Цифровая валюта БРИКС и ЕАЭС: начинать надо с единой расчетной единицы

В конце прошлого года денежные власти России более или менее определились по вопросу об официальной цифровой валюте. Никакой специальной цифровой валюты внутри Российской Федерации не предполагается. А то, что некоторые называют «крипторублем», на самом деле будет обычным рублем, эмитируемым Центробанком в безналичной форме. Просто для его выпуска и обращения будут использоваться новые технологии, прежде всего blockchain. Может быть, в какой-то форме и на определенных условиях внутри страны будут допущены финансовые инструменты, номинированные в рублях, несколько напоминающие биткойн и другие частные криптовалюты. Но они не будут иметь статуса валюты, скорее их можно назвать «токены».

Вместе с тем у денежных властей нет уверенности в том, что цифровая валюта не нужна для международных расчетов и платежей. Особенно в нынешней обстановке ужесточения экономических санкций Запада против России. Более того, в конце прошлого года Центробанк России заявил, что нынешний год посвятит обсуждению возможности использования цифровой валюты в расчетах между странами БРИКС, а также между странами Евразийского экономического союза (ЕАЭС).

Вопрос о возможности и необходимости вытеснения доллара США из расчетов и платежей между странами, которые возникли на постсоветском пространстве, обсуждается уже более четверти века. Вариантов решения проблемы предлагалось несколько: 1) использование национальных валют во взаимных расчетах: 2) использование российского рубля как валюты самого крупного государства на постсоветском пространстве; 3) проведение расчетов и платежей с помощью специальной коллективной, наднациональной валюты.

Еще 21 октября 1994 года Россия и большинство стран СНГ подписали международное соглашение «О создании платежного союза государств-участников содружества независимых государств». В документе был прописан алгоритм действий по сближению стран в сфере платежей и расчетов: 1) обеспечение взаимной конвертируемости национальных валют; 2) создание на этой основе многосторонней платежной системы; 3) создание Платежного союза; 4) создание коллективной валюты и переход к расчетам в такой валюте. Увы, почти за четверть века с момента подписания соглашения мало что сделано. Взять тот же ЕАЭС (Россия, Беларусь, Казахстан, Армения, Киргизия).

По данным Центробанка, в экспортной выручке стран союза в 2013 году на доллар США приходилось 34,9%. Плюс к этому 5,6% пришлось на евро. Российский рубль занимал долю в 58,4%, на прочие валюты пришлось 1,1%. После введения экономических санкций против России процесс замещения доллара США несколько ускорился. В 2017 году в экспортной выручке стран ЕАЭС на доллар США пришлось 22,6%, плюс к этому на евро – 6,2%. Российский рубль увеличил свою долю до 69,4%; прочие валюты – 1,8%.

А вот совокупная картина по импортным платежам стран ЕАЭС в 2013 году (%): доллар США – 33,4; евро – 4,2; рубль – 60,7; прочие валюты – 1,7. В 2017 году позиции указанных валют выглядели соответственно следующим образом: 16,2; 3,5; 78,1; 2,2.

Довольно высокий удельный вес российского рубля объясняется тем, что, во-первых, Россия на фоне других стран-членов ЕАЭС выглядит гигантом; во-вторых, рубли используются преимущественно в расчетах между Россией и ее торговыми партнерами. Рубли для расчетов между другими странами-членами ЕАЭС используются минимально. Там велик удельный вес доллара США. Увы, никакой многосторонней платежной системы в рамках ЕАЭС так и было не создано. Уже не приходится говорить о создании Платежного союза и единой (коллективной) валюты. А ведь, напомню, что четверть века назад ряд стран-членов СНГ учредил Межгосударственный банк, который по идее и должен быть стать институтом многосторонних клиринговых расчетов (что-то наподобие Международного банка экономического сотрудничества, который выступал в рамках СЭВ клиринговым центром для расчетов с помощью переводного рубля).

Владимир Путин в марте 2015 года поручил правительству и ЦБ при взаимодействии с центральными банками стран Евразийского экономического союза (ЕАЭС) решить до 1 сентября того же года вопросы дальнейшей интеграции в валютной и финансовой сферах. Одним из главных вопросов является создание валютного союза. Это, помимо прочего, предполагает введение в ЕАЭС (Россия, Белоруссия, Казахстан, Армения, а потом и Киргизия) единой валюты. Обсуждается два названия – «алтын», происхождение которого корнями уходит в Золотую Орду, а также «Евраз», что созвучно с «евро». Ожидалось, что новая валюта появится на свет в 2016 году, однако она так не родилась.

В конце июля прошлого года Евразийский банк развития предложил Центробанкам стран ЕАЭС создать региональную расчётную денежную единицу по аналогии с ЭКЮ (ECU), общеевропейской денежной единицей, которая использовалась с 1979 по 1998 годы для безналичных расчётов.

