Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
14 ноября прошлого года на полях Восточноазиатского саммита в Сингапуре лидеры РФ и Японии Владимир Путин и Синдзо Абэ договорились активизировать двухсторонние переговоры с целью подписания мирного договора по итогам Второй мировой войны. Со момента подписания акта о капитуляции Японии (2 сентября 1945 года) прошло уже почти 74 года, а мирного договора между нашими странами до сих пор нет. В качестве отправной точки для переговоров решено взять советско-японскую декларацию, которая была подписана 19 октября 1956 года в Москве председателем Совета министров СССР Николаем Булганиным и премьер-министром Японии Итиро Хатоямой. С советской стороны декларацию также подписал министр иностранных дел Дмитрий Шепилов, а с японской – министр земледелия и лесоводства Итиро Коно. Декларация прекращала состояние войны между странами, предусматривала установление дипломатических отношений, намечала заключение ряда межгосударственных соглашений (в области торговли, морского судоходства и рыболовства) и ставила своей конечной целью подписание полноценного мирного договора.
Процессу выстраивания нормальных отношений между странами всячески способствовал Никита Сергеевич Хрущев. Его стратегической задумкой было сделать Японию нейтральным государством, ибо в первой половине ХХ века Страна восходящего солнца была для нас постоянным фактором военной угрозы с востока. Ради этого Москва даже готова была пойти не некоторые уступки и обещания. В частности, советская сторона готова была даже отдать Японии острова Хабомаи и остров Шикотан. Но фактическая передача обуславливалась подписанием мирного договора.
Помимо всего декларация 1956 года формулировала принцип отказа от взаимных претензий, которые могли быть порождены Второй мировой войной. Конкретно Советский Союз соглашался отказаться от своих репарационных требований к Японии. Напомню, что во второй половине 1940-х годов страны-победительницы в рамках созданной в 1946 году Дальневосточной комиссии (ДВК) обсуждали вопрос о взимании с Японии репараций; Советский Союз рассчитывал на получение своей части репараций. И это имело веские основания: потери Красной Армии в ходе военной операции по разгрому японских сухопутных войск в Маньчжурии, на Южном Сахалине и Курильских островах в августе-сентябре 1945 года составили 12 тыс. человек.
Как известно, в 1951 году в Сан-Франциско проходила международная конференция, на которой США, их европейские союзники и многие другие страны подписали мирный договор с Японией. Сан-Францисский мирный договор выражал интересы США, которые фактически оккупировали Японию. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он почти не предусматривал никаких репарационных выплат со стороны Японии. Вашингтон был заинтересован в скорейшем экономическом восстановлении Японии, которой отводилась роль военного противовеса Советскому Союзу на Дальнем Востоке. СССР мирный договор в Сан-Франциско не подписал. Дальневосточная комиссия была закрыта в том же 1951 году. И далее Москва вынуждена была уже в двухстороннем порядке урегулировать свои отношения с Токио. В результате чего и родилась декларация 1956 года.
Все усилия Москвы по заключению мирного договора с Токио были перечеркнуты в начале 1960 года. 19 января 1960 года Япония подписала с США «Договор о взаимодействии и безопасности между США и Японией», согласно которому японские власти разрешили американцам пользоваться военными базами на своей территории в течение последующих 10 лет (с возможностью пролонгации). Со стороны Москвы последовали заявления, суть которых сводилась к тому, что дальнейшие переговоры с Токио по вопросу заключения мирного договора теряют смысл. Более того, утрачивала свою силу декларация 1956 года. Возвращение на исходные позиции сторон будет возможным лишь тогда, когда Япония откажется от размещения американских вооруженных сил на своей территории и действительно сможет стать нейтральным государством. Так мне профессора объясняли ситуацию в советско-японских отношениях полвека назад, когда я учился в Московском государственном институте международных отношений МИД СССР.
С учетом сказанного выше мне не очень понятно, как можно вести переговоры с Японией по поводу заключения мирного договора на основе декларации 1956 года, но без выдвижения в качестве условия его заключения превращение Японии в действительно суверенное, независимое государство, отказ от вассального подчинения Вашингтону. Заключение мирного договора с вашингтонской марионеткой может еще более увеличить угрозы для России на ее восточных рубежах. Кстати, здесь российская дипломатия могла бы «сделать ход конем», выдвинув такое условие, ибо внутри Японии антиамериканские настроения усиливаются. Мы можем и должны использовать такие настроения, подпитывая их своими громогласными дипломатическими инициативами.
