Журналистика и журналы в тюрьме

Назначение подследственной и срочной тюрьмы изъять обвиняемого и осужденного из общества, в первом случае на время производства предварительного следствия, а во втором на срок, определенный судом осужденному в наказание. Подследственный арест имеет своею целью помешать обвиняемому уклониться от суда, и, посредством лишения его свободы, устранить те препятствия к обнаружению истины, которые он мог бы создавать, находясь на свободе. Лишение же свободы в виде карательно-исправительной меры, применяемой в силу судебного приговора, не должно заходить за пределы требования уголовной политики.

Современные тюрьмы, за исключением американских реформаторий и русских тюрем после Февральской революции, а также германских тюрем в 1919 г., строжайше запрещают допуск к заключенным периодической печати, в виде газет и журналов. Безусловность такого запрета не оправдывается ни целями предварительного заключения, ни задачами современной уголовной политики. Казалось бы, что запрещение чтения газет и журналов тому одиночному арестанту, следствие о преступлении, которого закончено, не может быть ничем обосновано: если обвиняемый содержится под стражей только для того, чтобы он не уклонился от суда, то периодическая печать, допущенная в его камеру, отнюдь не облегчает ему побега.

Но отвечает ли недопущение периодической печати к срочным арестантам требованиям современной уголовной политики?

Лишение арестанта права следить за общественной жизнью чувствуется заключенными далеко не одинаково. Здесь все зависит от особенностей умственного развития и от индивидуальной психологии каждого. Человек, привыкший начинать каждый день своей жизни с чтения газетного листка, испытывает очень большие лишения, когда он остается без газеты. Спокойно отнесется к этим тюремным запретам человек, никогда не имевший или лишь редко державший в своих руках органы периодической печати. Страдание от такого лишения тем сильнее, чем более развиты у человека общественные инстинкты, чем менее он равнодушен к жизни родной страны. В более культурных странах чтение, повседневных газет стало привычкой самых широких слоев населения, а в том числе и тех, которые дают наибольшее число преступников.

Но особенно тяжким оказался запрет допуска газет в места заключения для политических арестантов. Описывая свои тюремные впечатления, Турати вспоминает, какой «болезненной, лихорадочной» становилась в тюрьме потребность узнать новости о внешнем мире. Он вспоминает, как был счастлив, когда нашел в отхожем месте выпачканный номер какой-то газеты и спрятал его под одежду, надеясь избежать обыска. Заточенные пожизненно или на долгие сроки узники Шлиссельбургской крепости также не могли следить за периодической печатью, а когда им стали доставлять для переплета журналы истекших лет, то они набрасывались прежде всего на ближайшие к ним по времени номера и после, сходясь вместе, делились «новостями»; только что прочитанное получало в их глазах характер только что случившегося. Запрещение новых журналов обрушивалось на них всею тяжестью и создавало такие лишения, величину которых трудно себе, по словам Новорусского, представить. Чтобы узнать политические новости, намек на которые прорывался из слов тюремной администрации, они прибегали к разным мелким уловкам. Один из жандармов принес однажды узникам номер старой газеты, и они с жадностью на него набросились. Когда в 1890 г. тюремный священник принес Шлиссельбургцам духовный журнал «Паломник», все заключенные читали его, как мало ни отвечал он их мировоззрению: до такой степени сильно было желание видеть бумагу, недавно вышедшую из типографии в тщетной надежде найти там какие-нибудь отголоски общественной жизни. Но даже самый вид года «1890», до того более нигде невиданного в печати, был приятен взору заточенных. В ответах на анкету Ауэра попадаются жалобы общеуголовных преступников на недопущение газеты, как на тяжкое лишение. По общему правилу, постоянно подтверждаемому наблюдением над тюремной психологией, ни одна сильная потребность не может остаться в тюрьме без всякого удовлетворения. Как скоро правила тюрьмы не позволяют ее удовлетворять или стремятся уничтожить ее, сами заключенные изыскивают способы удовлетворить не только требования своей природы, но и привычки, ставшие для них, согласно поговорке, «второй натурой».

