От редактора

Работать над «Войной Фрэнси» было не просто. Мы с братьями считали, что первоначальный вариант был написан от руки, однако после смерти Фрэнси в 1989 году рукопись так и не была найдена. Текст с небольшим количеством исправлений напечатан на английском языке на тонкой полупрозрачной бумаге. У Фрэнси была феноменальная память и глаз художника, точно подмечавший детали. Но и ей нужна была помощь редактора.

Если бы издатели купили текст Фрэнси, пока она была жива, то у нее была бы возможность подправить ошибки. К примеру, кто-то сказал Фрэнси, что видел, как ее родителей застрелили в Риге. Но, согласно архивным материалам, их застрелили в выгребной яме лагеря Малый Тростенец, что в Белоруссии. Если бы Фрэнси была жива, издатель обсудил бы с ней название и предложил бы внести изменения в предисловие (например, в 1990 году Восточная и Западная Германия стали единой страной) и попросил бы объяснить некоторые моменты, касающиеся ее повествования. Но из-за смерти Фрэнси в возрасте 69 лет, а также того обстоятельства, что книга выходит в свет в 2020 году, это невозможно.

Первым встал вопрос об имени автора. Она подписала книгу как «Фрэнси Эпштейн». Мы с братьями решили, что в 2020-м она бы скорее назвалась Фрэнси Рабинек Эпштейн.

Поскольку предисловие мамы требовало большого количества исправлений, вместо того чтобы его переписывать и становиться соавтором, я решила процитировать отдельные части в «Послесловии». В сам текст я внесла очень мало исправлений, постаравшись придерживаться стандартной в таких случаях журналистской практики.

Проверить даты было не сложно, но вот когда имена или даты были указаны неверно или попросту выдуманы, было невозможно проникнуть в ее намерения. Такие места я отмечала звездочкой. К примеру, Нойграбен она называет «Бухвальд». Но никакого Бухвальда не было и в помине, и я не понимаю, зачем она указывает это название.

В 1990 году молодая немецкая исследовательница, живущая в пригороде Гамбурга, где в лагере Нойграбен держали Фрэнси, разыскала меня через архивы Израиля и передала документы, раскрывающие личность «Шписса». Так в тексте я заменила «Бухвальд» на Нойграбен.

Еще одна странная отсылка касается уже другого имени. Фрэнси называет женщину-командира, которая осматривает чешских евреек перед отправкой из Освенцима в Нойграбен «Ильза Кох». Я уверена, что мама знала, что это была не Ильза Кох (также известная как «Бухенвальдская сука»). Фрэнси могла использовать ее имя нарочно, а могла просто перепутать с Ирмой Грезе, другой садисткой, но уже из Освенцима. Я заменила ее имя на Kommandant.

За последние 60 лет вторая страница «Войны Фрэнси» потерялась. Из-за этого пробела я сократила семейную историю Рабинек.

Машинописный текст исправлен либо рукой Фрэнси, либо поверх него были напечатаны буквы XXX. И тем не менее в нем встречались грамматические ошибки, пропущенные слова, опечатки, орфографические ошибки («Освецим» вместо «Освенцим», «Штурмбанфюррер» вместо «Штурмбаннфюрер»), слишком длинные, перегруженные предложения и большие абзацы. Повествование не было поделено на главы, а пунктуация оставляла желать лучшего. Я внесла исправления и разбила текст на главы.

Еще одной редакторской проблемой стал стиль Фрэнси передавать на письме важные разговоры или письма. Некоторые из них она заключала в кавычки, в каких-то отсутствовали знаки препинания, а в случае с итальянским военнопленным Бруно она вообще процитировала текст письма по-итальянски! Разумеется, эти отрывки не подлежали никаким журналистским или научным проверкам. Но я решила оставить их без изменений.

Также было непросто выяснить скрытые за псевдонимами настоящие имена женщин, особенно тех, кто состоял друг с другом в интимной связи. В записанном аудиоинтервью 1974 года, которое теперь хранится в Нью-Йоркской публичной библиотеке, и в видеосвидетельстве от 1985 года, которое Фрэнси записала для Фортуновского архива Йельского университета, она называет имена некоторых из них. Для читателей и ученых, которым будет это интересно, я указала самые очевидные из них.

И напоследок несколько слов о фотографиях. Нам с братьями повезло, что у нас есть довоенные семейные фотографии. У многих жертв холокоста их нет. За их сохранность нужно поблагодарить клиентов ателье «Вайгер», некогда принадлежавшему маме и бабушке. После «Бархатной революции» 1989 года, которую Фрэнси не успела увидеть, я смогла получить дополнительные фотографии и документы в Еврейском музее, Музее декоративно-прикладного искусства в Праге и Мемориале Терезин. Поскольку в 1945 году Фрэнси и Китти работали переводчицами в Британской армии, у Фрэнси были несколько фотографий, сделанных британскими солдатами тем летом. Ее двоюродный брат Петер Скот сохранил ее телеграмму от 1945 года, а также послевоенные письма и передал их мне в 2015 году.

Хелен Эпштейн

Лексингтон, Массачусетс

12 августа 2019

О лагерях

Терезин — бывший военный гарнизон в шестидесяти километрах к северо-западу от Праги, переименованный нацистами в Терезиенштадт, который ноябре 1941 года выполнял рольсборного пункта, транзитного лагеря и гетто. Всего в Терезин было сослано около 148 000 евреев, в большей степени из Богемии, Моравии и Германии, а также из Австрии, Нидерландов, Словакии, Венгрии и Дании. Большинство из них тут же отправляли дальше, в лагеря смерти. Более 33 000 человек умерло в самом Терезине от болезней или недоедания. В числе его узников были выдающиеся европейские художники, артисты, философы, раввины, писатели и педагоги еврейского происхождения.

Терезиенштадт находился под контролем СС, охранялся чешскими жандармами, а управление осуществляли сами евреи, вынужденные проводить нацистскую политику. Нацистская пропаганда преподносила Терезин как «образцовое гетто», в котором его обитатели ведут бурную культурную жизнь. 23 июля 1944 года, после того как немцы сделали вид, что обустраивают лагерь и улучшают условия пребывания узников, в него прибыла комиссия Красного Креста. Она купилась на уловку, а ее отчеты способствовали дискредитации точных данных о нацистских концлагерях. Терезиенштадт был освобожден Красной Армией в мае 1945 года.

Семейный (или Терезиенштадтский) лагерь был частью лагеря Аушвиц-Биркенау. 6 сентября 1943 года 5007 евреев прибыли туда из Терезиенштадта. После того как заключенным сделали татуировки, их зарегистрировали, но не обрили и посадили за колючую проволоку, по которой был пущен электрический ток. У них не стали забирать одежду и детей, которых поместили в детский барак. В их документах стояла пометка «особый режим» или «полгода». Смертность там была ниже, чем в других лагерях Освенцима, и, как и в Терезине, детей кормили чуть лучше, а учителя проводили для них занятия. Через полгода, в сентябре, всех, кто остался в живых, убили. Они вошли в газовые камеры, распевая гимн Чехословакии (Kde domov muj? («Где дом мой?»)), «Атикву» и «Интернационал».