По поводу единой валюты в рамках БРИКС также было много разговоров и деклараций. Применительно к истории единой валюты БРИКС можно вспомнить присказку: «Начали за здравие, кончили за упокой». Министр экономического развития РФ Максим Орешкин в ходе встречи министров экономики и внешней торговли стран БРИКС в Шанхае в начале августа 2017 года заявил, что речи о создании единой валюты в БРИКС сейчас не идёт. А что касается единой валюты ЕАЭС, то российский министр тогда же заявил, что она может появиться лишь после 2025 года. Можно сказать, что к тому времени, «или ишак сдохнет, или эмир умрет».

В эту безрадостную картину некоторую дозу оптимизма внесла первый зампред Банка России Ольга Скоробогатова. 28 декабря 2017 года она заявила, что Банк России в 2018 году начнет обсуждение с партнерами по ЕАЭС и БРИКС возможность создания единой цифровой валюты. «Введение национальной цифровой валюты нам кажется не совсем оправданным с точки зрения макроэкономики, населения. Вопрос, который нам кажется целесообразным обсуждать на площадке с нашими коллегами, это введение цифровой валюты на территории ЕАЭС или в рамках БРИКС», – отметила Скоробогатова. Она добавила, что обсуждение этого вопроса будет проходить в следующем году: «Мы пока находимся в самом начале пути переговоров на тему. Действительно, очень много и технологических, и макроэкономических вопросов, поэтому, я думаю, следующий год как раз будет посвящен проработке в том числе подходов к возможности выпуска такой наднациональной цифровой валюты».

Уже минуло почти три месяца 2018 года. Пока никаких признаков обещанного обсуждения я не обнаружил (впрочем, может быть, оно ведется при закрытых дверях). Не дожидаясь публичных обсуждений на тему международной цифровой валюты, хочу высказать свои соображения. Прежде всего, уверен, что создание единой (коллективной) цифровой валюты в рамках ЕАЭС, БРИКС (и любого иного блока, стратегически важного для России) не только возможно, но и необходимо. Цифровые технологии сегодня облегчают решение многих проблем, связанных с организацией международных расчетов в региональных блоках стран.

Эффективность использования коллективной цифровой валюты в рамках блока намного повышается, если расчеты организуются на базе многостороннего клиринга. Имеется богатый опыт таких клирингов. Например, клиринг Европейской платежной системы (ЕПС), который охватывал 17 европейских государств и функционировал в период 1950-1958 гг. С 29 декабря 1958 г. ЕПС был заменен Европейским валютным соглашением (было подписано еще 5 августа 1955 г.). В рамках Европейского валютного соглашения был сохранен механизм взаимных расчетов 17 стран-участниц. Ежемесячно взаимные требования центральных банков сальдировались путем многостороннего зачета и для каждой страны определялось общее сальдо. Централизованные зачеты осуществлялись через специально созданный для этой цели Европейский фонд, который предоставлял странам-членам небольшие краткосрочные кредиты (до 2 лет).

В 1979 году появилась европейская валютная единица под названием ЭКЮ. Ее эмиссией занимался Европейский фонд валютного сотрудничества (1979–1993), затем Европейский валютный институт (1994–1998). После появления ЭКЮ крупнейшие коммерческие банки вели переговоры об создании многостороннего клиринга для взаимного зачета требований и обязательств по операциям в ЭКЮ. Клиринг начал функционировать с осени 1985 г. Агентом клиринга по операциям в ЭКЮ стал Банк международных расчетов (БМР), информационно-коммуникационное обслуживание операций стала осуществлять система СВИФТ. В 1999 г. клиринг в ЭКЮ был заменен на клиринг в новой валютной единице – евро.

Еще большего внимания заслуживает опыт многостороннего клиринга в рамках Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). С 1964 года единой клиринговой валютой в СЭВ стал переводной рубль, а функции клирингового банка взял на себя созданный годом ранее Международный банк экономического сотрудничества (МБЭС). Система клиринговых расчетов на основе переводного рубля функционировала примерно четверть века и обслуживала примерно 2/3 всего международного товарооборота социалистических стран.

Возвращаясь к теме единой цифровой валюты для БРИКС и ЕАЭС, хочу отметить, что нам не нужно копировать во всем европейский опыт валютной интеграции. Они «перегнули палку», создав единую наднациональную валюту евро, уничтожив при этом национальные валюты. В этом смысле для нас предпочтительнее опыт СЭВ, где коллективная валюта «переводной рубль» сосуществовала с национальными. Сегодня «единая Европа» с единой валютой «евро» скрипит и шатается. В свое время еще отец монетаризма Милтон Фридман предупреждал, что Европа со своим евро зашла слишком далеко, что шанс на сохранение евро – один из ста.