Вот почему мы встречаемся с попытками издания в тюрьме нелегальных журналов не только политическими, но и общеуголовными арестантами. Ломброзо в своей книге «Les palimpsests des prisons» приводит образчик одной тюремной газеты, издававшейся в парижской тюрьме «Большая рокет». Своим внешним видом и содержанием тюремная газетка стремилась дать иллюзию настоящей газеты. Наверху с одной стороны отмечается год издания и номер: «первый год № 2». (Нужно догадываться, что дальнейшее существование газеты было пресечено). С другой стороны, на той же странице, в углу номера, обозначено время выхода номера (воскресенье, 4 мая 1886). Под названием газеты «Tam-Tam Ballon» отмечено, что она является «официальным журналом расслабления». Далее мелким шрифтом указывается: в первой колонке цена номера 20 сантимов и размер учредительного пая 5 сантимов. Последнее обстоятельство как будто указывает, что издание газеты было делом целой группы лиц. Во второй колонке был обозначен адрес редакции (конечно, это был адрес тюрьмы улица Рокет, 168). Здесь же редакция отмечала свое запрещение ссужать номер для чтения. Очевидно, она нуждалась в денежных средствах и не имела в виду бесплатно развлекать тюрьму своею юмористической газеткой. Она же извещала (в третьей колонке), что сообщения с воли будут приняты с благодарностью. Что касается содержания газеты, то мы здесь находим и фельетон, и отдел «Эхо и толки» и объявления.

Нам не приходилось видеть нелегальных журналов русских уголовных арестантов. Не приходилось читать их описания и в имеющейся литературе. Это заставляет предполагать, что они довольно редкое явление. Иначе журналы политических арестантов. Нам известно их несколько. Также приходилось не один раз слышать о попытках их издания в различных местах заключения.

В моих руках был такой «литературно-художественный журнал», под названием «Бутырки», издававшийся в Московской Пересыльной Тюрьме в 1906 г. и вышедший в количестве всего двух номеров. Обложка журнала была исполнена в красках очень художественно. Размер журнала был в обыкновенную ученическую тетрадь. Вся обложка была цвета серого арестантского сукна Название журнала «Бутырки» было написано крупными буквами и шло поперек страницы сверху вниз, из правого угла в левый угол. Рисунок на обложке под надписью названием журнала представлял очень стильный вид Пересыльной тюрьмы зимой: из-за высокой стены с башней на углу виднеется часть тюремного здания; часовой с ружьем ходит у стены; темные тучи нависли над тюрьмой, на заднем плане видны силуэты городских домов. Рисунок вверху надписи представляет часть тюремного окна, из-за решетки которого видны церковные купола и крыши домов… Рисунки в тексте также отражали тюремные настроения: таков рисунок, помещенный перед очерком «Ночь» и изображавший ночь на море с судами на якоре и виднеющимися вдали на берегу бесчисленными огоньками зданий огромного портового города.

Что касается содержания этого журнала, то оно не только ясно показывает стремление заключенных создать себе иллюзию доступа к ним в тюрьму журнала, но также показывает, как томительно скучна тюремная жизнь. В этом отношении особенный интерес представляет собой статья «С тоски», которою начинался № 2-ой журнала. Потребность в периодическом издании должна была особенно остро ощущаться узниками Шлиссельбургской крепости. Здесь всякая связь с внешним миром была совершенно прервана. Никакое известие с воли не проникало в камеры заключенных. Даже переписка с самыми близкими родственниками была запрещена в течение многих лет. Между тем заключенные сюда принадлежали, по складу их ума и характера и по своей деятельности до ареста, к числу тех, кто особенно зорко следил за политической и общественной жизнью родной страны и всего мира и отдавал себя полностью политической борьбе и общественной работе. Нет ничего удивительного, что узники, как только у них являлась возможность общения друг с другом, старались удовлетворять свой спрос на периодическое журнальное слово.

Первый журнал шлиссельбургских узников носил название «Винегрет». Как показывает самое название журнала, содержание его было пестрое: воспоминания, стихотворения, статьи по математике, статистике, об экономическом развитии России и Польши, вместе с вклеенными акварельными рисунками и карикатурами, составляли содержание первого номера, выпущенного в свет в виде небольшою переплетного томика. Как полагается, журнал имел своих редакторов, но они же сами были и авторами статей первого номера.

Появление журнала произвело живейшее впечатление на заключенных. Один из них вспоминает, что ко времени изготовления второго номера все население тюрьмы превратилось в писателей. Сейчас же появился новый конкурирующий журнал «Рассвет». Партийные разногласия были одной из причин появления второго журнала.

