, превращать феодальные держания в аренду и даже просто сгонять крестьян с земли. В результате значительная часть крестьян потеряла земельные владения.

Вторая волна массовых огораживаний началась к концу XVI в. и была непосредственно связана с «революцией цен», резко понизившей реальную величину феодальной фиксированной ренты и повысившей цены на шерсть и другие сельскохозяйственные продукты. Цены на шерсть за XVI в. выросли в три раза. Именно теперь земля огораживалась ради расширения пастбищ для овец и производства шерсти на продажу.

Налаживание рационального земледельческого хозяйства с наемным трудом как для самого лорда, так и для его арендатора требовало определенных агротехнических знаний, значительного количества сельскохозяйственных рабочих, контингент которых только еще начинал формироваться. Гораздо проще было использовать полученную землю в качестве пастбища для овец. Для этого было достаточно купить несколько сотен овец и нанять несколько пастухов.

Перестройка мэнора в товарное хозяйство стала главной причиной сохранения крупного землевладения лендлордов, которое не было подорвано даже в результате буржуазной революции.

Способствовало огораживаниям и то обстоятельство, что крестьяне Англии находились в разном правовом положении. В XVI в. 20 % крестьян составляли фригольдеры – наследственные держатели земли. Их права на землю приближалось к праву собственности. Они были обязаны платить лорду строго фиксированную ренту. Часть фригольда относилась даже к рыцарским держаниям, т. е. достаточно богатый фригольдер считался дворянином.

Большинство же крестьян в Средней Англии составляли копигольдеры – держатели «по воле лорда», т. е. по закону они могли быть даже изгнаны со своего надела. Это выражалось в том, что копигольд закреплялся за владельцем лишь на определенный срок (обычно на 21 год). На этот срок устанавливалась фиксированная рента. По истечении же этого срока или при передаче по наследству после смерти хозяина кроме уплаты определенной «передаточной» суммы лорду условия держания устанавливались заново, причем величина ренты, как правило, резко повышалась.

Рента копигольдеров за столетие возрастала в 4–6 раз. Во столько же раз увеличивались «вступные» платежи, и в конце XIV в. средняя рента с акра земли составляла 4 пенса, в середине XVI в. – 9 пенсов, а в 1621 г. – 28 пенсов. Рента постепенно поднималась почти до уровня арендной платы. Но даже во второй половине XVI в. средняя величина ренты (оброка) была в 6 раз ниже арендной платы.

В одних случаях копигольдер превращался в арендатора собственного хозяйства, в других сохранял лишь приусадебное хозяйство, становясь наемным работником того же лорда, а нередко разорялся полностью, пополняя ряды пауперов, бродяг.

Впрочем, были и богатые копигольдеры, державшие по 250–300 акров. Дело в том, что в аренду сдавались не только земли домена, но и крестьянские наделы. А как уже говорилось, если участок земли продавался или передавался в аренду, на его нового держателя переходили повинности, связанные с участием, и новый пользователь копигольда считался копигольдером.

Таким образом, часть копигольда переходила в руки предприимчивых людей, которые использовали землю в коммерческих целях. Это были не крестьяне. Часто это были люди из города. «О, если бы купец, – писали в одной из своих жалоб крестьяне, – ограничивался бы лишь торговлей и оставил землю тем, кто добывает на ней свой хлеб!»

Значительную часть арендаторов составляли новые дворяне, джентри, имевшие титулы «эсквайр», «рыцарь». Эти арендаторы не были крестьянами не только по происхождению, но и по методам ведения хозяйства. Если крестьяне «добывали свой хлеб», ведя натуральное хозяйство, то арендовалась земля для организации товарного фермерского хозяйства. И не только для овцеводства. Только за первые 30 лет XVII в. цены на пшеницу возросли вдвое, и даже при высокой арендной плате выручка от продажи этой пшеницы существенно превышала расходы на аренду. Росла и урожайность. С 1466 по 1612 г. средний урожай пшеницы вырос с 8–8,5 до 11 бушелей с акра.

