38
– Привет, заходи.
Она впустила Билли в квартиру и, закрыв за ним дверь, обняла его.
– Я прихватил с собой несколько бутылок пива, – сказал он и, снимая ботинки, протянул ей пакет с шестью бутылками.
– Отлично. Проходи и садись.
Кивнув в сторону маленькой гостиной, она пошла на кухню.
– Как тебе живется с молодой женой? – прокричала она в сторону гостиной, открывая шкаф рядом с вытяжкой и доставая пакетик арахиса. – Я тебя после свадьбы еще не видела.
– Хорошо, очень хорошо, – ответил он.
Она немного подождала, но ему явно было больше нечего сказать.
– А где же сегодня вечером Мю? – поинтересовалась она, высыпая орехи в голубую пластиковую мисочку из ИКЕА.
– Она навещает родителей. В Даларна.
Йеннифер кивнула. Собственно, нет ничего особенного в том, что он проводит вечер с ней и несколькими бутылками пива, когда жена в отъезде. Если она правильно понимала, Мю не из ревнивых, да и Билли никогда не давал ей повода для ревности. Конечно, бывали случаи… В тире здания полиции в Кируне он целовал ее, но ничего больше не произошло.
К сожалению.
Йеннифер покинула кухню с двумя принесенными им бутылками в одной руке и мисочкой с орехами в другой.
– Ты занимаешься скалолазанием? – спросил Билли, когда она вошла, кивая в сторону ледоруба, висящего вместе с яркими карабинами на веревке, на стене возле телевизора.
– Немного занималась, правда, теперь получается не слишком часто, но они мне нравятся.
Она поставила пиво и орехи на маленький круглый столик и уселась рядом с Билли.
– Чем ты сейчас занимаешься на работе?
Билли рассказал. О школьных классах, дурацких колпаках, тестах, о полной катастрофе в Хельсингборге и о том, что они ждут возможности допросить в больнице Эббу. Йеннифер внимательно слушала. Разумеется, она об этом читала. Вечерние газеты ежедневно уделяли этому минимум по шесть страниц, и к ним даже примкнули утренние газеты и телевизионные новости. Но сейчас она узнавала больше. Узнавала все. Чувствовала себя почти участницей расследования.
Потрясающее ощущение. Ей ничего так не хотелось, как быть в составе Госкомиссии.
Полицейская работа пока оказалась для нее некоторым разочарованием. Она пришла в профессию, чтобы переживать напряжение и постоянное движение. Ей нравилось, когда что-то происходит. Всегда нравилось. Она искала вызовов, как физических, так и психологических. После полицейской школы она попала в Сигтуну, там и осталась.
Много проверок скорости и трезвости водителей, мало погонь за убийцами. Много административной работы, мало адреналина. Ей многое удавалось хорошо, но не рутина.
Дважды она работала с Госкомиссией. С настоящими, сложными расследованиями убийств. В первый раз дело кончилось тем, что ее обстреляли возле заброшенной казармы в Сёдертелье, а во второй раз Билли попросил ее поехать с ним в Кируну и расследовать исчезновение человека. Там, честно говоря, ничего особенного не произошло. Кроме того поцелуя в тире.
В Госкомиссии ей нравились все, даже Себастиан Бергман, которого, как она поняла, остальные выносили с трудом, но больше всех ей нравился Билли.
Билли ей очень нравился.
Сидеть на диване, пить пиво и обсуждать с ним расследование серии убийств – это было близко к идеальному вечеру. Разузнав все о деле, она пошла на кухню и принесла из холодильника две новых бутылки.
– Хочешь, что-нибудь придумаем? – протягивая Билли бутылку, спросила она.
– Ты о чем?
– Не знаю. Кино. Поехать в центр. – Она замолчала, села, отпила глоток пива и ненадолго задумалась, не будет ли это откровенным намеком. – Пойти немного пострелять в тир, – под конец проговорила она.
– Нет, я… – Билли отрицательно покачал головой. Если он и понял привязку к Кируне, то, во всяком случае, не показал этого. – Нет, – лишь повторил он, с отсутствующим видом ковыряя ногтем этикетку на бутылке.