Но давайте на минуту представим, что Япония денонсировала соглашения об американских военных базах и действительно проявила свою заинтересованность в том, чтобы стать по отношению к России если не другом, то, по крайней мере, нейтральным государством. Тогда мы действительно могли бы начать «танцевать» от Декларации 1956 года. Напомню еще раз, что там содержится согласие сторон отказаться от взаимных претензий, порожденных Второй мировой войной. Да, тогда нам придется отказаться от тех репарационных требований к Японии, которые мы готовили, еще находясь в составе ДВК (1946–1951 гг.).
Любой трезвомыслящий политик скажет, что данный сценарий или утопичен, или может быть реализован лишь в долгосрочной перспективе. И отношения между нашими странами придется выстраивать без мирного договора. А раз так, то наши репарационные требования к Японии по итогам Второй мировой войны должны быть должным образом оформлены и доведены до сведения Токио. Они могли бы стать еще одной картой в колоде российской дипломатии, ведущей игру с Токио. Конечно, это не туз, но и не шестерка. Наверное, десятка или валет.
Кстати, в истории российско-японских отношений наши экономические требования к Японии (которые в любой момент могли быть обращены в наши уступки) играли немалую роль при достижении желаемых Москвой результатов. Достаточно вспомнить такое событие, как подписание (после длительных переговоров) 20 января 1925 г. Конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией. Установление межгосударственных (дипломатических) отношений между СССР и Японией в результате подписания Конвенции 1925 г. ознаменовало завершение борьбы Советского Союза за его дипломатическое признание с ведущими капиталистическими государствами и создание политической базы для экономического строительства в Восточной Сибири и на советском Дальнем Востоке. Для Японии Конвенция являлась защитой от попыток усиления контроля Вашингтона над Токио. Но я сейчас не столько о политико-дипломатическом значении конвенции для обеих стран, а о том, что советская сторона ради ускорения ее подписания использовала такую карту, как одна сравнительно допустимая экономическая уступка Японии. Речь идет о согласии Москвы предоставить Японии концессии на добычу нефти и угля в северной части Сахалина, которая относилась к юрисдикции СССР. В ст. 6 советская сторона выражала готовность предоставить японской стороне концессии на разработку минеральных, лесных и других природных ресурсов на территории СССР. Протоколом «Б» устанавливалось предоставление Японии концессий на эксплуатацию 50 % площади восьми нефтяных месторождений на Северном Сахалине, выбранных японской стороной. Ей СССР предоставлял также две угольные концессии. Условия, выдвинутые советской стороной, заключались в оплате от 5 до 15 % валовой добычи нефти и от 5 до 8 % валовой добычи угля в зависимости от того или иного месторождения. Соответствующие концессионные договоры были заключены в декабре 1925 г. сроком до 1970 г.
Также к большим достижения нашей дипломатии следует отнести подписание в Москве 13 апреля 1941 года советско-японского пакта о нейтралитете. Опять-таки одной из «морковок», которую пришлось предложить японской стороне для ускорения подписания акта стало согласие на сохранение японских концессий на Сахалине (они там просуществовали до 1944 года).
Но вернемся к теме наших возможных репарационных требований к Японии. Они связаны не только со Второй мировой войной, но также событиями почти вековой давности. Речь идет о японской интервенции на Дальнем Востоке, которая началась в 1918 году и продолжалась несколько лет. Старт этой интервенции дала специальная конференция 3 декабря 1917 года с участием США, Великобритании, Франции, Японии и союзных им стран, на которой было принято решение о разграничении зон интересов на территориях бывшей Российской империи. Немалая доля территории России была отдана на откуп Японии. Япония действовала несколько автономно от стран Антанты, но координация планов и действий была постоянной. 18 февраля 1918 года Верховный совет Антанты принял решение об оккупации японскими войсками Владивостока и Харбина, а также зоны КВЖД.
Считается, что японская интервенция началась 5 апреля 1918 года. 4 апреля 1918 года во Владивостоке была совершена провокация: были убиты двое японских служащих коммерческой компании. На следующий день, не дожидаясь расследования дела, японцы высадили в город десант под предлогом защиты японских подданных. Они были первыми интервентами, вслед за японцами высадились англичане. Потом появились американцы.