Короли династии Тюдоров пытались ограничить огораживание и разорение крестьян. Законом 1515–1516 гг. предписывалось даже заново распахивать земли, превращенные в пастбища, и восстанавливать разрушенные ранее деревни. Закон 1534 г. запрещал держать больше 2 тыс. овец. Тюдоры старались сохранить крестьянство как основной источник поступления налогов в казну и как основу наборов в армию. Дело в том, что в Англии в XVI в. не было постоянной сухопутной армии. Здесь сохранялось ополчение, которое комплектовалось из подданных короля в соответствии с их достатком и экипировалось за их же счет, подобно тому, как это практиковалось в Античном мире. Разоренный крестьянин переставал быть воином.

Но суровые законы против огораживаний, как правило, не соблюдались. Дело ограничивалось штрафами в пользу казны. Правда, Елизавета в 1583 г. существенно повысила величину этих штрафов.

И крестьяне сами, конечно, сопротивлялись огораживаниям, поднимая восстания. Например, во время восстания в Норфольке в 1549 г. крестьяне потребовали исключения лордов из общин, чтобы сделать невозможным огораживания общинных земель.

Впрочем, следует оговориться, что массовый характер огораживания приобрели в центральной и восточной Англии – в овцеводческих районах. На севере и юго-западе страны они не имели такого массового характера.

Ускорил процесс огораживаний и стремительный рост «нового дворянства», джентри. Дело в том, что в Англии, в отличие от других стран, человек считался дворянином не по происхождению, не по родовитости, а по имущественному положению, по величине земельных владений, по возможности вести образ жизни, достойный дворянина. Как уже говорилось, разбогатевший крестьянин был даже обязан вступить в состав дворянства. Основу «нового дворянства» и составили предприимчивые люди, которые шли в деревню, захватывая земли для организации товарного производства. Это они скупали монастырские земли, арендовали домены старых лордов.

Ускорила этот процесс война Алой и Белой Розы (1455–1485 гг.), в ходе которой многие старые дворянские роды были истреблены. Выморочные земли скупались «новыми дворянами». После войны даже в составе высшей аристократии стали преобладать джентри. Больше половины палаты лордов в 1649 г. составляли люди, получившие титул после 1603 г. Высший дворянский титул можно было купить, и даже существовала такса на эти титулы. «Новое дворянство» стало основной опорой династии Тюдоров, занявшей трон в результате этой войны. Если старое дворянство служило базой сохранения традиционных феодальных порядков, строя мэнора, то новые дворяне занимались товарным производством, торгуя шерстью и другими сельскохозяйственными продуктами, успешно используя наемный труд. Джентри не противостояли буржуазии города, они сливались с ней, имея общие интересы. И если на континенте дворянин презирал купца, то джентри одного из сыновей отправлял на учебу к купцу.

Развитие промышленности в Англии было следствием аграрного переворота. Ведь первоначально главной отраслью промышленности стало сукноделие, сырье для которого давало скотоводство.

Но и эта отрасль возникла не сразу. Сначала шерсть английских овец направляли во Фландрию, в Нидерланды. Затем купцы-скупщики стали доставлять туда грубые сукна, изготовленные в английских деревнях, а в Нидерландах они проходили окончательную обработку. И только потом те же купцы стали заводить собственные аппретурные мастерские. И если, с одной стороны, сукноделие было следствием аграрного переворота, то с другой – одним из его стимулов.

В середине XIV в. Англия ежегодно экспортировала 32 тыс. мешков шерсти и 5 тыс. кусков сукна, а в середине XVI в. – 5–6 тыс. мешков шерсти и 122 тыс. кусков сукна. Теперь сукна вывозилось больше, чем шерсти, причем ткани и шерсть вместе составляли свыше 80 % английского экспорта. В XIII в. Англия обогнала Нидерланды по производству шерстяных тканей [2, т. 4, с. 314; 6, с. 76; 9, с. 47],

Развитию суконной промышленности способствовали массовые переселения спасающихся от континентальных войн суконщиков в Англию. В XIV в. это была Столетняя война, вызвавшая массовую эмиграцию суконщиков из Фландрии, в XVI в. – репрессии герцога Альбы в Нидерландах и гугенотские войны во Франции.

