Первый раз Тереза Танг услышала о пропавшем без вести миллионере Йоране Лундбладе осенью 2012 года, когда Missing People в Кальмаре под ее руководством только открылась. И это произошло случайно.

– Я подписалась на страницу Missing People в «Фейсбуке». Кто-то увидел мое имя, узнал меня и написал, – рассказала Тереза.

Она оказалась в центре расследования по стечению нескольких случайных обстоятельств.

Во-первых, благодаря самому факту существования организации, открытию первого отделения в лене Вэстра Гёталанд и стремлению руководителей расширить деятельность на всю страну.

Во-вторых, расследование оживилось, когда Мария Лундблад в октябре заподозрила неладное и подняла вопрос, что полиция Кальмара прилагает недостаточно усилий.

В-третьих, помог предыдущий опыт, который подтолкнул женщину взяться за дело серьезно.

– Однажды я узнала, что у подруги с работы пропала сестра ее мужа, Линда. Это произошло в Фалуне, а Линда была родом из Оскарсхамна, поэтому я приняла историю близко к сердцу.

Муж и свекровь Терезы были родом из Азии. Это сыграло решающую роль, потому что и подруга Терезы, и пропавшая Линда оказались азиатского происхождения. Все они были связаны с Оскарсхамном. В этом городе сложилась дружная азиатская община. Люди помогали друг другу и считали себя одной большой семьей.

Полное имя пропавшей женщины было Линда Чен. Ее исчезновение стало одним из самых громких судебных разбирательств в Швеции в 2000-х годах. В августе 2009 года в субботу вечером, одетая во все белое, она вышла в город, а жених Матс Альм остался дома. Это произошло за неделю до запланированной свадьбы. И она будто сквозь землю провалилась.

На следующий день, в воскресенье, взволнованный парень позвонил в полицию и сказал, что Линда накануне не вернулась домой. Там сначала отреагировали довольно прохладно. Может, женщина занервничала перед свадьбой или передумала? Куда-нибудь сбежала? Возможно, даже на родину, в Китай.

На поиски поднялись родственники и друзья. Подруга Терезы вместе с мужем взяли отгул на работе, чтобы поехать в Фалун и помочь: развешивали объявления с фотографией и телефоном для связи, ездили по округе и спрашивали людей, не видели ли ее. Это было спонтанное мероприятие, которое, конечно, можно было организовать более грамотно и эффективно.

Но кому до этого дело? Обратиться не к кому. Матс Альм сказал друзьям и родственникам Линды о наплевательском отношении полиции, несмотря на то, что случиться могло худшее.

Те быстро заподозрили неладное.

– Подруга позвонила через пару дней после их отъезда в Фалун и сказала, что Матс ведет себя странно, маниакально и педантично контролирует каждый их шаг. Если кто-то поставил на стол стакан без костера, он начинал возмущаться и суетиться, – рассказала Тереза. – Я ответила, что человек может реагировать странно, у него ведь пропала невеста. И все равно подруге казалось, что что-то не так.

Тереза как могла участвовала в поиске:

– Когда они звонили в полицию, я тоже была на линии и помогала объясняться, подобрать слова и выражения. Я была очень раздосадована. Сидя дома, мало чем можно помочь. К тому же подруга попросила разместить объявление в моем блоге. Я тогда сидела в декрете и вела свадебный блог. В то время он был самым большим в Швеции, с огромным количеством подписчиков. Когда я размещала пост, он мог получить 100 000 просмотров за пару часов. Я мечтала о большой сказочной свадьбе, но у нас не было денег. Тогда я и начала его вести, чтобы найти спонсоров. Мой блог упоминали в разных свадебных журналах по всей Европе. Мы хотели пожениться 9 сентября, 09.09.2009, через несколько недель после Линды Чен. Поэтому я чувствовала себя еще более причастной к ее поиску.

Тереза выложила у себя объявление с просьбой о помощи и ссылку на статью из новостей о пропаже женщины. В мире блогов люди делятся сообщениями друг друга, особенно если речь идет о событиях, заслуживающих внимания. Таким образом, о произошедшем стало известно многим. Но безрезультатно.