2 июля 1918 года Верховный военный совет Антанты принял решение расширить масштабы интервенции в Сибири. Президент США Вудро Вильсон попросил Японскую империю о выделении 7 тысяч человек в состав 25-тысячного международного контингента, предназначенного для помощи в эвакуации с российской территории чехословацкого корпуса. После бурных дебатов в парламенте администрация премьер-министра Тэраути Масатакэ согласилась на предоставлении 12 тысяч человек, но при условии, что японский контингент не будет частью международных сил, а получит собственное командование. К октябрю 1918 года численность японских войск в России достигла 72 тысяч человек (в то время как американский экспедиционный корпус насчитывал 10 тысяч человек, а войска других стран – 28 тысяч человек), они оккупировали Приморье, Приамурье и Забайкалье. Согласно некоторым источникам, в отдельные моменты на Дальнем Востоке и в Сибири действовало до 100 тыс. японских солдат и офицеров.
По инициативе Москвы в апреле 1920 года было создано буферное государство – Дальневосточная республика (ДВР) – для того, чтобы Советская Россия не вступала в прямой военный конфликт с Японией. Японские власти стали вести переговоры с ДВР на основе так называемых «17 требований». Фактически это был план превращения Дальнего Востока и части Забайкалья в зависимую от Японии территорию, где предполагалось организовать масштабную эксплуатацию минеральных, лесных и морских ресурсов. Власти ДВР эти притязания отвергли. Опуская многие детали истории японской оккупации, отмечу, что на континентальной части она продолжалась до 25 октября 1922 года, когда последние японские войска покинули Владивосток. Итого срок оккупации составил почти четыре с половиной года. Но японские войска оставались еще на севере Сахалина, который принадлежал России. Оттуда последние войска ушли лишь в мае 1925 года. Получается, что общая продолжительность японской оккупации российских территорий продолжалась более семи лет.
За это время японские оккупанты нанесли гигантский ущерб нашей стране. Напомню, что в 1921 году Советская Россия стала готовиться к Генуэзской международной экономической конференции, которая была запланирована на весну следующего года. Кстати, в работе конференции (10 апреля – 20 мая 1922 года) принимала участие Япония, которая на тот момент еще продолжала оккупацию части наших территорий на Дальнем Востоке. Токио пытался использовать конференцию для того, чтобы заручиться общим решением, легализующим присутствие Японии на нашей территории (этого, однако, не получилось).
Все прекрасно понимали, что центральным на этой конференции будет так называемый «русский вопрос». Бывшие союзники России по Антанте приглашали Москву на конференцию для того, чтобы устроить ей «порку». А именно потребовать от нее признания долгов царского и временного правительств (на общую сумму около 18,5 млрд. зол. руб.), компенсаций за национализированные активы иностранных собственников, а также отмены государственной монополии внешней торговли. Москва готовила для конференции свой контрудар в виде предъявления бывшим союзникам претензий за понесенные ущербы. Речь шла об ущербах в результате морской и торговой блокады, объявленной Западом буквально через два месяца после октябрьской революции 1917 года. А главной – об ущербах от интервенции, которую организовали бывшие союзники. Общая сумма наших претензий, обнародованная на конференции в Генуе – 39 млрд. зол. руб. Подготовка обобщающего документа по претензиям велась Москвой планомерно и загодя путем сбора первичной информации с мест. Но на тот момент времени японская оккупация на Дальнем Востоке еще продолжалась. Поэтому ущербы от японской интервенции в общую сумму предъявленной в Генуе официальной претензии Москвы не вошли или почти не вошли.
С учетом сказанного нам следует такую работу провести сегодня. Конечно, полного набора первичных документов, фиксирующих и инвентаризирующих нанесенные ущербы, наверное, в природе не существует. Но отдельные фрагменты картины ущербов от японской интервенции восстановить можно и нужно. В российской прессе не раз фигурировала цифра общего размера ущерба России от японской интервенции – 600 млн. зол. рублей. Например, в периодическом издании «Аргументы и факты». Однако без каких-либо ссылок на источники или объяснения методологии расчета. С учетом тех цифр ущербов, которые были обнародованы в Генуе, думаю, что указанная выше цифра занижена. Тем более что она включает в себя требования по царскому золоту, которое было вывезено в Японию и до сих пор там остается. Если из суммы 600 млн. зол. руб. вычесть наши «золотые» требования, то репарационные требования (связанные с ущербами от интервенции) будут излишне скромными.