Суконная промышленность первоначально развивалась в сельской местности не только и не столько из-за цеховых ограничений в городах. В районах овцеводства для крестьян это был важнейший побочный промысел, значение которого возрастало в условиях их обезземеливания. Сырье было на месте, скупщики уже регулярно приезжали за шерстью, а продавать им даже грубые сукна было выгоднее, чем шерсть,

Суконщик выступал и в качестве организатора рассеянной мануфактуры. Он не только скупал готовые ткани, но и давал заказы на их производство и даже снабжал шерстью, которую покупал здесь же. Ведь коттеры, которые в результате огораживаний сохранили лишь дома и приусадебные хозяйства, не имели пастбищ для собственных овец, а именно коттеры особенно нуждались в заработке, который для них был основным, а не побочным источником существования. Таким образом, развитие рассеянной мануфактуры в сельской местности было прямым следствием огораживаний.

А городские ремесленные цеха испытывали капиталистическое перерождение. Выделялась цеховая верхушка, связанная с купеческим капиталом. Возникали раздаточные конторы, которые снабжали сырьем остальных суконщиков и принимали их продукцию для реализации. Часто господствующее положение в цехах занимали владельцы аппретурных заведений, которые подчиняли себе прядильщиков и ткачей, поскольку именно они владели выходом на рынок. В городах Англии появились «ливрейные компании», купеческие объединения, замаскированные под ремесленные цеха.

Именно здесь, в городах возникают централизованные мануфактуры. На мануфактуре Уинчкоба в Ньюбери в конце XVI в. было занято свыше тысячи рабочих – ткачей, прядильщиц, сукновалов, чесальщиц шерсти, красильщиков. Сортировкой шерсти занимались «дети бедных, слабых родителей», получая за труд нищенскую зарплату. Таким образом, в одном предприятии здесь объединялись все операции по производству тканей.

Известно, что предприниматели арендовали помещения закрытых монастырей для организации текстильных мануфактур. Очевидно, это были централизованные мануфактуры.

В XVII в. сукноделие охватило почти всю Англию, и наметилась специализация районов по производству определенных тканей. На востоке производились тонкие окрашенные ткани на экспорт, на западе – тонкие неокрашенные, которые для окончательной обработки вывозились в Голландию. На севере изготовлялись грубые виды сукна для сбыта на внутреннем рынке.

Развивались в Англии и другие отрасли мануфактурного производства, причем многие из них были перенесены сюда с континента. Так, бежавшие из Франции гугеноты основали здесь производство шелка, стекла, бумаги. В этих новых для Англии отраслях производство нередко возникало сразу в форме централизованных мануфактур.

Металлургия, особенно цветная (олово, свинец, медь), развивалась на основе местных промыслов. Черная металлургия пока росла довольно слабо и давала железо низкого качества. Одной из причин были недостаток и дороговизна древесного угля. Англия железо пока вывозила из Швеции. В этих условиях особое значение приобретала добыча каменного угля (в районе Ньюкасла и графстве Глостер). Правда, этот уголь пока применялся преимущественно для отопления жилищ, а решающее значение для развития металлургии он приобретет лишь в ходе промышленного переворота. К началу XVII в. по добыче угля Англия вышла на 1-е место в Европе. В начале XVI в. в угольной промышленности было занято 5 тыс. человек, в конце века -30 тысяч.

Возрастала специализация городов на определенных отраслях промышленности. Металлические изделия в основном готовились в Бирмингеме и Шеффильде, стекло и мыло – в Лондоне и Бристоле, шелк, полотно и кожевенные изделия – в Нориче и Кольчестере.