Родственникам через несколько дней посчастливилось встретить возможного свидетеля. Он сказал, что ехал по улице на велосипеде и видел, как мужчина заталкивал в машину с тонированными стеклами женщину, похожую по описанию на Линду. Спустя несколько дней после первого звонка полиция начала расследование дела под грифом «похищение».

Матс Альм рассказал о произошедшем на полицейской телепрограмме «Розыск». Он откровенно плакал в прайм-тайме. Известный шведский профессор-криминалист Лейф Г. В. Перссон высказал мнение, будто эти слезы – доказательство, что Матс сам убил невесту и избавился от тела.

Перссон дал комментарий новостному сайту, что часто убийцей является партнер или ближайший родственник и что у него возникли подозрения по поводу дела Линды Чен:

Матс все отрицал, но продолжал, по мнению родственников, вести себя странно. За несколько дней до назначенной даты свадьбы он ходил в бар с друзьями пить пиво.

– Я запомнила рассказ подруги, как они вместе с Матсом ездили искали Линду на машине вокруг Фалуна. Они остановились возле леса, мимо которого уже несколько раз проезжали. Брат Линды предложил поискать там, но Матс сказал, что уже ходил. И они уехали. А потом тело нашли именно в этом лесу. Действительно, он там уже был…

Спустя больше месяца после исчезновения тело Линды Чен нашли в лесу за камнем возле парковочного места. Причем весьма странным образом. Сначала пропал Матс. Он не явился на запланированный допрос в полицию, но неожиданно обнаружился в лесу, в невменяемом состоянии, в обгоревшей одежде и с ожогами на теле. Мужчина утверждал, что его похитили «два китайца», одурманили белыми таблетками и увезли. Ряд обстоятельств свидетельствовал против него: были фотографии Матса в Стокгольме, сделанные в то время, когда, по его словам, он был похищен.

– Очевидно, никакие китайцы никого не похищали. Это откровенная ложь. Он ведь намекал на брата Линды и ее друзей, на моего мужа, – рассказала Тереза.

«Китайцы» якобы положили Матса возле Линды и подожгли, но он очнулся и сумел сбежать. В рассказе много странных моментов. К примеру, он собирался посетить медиума или гадалку, чтобы узнать, где невеста.

Матса Альма арестовали по подозрению в убийстве Линды Чен, и в конце концов он предстал перед судом. Но доказательства полиции и обвинения рассыпались – тело было сильно повреждено. В округе, например, водятся медведи. Следствие подозревало, что ее задушили, но установить этот факт не представлялось возможным, так как части костной и мягкой ткани шеи отсутствовали, поэтому судмедэксперт не смог установить причину смерти.

Чисто теоретически это мог быть несчастный случай. Суд не признал доказательство исчерпывающим, чтобы обвинить Матса Альма в убийстве. Ему предъявили статью «Надругательство над телами умерших». Он получил восемнадцать месяцев заключения вместо пожизненного.

Тереза пришла в негодование от такого бессилия общества перед тем, что совершенно очевидно. В итоге убийца на свободе! Невиновен только согласно букве закона.

– Все могло закончиться совершенно иначе, если бы Линду нашли раньше. Суд был бы справедливым. Так я приобщилась к теме поиска пропавших. Должен быть способ как-то помочь. Полиция работает отлично, но и их ресурсы ограничены. В первую очередь касательно розыска.

Когда в конце лета 2012 года ей позвонили из Missing People, все наконец встало на свои места.

– Тебе действительно это интересно? – спросили они. Конечно, ответила я. Они обрадовались, потому что я живу в регионе, где нужны люди. Спросили о моей квалификации – я честно ответила, что опыта нет, но рассказала о деле Линды Чен. Так и попала в организацию.

Осенью 2012 года жизнь Терезы Танг не отличалась особой стабильностью и выглядела намного разнообразнее, чем бытность большинства людей старше тридцати. Трое детей от двух браков, работа дизайнером и стилистом по международным заказам, ко всему прочему карьера модели. Выросла в Мёнстеросе. Родители были разведены. Жила с матерью, а отец поселился в доме в пятидесяти метрах от них, чтобы быть как можно ближе.