Так игра в журналистику доводилась до своего логического конца: в стенах Шлиссельбургской бастилии образовалось два враждующих литературных лагеря и, по словам автора тюремных воспоминаний, началась ожесточенная полемика (например, но вопросу остепени промышленного развития России и Польши).

Содержание номеров становилось богаче: появились статьи научного содержания, рассказы из тюремной жизни, быта рабочих, Фантастические повествования. Одна из статей Морозова была программой появившейся впоследствии в легальной печати его книги «Апокалипсис». Появившаяся в одном из шлиссельбургских журналов статья Новорусского «Из размышлений в Шлиссельбурге» была позднее напечатана, в «Минувших годах». Это показывает, что статьи из тюремных журналов имели в некоторых случаях и общественный интерес.

Но полемика тюремных журналов-собратьев принимала все более резкий характер. Это уже вносило вместо удовлетворения в среду заключенных раздражение. Сотрудники стали отказываться от участия в журналах; охладели к ним и читатели, и оба издания прекратились.

Попытку примирить враждующие литературные, лагери сделал новый тюремный журнал под названием «Паутинка». На обложке вышедшего номера был изображен маленький паучок, заботливо ткавший паутинку, в которую запутались и мухи, и пчелы, и осы. Редакторами были Лукашевич, Морозов и Фигнер. Журнал призывал не допускать резких выражений и личных нападок. Его содержание нам неизвестно.

Выходил журнал и в далекой сибирской тюрьме. Автор воспоминаний о Сазонове, бросившем бомбу в министра, говорит о таком журнале под названием «Наше».

При разборе архива Московской Таганской тюрьмы, Алексинский нашел номер рукописного тюремного журнала под названием «Тюрьма». На обложке этого издания изображена в натуральную величину рука по кисть, прикрывающая растопыренными пальцами здание тюрьмы. На тыловой стороне ладони имеется надпись: «В цензурном комитете. Старый цензор: Чтоб зло пресечь, надо собрать все журналы да сжечь». Новый цензор: «Мы рвем-с».

Такова, вероятно, и была судьба предшествующих номеров журнала. Но как она ни была печальна, она не сломала упорства издателей: найденный в архиве тюрьмы номер значится шестым. Содержание его составляют три статьи беллетристического характера, полемические статьи социалистов-революционеров и отдел библиографии с рецензией на изд. Гранат «Истории России». Из трех беллетристических произведений два на темы из тюремной жизни.

Кажется, мы не ошибемся, если скажем, что в тех тюрьмах, где было значительное число политических заключенных, там почти всегда зарождалась и тюремная журналистика. Виташевский, описывая свое пребывание на Каре, вспоминает о двух рукописных периодических изданиях каторжан. «Кара» толстый журнал с публицистическими и научными статьями и «Карийский листок объявлений» юмористического содержания.

Кроме того женщины издавали свой журнал. «Карийский листок объявлений» читался вслух в коридорах тюрьмы. Он успехом не пользовался. Автор воспоминаний не знает точных причин этого: потому ли, что тюремная жизнь была бледна или заключенным было не до смеха, или не было талантливых юмористов… Как полагается, каждый журнал имел своего редактора. В Севастопольской тюрьме, после восстания Шмидта, издавался при помощи гектографа обличительный и юмористический журнальчик «Бомба», а после ликвидации администрацией этого издания стали выходить «Осколки бомбы», и тюрьма была полна литераторов, карикатуристов и печатников.

Это, отмечаемое автором воспоминаний, превращение заключенных в журналистов довольно распространенное в тюрьме явление: как скоро внутри тюрьмы стал появляться свой периодический орган, немалая часть его читателей становится его сотрудниками. Когда в 1915 году в Московской тюрьме (Таганской) явилась, по словам одного из авторов воспоминании, «блестящая мысль» издавать свой рукописный журнал «За решеткой», то в нем стали писать «все без исключения» и, несмотря на преследование администрации, он продолжал выходить, заполняясь статьями полемического содержания, стихами и сатирою.