Развитию хозяйства Англии, формированию единого национального рынка способствовало то обстоятельство, что здесь почти не было феодальной раздробленности с многочисленными пошлинами на границах мелких государственных образований. По территории Англии товары перевозились свободно, т. е. рано сформировался единый внутренний рынок. Дополнительным фактором была дешевизна морских перевозок в условиях островного положения страны. Когда не было не только железных, но и налаженных сухопутных дорог, перевозка массивных грузов на дальние расстояния была возможна почти одним только водным путем. В Англии же основные хозяйственные центры были расположены если не на морском берегу, то на реке близ впадения ее в море. Поэтому любой товар можно было дешево доставить из одного района в другой.

Еще одним фактором развития как промышленности, так и товарного сельского хозяйства была дешевизна рабочей силы. И дело не только в том, что в результате «революции цен» реальная величина заработной платы резко сократилась: в 1600 г. средняя заработная плата составляла лишь 47 % реальной зарплаты 1500 г.

В результате огораживаний значительная часть крестьян потеряла не только свои хозяйства, но и жилища. Эти крестьяне перестали быть крестьянами, были вытолкнуты из сферы сельского хозяйства, превратились в бродяг, пауперов, без земли, без домов, без средств к существованию.

Это было нарушением норм феодального права. Право феодальной собственности на землю – это право на получение ренты с этой земли. Феодал не имеет права сгонять крестьянина с его земли, потому что феодальное право предусматривает двух собственников – крестьянина и феодала. К. Маркс писал, что на таком же основании английский король мог выгнать англичан в море: ведь Англия – его владение [7, с. 740]. Феодальное право собственности приближалось к праву короля на свою страну. Но английские обуржуазившиеся феодалы уже рассматривали свое право собственности на землю не как феодальное, а как буржуазное, т. е. полное.

Армия безработных бродяг была дополнена еще двумя контингентами. В результате ликвидации католических монастырей на большой дороге оказались тысячи монахов, которые, будучи носителями идеологии, теоретически обосновывали недовольство этих людей.

Наконец, усиливая центральную власть и кончая с элементами феодальной раздробленности, король распустил частные военные дружины феодалов, и часть этих бывших военных тоже оказалась на большой дороге. Обладая навыками военного дела, они нередко выступали организаторами разбойничьих шаек. Все это нашло яркое воплощение в образах повести Марка Твена «Принц и нищий».

Зачем потребовались «законы о бродягах», чтобы загнать их на капиталистические предприятия? Разве экономическая необходимость не была достаточно надежной для этого? Но нужно учитывать, что преобладала тогда рассеянная мануфактура, рабочие которой работали по домам, имели соответственное оборудование и производственные навыки. Это были люди, которые сохранили свои дома с приусадебными участками. Выгнанные из своих домов люди для такой работы не годились. А немногочисленные пока централизованные мануфактуры не могли поглотить массу обездоленных бродяг.

Эти люди могли существовать за счет нищенства, но нищенство людей трудоспособного возраста уже считалось преступлением, да и остальные имели право собирать подаяние лишь в районе своего места жительства (закон 1495 г.). Единственным выходом оставались грабеж, разбой, воровство. Криминогенная обстановка резко обострилась. Дороги Англии стали опасными.

Против роста преступности и были направлены законы о бродягах. Человека, не имеющего «законных» средств к существованию, надлежало ловить, избивать плетьми, клеймить раскаленным железом, а если он попадал в руки властей в третий раз, – даже казнить. Это было логично: если человек не имеет «законных» средств к существованию, значит, он нарушает законы.

Однако следует обратить внимание на другие законы о бродягах. Согласно закону середины XVI в. бродяга отдавался в рабство тому, кто может доказать, что он является бродягой, Подписанный Елизаветой статут 1563 г. обязывал не имеющего определенных занятий человека в возрасте от 12 до 60 лет работать в сельском хозяйстве у любого нанимателя. Этот закон обеспечивал сельское хозяйство крайне дешевой рабочей силой. Ведь многие работы в сельском хозяйстве не требовали особой квалификации. Считалось, что каждый может выполнять эти работы с детства.

В мануфактурной промышленности для наемных рабочих был установлен 15-часовой рабочий день, а заработная плата определялась ежегодно решением мировых судей исходя из минимальных средств, необходимых для жизни. За превышение этой нормы заработной платы рабочий наказывался тюремным заключением. Рабочий, а не работодатель.