Думаю, что единая цифровая валюта БРИКС, ЕАЭС (и любого другого возможно привлекательного для России блока) должна стать, в первую очередь, счетной, или расчетной. Т.е. валютой, которая для начала может выполнять лишь первую (и основную) функцию денег – меры стоимости. Пусть на первых порах в этой счетной валюте выражаются лишь требования и обязательства сторон, определяемых договорами купли-продажи, заимствования, аренды, оказания услуг и т.п. Потребность в счетных денежных единицах возникла после того, как приказала долго жить Бреттон-Вудская валютная система с ее устойчивыми валютными курсами (паритетами) отдельных денежных единиц. Валютные курсы в Ямайской системе (начала функционировать во второй половине 1970-х гг.) сразу же стали «плясать». Именно это и подтолкнуло Европу к созданию ЭКЮ – валюты, которая должна была защитить европейский рынок от валютных «плясок». Поначалу ЭКЮ была почти исключительно виртуальной валютой. Не в том смысле, что она была безналичной, а в том смысле, что она была преимущественно мерой стоимости («идеальными» деньгами, как раньше писали в учебниках по экономике).

В Европейском экономическом сообществе (ЕЭС) с 1975 года предпринимались попытки создать «корзинную» валюту – первая ее версия называлась европейская расчетная единица EUA (European Unit of Account), которая выполняла исключительно функцию меры стоимости. Наконец, в 1979 году была создана европейская валютная единица ECU (European Currency Unit). Стоимость ECU (ЭКЮ) определялась «корзиной валют» стран-участниц ЕЭС. На момент рождения ЭКЮ «корзина» состояла из восьми валют. Самыми «тяжелыми» были (вес по отношению ко всей «корзине», %): немецкая марка – 32,98; французский франк – 19,83; британский фунт стерлингов – 13,34: голландский гульден – 10,51. Далее следовали бельгийский франк, итальянская лира, датская крона, ирландский фунт. В конце существования ЭКЮ «корзина» уже включала 12 валют, в нее добавились испанская песета, португальский эскудо, греческая драхма и люксембургский франк.

Предусматривалось, что валютную корзину и квоты нацвалют, которые входят в нее, каждые пять лет необходимо пересматривать. При пересмотре по новому курсу Центробанки стран ЕЭС переоценивали все пассивы и активы.

ЭКЮ, изначально будучи мерой стоимости, затем очень осторожно стала вводиться в оборот в качестве безналичных денег. ЭКЮ выпускалось под обеспечение валютных резервов и являлось объектом выплаты процентов; являлось резервным стоимостным активом; являлось средством расчетов в операциях между центральными банками стран-членов ЕВС. Особенность эмиссии ЭКЮ – ее дискретный характер. Предыдущий объем эмиссии по окончании каждого квартала аннулировали, оформляли новые возобновляемые трехмесячные кредиты, которые служили обеспечением очередного выпуска ЭКЮ. Выпуск и распределение ECU среди разных стран производились пропорционально объему средств каждой страны-участницы в общих золотовалютных резервах (эмиссия ECU осуществлялась под обеспечение в пределах 20% резервов).

Итак, еще раз возвращаемся к проблеме единой цифровой валюты БРИКС и ЕАЭС. Она должна быть некоей коллективной денежной единицей, валютный курс которой определялся бы на основе валют стран-участниц блока. Каждая валюта в «корзине» должна иметь «вес», рассчитанный на основе показателя ВВП. Периодически (скажем, раз в год) этот «вес» целесообразно пересматривать. Соответственно пересчитывать курсы каждой национальной валюты по отношению к единой расчетной единице (ЕРЕ) и другим национальным валютам. Схему расчетов курсов коллективной валюты можно несколько усложнить (если этого потребует жизнь). Например, добавив в «корзину» доллар или евро (правда, здесь надо будет думать, какой «вес» им придать). При необходимости можно рассчитывать котировки национальных валют по отношению к ЕРЕ на каждодневной основе.

Повторяю, что единую расчетную единицу можно и нужно разработать не дожидаясь, когда власти стран-членов БРИКС и ЕАЭС достигнут каких-то конкретных договоренностей и когда начнутся операции по расчетам и платежам в новой единой цифровой валюте. Для использования ЕРЕ никаких законодательных решений не требуется, это всего лишь инструмент снижения валютных рисков. Участники сделок будут пользоваться на первых порах единой расчетной единицей лишь для фиксации своих обязательств и требований, а фактические расчетные операции проводить в привычных валютах с учетом их текущего курса по отношению к ЕРЕ. И лишь когда «количество перейдет в качество», следует приступать к эмиссии ЕРЕ как официальной коллективной валюты и использовать ЕРЕ как валюту платежей. В следующей статье расскажу о некоторых других проектах единых расчетных единиц (помимо ЭКЮ), которые могут быть полезными при разработке цифровых валют БРИКС и ЕАЭС.