Нам известно, что издавался и другой журнал политическими заключенными Московской тюрьмы «Каменщики». В моей коллекции имеется, впрочем, лишь письмо тюремного поэта к редакции с приложением в стихотворной Форме весьма прозаических «Правил внутреннего распорядка по содержанию в тюрьме политических заключенных». Редакция журнала сопровождает эти «правила» в стихах шуточным примечанием, что, преклоняясь перед поэтическим талантом автора и помещая правила в журнале, она, однако, оставляет за собой право не подчиняться им.

Запрещение всякого доступа в тюрьму газет и журналов вполне отвечало всей системе наказания лишением свобод. Оно было лишь одним из звеньев в общей цепи условий жизни заключенных. Когда идеалом тюрьмы становится почти замуравливание арестанта за стенами мест заточения, не пропускающими через свою толщу никаких звуков из свободной жизни, то, конечно, никакому периодическому изданию не может быть там места: ежедневная газета, еженедельный или ежемесячный журнал заполнили бы тишину одиночной камеры шумом свободной жизни. Этот шум свободы, с непрекращающейся борьбой политических партий, с постоянно меняющимися интересами дня грозил бы опасностью нарушить молчание в общих местах заключения. «Сидеть в тюрьме и иметь там газету», говорил тюремный священник Раухштейн, «это противоречие».

Однако печатное периодическое слово оказалось в силе пробить даже и толщу тюремной стены. Прежде всего оно проникло туда в Форме, не возбуждавшей у тюремной администрации особых возражений и сомнений в виде ежемесячника со статьями духовно-нравственного характера. Начиная с 1866 г., в швейцарской Невшательской тюрьме стало выходить периодическое ежемесячное издание под названием «Le roman de sapin», а позднее «Feuilles d’Hygiene» с коротенькими и ясными по форме статьями биографического характера о великих людях, по естествознанию, по вопросам морали, о вреде пьянства и пр.. Журнал иллюстрировался красивыми картинками.

Как можно видеть, первая брешь, пробитая в тюремной стене периодическим изданием, была совсем маленькая: журнал выходил лишь один раз в месяц, и главное его содержание состояло из тех же самых поучений, с которыми обращался к заключенным тюремный священник в своих проповедях.

Но как ни мала была пробитая щель, все же через нее открывался вид на жизнь вне тюрьмы. Пусть это была пока жизнь не столько самого человека и общества, сколько окружающей его природы, но все же это была не тюремная жизнь. Пусть это были иллюстрации, но они были из-за стен острога и давали возможность отдохнуть на них уставшим от серого однообразия глазам арестанта.

Начиная с 1889 г., в другой швейцарской тюрьме Лозаннской тюремный священник Ботц (Bautz), начал издавать для заключенных газету под названием «Маленькая газета и свод новостей, выходящая каждые 15 дней». «Petite gazette et resume des nouvelles, paraissant tous les quinze jours». В газетке было 6 больших страниц in 4–0; Ботц справлялся с изданием один. Его целью было дать заключенным «нравственное, религиозное и патриотическое чтение», и мечтою дать также хронику из жизни всей Швейцарии, отдельных кантонов, иностранных государств и сообщения о важнейших событиях дня, исключая преступлений. При недостатке материала редактор печатал свои письма к сыну.

Вообще Швейцария в отношении доступа в тюрьму периодических органов шла впереди других стран. Еще в 1874 г. на съезде тюремных швейцарских деятелей было решено издавать для арестантов специальный ежемесячник, при сотрудничестве частью и самих заключенных, под названием «Тюремные листки» (Gefängnissbläter) с эпиграфом «Трудолюбие поглощает время, время вознаграждает трудолюбие». Целью этого издания было дать заключенным нравственное чтение.

Приблизительно около этого же времени Французский священник Гамбург выступил в печати с горячей статьей о необходимости издания для заключенных газеты с политическим отделом. Автор обосновал свое предложение указанием, что оторванность заключенных от политической жизни страны приводит к ослаблению интереса к ней. Не надо забывать, говорит он, что выходящий из мест заключения должен принимать участие в политической жизни. Предложение Гамбурга вызвало целый ряд возражений, сущность которых сводилась к утверждению, что наказание лишением свободы перестало бы быть наказанием, если бы газета была допущена в тюрьму.

На международном пенитенциарном конгрессе в Риме в 1885 г. было представлено уже два доклада. Один из докладов проектировал международный тюремный журнал при сотрудничестве выдающихся людей всего мира: «Воскресенье».