Это положение, в сущности, уже не относилось к законам о бродягах, а дополняло их. Централизованные мануфактуры еще не могли поглотить всю массу безработных бродяг, но закон обеспечивал крайне низкие затраты на оплату труда. Оказавшись в безвыходном положении, люди были вынуждены наниматься к мануфактуристам за самую низкую плату и на крайне тяжелых условиях.

Итак, традиционный строй мэнора разрушался, натуральное хозяйство крестьян сменялось товарным производством фермеров, в деревнях развивалась рассеянная, а в городах централизованная мануфактура. Не следует, однако, переоценивать капиталистические успехи Англии. К XVII в. население Англии составляло 4,5–5 млн, причем 4/5 этого населения составляли сельские жители. Единственным крупным городом пока оставался Лондон, но и в нем насчитывалось только около 200 тысяч населения.

Интенсивно развитие капитализма в деревне шло в центре и на юго-востоке. Север отставал в развитии. Лорды там продолжали жить преимущественно на феодальную ренту, сукноделие в форме крестьянских промыслов развивалось медленно, а города в основном играли роль административных центров.

Особенно отсталой в экономическом отношении была горная Шотландия. Там сохранялись феодально-патриархальные отношения с пережитками родового строя, родовыми общинами – кланами. Там сохранялось традиционное земледелие и частыми были неурожайные, голодные годы.

Развитию мануфактурного производства в Англии содействовала торговая политика английского правительства – повышение импортных пошлин на промышленные товары. Сначала такая политика называлась меркантилизмом. Ее целью было добиться активного баланса внешней торговли и притока в страну золота и серебра, т. е. увеличения национального богатства. Если высокие пошлины препятствуют ввозу иностранных товаров, а свои товары вывозятся беспрепятственно, то в стране от разницы ввоза и вывоза накапливаются драгоценные металлы, деньги.

С течением времени эта политика изменяет свою цель. Чтобы продать товар, надо сначала его изготовить. Следовательно, богатство страны создает производство товаров, а не продажа их. И целью политики становится не накопление золота, а содействие развитию промышленности. С такой измененной целью она называется уже не меркантилистской, а протекционистской или покровительственной – имеется в виду покровительство своей промышленности. А метод остается прежним – повышение импортных пошлин. Ограничивая пошлинами ввоз иностранных товаров, правительство создает относительный дефицит и повышение цен. Это ведет к повышению прибылей промышленников и ускоряет развитие промышленности.

Английское правительство повышает пошлины на ввоз шерстяных тканей и ограничивает вывоз шерсти. Одновременно поощряется потребление шерстяных тканей внутри страны. Был издан даже закон, по которому хоронить покойников следовало только в шерстяных саванах. И шерсть английских овец, которая прежде вывозилась в Нидерланды, теперь перерабатывается в Англии.

В XIV–XV вв. внешняя торговля Англии велась через иностранцев. Торговля со странами Северной Европы была в руках Ганзы, со странами Южной Европы – через венецианских купцов. В 1597 г. согласно решению Елизаветы ганзейцам было предписано удалиться из Англии. Венецианские купцы в результате Великих географических открытий перестали посещать Англию еще раньше, в начале XVI в. Теперь внешнюю торговлю Англии вели сами английские купцы, численность которых быстро возрастала. Если в середине XIV в. в Англии числилось только 170 богатых купцов, то в XVI в. – более 3 тысяч.

Теперь английские купцы активно торговали по всему миру, о чем свидетельствовали названия торговых компаний: Московская, Марокканская, Остзейская, Левантийская, Гвинейская, Ост-Индская. В частности, после экспедиции Ченслера Англия развернула обширную торговлю с Россией, выступая в качестве ее главного торгового партнера. Отсюда в Англию везли сало, меха кожи, лен, пеньку, канаты. Канаты были особенно необходимы для растущего британского флота, поэтому в Вологде и Холмогорах англичане построили свои канатные дворы. Россия стала емким рынком сбыта для английского сукна. Кроме сукна сюда везли также сахар, бумагу, цветные металлы и другие виды продукции английских мануфактур.