– После средней школы я пробовала себя в разных профессиях. Сначала пошла на курс по туризму в Хёгсбю. Школа только открылась, и всех учеников возили на две недели в Испанию. Это было здорово, но само образование было неважным. Половина класса бросила школу через полгода.

После нашла место практиканта в коневодческом хозяйстве в Рэвемоле. Там было несколько элитных лошадей, входивших в национальную команду по конному спорту. Она подумывала перейти в гимназию с профилем коневодства при сельскохозяйственной школе в Ингельсторпе недалеко от Кальмара. Дома в Мёнстеросе у нее несколько лет была лошадь, так что в конюшне девушка чувствовала себя как дома.

– Рядом с лошадьми мне было спокойно и хорошо на душе. Если день не задавался, я брала мопед и ехала к ним. Могла просто сидеть там и реветь. В подростковые годы в этом заключалась моя свобода.

Но довольно скоро стало понятно, что лошади были хорошим хобби, а на жизнь этим заработать непросто. Поэтому в очередной раз планы пришлось пересмотреть.

– В процессе раздумий, чем заняться в жизни, я подрабатывала в социальной службе по уходу за пожилыми. К тому же забеременела.

Ее парень Магнус работал на ферме. У самой Терезы работа была нестабильная. Они жили в доме, который достался в наследство сестре Терезы. Словом, для создания семьи ситуация не самая лучшая.

– Мы прожили вместе уже какое-то время и для нашего возраста были вполне серьезными людьми. Я узнала о беременности только на 18-й неделе, аборт так легко не сделаешь. К тому же было страшно говорить маме, я ведь сама еще была ребенком. На ультразвуке мы увидели, как малыш шевелится. Я сфотографировала картинку и отправила родителям Магнуса и своим, написав: «Фотография вашего внука». А потом выключила телефон. Через секунду на домашнем автоответчике появилось сообщение от мамы: «Позвони мне, черт побери!», а потом: «Тереза, я знаю, что ты дома, возьми трубку, а то приду». Но через час она смягчилась и позвонила, уже со слезами: «Я буду бабушкой!» Так что я правильно сделала, что выключила телефон и подождала.

Когда умер один из родственников Магнуса, ему досталась ферма в совершенно нежилой местности, куда они переехали. Пара собиралась завести мясной скот. Но планы фермерского будущего не успели воплотиться в реальность – в молодой семье начался разлад.

– Нашей дочери Эмили не было и восьми месяцев, когда я обнаружила, что Магнус спит с моей лучшей подругой. Подозрения были, потому что он все больше отдалялся.

Словом, после периода, полного драмы, криков, слез и угроз, двадцатилетняя Тереза взяла маленькую дочку и уехала домой к матери. Это было в мае 2002 года. Прошло несколько лет, прежде чем Тереза и Магнус смогли возобновить цивилизованное общение.

Чтобы прокормить себя и дочку, пришлось устроиться на работу персональным ассистентом в Оскарсхамне – нужно было строить новую жизнь. Теперь она не жена фермера, а мать-одиночка с маленьким ребенком.

Однажды вечером в 2003 году случилось нечто неожиданное.

– Я шла на вечеринку. Ко мне подошел какой-то парень и сказал, что я красивая. Что на это ответить? Да-да, спасибо, и пошла дальше. Но он настоял, чтобы я взяла визитку. Сказал, что фотограф, и попросил позвонить в понедельник.

Мужчина оказался именно тем, кем представился. Он работал на серьезное модельное агентство. Тереза позвонила, получила приглашение на съемку, и вскоре у нее было портфолио модели. Так ее буквально нашли на улице, как в кино.

Девушка сразу поняла, что речь не о будущем супермодели мирового уровня. И все же это было совершенно иное занятие, чем те, которые она представляла для себя в будущем.

– С тех пор я снималась для различных каталогов, шведских газет, даже для сельскохозяйственного журнала. Еще работала моделью на мероприятиях для парикмахеров и стилистов. Я выделялась среди других, потому что не была худой или анорексичной, а, наоборот, довольно фигуристой. Было интересно попасть в этот бизнес. Мир моды, о котором так много говорят, узнала изнутри: людей, нюхающих кокаин, моделей с тяжелыми расстройствами питания, всю эту чертовщину. Но в основном, конечно, они хорошие.