В программу пенитенциарного конгресса 1895 г. вопрос об издании журнала в местах заключения был вновь включен, и на этот раз, перед пенитенциарным конгрессом 1895–96 гг. в Бордо, французские тюремные деятели имели возможность ознакомиться с программой периодического издания для заключенных, проектированного Синуаром (Sinoir). По его предложениям журнал, объемом в 16–20 страниц текста, должен был выходить два раза в месяц и заключать в себе шесть отделов: 1) составленная с особою осмотрительностью хроника важнейших событий; 2) странички из лучших произведений литературы (автор указывал в виде образца на известный Французский журнал «Annales» с его отделом «Забытые странички»; 3) хороший роман, путешествия, военные воспоминания; 4) ручной труд (и здесь автор указывал образец, достойный подражания – швейцарскую тюремную газету «Feuilles penitentiaires suisses»); 5) научный обзор в развитие и дополнение предыдущего; 6) общественный отдел со статьями по вопросам права, благотворительности, взаимопомощи и пр. Синуар не исключал из журнала возможности помещения в нем шарад и ребусов.

На конгрессе в Бордо Аямбер (Lambert) представил образчик тюремного журнала под названием «воскресная газета» (Journal du dimanche). Здесь было 10 статей. Передовая статья носила характер вступительной или редакционной с указанием на новые начинания. Вторая статья носила название «Родина». Далее следовала статья, посвященная вопросу эмиграции, и следующая за нею специальное описание Мадагаскара. В виде письма в редакцию освобожденный из мест заключения описывал важное значение мер помощи выходящим из тюрем. Одна из статей журнала была посвящена описанию путешествия, а другая должна была начать собою серию статей под общим заглавием «Великие люди»; она давала биографию Стефенсона. Журнал заканчивался отдельчиком с загадками.

Попытки издания специального тюремного журнала были сделаны и в России. Первый раз такая попытка была сделана в 1905 г. Был выпущен лишь 1 номер под названием «Тюремная газета» от первого сентября 1905 г. Было предположено выпускать ее еженедельно в количестве не менее 12000 экземпляров и бесплатно выдавать для чтения всем заключенным. Кроме того каждый заключенный имел право выписывать газету для себя. Условия подписки были установлены очень льготные и подписная цена весьма низкая. Содержание номера составилось из статей осведомительного характера со сведениями о патронате и о разных распоряжениях правительства. Под заманчивым заголовком «Новости политической и общественной жизни» напечатано всего несколько строк о начатии мирных переговоров между Россией и Японией, о нападении японцев на о. Сахалин, о предстоящем тюремном конгрессе, о высочайшем пожаловании браслета Далай-Ааме. В отделе «тюремная жизнь», как и в отделе «новости политической и общественной жизни», сказывается робость редакции дать что-либо интересное для арестанта, сообщается о посещении тюрьмы в Ревеле архиепископом АгаФангелом, о случае отравления арестанта древесным спиртом, и о подвиге помощи каторжанам на о. Сахалине одной молодой девушки «Из дворянской зажиточной семьи». Даже и в статьи научного отдела редакция сумела внести свой специальный привкус. Так, напр., в статье о причудливых явлениях молнии сообщается, как молния поразила приговоренного к казни на эшафоте, прежде чем палач успел расправиться с ним, как молния поразила вора, укравшего портмоне, как она, ударив в церковь, сожгла причастие, которого «были недостойны молящиеся»… Журнал такого содержания не мог иметь успеха у заключенных, но и он показался слишком большим новшеством и далее первого пробного номера, при этом не получившего распространения, дело не пошло.

Вторая попытка относится ко времени последней войны. Еще в русско-японскую войну привлечение арестантов к труду на нужды армии с одной стороны и интерес к вестям с театра военных действий с другой – привели к разрешению знакомить арестантов с содержанием правительственных телеграмм о ходе войны. Вступившее после войны вновь в силу запрещение давать арестантам журналы и газеты отразилось на них, по словам администрации Херсонского Испр. Арест. Отд., крайне неблагоприятно, отнимая у них нравственный покой и вызывая совершение таких проступков, которые не могли бы иметь места при некоторой хотя бы осведомленности заключенных о важнейших событиях текущей жизни.