Следует подчеркнуть, что в отличие от Венеции, Ганзы, Нидерландов Англия торговала своей продукцией, товарами собственного производства, поэтому развитие внешней торговли означало расширение рынка сбыта для английских товаров и являлось, в сущности, одним из проявлений протекционизма.

Вершиной английской торговой политики стал «Навигационный акт» Кромвеля (1651 г.), согласно которому ввозить товары в Англию или английские колонии разрешалось только на английских судах или судах тех стран, где эти товары производились. «Навигационный акт» был направлен против посреднической торговли вообще и особенно – против посреднической торговли Нидерландов, поскольку Ганза и Венеция к этому времени уже утратили свою роль мировых торговых посредников.

Англия – остров, поэтому ее внешняя торговля могла быть только морской. В 1545 г. Англия имела только 35 торговых судов водоизмщением свыше 100 т, а в 1629 г. – уже 350 таких судов. Тоннаж торгового флота Англии вырос с 37,4 тыс. т в 1588 г. до 487 тыс. т в 1760 г. [6, с. 107]. К XVIII в. Англия обогнала Голландию по величине торгового флота и вышла на первое место в мире.

Изменились и сами суда. Вместо громоздких судов с высокой надводной частью, «плавающих замков», здесь стали строить низкие маневренные корабли удлиненной формы.

С торговли начиналась и колониальная экспансия Англии. Принято считать, что именно в Англии одним из главных источников первоначального накопления капиталов было ограбление и эксплуатация колоний. Это парадоксально, поскольку Англия пока не имела заокеанских колоний. Как уже говорилось, она опоздала к процессу захвата заокеанских земель, и все колонии оказались в руках Испании и Португалии. Поэтому Англия пока была вынуждена действовать косвенными методами.

Во-первых, путем контрабандной торговли с чужими колониями. И не только контрабандной. В 1654 г. Кромвель заключил с Португалией договор, согласно которому английские купцы получили право торговать с португальскими колониями на равных правах с португальцами.

Во-вторых, огромные капиталы наживались путем работорговли. Английские купцы везли за океан не только промышленные товары, но и африканских негров-рабов. Именно для работорговли были основаны Марокканская и Гвинейская компании. Испанцы, перебив в Америке значительную часть местного населения, были вынуждены ввозить рабочую силу из Африки. Но сами испанские идальго гнушались работорговлей. Это дело взяли на себя англичане. Основатель этого промысла Джон Гоукинс получил за это звание рыцаря, причем на его гербе был изображен негр в цепях. Работорговля была очень выгодным занятием, потому что в Африке негры или просто захватывались в грабительских набегах, или обменивались у местных царьков за ром и безделушки. Прибыль в 100 % за один рейс считалась невысокой, а нередко достигала 300 и более процентов.

Практиковалась так называемая «треугольная торговля»: из испанских колоний тропической Америки, где были плантации сахарного тростника, в колонии Северной Америки везли патоку. Здесь из нее делали ром. Ром везли в Африку и обменивали на рабов. Рабов везли в Америку, и история повторялась сначала. Иногда за один «треугольный» рейс прибыль доходила до 1000 %. Негры укладывались на палубах или в трюмах «как ряды книг на полках». Около 30 % негров погибало в пути. Заболевшие выбрасывались за борт еще живыми, чтобы избежать «порчи» остального груза.

В третьих, англичане промышляли пиратством против Испании. Пиратские нападения на испанские корабли, которые шли из колоний с грузом золота и пряностей, в Англии считались тогда патриотическим делом. Для снаряжения пиратских экспедиций создавались акционерные компании, в которых принимали участие не только купцы, но и высшие сановники и даже сама королева Елизавета. Пират Френсис Дрейк, совершивший второе в истории кругосветное плавание, стал адмиралом королевского флота.