Дополнительный доход, немного гламура и блеск большого мира, командировки, встречи, интересные проекты и новые лица. В 2000-х годах в среднем Тереза участвовала в одном проекте в месяц. На такую зарплату матери-одиночке не прожить, но это были интересные вкрапления в канву повседневной жизни.

В мае 2003 года в один из баров в Оскарсхамне набирали персонал. Она пришла на собеседование и сразу получила работу.

– Там я встретила Ричарда. Этот бар принадлежал его матери, и мы с ним вместе работали. Он был симпатичный и очень добрый – с ним я чувствовала себя в безопасности. Он как спаситель появился в жизни в нужный момент. Мы стали близки. Работы было очень много. Я проводила там по 230–250 часов в месяц.

В последующие годы Тереза получила более ответственную позицию: стала менеджером по закупкам и ответственной по персоналу. Она проводила в ресторане весь день – с пяти утра и допоздна. Кроме того, успела стать матерью еще два раза.

– Хаванна родилась в 2006 году. Я наткнулась на имя Саванна, подумала, что оно красивое. А потом прочитала, что дочку Йил Йонссон, известной шведской певицы, зовут Хаванна. Людей с таким именем в стране мало.

Первые годы жизни девочка балансировала на краю смерти. В возрасте двух недель у нее началась тяжелая аллергия на грудное молоко: остановилось дыхание, и ее на «Скорой» отвезли в больницу.

– Врачи не поняли, что произошло. Они решили, что в теле остались околоплодные воды, которые перекрыли дыхательные пути. Аллергию не подозревали, пока Хаванне не исполнилось шесть месяцев, когда у нее, наконец, взяли анализ и поставили диагноз.

Тереза ни о чем не догадывалась, пока кормила грудью новорожденную дочь.

– Я продолжала ее кормить, смотрела, чтобы она ела, и, получается, постоянно запихивала в нее то, что вызывало такую реакцию. Это было ужасно. Первые четыре месяца жизни ее кожа все время была раздраженная, тело в ранках и трещинах.

В шесть месяцев случился аффективно-респираторный приступ. Это знакомо многим родителям: ребенок остро реагирует на запрет, сильно пугается или расстраивается, и мир для него переворачивается. Он кричит до синевы, может даже случиться обморок или судороги. «Приступы могут быть крайне неприятными, но не опасными. Если переживаете или нуждаетесь в помощи, обратитесь в детскую поликлинику», – такую информацию об аффективных припадках дает местная служба здравоохранения.

У Терезы случай оказался сложнее.

– Приступы начались в шесть или семь месяцев, она уже ползала и передвигалась сама. Хаванна не кричала и ни обо что не билась, а просто падала в обморок у меня на руках и переставала дышать – необычная форма приступа. В Швеции зарегистрирован всего один такой случай. Ребенок будто отключается – вдыхает и вдыхает, пока не упадет в обморок.

Для родителей забота о девочке свелась к балансированию на грани жизни и смерти.

– Я помню один день рождения Ричарда, ему исполнялось тридцать. Хаванне тогда было три года, и случился приступ. Я делала ей искусственное дыхание почти семь минут. Это было ужасно, смотреть, как из нее утекает жизнь. Мы страшно переживали, боялись даже оставить ее с няней. Вдруг что-то случится? Мне казалось, только я смогу помочь, поэтому превратилась в настоящую мамашу-наседку, ежеминутно контролируя каждую мелочь.

Через два года у Эмилии и Хаванны появился братик. В этот раз Тереза задумалась о каком-нибудь пристойном интернациональном имени, но в то же время небанальном. К примеру, что-нибудь связанное с географией.

– Тексас – слишком распространенное, Лондон – девчачье. Имя Токио казалось классным, но Ричард не согласился: Токио Танг, ну нет. Как-то мы сидели и смотрели по телевизору сериал «Декстер». Вот это шикарное имя, решили мы. Так что сын назван в честь серийного убийцы, – рассказала Тереза с улыбкой. – Дело не в том, что мы хотели назвать ребенка в честь некоего осужденного преступника, а просто взяли имя персонажа сериала – выдуманного человека, который жил двойной жизнью. Днем занимался криминалистической экспертизой, составлял схемы преступлений и мест их совершения. А в свободное время карал злодеев.

В 2009 году, в год исчезновения Линды Чен, произошла еще одна семейная трагедия. Супругу Магнуса Анну-Кари нашли мертвой дома на полу в кухне.

– У нее была дочь от предыдущего брака, ее забрала соцслужба.

Тереза вмешалась и после нескольких визитов в социальную службу смогла забрать девочку домой, по крайней мере, на Рождество.

– У меня в кошельке лежали 500 крон, а подарков для нее не было. Тогда мы поехали в большой супермаркет «Ика Макси» и купили столько разных мелочей, на сколько хватило денег. Так что получилось много маленьких подарочков. Мы плакали и смеялись вместе, стали очень близки. Это было здорово, хотя и очень тяжело. Она – моя семья, хотя и не родная дочь. Я много ругалась из-за нее с социальными службами. Есть вещи, которые нельзя просто так оставлять. Гибель этих женщин стали поворотным событием в моей жизни. Пройдя через это, я поняла, как важна семья, что нужно ценить жизнь, ведь никогда не знаешь, чем обернется завтрашний день. Жить здесь и сейчас и радоваться тому, что имеешь, а не тому, что мог бы иметь. И стала размышлять, чем занимаюсь. Моложе не становлюсь, скоро тридцать. В модельном бизнесе платить будут все меньше, а потом и вовсе останусь без работы. Что сделать, чтобы остаться в мире моды как можно дольше?

В 2010 году Тереза пошла на курсы парикмахеров и художников-визажистов и начала учиться создавать стиль вместо того, чтобы позировать самой.

– Как-то раз со мной связался дизайнер из Милана. Он пригласил помочь ему с некоторыми моделями. Этот парень работал и в индустриальном дизайне, и в моде. Он один из лучших, попасть в его проект было очень круто.

В 2010 и 2011 годах Тереза жила между Швецией и Миланом, участвуя в разных проектах, как, например, запуск продукта большой итальянской косметической компании.

– Это была первая работа в новой профессии. Мне открылся новый мир, и весьма привлекательный. Поездки, отели, успешные люди.

А дома в Оскарсхамне ждала семья – трое детей, муж и новый дом. Скоро она стала задаваться вопросом: что в жизни самое главное? Отношения, семья, работа? Что такое успех на самом деле?

Другими словами, в чем настоящее счастье человека, который чувствует себя неполным, засыпая в одиночку в комнате отеля, на расстоянии сотен километров от родных?

– В те годы я часто летала и ездила на поездах. В дороге есть время подумать. Мне всегда было тяжело уезжать от детей. Одно дело на работе, когда голова занята, но вот потом в одиночестве… Я стала беспокойной, больше не радовалась жизни.

В конце лета 2011 года Тереза решила завязать с командировками. Модели, стайлинг и прически – отличная подработка, но жизнь нужно строить на чем-то другом.

– Не хотелось потерять семью. Поэтому я остановилась и задумалась: какая работа есть для меня здесь, в Оскарсхамне, прямо сейчас?

В Кальмарском лене расположено много фабрик. Значит, есть монотонная работа на конвейере или более квалифицированная, требующая опыта и образования.

Один из самых крупных работодателей в лене – кузовной завод фирмы «Скания» в Оскарсхамне. Основанный в 1946 году в качестве субпоставщика, завод впоследствии был поглощен автомобильным гигантом. Женщине тридцати лет с неоконченной гимназией получить там работу непросто. Среди мелких предприятий с опытом в ресторанном бизнесе, стайлинге и модели возможность найти работу тоже крайне мала. Есть еще атомная электростанция OKG на полуострове Симпеварп.

– Я попала туда через приятеля Ричарда.

Полная смена деятельности, многочасовой рабочий день, работа тяжелая, зато можно было заработать хорошие деньги – 30 000 крон в месяц.

– Я попала в отдел санации. Это сильно отличалось от всего, что я делала раньше. На собеседовании спросили, собираюсь ли иметь детей в ближайшие годы. Я сказала, что нет, и меня взяли.

Говоря простым языком, речь шла о работе уборщицы в потенциально радиоактивной среде.

– Один из секторов назывался подлодкой. Это большой охлаждающий элемент, уходящий на 25 метров под землю. Туда нужно спускаться по скользкой мокрой лестнице с налобным фонариком, так как там нет освещения. Оранжевый комбинезон, поверх еще один защитный, маска с воздушными фильтрами, обувь и перчатки с двойной защитой. Если что-то порвется, на кожу могли попасть опасные вещества.

Батарея в «подлодке», где водяной пар конденсируется и переходит в жидкое состояние, когда реактор включен, весит восемь тонн.

– Я довольно маленькая, поэтому помещалась под этой батареей. Там нужно было чистить, а потом откачивать всю воду. Представьте, каково это – лежа на спине, протискиваться под нее. Было тесно, пять сантиметров от носа до батареи. И надо было работать при очень слабом свете фонаря, которым кто-то светил сверху сквозь немногочисленные щели.

Однажды возле Терезы прорвало шланг с водой.

– Я запаниковала. Там не встать, не выбраться. Даже не выползти. И не за что схватиться, чтобы вытянуть себя. До места, где можно вылезти, десять-пятнадцать метров. Единственный способ передвижения – по-змеиному ползти на спине, протягивать себя вперед. А в это время вокруг поднимается вода. Два парня наверху кричат мне: «Успокойся!» Что значит «успокойся»? Вода была уже у щек и продолжала подниматься. Вообще я не из робкого десятка, но в подобной ситуации было не до бравады. Больше я туда не полезла.

Этот опыт, однако, не отпугнул ее от работы на атомной электростанции. В апреле 2012 года служба охраны электростанции, которая теперь называется НОКАС, набирала персонал, охранников. Туда принимали и женщин.

– Я понятия не имела, во что ввязываюсь, но думала, что будет круто научиться чему-то новому. Работа в охране показалась мне интересной, там были разные психологические упражнения, пожарные учения. Там объясняли, как человек ведет себя в стрессовой ситуации, что всегда нужно быть наготове. Это как раз для меня.

Весной 2012 года Тереза впервые переступила порог охранной службы реактора, оборудованный системой контроля безопасности по последнему слову техники, «как в аэропорту, только намного больше», и получила новую должность, которая требовала одобрения службы безопасности страны.

Работа в Симперварпе сильно отличалась от известных салонов Милана. Здесь могли отправить на осмотр к врачу, если дозиметр запищал. Нужно было ходить в униформе с резиновой дубинкой и быть готовой ко всему. А идеальный рабочий день был тот, когда не происходило ничего.

В апреле она познакомилась с другими новобранцами охраны. В общей сложности их было около двадцати человек. Они получили учебные материалы, униформу, персональные дозиметры и прошли по новому огромному месту работы.

Только в одном здании, где размещался реактор № 3, около полутора тысяч комнат, 3500 дверей, извилистые коридоры, винтовые лестницы и множество переходов. Здание на 30 метров уходило под землю и на 98 метров возвышалось над ней. Сам реактор был в 60 метров высотой и размером с футбольное поле. Почти все комнаты без окон. Два поворота, лестница вниз, пара дверей – и все, человек потерялся. Нужно было много времени, чтобы научиться ориентироваться.

Одного из опытных охранников, который присутствовал на вводном занятии, звали Андерс Линдфорс:

– После встречи с новичками я должен был проверить сигнализацию на крыше. Двое из них попросились со мной, чтобы учиться на практике. Одной из них была Тереза. Уже через пару недель она заговорила про Missing People, о которых постоянно писали в новостях. Ей хотелось, чтобы я присоединился к организации. У меня ведь было много опыта в поисках, и я умею хорошо ориентироваться в лесу и на местности.

Андерс и Тереза завязали знакомство, которое сыграло важную роль не только в их жизнях.

– Я быстро понял, что в Терезе есть что-то особенное. Она целеустремленная и увлеченная и ни перед чем не отступает. Если что-то решила, то не сдастся.