С первого октября 1916 г. было решено выпускать в виде приложения к «Тюремному вестнику» журнал «Зерно», где, помимо сведений о войне, должны помещаться религиозно-нравственные очерки и рассказы при сотрудничестве самих заключенных.

Некоторое удовлетворение потребности арестантов в свежем номере периодического издания дают особые приложения к таким официальным изданиям тюремных управлений, как «Rivista di Discipline Carcerarie e Corretive» в Италии и «Тюремный Вестник» в России.

Названный итальянский журнал, выходящий теперь два раза в месяц, отводит в каждом своем номере особую часть для чтения осужденным. Просматривая содержание журнала за 1917 г., мы видим, что наибольшая часть материала относилась к последней войне: военные обзоры, телеграммы с различных Фронтов, правительственные сообщения, заметки об успехах военной авиации и о подводных лодках заполняют больше всего страниц в номере. Встречающийся в некоторых номерах отдел «Тюремная Хроника» заключает в себе коротенькие в несколько строк сообщения о событиях официального характера, в виде посещения тюрьмы кем-либо и т. д. В некоторых номерах печатаются стихотворения и небольшие рассказы. О последних отнюдь нельзя сказать, что они написаны специально для тюрьмы с целью «морального» воздействия на заключенных. Им вполне можно дать место во всяком другом журнале и, действительно, попадаются рассказы, перепечатанные из других периодических изданий. Однако, материал для этого легкого чтения дается в очень небольшом размере.

Как и во многих других отношениях, американская тюрьма нового типа (реформатории) пошла в вопросах «тюремной журналистики» своим особым путем. Это был путь свободы. Влечению арестантов к поэтическому творчеству и вообще к писательству реформатория не только не ставит никаких препятствий, но даже облегчает им возможность свободного развития их в тюрьме. Удовлетворяя потребность арестанта в знании политических и общественных новостей из жизни родной страны и всего мира, реформатория перешла от чтения арестантам газет вслух за завтраком к изданию в местах заключения собственных периодических органов. Немецкий исследователь Херр, подробно изучивший постановку дела в реформаториях, дает много интересных сведений об этих журналах. Впрочем, оригинальная постановка этого дела в Америке привлекала к себе не один раз внимание европейской периодической печати, ограничивавшейся, однако, лишь сообщениями осведомительного характера о смелых шагах американских тюрьмоведов и не решавшейся призывать к подражанию им.

По сообщению немецкого, ОФФИциального журнала «Blätter für die Gefängnisskunde уже в 1896 г. в Америке насчитывалось 30 журналов, издававшихся заключенными Соединенных Штатов. Херр склонен объяснять распространение тюремных журналов огромною ролью периодической печати в Америке, «несравненно большею», чем роль печати даже в Германии. Но, помимо роли печати в жизни американца, Херр указывает и на практические задания журналов: арестант не должен быть отлученным от общественной жизни: он должен иметь здоровое и нравственное чтение.

Полного сходства тюремных журналов реформаторий не наблюдается. Различно их содержание, неодинаковы условия издания, состав редакций, объем, сроки выхода. Ранее других стал выходить журнал в Эльмирской реформатории. Он выходит с 1883 г. под заглавием «Обозрение» (The Summary) еженедельно по субботам, в объеме восьми страниц. В Конкордской реформатории выходит еженедельная газета «Наше Время» (Our Paper) в 16 стр. в Гунтигтоне «Хроника Заведения» (Reformatory Record); в Понтиаке «Пионер» (Pioneer) в 8 стр.; в Жефферсонвилле «Обозреватель» в 4 стр.; в Мансфельде ежемесячно «Обозрение реформатории» в 8 стр.; в Индиане «Рефлектор» и т. д.

Внешний вид журналов мало уступает внешности хороших заграничных журналов: иллюстрации, шрифт, печать, бумага не оставляют желать лучшего.

Журналы печатаются и в значительной части и пишутся внутри самих тюрем. Вместо фамилий авторов номера, под которыми заключенные значатся в реформатории (Эльмира). Редакторами состоят в одних тюрьмах сами заключенные, в других лица из тюремной администрации, пользующиеся в своей работе помощью заключенных.

Читателями журналов состоят не только заключенные, но также их родные и вышедшие на свободу. Содержание номера составляется разнообразно, но характер изданий по разным тюрьмам неодинаков. Вопросы политики, права, текущей общественности, науки находят здесь по общему правилу свое отражение и соответствующее освещение. Но в то время, как в одних журналах религиозным вопросам отводится больше всего места, в других они совершенно отсутствуют.