Итак, первое время через контрабанду, работорговлю и пиратство англичане перехватывали у Испании часть награбленных в колониях богатств. Но этого Англии мало. Она стремилась иметь свои колонии и начала за них открытую войну с

Испанией. В конце XVI в. был разгромлен испанский флот «Непобедимая армада». После этого развертывается открыто колониальная экспансия Англии. В начале XVII в. она захватывает колонии в Америке, а в конце этого века английская Ост-Индская компания начинает грабить Индию.

Первой британской колонией стала Ирландия. Для ее завоевания не надо было плыть за океан и участвовать в Великих открытиях. В Ирландии еще господствовали первобытнообщинные отношения. Земля находилась в собственности родовых общин – кланов и делилась для пользования между патриархальными семьями, из которых возникли кланы. К началу XVI в. англичанам принадлежала только юго-восточная прибрежная полоса острова, причем они вынуждены были платить «черную ренту» воинственным вождям соседних ирландских кланов, откупаясь от их набегов, потому что у ирландцев уже наступило время строя военной демократии, а для этого периода характерны также грабительские набеги на соседей.

Но военные столкновения между кланами, характерные для этого строя, ослабляли страну. Этим и воспользовались англичане. В 1541 г. Генрих VIII присвоил себе титул короля Ирландии, включив вождей кланов в состав английской знати.

Затем начались конфискации земель. Воспользовавшись столкновением между вождями двух кланов, королева Мария Тюдор объявила это мятежом и конфисковала земли мятежников. Естественно, это никак не соответствовало родоплеменным отношениям, при которых земля не являлась собственностью вождей. Так продолжалось и далее, английские короли вмешивались в распри ирландских вождей, конфискуя у враждующих земли. При Елизавете такая политика, наконец, вызвала восстание против английского господства, в результате подавления которого в руки англичан перешла большая часть земли в Ирландии.

Конфискованные земли раздавались английским дворянам, фаворитам, военным. При Кромвеле государственная задолженность офицерам и солдатам погашалась предоставлением земель в Ирландии. В большинстве случаев солдаты продавали документы на землю земельным спекулянтам. Новые землевладельцы сдавали землю мелкими участками в аренду ирландским крестьянам на крайне кабальных условиях.

Современник писал, что большинство ирландцев «не потребляет хлеба вообще… На трех четвертях сего острова народ довольствуется картофелем, а в северной части – кашей из овса, из коей они делают сухари, и похлебкой. Таким-то образом бедный, но привыкший к лишениям народ кормит нацию, каковая имеет куда больше природных богатств, нежели он сам» [1, т. 3, с. 383].

Первой британской колонией на Атлантическом побережье Северной Америки стала Виргиния, основанная в 1584 г. Уолтером Ралеем. Берега Южной Америки с их золотом, серебром и другими богатствами были уже захвачены испанцами, поэтому англичанам пришлось довольствоваться сравнительно бедными по тогдашним представлениям землями Северной Америки. В начале XVII в. здесь возникает ряд новых английских колоний: Новая Англия, Новая Шотландия, Каролина, Мэриленд.

В отличие от испанских колоний в Южной Америке, где беспощадно эксплуатировался труд туземцев, английские колонии были аграрными переселенческими. Процесс огораживания лишал земли английских крестьян, и теперь они искали потерянную землю за океаном. Но у них не было средств ни для переезда через океан, ни для основания хозяйства на новом месте. Поэтому организацию колоний брали на себя акционерные компании из купцов. Крестьяне подписывали контракт с такой компанией, она их перевозила через океан, обеспечивала необходимыми средствами производства, а за это крестьяне должны были погасить свой долг компании, бесплатно на нее работая в течение пяти лет, после чего становились свободными колонистами. Такие подписавшие контракт люди назывались «кабальными слугами».

Другую часть переселенцев составили пуритане, которые спасались за океаном от преследований со стороны господствовавшей англиканской церкви. Именно они основали Новую Англию, ставшую впоследствии центром английских владений в Америке. И в Соединенных Штатах до сих пор считается особенно престижным иметь среди своих предков одного из тех пуритан, которые первыми в 1620 г. прибыли сюда на корабле под названием «Майский Цветок».

