Меловые облачка

Вскоре после приезда в Маскат меня и моего оксфордского коллегу Филипа Аллена повезли в нефтяную компанию, здание которой стоит на берегу искрящегося Аравийского моря. Белые стены кернохранилища украшены ярко-красными цветками бугенвиллии. Внутри прохладного здания нам открылся восхитительный вид. Кернохранилище можно уподобить святилищу храма геологии. Здесь хранятся главы и страницы геологической библии: многие километры кернов в ящиках, аккуратно составленных в колонны высотой до 15 м.

В кернохранилище мы впервые увидели древнейшие вероятные следы скелетной фауны. Эти странные структуры были извлечены из скважин далеко на юге, где они залегали на уровне интересующей нас древней нефти, то есть чуть ранее начала кембрия (ок. 542 млн лет). Тут и там на пятнистых мраморных цилиндрах, составлявших колонну, попадались участки с раковинами в виде трубочек по меньшей мере двух типов. Первые – довольно небрежные, в виде стопки воротников, – южноафриканский геолог Герард Гермс назвал клаудиной (Cloudina) в честь американского коллеги Престона Клауда. Мы не знаем, кто жил в этих трубках. Большинство палеонтологов предпочитает думать, что это было червеобразное животное вроде современных сидячих многощетинковых червей сабеллид, хотя это могло быть и существо, подобное простейшему или кораллу. Как бы то ни было, это первая из известных карбонатных раковин. Второе ископаемое – намакалатус (Namacalathus) – выглядит как болт с гайкой. У полой “гайки” имеется до шести граней, каждая с закругленным отверстием (рис. 19). Даже если сравнивать этот объект с губками и кораллами, у него мало общего с характерными для начала кембрия ископаемыми.

Рис. 19. Меловые облачка. Скелетная фауна эдиакарского периода из Омана и Намибии возрастом 549–542 млн лет. Здесь показана моя реконструкция клаудины (в центре) и намакалатуса (справа и слева). Обычная длина этих окаменелостей – 10–40 мм. Вероятно, клаудина (Cloudina) была червеподобным организмом. Намакалатус (Namacalathus) в целом устроен сложнее. Он мог иметь сверху “корзинку” (изображение слева) или снизу – прикрепляющуюся часть (изображение справа; эта реконструкция в большей степени гипотетическая).

Не исключено поэтому, что намакалатус напоминал чарнию, а “гайка” служила основанием слоевища, которое не сохранилось в ископаемом виде (рис. 19). В этом случае облик отчасти объясняется случайным обызествлением мягкотелого эдиакарского организма на морском дне: это похоже на образование в чайнике накипи или известкового туфа – на клочке моха или банке из-под газировки под воздействием воды с высоким содержанием оксида кальция.

Пальмовая долина

Вскоре после визита в кернохранилище мы отправились в горы Джебель-Ахдар с проводником Салимом Аль-Маскери. Салим встретил нас в аэропорту в тюрбане, рубашке дишдаша и с кинжалом с серебряной отделкой, но благоразумно прихватил для похода в горы ботинки и джинсы. Из центра Маската до гор было рукой подать – около двух часов езды (большая часть пути почти самоубийственная). В то время нефтяные компании в Омане ежегодно теряли до семи человек, в основном из-за ДТП, и правила безопасности были жесткими.

Для нас, озадаченных плотностью и скоростью дорожного движения, поездка в горы оказалась бодрящей. Джебель-Ахдар как будто создан для рекламы “паркетного джипа”, например в глянцевом журнале для авиапассажиров. Каменистая дорога, отходящая от шоссе, вьется по глубоким ущельям с большими валунами, или по дну долины, или по извилистым “дорогам смерти”, вырубленным прямо в горе. Временами мы проезжали маленькие оазисы, где крестьяне пасут коз и выращивают финики и инжир. Наконец мы приехали в Вади-Бани-Харус. Горячий двигатель “Тойоты” умолк, и по дороге сзади машины поплыло облачко пыли. Сердитый рокот вдруг сменился нежным звоном козьих колокольчиков.