Отдел тюремной хроники дает подробные сведения о жизни внутри реформаторий с ее интенсивным трудом, занятиями в школе, лекциями, научными и литературно-музыкальными вечерами, гимнастическими упражнениями, спортом, наградами и наказаниями заключенных и пр.

Чтобы составить себе возможно полное представление о всем разнообразии содержания журналов, мы передадим оглавление одного из номеров «The Summary» сообщаемое Херром. Статьи и заметки небольшого размера размещены по IX отделам.

I. Уголовное право: 1. Тюремная реформа в штате Минезотта. 2. Душевные болезни и ответственность преступников. 3. Заметки по реформе тюрьмы.

II. Новости реформатории. 1. Новая военная организация. 2. Изменения в библиотеке. 3. «Черная овца» в заведении. 4. Заседание начальства заведения. 5. Программа дня в заведении. 6. Коротенькие местные известия.

III. Доклады и дебаты за неделю. 1. Цена веры, ст. пастора Вехера. 2. Христианство и моральная философия, ст. проф. Монкса. 3. Свободное и обязательное школьное обучение, ст. проф. Претта.

IV. Главнейшие статьи. 1. Физические упражнения и мораль. 2. Сущность новых взглядов на тюрьму. 3. Причины бесприютности детей. 4. Капиталист, рабочий и закон. 5. Заметки.

V. Новости за неделю (с 22 по 28 июля).

VI. Смесь. 1. Обмен приветствиями. 2. Популярность Вагнера в Лондоне. 3. Стихотворение. 4. Тиранния. Новеллы.

VII. Социология. 1. Итоги уголовной статистики. 2. Граф Толстой о мясной пище. 3. Антропология преступника. 4. Промахи рабочих. 5. Гипнотические внушения. 6. Доктор РейнсФорд. О кабаках.

VIII. Технический отдел.

IX. Вопросы дня. 1. Закрытие всемирной выставки в воскресенье. 2. Рабочие беспорядки в Гомерстаге. 3. Политическое положение.

Иногда выпускаются специальные номера, посвященные выдающимся событиям, напр., годовщине рождения Вашингтона, объявлению независимости Америки. Эти номера по своей роскоши не уступают лучшим американским журналам.

Рассматривая содержание статей и заметок американских тюремных журналов, мы видим, что руководители журналов стремятся приблизить их к типу обыкновенных журналов. Они лишь избегают сенсационных известий о преступлениях, криминальных романов. Они хотят дать читателю полезное, но далекое от скучных нравоучений чтение. Журнал отнюдь не скрывает своей задачи-быть также и средством развлечения: американцы не боятся никакого здорового развлечения. В отделе новостей за неделю от арестанта не скроют ни важнейших политических событий, ни даже таких известий, как сведения о результатах скачек. Так проходит перед заключенным жизнь родной страны. И если грандиозный пожар Чикаго с 637 сгоревшими и убитыми заставляет говорить о себе всю страну, то арестант может читать у себя описание этого несчастья. Не обойдет молчанием журнал и путешествия, предпринятого в Германию бывшим кандидатом в президенты Штатов Бриеном. Когда назревала опасность войны между Россией и Японией, заключенные в различных реформаториях могли читать у себя статьи, посвященные этому вопросу. Если внимание американского общества было направлено на злободневный вопрос о праве въезда китайцев в Америку, то и заключенные интересовались этим же, свободно обсуждая выгоды и невыгоды предположенного запрещения. Просматривая номера журналов за разные годы, можно видеть широкий размах редакций: тут все, что нужно в данное время знать человеку культурной страны: и проект постройки Флота, и знаменитое дело невинно осужденного Дрейфуса, и конфликты с соседними штатами-все несет в камеру заключенного этот, еще пахнущий типографской краской, журнал, созданный в тюрьме и для тюрьмы, но продиктованный свободной жизнью.

За последние три года было сделано несколько попыток издания тюремных журналов и в русских тюремных местах заключения. Таковы были: «Тюрьма» журнал заключенных, выходивший в 1921 г. в Московской Таганской тюрьме, «Исправдом» в Баку (1921 г.), «Мысль за решеткою» в Иркутске (1921 г.), «Пробуждение стен» в Царицыне (1922 г.) и др. Как и в журналах американских реформаторий, содержание этих изданий составляется почти исключительно из статей самих заключенных, но и сотрудники администрации мест лишения свободы также дают свои статьи. Все журналы, бывшие в наших руках, печатные, за исключением «Мысли за решеткой». Это издание в художественных обложках размножалось на пишущей машине. Образцом для русских тюремных журналов послужил упомянутый выше журнал «Москов». Таган, тюрьмы «Тюрьма» под редакцией А. М. Ароновича, инициатора этого издания. Журнал ставил своею задачею служить интересам заключенных, развивая среди них культурно-просветительную работу. Содержание отдельных номеров заполнялось главным образом статьями на темы по реформе тюремного заключения и о культурно-просветительной работе в местах лишения свободы. Печатались также корреспонденции из других тюрем, стихотворения заключенных, заметки практического характера, имелся отдел библиографии и хроники. Журнал, однако, так широко подходил к вопросам тюремной жизни, что приобретал характер органа борьбы за тюремную реформу. Слащавые статьи нравственно поучительного характера правильно были совершенно чужды ему. Но и беллетристика почти не встречалась и для массы заключенных некоторые его отделы носили слишком теоретический характер. К сожалению, с уходом своего инициатора, журнал на пятом номере прекратил свое существование.

Чтобы несколько подробнее познакомить читателя с новыми начинаниями в интересующей нас области, приводим содержание, например, одного из номеров «Мысли за решеткой» (№ 3 Февраль 1921 г.) Передовая статья написана на тему о богатстве России сырьем и рабочими руками и о необходимости приобретения машин для обработки этого сырья. («Все побеждающий труд»). Популярные статьи об электрификации знакомят читателя со значением ее для России. Одна из этих статей «сон электрификатора, или через 50 лет» написана довольно удачно в форме фантастического рассказа. Имеются два стихотворения: «Голуби» из этапных воспоминаний и «Грядущему поколению». В отделе «сатира и юмор» шуточный рассказ о старом горе, жалоба в стихах на сырой хлеб и на неряшливое обращение с книжкою, разные шуточные заметки о тюремной жизни. Следующий номер журнала был весь посвящен Парижской Коммуне. Вообще политические статьи нередко берут верх над другими.

Резко выделяется из тюремных журналов своим рекламным характером «Пробуждение стен» Царицынского исправительного Трудового Дома». Издательство обещало дать «лучшие произведения заключенных: романы, повести и стихи». Далее журнал рекламировал: «Масса интересных отделов. Много иллюстраций». На 4-ой странице журнала издательство обещало дать читателю несколько приложений, число которых могло бы поспорить с числом приложений покойной «Нивы». Подписчикам обещано было дать: 1) литературно-художественный альманах «Эхо» с лучшими произведениями заключенных (богато иллюстрированный), 2) шикарно иллюстрированную книгу «Васька Косой», повесть в трех частях с рисунками из жизни шпаны, 3) интересную книгу «Справочник заключенных» с самыми разнообразными справками и сведениями, крайне необходимыми всем заключенным», 4) художественную картину из жизни заключенных «На волю», 5) сатирико-юмористический альманах «Красная тачка» (шаржи, юмор, типы скачешников и проч. шпаны, как покупает плеть»). Подписная цена со всеми приложениями и доставкой 7 мил. рублей. На обложке журнала объявления о 12 мастерских Исправительного трудового дома («исполнение скорое, изящное. Цены вне конкуренции). Публикуется о приеме заказов на вскрытие несгораемых шкапов и о подделке ключей к ним и проч. Очевидно, имелось в виду использовать «специальные» познания в этой области некоторых из заключенных. Оглавления указанных нами приложений наводят на мысль, не слишком ли далеко пошла редакция в своем стремлении распространять свой журнал, не останавливаясь перед изданием книжки из жизни шпаны о «Ваське Косом», и вместо того, чтобы поднять арестанта-читателя до себя, спускалась до него там, где этого не следовало? Между тем намерения у редакторов самые добрые. Им кажется, что тюремные стены пробудились. Больше не коверкают они души, не сжимают в тиски, не давят и не калечат сбившихся с колеи и с жизненного пути людей».

Этого еще далеко нет, но это должно быть непременно.