Эпилог

– Скоро рассвет, Андрей Тимофеевич! – сказал Николай.

– Да, – просто ответил боярин – Вот сейчас и узнаем, верно ли было мое предположение. Эксперимент, так сказать.

Отряд стрельцов стоял неподалеку от едва виднеющейся в утренних сумерках башни. Покрытый грязью с ног до головы битюг Василий тяжело дышал, раздувая ноздри. Михайла копошился около пушки, что-то делая с покосившимся лафетом. Рядом с ним прохаживался новый мастеровой и указывал своими пижонскими белыми перчатками что и как делать. Стрельцы ощетинились штыками во все стороны, зорко карауля окрестности.

Где-то там, за спиной, в ночи остался Зиновий с небольшим прикрытием. Сказал, что попробует вылечить Сердара. Удары молний сильно пожгли ему бока, коню было заметно плохо, но он почему-то еще не умер. То ли старший десятник как-то неправильно использовал волшебный посох, то ли виновато какое-то там ’заземление’, на которое ссылался мастеровой в белых перчатках. В общем, Зиновий сказал, что есть шанс спасти коня. Там же осталась и Льдинка со щенками. Опять же, с утра надо будет сделать братскую могилу да насыпать курган над всеми убитыми. Не по-христиански это – бросать тела непогребенными. Пусть даже тела эти по большей части вражеские.

Бой закончился вскоре после гибели шаха. Три десятка стрельцов во главе с конным боярином объединились с группой Пахома, дали залп и перешли в штыковую. А дальше сработал закон больших чисел. Неполных полтора десятка против тридцати пяти северян не выстояли и минуты. Подошедший было к месту сражения арьергард южан бой не принял и растворился в темноте.

А то место в стене тумана, куда Ромка втолкнул шаха, еще долго полыхало багровым. Как бы не четверть часа.

Призраки один за одним выходили из тумана, прокладывая себе прямую дорогу на юг. К рассветному часу они достигли Башни Молчания и принялись распускать туман прямо у ее стен. Пятерки стрельцов с ружьями наизготовку охраняли периметр, готовые в любой момент отбить контратаку южан, если вдруг среди них найдется кто-то, кто сможет организовать разбитые группки в единый отряд.

Тучные евнухи и несколько ’бессмертных’ пытались было организовать оборону башни, но их быстро рассеяли. Михайла один раз выстрелил из пушки картечью, после чего Пахом, командуя словно заправский капрал, повел ровную линию стрельцов на сближение. На этом бой за столицу южан закончился.

Тяжело дышащий Ромка, временами сплевывая кровью из отбитых легких, тут же повел Беса и еще одного стрельца на сбор захваченных трофеев. «Контрабандист я или кто? Кому как не мне знать, где искать заначки и клады?» – сказал он то ли в шутку, то ли всерьез.

– Какой эксперимент на этот раз? – спросил Николай боярина.

– Я планировал немножко другое, знаешь ли, – охотно отозвался тот, – Помнишь, я еще волшебный топор Ледяного Владетеля минотавру подарил? Была мыслишка, что это как-то может повлиять на стража тумана. Ну и любопытство, конечно. А вот вы с Романом Николаевичем сделали большое дело. Теперь у Пагиды, получается, есть статус победителя. А это что значит? Это значит, дорогой мой Николай Викторович, что Пагида теперь может захватывать алтари, а не только разрушать и высушивать их энергию. А еще она может пройти процесс преобразования. Выбрать аватар, так сказать, и вступить в игру.

– Она?

– А что тебя удивляет – вскинул брови Андрей Тимофеевич – разве тебе не кажется, что Пагида – женское имя?

Николай скептически хмыкнул:

– Да вроде там изначально вол был.

Боярин, кажется, покраснел.

– И что? Ева, знаешь ли, так вообще из мужского ребра сделана! Это, дорогой друг, всего лишь место для воплощения духа. А сам дух – он… ну… Понимаешь ли?

– Да мне как-то без разницы – пожал плечами Николай – женское и женское. Значит, вы хотите чтобы Пагида захватила алтарь погибшего шаха?

Андрей Тимофеевич кивнул.

– Да. И сразу закроем для себя целую группу вопросов. Первое – что происходит с теми членами фракции, что остались живы на момент перехвата алтаря. Второе – что происходит с присягой после гибели владетеля. Третье. Получают ли монстры вообще какие-либо статусы? Стала ли Пагида победителем? Четвертое. Контроль алтаря монстром – как это повлияет на игру? Пропадет ли туман, обретет ли она игровой облик? Или нам придется идти на штурм? Вопросы, любезный друг, вопросы. И на всю эту кучу вопросов мы получим ответ уже через несколько минут. Не правда ли, прекрасное начало нового дня?

Николай устало улыбнулся.

– Ну хорошо. Победим мы здесь. А дальше?

– Дальше? – Андрей Тимофеевич почесал бровь указательным пальцем – А дальше, любезный друг, у нас по плану колонизация. Ты был прав, Николай Викторович. Если надо контролировать большие территории, больше, чем я могу за неделю объехать лично – значит, надо давать людям смысл. Созидательный смысл, понимаешь ли. Так что семьям – быть. Семьи будут уезжать на свободные места и пускать там корни. Семья – вот созидательная единица. Семьи будут и строить, и жить с расчетом на будущее. Будут строить дома и дороги, растить и учить детей, пахать поля и строить мануфактуры. А там, глядишь, кто-нибудь станет писать музыку, слагать стихи, писать картины… Создавать те самые якоря, по которым можно найти душу через алтарь. А одиночка что? Одиночку ничего не держит, сегодня тут, завтра там, не нужны ему ни флаги, ни дом. Живет для себя. Да так живет, что когда одиночка сгинет – никто и не заметит. В этой игре одиночкам не победить. А я, знаешь ли, не намерен проигрывать.

– А кто они будут, эти семьи? Люди с прошлым, обожженные прожитой до конца жизнью? Или начавшие с чистого листа бестолковые картонки?

– Понимаю о чем ты. Да, пожалуй, надо будет потолковать с Пахомом и выслушать его мнение о том, как можно разбудить картонку. Было бы правильно, если бы новый мир строили новые люди. Чистые, с нуля. Но – боярин посмотрел на Николая, – и про героев забывать не стоит. И дело тут не только в охоте за туманом. Шанс – он ведь должен быть у каждого. Понимаешь ли?

Николай кивнул. Да, пожалуй. Он бы не отказался дать шанс на новую жизнь многим своим старым товарищам. Десяткам, сотням, которых помнил. Всем, кому сможет.

Боярин хитро улыбнулся, читая на лице Николая чувства будто в открытую книгу.

– Вот ты, к примеру. Что думаешь? Останешься там, в остроге? Или перейдешь сюда, на новое место, полноценным оператором захваченного алтаря? Будешь строить и развивать этот край согласно генеральному плану, али останешься там, доводить до ума то, что уже есть?

– Поживем – увидим. Работы на всех хватит. – Николай взглянул на стремительно светлеющее рассветное небо. – А скажите, Андрей Тимофеевич. Вот взять, к примеру, шторм слияния. Его сила напрямую зависит от количества изменений, которые надо внести в мир? Предположим, какой-либо из игроков ушел в изоляцию на долгое время, как вы и планировали сначала. Что будет, если туманную завесу к нему пробьют уже под самый конец игры, когда во всем мире накопились сотни и тысячи изменений? Какой он будет, последний шторм слияния?

Боярин вдруг рассмеялся и хлопнул ротмистра по плечу.

– Браво, Николай Викторович! Кажется, ты только что разгадал тайну Атлантиды!

Пелена тумана полностью скрыла Башню Молчания. Первые солнечные лучи осветили истоптанную сотнями ног землю.

Боярин оглядел себя, стряхнул со штанов и камзола только одному ему видимые пылинки, застегнулся на все пуговицы и поправил шейный платок.

Подул ветер и туман, охвативший башню рассеялся в одно мгновенье. Андрей Тимофеевич резко выдохнул и уверенным шагом направился вперед, к башне.

Через несколько минут на квадратной плоской крыше появились двое. Боярин и слегка полноватая немолодая женщина лет сорока. Они вдвоем подошли к флагштоку, и через короткое время над башней распустился флаг, блестящий шелком в лучах восходящего солнца.

Отряд взорвался криками радости. Пахом и Михайла даже принялись подбрасывать в воздух шапки.

– Кто первый пошутит про корову – тому в лоб дам! – непонятно к кому обращаясь сказал вдруг Николай.

– Дядя Николай, поглядите! Что это? – окликнул его подошедший Роман и указал рукой в сторону.

В раскинувшейся до горизонта бескрайней степи то тут, то там распухали пятна серого тумана. Где-то одиночными пятнами размером в один сектор, где-то покрупнее… Много. Десятки пятен.

Николай обнажил голову и перекрестился.

– Это проигравшие, Ромка. – перевел взгляд на женщину, стоящую на крыше по правую руку боярина и добавил: – хотя даже им может еще раз выпасть шанс.

Снег скрипел под ногами нервно приплясывающего Пахома. Николай смотрел на него с крыльца и улыбался.

– Да хватит тебе уже валенки мучать, Евграфыч!

Вокруг егеря бегал крупный, выше колена ростом молодой тобет. Прыгал по сугробам, зарывался в снег мордой, отфыркивался и восторженно повизгивал. Николай запустил в него снежком и усмехнулся.

Пахом остановился, посмотрел на радостно тявкающего щенка, потом поднял взгляд на Николая:

– Не могу я, боярин. Нервничаю! – и снова принялся ходить туда-сюда, вытаптывая снег у входа в предбанник.

Николай усмехнулся. Ну да. Нервничать – это святое. Тем более такое в этом мире – первый раз.

Дверь бани открылась, выпустив на морозный двор столб пара. Вышла пошатывающаяся от усталости Нина, вытерла тыльной стороной ладони взмокший лоб.

– Ну? Что?! – внезапно осипшим голосом прохрипел Пахом.

– Поздравляю, Паша. У тебя дочь.

Перевела взгляд на стоящего на крыльце Николая и улыбнулась. Николаю вдруг стало тепло. А ведь у Нины уже и у самой живот виден…

Над острогом, возвышающимся в бескрайней заснеженной степи, трепетало на ветру знамя. Тянулся к бескрайнему звездному небу столб уютного дымка из печной трубы. Ошалевший от счастья Пахом бегал по двору и вразнобой командовал стрельцам, а те, осклабившись, палили в воздух. Где-то за частоколом, в ближайшей деревне гулко забрехали собаки.

Надо будет с утра Андрею Тимофеевичу весточку отбить по беспроводному телеграфу. О том, что у Пахома с Матреной все получилось. А там глядишь, и у Андрея Тимофеевича с его боярыней тоже получится. Кто знает, может быть, именно для этого ему демиурги и предоставили шанс.