Кроме того, население колоний пополнялось ссыльными: Америка стала местом ссылки. Если такой ссыльный не мог оплатить судебные издержки и переезд через океан, он становился «белым рабом»: чтобы компенсировать государственные затраты, его продавали в рабство на 7 лет.

На Востоке территориальные захваты начались значительно позже. Основанная в 1600 г. английская Ост-Индская компания была торговой. Она получила от Елизаветы монопольное право на торговлю от мыса Доброй Надежды до мыса Горн. Естественно, дарованная королевой монополия касалась только англичан: купцы других государств не подчинялись английской королеве. Тем не менее первые же торговые экспедиции в Индию приносили прибыль в 200–300 % на капитал, и дивиденды компании составляли около 40 %.

Капиталистические изменения произошли и в кредитной системе Англии. По специальному решению английского правительства в 1694 г. был учрежден Английский акционерный банк. Это был первый эмиссионный банк в Европе, т. е. он получил право выпускать банковские билеты (банкноты) с твердым курсом. В отличие от векселей континентальных банкиров банкноты Английского банка не были именными и заменяли строго определенное количество звонкой монеты. Они и стали первыми бумажными деньгами в Европе.

Рассмотрение хода английской буржуазной революции не является задачей экономической истории. Эта революция продолжалась почти 20 лет (1640–1659 гг.) и не вполне соответствовала обычным представлениям о буржуазной революции. Это не была революция буржуазии против господства феодалов. Интересы обуржуазившегося дворянства, джентри, в основном совпадали с интересами городской буржуазии. Поэтому в Англии лендлорды, бывшие феодалы, сохранили и после революции свои земельные владения. Но они уже не были феодалами. Они существовали не за счет феодальной ренты, а жили за счет арендной платы или вели на своей земле крупное товарное производство с использованием наемного труда.

Однако буржуазная революция и не должна создавать новую буржуазную экономику. Она лишь приводит политическую надстройку общества в соответствие с экономикой, потому что буржуазная экономика в основном складывается до революции независимо от воли людей по своим экономическим законам. В этом отношении французская буржуазная революция, которая разрушила феодальную структуру хозяйства, была скорее исключением, чем правилом.

А реорганизация политической надстройки, которую совершает буржуазная революция, выражается в ликвидации сословных привилегий, демократизации государственного строя, т. е. замене монархии республикой или ограничении власти короля, превращении феодальной монархии в буржуазную».

Основным содержанием английской революции стала борьба между парламентом и королем». Король действительно пытался усилить свою власть, опираясь на сохранявшиеся остатки феодальных порядков на севере страны, на союз с традиционным врагом – Испанией. Но власть короля в прежде была ограничена парламентом, который контролировал государственные расходы. Карлу I отрубили голову. Но конституционная монархия, монархия, ограниченная парламентом, была восстановлена, причем в составе парламента даже сохранилась палата лордов, представлявшая интересы крупной земельной аристократии.

Важной составной частью революции стало движение разоряемого крестьянства против огораживаний, за сохранение общинного землевладения и общинных порядков («диггеры»). Это движение приобрело идеологическую окраску борьбы пуритан против господства англиканской церкви. Но это движение было обречено: натуральное крестьянское хозяйство, общинные отношения, как и традиционные порядки мэнора, были уже пройденным этапом.

Литература

1. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. Т. 2–3. М., 1992.

2. Всемирная история, Т. 4. М., 1958.

3. История Европы. Т. 3–4. М., 1993–1994.

4. Кулишер И. М. история экономического быта Западной Европы. Т. 2. М.-Л., 1931.

5. Лавровский В. М. Проблемы исследования земельной собственности в Англии XVII–XVIII вв. М., 1958.

6. Мотылев В.И. Экономическая история зарубежных стран. М., 1961.

7. Маркс К. Капитал. Т. I. Соч. Т. 23.

8. Петрушевский Д. М. Восстание Уота Тайлера. М.; Л., 1927.

9. Полянский Ф. Я. Экономическая история зарубежных стран. Эпоха капитализма. М., 1961.

10. Сказкин С. Д. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в Средние века. М., 1968.