Йеннифер присмотрелась к нему. Еще когда он пришел, ей показалось, что в нем что-то изменилось, но она отбросила эту мысль – они ведь давно не виделись. Возможно, он устал на работе. Возможно, поссорился с Мю. Могло быть простое объяснение. Однако сейчас ощущение вернулось. На этот раз она не сомневалась. Что-то точно не так, он на себя не похож.
– Что-то случилось?
Он ответил не сразу. Посмотрел на нее. Не знакомым ей дружеским, открытым взглядом, а другим, наблюдающим. Словно он оценивал ее. Пытался понять, может он положиться на нее или нет.
– Что? – спросила она, ощущая некоторую неуверенность и неловкость от его молчания. Она увидела, как он задышал тяжелее и прикусил нижнюю губу, переводя взгляд с нее на свои колени. Он продолжал теребить этикетку. Затем, сделав глубокий вдох, опять посмотрел на нее.
– Я должен тебе кое-что рассказать.
Потом она сидела молча. Она толком не знала, чего ожидать, когда он сказал, что должен ей кое-что рассказать, но точно не этого. Хинде и Седерквист, испытанное наслаждение, как все остальное словно бы померкло, кошки, свадьба.
Импульсивное желание, возраставшее до тех пор, пока он больше ни о чем не мог думать. Хаос. Ненависть к себе.
Она понимала, что прервать молчание следует ей. Она слегка откашлялась.
– Это всего лишь кошки, – произнесла она и увидела, что он ждал от нее не такой реакции. Что же говорить? Она едва могла воспринять услышанное, но вместе с тем каким-то странным образом понимала его. Не само убивание, а побудительную силу, кайф от погони – это было ей знакомо.
Сколько же раз она в подростковом возрасте воровала? Не ради добычи, а для напряжения. Залезала в закрытые на ночь бассейны, прыгала по льдинам. Чем были ее скалолазание, опасные тропы, спуски с гор на велосипеде, многочисленные тестирования дельтапланов и ныряния, как не попытками на мгновение почувствовать, что она живет. Сделать действительность немного более нереальной. Возвышенной, волнующей, интересной.
Но почему он об этом рассказал?
Невзирая на удивление и растерянность, она поймала себя на мысли, что немного радуется и гордится. Ведь он этого никому не говорил, даже Мю. А ей рассказал. Значит, он считает ее настолько близким человеком, что решил поделиться с ней тайной. Означает ли это что-нибудь?
– Дело не в кошках, – вздохнул он, и ей послышалось в его голосе некоторое разочарование. – Дело в том… что я вообще делаю это… Делал это, – быстро поправился он.
– Я понимаю, но… Мне это знакомо. Такое стремление к мгновениям, которые дают тебе почувствовать, что ты живешь.
– Но это не какие-нибудь чертовы прыжки с тарзанкой. Это, черт побери, ненормально.
– Да, но…
Она запнулась.
Это ненормально. Трудно представить себе Билли, делающим то, что он описал. Однако, если абстрагироваться от самого поступка, как он сказал: дело не в кошках. Посмотреть на побудительную силу. На то, чего он хотел достичь…
– Скажи, – нарушил тишину Билли. – Скажи, что ты думаешь.
– Не знаю… – начала она, решив все-таки изложить свою теорию. Более странным вечер все равно не будет. – Возможно, дать выход фантазии, так сказать, важнее результата.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сказал, что вроде как… возбудился в Кируне, но там никто не умер. Ты видел, как стреляешь в людей. Это была фантазия. Понарошку.
– Да…
– Речь идет, скажем, не об убийстве, а о власти. Об ощущении контроля, доминирования, связанном с физическим наслаждением. Это не так уж ненормально и поправимо.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Вид у Билли действительно был ничего не понимающий. Она опять засомневалась. Конечно, она пару раз пробовала это, но была далеко не экспертом в данной области. Возможно, она вступает на тонкий лед, но сказав «А», надо говорить «Б».
– БДСМ… Ну, знаешь, доминирование… Эротическое удушение.
Билли опустил взгляд на бутылку, теперь уже полностью лишенную этикетки, казалось, ему вдруг стало очень неловко от того, какой оборот принял разговор.
– Не думаю, что это подойдет Мю, – тихо произнес он.
Она опять засомневалась. Но какого черта. Он ведь доверился ей. Нет никаких причин сдерживать собственные чувства.
Будь что будет. Она положила руку ему на бедро.
– Тогда займись этим не с Мю.