Судя по карте, породы в этом ущелье относятся к старейшим во всем районе Джебель-Ахдар. Мы быстро вскарабкались по ржаво-коричневым камням, уже нагретым утренним солнцем, и очень скоро увидели огромную кучу гальки. Здесь, в этом необычном месте, я испытал сильнейшее чувство дежавю. Я припомнил загадочный шотландский валунник. Но оманский валунник кое-чем отличался. Он таил козырную комбинацию.

Тем вечером у костра, сложенного из пахнущих смолой поленьев, мы до поздней ночи беседовали под удивительным звездным небом о датировании горных пород. Этот вопрос был и остается важнейшим для искателей нефти. Поэтому в следующие несколько недель мы очень внимательно осматривали горы и долины Джебель-Ахдар, пытаясь найти породы, которые можно надежно датировать. Местность, в которой мы находились, напоминала египетскую Долину царей, да и наша задача была сходной с задачей Говарда Картера, искавшего гробницу Тутанхамона. В 1922 г. Картер знал, что в Долине царей еще не найден некий фараон, имя которого вымарано из царских списков. Кроме того, он знал, что Тутанхамон существовал, поскольку в Долине царей находили предметы с его именем (нечто вроде нынешних сувенирных кружек). В царских списках была указана продолжительность правления всех других фараонов, и Картеру стало понятно, что Тутанхамон правил около 1,3 тыс. лет назад. Но у ученых, изучающих “затерянный мир Дарвина”, нет ничего напоминающего царские списки (то есть легко прочитываемой эволюционной последовательности ископаемых). Неизвестно, сколько правили Снежная королева и Эдиакарский король. Чтобы составить такую последовательность, мы надеялись найти породы с окаменелостями. Или породы с маркерами слоев, которые можно приурочить к другим окаменелостям. Или (а это наилучший вариант) породы с вулканическими отложениями.

У геологов особое отношение к вулканическим отложениям. В составе твердых вулканических выбросов встречается минерал циркон с “радиоактивными часами” внутри, которые, подобно кухонному таймеру, “обнуляются” в начале всякого мощного извержения. Циркон – твердый кристалл, с удивительной точностью “запоминающий” время. Лед времен “Земли-снежка” и потоп кембрия – вот что мы искали. Мы старались отыскать слои с вулканическим пеплом, в которых могут найтись цирконы. И через неделю мы решили, что сорвали джекпот.

Впадина Губра – это котловина в центре Джебель-Ахдар, выглядящая как огромный римский амфитеатр. Эрозия за миллионы лет изменила ландшафт так, что рыхлые, старые породы окружает кольцо твердых, более молодых пород (главным образом мезозойских). На древние породы мы и приехали взглянуть. В центре пыльной впадины мы увидели холм, поднимающийся из мощного слоя аллювиальных отложений: также валунник ледникового происхождения. Но данный случай отличался от прочих. В валуннике присутствовал и толстый слой вулканического пепла. Вулканические отложения, как известно, означают возможность датировки. Поэтому нам очень быстро пришлось проанализировать их, сфотографировать, взять пробы и отправить их для датирования цирконов. Через несколько месяцев Боб Такер из Мичиганского университета прислал нам результаты. Возраст пепла из Губра оказался примерно 716 млн лет: гораздо больше, чем мы предполагали. Датировка оказалась верна и показала, когда именно могло начаться образование мирового царства снега и льда.

Конечно, одна-единственная датировка мало что значит. Но, располагая новыми данными из Омана и т. д., ученые составили перечень важных событий, подобный приведенному ниже. Он напоминает египетские царские списки, в которых наверху помещаются старейшие события.

Этот список важен в нескольких отношениях. Например, для Оманской нефтяной компании он означает, что хронологию нефтеносных пород можно прогнозировать при помощи компьютеров. Для нас же и для поиска дарвиновского “затерянного мира” он значит еще больше. Датирование может определить, что предшествовало кембрийскому взрыву, и указать контекст. Особенно интересно, что эти датировки показали по меньшей мере четыре (а не один или два, как прежде считалось) ледниковых периода в большой временной отрезок.