Кое-какие фрагменты общей картины ущербов содержатся в некоторых работах советских и наших современных российских историков. В качестве примера приведу работу нашего историка и япониста Анатолия Кошкина «Русские Курилы. История и современность». (М., 2015. С. 81–82).
Лес: за 1918−1920 гг. вывезено около 170 тыс. куб. м, в 1921 – более 141 тыс., в 1922 – свыше 339 тыс.; итого: более 650 тыс. куб. м (данные без учета Сахалина).
Рыба: в результате захвата рыбных промыслов Николаевска-на-Амуре и Сахалинского района в Японию ежегодно вывозилось 100 % улова лососевых и до 75 % улова сельдей; общие убытки рыбной отрасли составили более 4,5 млн. руб. золотом.
Транспорт: из Забайкалья и Приморья угнано свыше 2000 вагонов; ущерб только Забайкальской железной дороге составил 3,25 млн. руб. золотом; из 549 судов, числившихся в 1918 г. в составе русского гражданского флота на Дальнем Востоке, к 1922 г. осталось 301 (из 227 речных судов – только 96); общие убытки водного транспорта Амура составили свыше 14 млн. руб. золотом.
Приморская обл.: общие убытки, включая водный транспорт, составили более 100 млн. руб. золотом.
Северный Сахалин: за 1920 г., по японским сведениям, добыто и вывезено: угля – 239 тыс. т., леса – 30 тыс. куб. м., нефти – 22 тыс. т; кроме этого, общие убытки за пять лет превысили 10 млн. руб. золотом.
Другие источники дополняют отдельными деталями общую картину того разгрома, который учинили японцы на Дальнем Востоке. Взять, например, оккупацию Сахалина. Кроме выкачивания нефти, угля и леса происходило уничтожение флоры и фауны острова. За годы оккупации на Сахалине были полностью истреблены ценные пушные животные: соболь, выдра, лисица, резко сократилось поголовье белки. Захватчики систематически разбрасывали на огромных участках тайги приманки, отравленные стрихнином, бессмысленно уничтожая тем самым огромное количество животных. Кроме того, при невыясненных обстоятельствах были безвозвратно утрачены ценнейшие коллекции Сахалинского краеведческого музея по культуре аборигенов, палеонтологические образцы и другие экспонаты. Вполне вероятно, часть из них была вывезена в Японию.
Но это лишь материально-имущественные потери. Общие людские потери от интервенции пока не посчитаны. Имеются многочисленные свидетельства (документы, письма, воспоминания), свидетельствующие о том, что японские оккупанты наших людей не щадили, убивали с особым зверством. Вот, например, один документированный случай. Жители деревни Круглая Рождественской волости (Амурская волость) сообщали в марте 1919 года: «Расстреляно японцами 25 человек, после которых осталось 25 душ семейств. Японскими отрядами деревня была посещена два раза: 17 февраля 1919 года было сожжено 23 двора, 25 октября 1919 года сожжено 67 дворов, имущество разграблено. Общий убыток от пожара и грабежей выражается в 201 315 рублей золотом». А вот одна частная оценка уже упомянутого историка Анатолия Кошкина: «Желая отомстить за поражение в Николаевске-на-Амуре (март 1920 г. – В.К.), японские каратели организовали в Приморье массовую резню – было убито и ранено свыше пяти тысяч человек».
В заключение хочу сказать, что на сегодняшний день тема репарационных требований России к Японии приобрела особую актуальность в связи с тем, что опять всплыл вопрос о мирном договоре. Историки, дипломаты, японисты в той или иной степени давно уже знали о тех экономических ущербах и людских потерях, которые создавала нам Япония на протяжении последнего века. Эти знания можно назвать «спящими» репарациями. Сегодня надо срочно их «активировать». Что это значит? Во-первых, собрать всю имеющуюся в открытых источниках и архивах информацию, имеющую отношение к теме наших потенциальных репарационных требований к Японии. Во-вторых, подвергнуть правовой экспертизе общий массив потенциальных репарационных требований и вычленить из них ту часть, которая имеет веские правовые основания для их предъявления. В-третьих, провести расчеты прошедших правовую экспертизу репарационных требований в стоимостной форме. В-четвертых, подготовить общий официальный документ репарационных требований Российской Федерации к Японии.
Это и будет та самая карта, которая должна быть выброшена на стол переговоров в удобный для России момент.
Войти с помощью соц. сетей: