Если удовольствие, доставляемое вагине во время секса, является источником радости и катализатором творческого процесса для женского мозга, то верно и обратное утверждение: травмированная вагина, подвергшаяся жестокому обращению из-за насилия или эгоистичного в сексуальном плане партнера, физически не может наполнить женский мозг химическими веществами, порождающими уверенность в себе, смелость, чувство привязанности к партнеру и радость. Ведь за это отвечают те же нервные окончания.

Так что если вы хотите покорять и подчинять женщин – и речь не о том, чтобы посадить их под замок, а о том, чтобы они сами сделали это с собой, стали подавленными, утратили радость жизни и умение отвечать за себя, не получали удовольствия, разуверились в силе любви, думали, что человеческая привязанность хрупка и ненадежна, – вашей целью должна стать вагина.

Когда я узнала о невероятной связи между нервными окончаниями паховой области и женскими мыслями и эмоциями, я не могла не задуматься обо всех тех встречавшихся мне женщинах – из разных слоев общества, – которые были так сильно травмированы, что эта связь могла нарушиться. Я вспоминала их лица. Я вспоминала слова, которые они произносили, и чувства, о которых они мне рассказывали. Я задавалась вопросом: не вызваны ли их страдания утратой этой связи, о которой мы раньше даже не подозревали? Я поняла, что женщины, которых я встречала, – из разных стран и разного возраста – часто держали себя совершенно одинаково и в их глазах застыло одинаковое выражение. Я слышала, как фраза «Я чувствую себя грязной, я – как сломанная вещь» эхом звучала в устах женщин из лагеря беженцев в Сьерра-Леоне (многие из них пережили изнасилования во время войны), и в устах звонивших в кризисный центр для жертв изнасилования в Эдинбурге, и в устах посетительниц многолюдного кафе в Челси, на Манхэттене, страдавших от вульводинии – болей в области влагалища.

Возможно, мы недооцениваем значимость и последствия вагинальной травмы – так же, как недооценивали значимость сексуального удовольствия для женщин, – считая такую травму «просто» физической? Возможно, мы неверно расцениваем душевное состояние женщины после изнасилования как посттравматический синдром, развившийся после перенесенного жестокого обращения? Не упускаем ли мы из виду нечто важное – что именно нарушается, когда страдает вагина?

Узнав, что полноценно функционирующий тазовый нерв играет у женщин важную роль в выработке допамина, окситоцина и других химических веществ, отвечающих за сенсорные ощущения, уверенность в себе и темперамент, я задалась вопросом: насколько травма влагалища может препятствовать выбросу этих веществ в женском мозге? А следом возник и другой вопрос: могло ли именно это стать причиной того, что женские вагины тысячелетия за тысячелетиями подвергались насилию? Я не могу утверждать, что это была сознательная тактика. Но, может быть, так было заведено, подсознательно, потому что эта тактика оказалась эффективной? Ведь держать в подчинении большую часть человечества нелегко. А если обнаружилось, что есть эффективный способ достижения этой цели?

Иными словами, если на заре истории мужчины на протяжении поколений наблюдали эту биологически обусловленную связь между сексуальным благополучием женщины и ее оптимизмом и уверенностью в себе, могли ли они заметить и связь между сексуальной травмой женщины и ее пониженной способностью испытывать эти чувства?

Когда ты проводишь много времени в кризисном центре по изнасилованиям, как это делала я, трудно не задаться вопросом: не чудовища ли мужчины? Почему изнасилования случаются в любом обществе?

Почему на войне всегда насилуют женщин врага? Почему столько мужчин совершают изнасилования именно во время войны? Феминистка Кейт Миллет в своей работе «Политика пола» (Sexual Politics) (1970) утверждает, что «изнасилование, как правило, является результатом мужского садизма и ненависти к женщинам», а Сьюзен Браунмиллер, автор книги «Против нашей воли: Мужчины, женщины и изнасилование» (Against Our Will: Men, Women and Rape) (1975), полагает, что «война делает из мужчин извращенцев, чтобы превратить их в насильников». Но такое толкование исходит из личностного понимания сексуальности, предложенного Фрейдом. Таким образом, они стремятся дать психологическое объяснение всем изнасилованиям, что заставляет сделать тревожный вывод: мужчины как личности являются возможными садистами. Но что если некоторые изнасилования не обусловлены личностными качествами, а используются как инструмент и являются системой?

В 2004 г. я отправилась в Сьерра-Леоне, чтобы сделать доклад о массовом сексуальном насилии, происходившем во время гражданской войны, которая расколола страну надвое. Международный комитет спасения (МКС) организовал поездку для меня и нескольких других помощников и журналистов на территорию, которую еще недавно удерживали повстанцы. Там были сотни женщин, изнасилованных во время войны, а в ходе некоторых поездок нам встречались и десятки насильников. Именно тогда я убедилась в том, что западное понимание изнасилования – как результата нарушений личности, как акта агрессии или проявления извращенности – не может объяснить сексуальное насилие в контексте войны.

Мы встречались с женщинами в разных местах, но во время одной из поездок нам довелось побывать в центре для беженцев – обнесенном стеной лагере посреди бескрайней, бесплодной равнины. Там находились, казалось, тысячи женщин, жестоко изнасилованных во время недавнего военного конфликта.

Низкие незамысловатые бетонные строения, в которых жили женщины, окружали немощеный двор. Одно-единственное дерево отбрасывало небольшую тень. Это было похоже на чистилище: повсюду, насколько хватало взгляда, женщины медленно, бесцельно бродили по лагерю, и кроме одного или двух сотрудников гуманитарных служб и охранников, стоявших на входе, там не было ни одного взрослого мужчины.

Эти женщины проявили огромное мужество. Они разыграли перед нами театрализованное представление с элементами племенных танцев, которые делали его еще более драматичным. Одна женщина, изображая насильника, «атаковала» другую. Грубое насилие в этой сцене было поразительным.

После спектакля женщина-врач представила нас нескольким женщинам. Одна из них сидела в тягостном молчании, пока врач объясняла, что та страдает от вагинального свища, появившегося в результате изнасилований. «Вагинальный свищ, – объясняла доктор, – это разрыв или прокол в стенке влагалища, в результате которого оно соединяется с другим органом, например, мочевым пузырем, толстой или прямой кишкой». Эта проблема была здесь очень распространена. Поскольку в женской деревне не хватало антибиотиков, рана гноилась и плохо пахла, и из-за этого муж этой женщины отказался от нее. Такая же судьба постигла многих других женщин в лагере, страдавших от вагинальных свищей.

В другом месте мы встретили женщину, точнее еще ребенка 15 лет, которую похитили в Либерии, держали как сексуальную рабыню и неоднократно насиловали. (За время войны 15 000 девушек-подростков постигла та же участь.) Ей удалось обмануть похитителя, забрать своего годовалого ребенка (которого она родила от этого человека) и сбежать. Она пробиралась через леса, питалась диким ямсом, пока не перешла границу и не добралась до лагеря МКС, где очутилась наконец в относительной безопасности.

Эти женщины отличались от других, которых мы встречали, – с ампутированными конечностями, раненых во время обстрелов, плененных и работавших в алмазных копях. С жертвами изнасилований произошло нечто такое, из-за чего в них погас огонь. Эти женщины, отвергнутые своими племенами и семьями, собирались большими группами на пыльных земляных насыпях, словно вместе плыли по течению. Несмотря на мужество каждой из них, становилось очевидно, что их души были словно опустошены. Даже в одной из таких женщин угасание жизненной силы бросалось в глаза, но когда видишь целый народ, состоящий из бесцельно бродящих женщин, это невозможно забыть. С ними сделали что-то такое, что притупило их общительность, загасило любопытство и сломило волю.

Врач объяснила, как именно травмировали этих женщин. Им намеренно наносили внутренние повреждения. Штыками, заостренными палками, разбитыми бутылками, ножами. Десятки тысяч женщин получили тяжелые ранения именно таким способом. И это были не единичные поступки, совершенные случайными извращенцами, а повсеместно распространенные во время войны действия.

Почему тысячи и тысячи солдат в условиях военного конфликта брались за острые предметы, чтобы уничтожить вагины тысяч и тысяч женщин? В этих изнасилованиях, с такими травмами, не было ничего, что казалось бы мне сексуальным или хоть как-то объяснимым с точки зрения психоанализа. Сейчас, уже зная о связи у женщин тазового нерва и чувства уверенности в себе, творческой фантазии и воли, я полагаю, что эти десятки тысяч мужчин не испытывали ни малейшего возбуждения, когда наносили тяжкие повреждения этим десяткам тысяч женщин.

Женщины подвергаются такому жестокому обращению во время военных конфликтов в Африке и во всем мире десятилетие за десятилетием. И в Сьерра-Леоне, и в Демократической Республике Конго командиры приказывали своим солдатам совершать подобные злодеяния – насиловать. Специалисты МКС разговаривали с солдатами, и те объясняли, что у них не было иного выбора, кроме как выполнять эти приказы, – иначе им пришлось бы застрелиться. Почему же отдаются подобные приказы? На чем они основываются – на многовековом опыте, который доказал, что с помощью такого зверского насилия женщин легче подчинить?

Позже я брала интервью у людей, которые работали с женщинами, подвергшимися жестоким изнасилованиям во время войны.

Джимми Бриггс, основатель Man Up – международной организации против насилия и жестокости (в 2011 г. журнал GQ назвал Бриггса за его деятельность человеком года), часто бывает в Демократической Республике Конго. По данным Организации Объединенных Наций, за время недавней гражданской войны в этой стране были изнасилованы 400 000 женщин {1}. Бриггс написал на эту тему книгу. По его словам, «жертвы жестокого изнасилования отличаются от всех остальных». «Я продолжу собирать материл об этом, – говорит он. – Я опрашивал людей, которые были столь же жестоко травмированы, но другими способами и без таких последствий. И я видел, как отличаются результаты этой травмы от других. Действительно, в глазах этих женщин будто погас свет» {2}.

Я побывала и в другом лагере беженцев, очень отличавшемся от описанного ранее. В комнате с бетонными стенами, окрашенными в синий и зеленый цвета, свет лился из высоких незастекленных окон. Несколько предложений на английском языке были нацарапаны на импровизированной доске. Там я увидела некоторых из наиболее жестоких насильников из Сьерра-Леоне: это были мальчики 12, 13 и 14 лет – дети-солдаты. Они проходили реабилитацию благодаря МКС, который предоставил им безопасное убежище и занимался их обучением. В их глазах была боль, их детство омрачили наркотики и насилие. Это были просто дети, похищенные и травмированные, которым угрожали оружием и заставляли насиловать. Эти дети в рваных шортах после разговора с нами пошли играть в футбол на пыльном дворе. То, что они сделали с женщинами из другого лагеря, было совершено не из-за какой-то патологии. Фрейдистское объяснение, что жестокое изнасилование является результатом индивидуальных сексуальных отклонений, просто не применимо к изнасилованиям во время войны.

В рамках радикального феминизма изнасилование рассматривается лишь как демонстрация неравных властных отношений. Утверждается, что изнасилование связано не с сексом, а с властью. Это, как я теперь уверена, ближе к правде, но по-прежнему не дает окончательного ответа на многие вопросы. Если речь идет просто о власти, почему используется секс? Почему бы просто не бить, угрожать, морить голодом, не посадить женщину под замок? Ведь есть много способов получить власть над нею.

Да, но если вы преследуете цель сломить ее, то наиболее эффективно именно насилие над ее вагиной. Из-за связи вагины с сознанием, вы травмируете женщину куда сильнее, чем если бы просто избили ее. Насилие над вагиной оставляет глубокий след не только в теле, но и в мозге женщины.

Изнасилование входит в стандартный набор приемов геноцида. И в свете этого становится понятно, что многие мужчины – возможно, большинство мужчин, которые насилуют во время войны, – делают это не из-за нарушений личности. В таком контексте изнасилование является инструментом. Это стратегия физического и психологического контроля над женщинами, когда травма, наносимая вагине, преследует цель навсегда оставить отпечаток в мозге женщины.

Если мы поймем это, станет ясно, что происходящее с вагиной гораздо важнее – и в хорошем, и в плохом смысле, – чем мы считали прежде. Очевидно, что изнасилование – это не просто «преступление сексуального характера» или «жестокость», которые ограничены лишь продолжительностью их совершения и потом, возможно, имеют посттравматические последствия. Мы должны понимать, что, хотя исцеление возможно, пострадавшая от изнасилования никогда не восстановится полностью и никогда уже не будет такой, как раньше. Изнасилование, если понимать его правильно, это далеко не просто жестокая форма секса. Оно нацелено не только на половой орган женщины, но и на ее мозг.

По словам сотрудников гуманитарных организаций, специалистов, занимающихся различными целительными практиками, и врачей, которых я опрашивала, а также согласно результатам новых передовых исследований, изнасилование меняет мозг и организм женщины. Но обязательно ли для этого страдать так жестоко, как изнасилованные женщины в Сьерра-Леоне? Согласно исследованиям доктора Берка Ричмонда, нет, не обязательно.

Доктор Ричмонд – невропатолог в Висконсинском университете, специализируется на отоларингологии. Он изучает такие проблемы, как хроническое головокружение, вертиго (ощущение потери баланса) и хронический звон в ушах. Он также занимается клинической практикой, работает с пациентами, в основном женщинами, которые страдают от этих и похожих недугов. Его исследования доказали, что изнасилование или сексуальное насилие в детстве накладывают отпечаток на женский мозг и тело.

Я познакомилась с доктором Ричмондом летом 2010 г. на яхте нашего общего друга. Трое его детей носились по палубе. Доктор Ричмонд – темноволосый, остроумный, но тем не менее серьезный человек лет 40. Он рассказал мне, что многие его пациентки, страдающие от различных нарушений, подверглись изнасилованиям или жестокому обращению во время секса. Зачастую после случившегося они по многу лет не могли вновь обрести душевное равновесие. И хотя его наблюдения носили эпизодический характер, он пришел к выводу, что пациентки с нарушениями и пациентки, подвергшиеся изнасилованию или жестокому сексуальному обращению, имели так много схожих симптомов, что это дало повод для проведения дополнительного исследования. Я была так заинтересована его описанием изнасилований, из-за которых многие из его пациенток буквально не могли «твердо стоять на земле», что проговорила с ним два часа, не замечая ни палящего солнца, ни живописных скал на горизонте.

Его наблюдения подтверждали то, на что я не раз обращала внимание за 10 лет преподавания техники речи в Институте этического лидерства Вудхалл для женщин-руководителей, одной из соучредительниц которого я была. Частью моего преподавания были тренинги для молодых женщин, во время которых они учились стоять в полный рост, «твердо стоять на земле», пока произносили речь на воображаемой сцене. В течение многих лет я замечала снова и снова, что некоторые молодые женщины буквально не могли устоять на ногах. Они не способны были держаться спокойно, стоять прямо, высоко подняв голову, и, как бы они ни хотели это сделать, они все равно продолжали едва заметно покачиваться из стороны в сторону.

Плечи этих молодых женщин, казалось, уступали нажиму моих рук без всякого естественного сопротивления, в отличие от других молодых женщин, осанку которых я корректировала. Кроме того, им свойственно было сдерживать свои голоса – из-за напряжения в гортани часто они звучали высоко и по-детски. А когда мы занимались расслабляющими упражнениями для постановки голоса, почти всегда происходили две вещи: их голоса начинали звучать более естественно, что вызывает большее уважение у аудитории, а вскоре после этого они заходились в судорожных рыданиях.

Но часто после таких рыданий с этими молодыми женщинами происходили удивительные превращения: они не просто успешно проходили курс публичных выступлений и благодаря расслабленной гортани и диафрагме обретали «новые» голоса, но в них появлялось свечение, внутреннее сияние и жизненная сила, словно они только сейчас начали жить. И снова и снова оказывалось, что эти молодые женщины в детстве или подростковом возрасте подвергались сексуальным домогательствам или были изнасилованы. И я заметила, что симптомы этой категории очень отличаются от поведения многих других молодых женщин, занимавшихся по нашей программе, которые пострадали от столь же жестокого обращения, но получили другие травмы, не сексуального характера.

Поэтому, когда доктор Ричмонд поделился со мной своими выводами о том, что его пациентки с нарушениями равновесия ранее подвергались сексуальным домогательствам или были изнасилованы, это приковало мое внимание.

Как рассказал доктор Ричмонд, некоторые из его пациенток пришли к нему с симптомом, который называется фобическим постуральным головокружением, означающим, что они раскачиваются во время стресса или могут легко упасть от толчка. У других наблюдаются конверсионные нарушения походки – у них словно заплетаются ноги, хотя физически с ними все в порядке. Третьи страдают от «зрительного головокружения» – это означает, что они испытывают головокружение без всякой видимой причины. С пережитым изнасилованием были связаны другие симптомы – ощущение постоянного падения или тошнота по утрам. «Тем женщинам, которые, по моим наблюдениям, легче падают, когда я толкаю их во время специального теста, я задаю вопрос о сексуальном насилии, и ответ часто бывает утвердительным. Такой вопрос я задаю не всем своим пациенткам, то есть не спрашиваю тех, у кого нет таких симптомов, подвергались ли они сексуальному насилию. Но вопрос о сексуальных домогательствах может оказаться полезным, когда такие симптомы проявляются, потому что это может помочь постановке верного диагноза».

«То есть вы в буквальном смысле можете легче сбить с ног тех, кто подвергся сексуальным домогательствам или изнасилованию?» – спросила я. «Да, – подтвердил доктор Ричмонд. – Если я попрошу этих женщин закрыть глаза и стоять, они могут слегка покачиваться. Большинство людей стоят твердо. Если вы слегка толкнете их, они будут сопротивляться. Они не сделают шаг в сторону, не упадут и не будут неловко балансировать. Но эти женщины будут. Если вы толкнете их, они начнут падать, и вам придется ловить их. Это непропорциональный физический ответ, не соответствующий их физическому состоянию. У них нормальные силы, нормальные рефлексы, нормальная работа организма: у них нет никаких расстройств неврологического свойства – ни вестибулярных нарушений, ни травм мозга, которые, в частности, могли бы объяснить такие реакции. У этих женщин отсутствуют физические причины для неврологических проблем, но их тела реагируют так, будто такие проблемы у них есть. Но как только я даю им установку сопротивляться, их можно толкать изо всех сил, и они все равно будут стоять твердо, как скала».

Это удивило меня: то есть, если сказать жертве изнасилования, что она должна сопротивлялась, ее организм будет реагировать по-другому?

«Так вот она, эта связь разума и тела?» – «Точно – вот как она проявляется. Полагаю, что мой авторитет врача “позволяет” им сопротивляться. Им “дали разрешение” стоять твердо. Но те же самые пациентки, не получив инструкций, падают, стоит их легонько толкнуть».

Слова доктора Ричмонда означали, что изнасилование выводит пострадавших из состояния равновесия.

Я задумалась над тем, как эта информация соотносится со связью «мозг – вагина»: повлияла ли травма вагины на мозг или одно не имеет отношения к другому?

«Без сомнения, когда вы получаете сильные травмы, вы можете видеть, как они отражаются на вашем теле. Я не задаю всем вопрос о сексуальном насилии, но когда наблюдаю такую модель поведения и спрашиваю о нем, то удивительно, как часто слышу утвердительный ответ. Я называю его взаимодействующей переменной. У них могут быть другие симптомы, но вопрос о сексуальном насилии обязательно должен быть задан в процессе лечения, если необходимо объяснить, почему подобное поведение наблюдается у человека именно сейчас. У них есть несколько медицинских проблем, которые накапливаются с течением времени, – от ожирения и мигрени до психических расстройств». – «Из-за сексуального насилия?» – спросила я. «Да». – «Как я понимаю, нельзя утверждать, что причина кроется в чем-то одном. Но, судя по вашим словам, влияние сексуального насилия на женский организм должно стать предметом изучения». Доктор Ричмонд согласился. «Никто до конца не понимает, что такое конверсионные расстройства, – объяснил он. – Этот термин обозначает физическую аномалию, вызванную психическим состоянием».

Распространенные определения конверсионных расстройств – это ипохондрия или фраза «это все лишь у тебя в голове». Страдая от конверсионного расстройства, человек испытывает настоящие симптомы болезни, но причины их явно не физического свойства.

«У таких пациенток нет физических проблем, – пояснил доктор Ричмонд, – но тем не менее мы должны отнестись к тому, что происходит с этими женщинами, серьезно. Эти симптомы могут вызываться неким нарушением в мозге, причиной которого стали негативные воспоминания или отклонения от нормы в работе нервной системы. Если вы неоднократно подвергались насилию, у вас может выработаться поведенческая реакция на это действие. Вы можете отстраняться и чувствовать себя так: “Кто-то что-то делает с чьим-то телом, но это не мое тело”».

По словам доктора Ричмонда, такая реакция на угрозу нападения и насилия может сохраниться на всю жизнь.

Я рассказала ему, как отразились на женщинах жестокие изнасилования в Сьерра-Леоне, и о том, что из-за подобных травм в мозг прекращает поступать допамин. Я объяснила, что хотела бы понять, оказывает ли сексуальное насилие физическое влияние на женский мозг и если да, то какое?

«Я бы поспорил, – сказал он, – с тем, что после травмы именно мозг воздействует на тело. В результате таких нападений, как в Сьерра-Леоне, происходит прямое повреждение тазового нерва от вагинальных травм, но мозг влияет на весь организм уже после этого, словно отдельно от этой основной травмы. На Западе вы можете наблюдать проявление таких же симптомов у женщин, пострадавших от сексуального насилия, но в менее выраженной форме. Поведение – ответ на все: если кто-то травмирует вас, это отражается на вашей зрительной и слуховой системах. Они взаимосвязаны, и ваш мозг постоянно вырабатывает новые реакции на полученную травму».

Я задала вопрос по-другому: «Значит, я не ошибусь, если скажу, что мозг женщины травмируется физически, если ей нанесли сексуальную травму, даже если никакого “насилия” не было?» – «Да, – ответил он. – Думаю, что-то подобное и происходит. – Он ненадолго задумался. – У меня была одна пациентка, которая подверглась сексуальному насилию в детстве. Став взрослой, она с отвращением реагировала на некоторые звуки; это состояние, которое называется мисофония – спонтанная эмоциональная реакция на определенные звуки. Представьте себе, что вы чувствуете, когда кто-то водит пальцами по школьной доске… У людей с этим расстройством щелканье, жевание или другие звуки могут вызывать невыносимые, резкие эмоции. Расстройство этой взрослой женщины может быть следствием сексуального насилия, которому ее подверг в детстве отец. Она помнит, как он стоял в углу, производя эти звуки, и они связаны у нее в памяти с жестоким обращением».

В ответ на это я рассказала ему о неразрешимой проблеме, которая беспокоила меня так долго, – о восстановлении женщин после изнасилования. Ведь очень многие из них, даже пройдя курс терапии, тяжело переживают психологические последствия изнасилования. И если раньше у них все было в порядке, то теперь даже с надежными, заботливыми, любящими партнерами они уже не могут наслаждаться сексом, как раньше.

«Итак, – спросила я доктора Ричмонда, – можно ли объяснить нарушением работы вегетативной нервной системы после сексуальной травмы то, что я наблюдала у жертв изнасилования? То, что в результате пережитого у них могут быть проблемы с сексуальным возбуждением и получением удовольствия отчасти потому, что в этой системе произошли реальные физические изменения из-за травмы?» – «Может ли изнасилование или жестокое обращение во время секса периодически вызывать изменения или стать причиной постоянных нарушений в работе вегетативной нервной системы? Возможно, да, и об этом все чаще пишут. Из-за особенностей системы некоторые люди могут быть более подвержены таким реакциям. Вполне возможно, что часть женщин и мужчин устойчивее к посттравматическому синдрому, чем другие, в ситуациях, когда возможны повреждения вегетативной нервной системы в результате сексуальных травм. Но какой бы вывод вы ни сделали, совершенно очевидно одно: когда люди попадают в экстраординарные, выходящие за обычные рамки ситуации, это сказывается на наиболее уязвимых из них и затрагивает вегетативную нервную систему».

Действительно, другие недавние исследования подтверждают, что в мозге женщин, пострадавших от изнасилования или жестокого сексуального обращения, особенно в детском возрасте, наблюдаются поразительные физически измеримые отличия по сравнению с женщинами, которые не были изнасилованы, а именно: изменение размера и функциональности гиппокампа, а также различия в уровне кортизола {3}.

Другими словами, если вы изнасиловали женщину (возможно, это относится и к мужчинам, хотя в исследовании участвовали именно женщины) или надругались над ней, когда она была ребенком, вы можете изменить ответные реакции ее тела – возможно, на всю оставшуюся жизнь: поселить в ней страх, заставить острее реагировать на стресс, вызвать в ней отвращение к близким отношениям. Ее реакции на окружающий мир изменятся на уровне нейронных тканей, что в случае нарушений в гиппокампе может даже лишить ее способности управлять краткосрочной памятью.

По крайней мере у одной из пациенток доктора Ричмонда были проблемы с голосом, связанные с сексуальной травмой. «У меня был очень интересный случай, – сказал он мне. – У пациентки наблюдались случаи “экспрессивной афазии”: в течение долгого времени она не могла говорить. Она пострадала от жесточайшего насилия в возрасте до двух лет, то есть на довербальном этапе, и, став взрослой, в состоянии стресса возвращалась к этому этапу» {4}.

Масштабное исследование подтвердило, что многие проблемы со здоровьем, на первый взгляд не связанные с изнасилованием, вызываются именно его последствиями. Согласно отчету Рони Рабин, опубликованному New York Times, примерно одна из пяти американок заявила, что подвергалась сексуальному насилию. Рабин отмечает множество проблем со здоровьем, которые могут последовать за изнасилованием. В опросе, проведенном при поддержке Национального института юстиции и Министерства обороны, приняли участие 16 507 человек. В трети случаев женщины говорили, что становились жертвами изнасилования, избиения, преследования. Изнасилование было определено в этом исследовании как «завершенное принудительное проникновение, принудительное проникновение под влиянием наркотиков или алкоголя или попытка принудительного проникновения». Согласно этому определению, «1,3 млн американских женщин ежегодно становятся жертвами изнасилования или попыток изнасилования» (согласно данным того же исследования, среди мужчин изнасилованию подвергается один из 71). «Подавляющее большинство женщин, которые заявили, что стали жертвами сексуального домогательства, изнасилования или преследования, сообщали о симптомах посттравматического стрессового расстройства».

Сексуальное насилие может стать причиной самых разных, даже, казалось бы, не связанных с ним проблем со здоровьем. Среди женщин, которые подвергались жестокому сексуальному обращению, более распространены астма, диабет, синдром раздраженного кишечника, головные боли, хронические боли, нарушения сна, ограниченная подвижность и плохое физическое здоровье в целом, а также чаще встречаются расстройства психики. Эта связь между сексуальным насилием и хроническими проблемами со здоровьем подтверждается и исследованием, проведенным Лизой Джеймс, которая работает в некоммерческой организации «Будущее без насилия». По ее данным, также можно предположить, что даже однажды совершенное сексуальное насилие может оказывать устойчивое влияние на жертву, вызывая, казалось бы, не связанные с ним проблемы со здоровьем {5}.

Так чем же объясняются изнасилования – сексуальной агрессией или неврозом у мужчин? И может ли изнасилование как постоянная составляющая культуры на протяжении времен, в дополнение к другим способам или вместо них, использоваться для «перепрограммирования» женщин на физическом уровне, чтобы они чувствовали себя менее храбрыми, менее сильными и защищенными и не имели развитого чувства собственного достоинства?

Далее я расскажу о моем общении с гуру тантрического секса Майком Лусадой, остеопатом Кэтрин Кэйкалс, о книге целительницы Тами Кент {6} и об интервью с моим гинекологом доктором Коди. Все они будут рассказывать о сокращении мышц влагалища в результате травмы, которое доктор Коди определит как вагинизм, Лусада будет говорить об «узлах» в мышцах жертв изнасилования, а Кент отметит, что сокращения могут вызвать другие нарушения в остальных частях организма, и расскажет, что испытывающие их женщины, которые считают, что они «зажаты» эмоционально, часто в прошлом подвергались постыдным для них сексуальным действиям или жестокому обращению.

Кэтрин Кэйкалс – высококвалифицированный остеопат с Манхэттена, которая лечит женщин с помощью внутренних, не связанных с сексом вагинальных упражнений. Она убеждена в том, что эмоции влияют на чувствительность вагины и мышечный тонус и могут даже усугубить вагинальные и другие виды патологии. Она также полагает, основываясь на практическом опыте, что, «освобождая» напряженную вагину, может освободить женщин от эмоциональных проблем, которые мешают восстановлению творческого потенциала и сексуального здоровья у тех из них, кто испытывает слабый интерес к жизни.

Тами Кент, автор культового бестселлера «Дикая женственность: Поиск силы, духовного начала и радости в женском теле» (Wild Feminine: Finding Power, Spirit & Joy in the Female Body), – целительница, которая делает вагинальный массаж. Она использует техники народных целителей. По ее мнению, определенные точки в вагине отвечают за сдерживание различных эмоций, которые можно освободить благодаря воздействию изнутри.

Я брала интервью у пациенток целителей, специализирующихся на вагинальном массаже или остеопатическом лечении, и многие из них рассказали, что эти практики помогли им избавиться от эмоциональных нарушений. Еще недавно это, конечно, невозможно было рассматривать в контексте официальной медицины. Но в некоторых областях медицина и наука сближаются с остеопатией и целительством. Так, группа исследователей под руководством Х. Юна, как мы увидим далее, выяснила, что стресс и травма действительно влияют на функции вагины.

В разговоре с доктором Ричмондом я заметила: «Создается впечатление, что женщин, испытывающих симптомы, которые могут возникнуть в результате сексуального насилия, большинство врачей воспринимает как истеричек, а психиатры – как ненормальных». – «Многие женщины подтвердили бы это, – ответил он. – Но женщины не хотят слышать от врачей, что “это все у них в голове”, и по той же причине боятся идти к психиатру – из страха, что их назовут сумасшедшими, тогда как сами они знают, что это не так».

Как показывают исследования в развивающейся области науки нейропсихоиммунологии, связь разума и тела вполне реальна. В настоящее время наука разрабатывает способы наглядно продемонстрировать взаимодействие между ними, которое мы начинаем все больше понимать: как работает память и какие физические реакции за этим следуют.

«Мне легко сказать: “Это все в вашей голове”, – заключил доктор Ричмонд. – Ведь вполне реальные причины неврологических нарушений могут быть именно в вашей голове».

То, что доктор Ричмонд наблюдал у своих пациенток, было отмечено и в недавних исследованиях. Появляется все больше доказательств того, что изнасилование и ранняя сексуальная травма действительно могут «остаться в теле» – даже в вагине – и изменить его на глубинном уровне. Восстановление возможно, но для этого требуется специальное лечение. Сексуальное насилие действительно может изменить работу симпатической нервной системы, столь важной для женского сексуального возбуждения. А если женщину не лечить, это может изменить ее навсегда – то, как она дышит, с какой скоростью бьется ее сердце, уровень ее кровяного давления и реакции на стресс, причем таким образом, что она не сможет их сознательно контролировать.

По крайней мере одно крупное исследование 2006 г. подтверждает, что полученная в результате сексуального насилия травма может не только нарушить работу СНС, как наблюдал доктор Ричмонд, то есть усилить реакции СНС сексуально травмированных женщин, но и ослабить реакции влагалища – снизить эффективность возбуждения и приток крови – так, что придется тренировать его и даже стимулировать с помощью эротических материалов.

Исследователи Алессандра Реллини и Синди Местон, работающие на факультете психологии Техасского университета, подтвердили, что сексуальная травма, полученная в детстве, может вызвать не только психологические нарушения, но и препятствовать женскому сексуальному возбуждению на физиологическом уровне на протяжении многих лет после травмы {7}. Они измеряли уровень кортизола в слюне женщин, усиливали реакции симпатической нервной системы с помощью упражнений, а затем показывали им эротическое видео. После этого проверяли «вагинальный пульс» – исследовали, насколько легко возбуждается вагина, измерив силу притока крови к ней. Реллини и Местон обнаружили значительные различия по этому показателю между женщинами, травмированными сексуальным насилием, и теми, кто с ним не сталкивался.

Реллини и Местон, как и доктор Ричмонд, обнаружили повышенную активность СНС у женщин, переживших сексуальное насилие. Это влияет на сексуальную жизнь женщин, поскольку сбалансированная (не чрезмерно активная) работа СНС имеет решающее значение для женского возбуждения. Как выяснили исследователи, у женщин, подвергшихся надругательству, СНС более активна по сравнению с «базовым» уровнем или не активна совсем.

Иными словами, женщины могут возбуждаться наиболее легко, когда СНС работает хорошо, а травмы после сексуального насилия, очевидно, нарушают у многих ее работу. (Интересно изучить эти данные и по многим другим причинам, например вес женщин этих двух категорий заметно различается: женщины, испытавшие сексуальное насилие с симптомами посттравматического синдрома, весят в среднем на 13 кг больше, чем женщины в контрольной группе. Такую разницу, безусловно, можно объяснить многими факторами, но это потребует дополнительных исследований.)

Как отмечают авторы, существует не так много исследований о влиянии сексуальной травмы на взаимоотношения женщин с другими людьми, а все работы в этой области, как правило, сосредоточены не на описании когнитивных проблем, а на биологических аспектах травмы. «Несмотря на негативное воздействие посттравматического синдрома на взаимоотношения женщин с другими людьми, некоторые практики были разработаны специально для пар, в которых есть проблемы с посттравматическим синдромом…» {8}. «Еще меньше существует терапевтических методов для решения проблем сексуальной дисфункции у людей этой группы» {9}.

Далее исследователи объясняют способы их поиска: «Исследования поведения женщин, подвергшихся сексуальному насилию в детском возрасте и испытывающих посттравматическое стрессовое расстройство, показывают, что у них наблюдаются повышенные по сравнению с базовым уровнем реакции симпатической нервной системы. Во время стрессовой ситуации СНС активируется, высвобождаются катехоламины, такие как норадреналин, что увеличивает выработку глюкозы, повышает частоту сердечных сокращений и артериальное давление…» {10}. «После стресса нетравматического характера тело возвращается в исходное состояние. Однако в результате травмы гомеостаз человека часто меняется, и это связано с развитием посттравматического стрессового расстройства. У людей, испытывающих посттравматический синдром и подвергшихся сексуальному надругательству в детстве, уровень активности СНС выше, чем у здоровых женщин в контрольной группе» {11}.

Мы все видели фильмы о ветеранах войны, которые так пугаются возгорания автомобиля, что у них учащается пульс и дыхание. У жертв изнасилования, согласно этому исследованию, наблюдаются такие же хронические нарушения работы систем, отвечающих за дыхание, частоту сердечных сокращений и артериальное давление:

«Нарушения в гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системе также встречаются у женщин с посттравматическим симптомом. К ним относится повышенный уровень адренокортикотропного гормона (АКТГ), более низкий уровень кортизола и пониженная регуляция рецепторов глюкокортикоидов… Более низкий уровень кортизола может привести к чрезмерной активности симпатической нервной системы, что способно вызвать перерасход энергии и неадекватную реакцию на стрессы в будущем» {12}.

Это могут быть такие же нарушения и чрезмерная реакция на стресс, которые имел в виду доктор Ричмонд. Он и другие исследователи связывают повышенную активность СНС со многими проблемами со здоровьем, казалось бы, не имеющими отношения к сексуальной травме, – головокружением, потерей координации, снижением зрения, повышенным кровяным давлением и слишком сильными реакциями испуга. Иными словами, у женщин с нарушениями работы мозга, полученными в результате сексуальных травм, повреждаются те системы, которые регулируют реакции на стресс.

Как это относится к нарушению сексуальной реакции у женщин, пострадавших в результате сексуальной травмы? «СНС, как считается, играет важную роль на ранней стадии женского сексуального возбуждения», – подчеркивают авторы.

«Дополнительные исследования, которые провели в 1996 г. Местон и Горзалка, подтвердили, что оптимальный уровень активности СНС позволяет легче испытывать сексуальное возбуждение, а ее избыток или недостаток могут оказать отрицательное воздействие на физиологические сексуальные реакции», – пишут они.

Иными словами, для того чтобы женщина могла испытать возбуждение, у нее должен быть оптимальный уровень активности СНС, а когда она чувствует волнение, страх или угрозу, это ослабляет ее сексуальные реакции. Поскольку активность СНС повышается естественным образом во время секса, в этом исследовании делается предположение, что у травмированных женщин с более активной СНС в процессе занятия любовью сексуальное возбуждение, наоборот, снижается.

Авторы описывают это научным языком: «Вполне возможно, что, когда женщины с посттравматическим стрессовым расстройством участвуют в сексуальном процессе, их СНС становится чрезмерно активна по сравнению с базовым уровнем… Это может оказать негативное влияние на их физиологические сексуальные реакции. Предположительно, это могло бы объяснить частоту проблем с сексуальным возбуждением у женщин, которые столкнулись в жизни с сексуальным насилием и посттравматическим стрессовым расстройством» {13}. Целью исследования была проверка этой гипотезы, и авторы пришли к выводу, что, согласно полученным ими результатам, она оказалась верна.

Значит, травмы, полученные в результате изнасилования или сексуального насилия в детстве, могут вызвать нарушения работы симпатической нервной системы, которые, в свою очередь, приводят к недееспособности вагины даже через много лет после произошедшего. Женщина будет испытывать трудности с возбуждением, потому что эти травмы способны повлиять на системы, которые в мужском организме отвечают за эрекцию.

Преступления сексуального характера могут уничтожить хрупкое физическое равновесие в женском теле, без которого невозможно возбуждение. Считается, что в результате сексуальной травмы нарушается физиология женского сексуального возбуждения, при этом в стороне остаются психологические аспекты события и множество его эмоциональных последствий.

Изнасилование принято понимать как процесс, в котором не используется оружие, не применяются другие физические приемы, отсутствуют видимые синяки и кровь. То есть словно это «просто» секс по принуждению, а не жесточайшее насильственное действие, приводящее к нанесению физических повреждений, которые сохраняются очень надолго. Но новые исследования показывают, что «просто» страх и «просто» жестокость, с которыми сталкивается жертва «ненасильственных» сексуальных посягательств, даже в результате изнасилования на свидании, могут нанести непоправимый вред ее телу и сознанию. Так, доктор Коди полагает, что сексуальное нападение и насилие могут изменить болевой порог женщины в будущем, а новые данные исследований о сексуальных травмах свидетельствуют о том, что позже у женщин начинаются, казалось бы, не связанные с этим хронические болезни. Если вы были изнасилованы или подверглись сексуальному надругательству в детстве, а позже стали испытывать «не связанные» с этим проблемы со здоровьем, вы будете чувствовать себя хуже, чем другие женщины в контрольной группе, не имевшие такого опыта. Доктор Коди полагает, что это результат подмены словом «изнасилование» слова «боль».

Эти новые научные знания должны послужить тому, чтобы помощь жертвам сексуального насилия заключалась в чем-то большем, чем просто консультации психологов, в основе которых лежат слова и эмоции. Возможно, нужно развивать практику помощи жертвам «не жестокого» изнасилования, включающую консультации специалистов, которые занимаются лечением посттравматических синдромов и поведенческих нарушений. Подобное лечение проводится, например, в отделении посттравматических синдромов в Нью-Йоркской больнице Бельвью, и оно направлено на то, чтобы восстановить нормальную работу мозга и справиться с нарушениями СНС.

Возможно также, гражданские иски потерпевших нужно составлять на основе информации о вреде здоровью или даже на основе результатов тестов на стрессовые ситуации, чтобы насильники возмещали нанесенный ущерб, – в этом отношении судебная практика пока не продвинулась далеко. Такая травма и ее физические последствия могут быть преодолены, но это требует специального лечения с учетом посттравматического синдрома.

В этом смысле изнасилование, посягательство на половую неприкосновенность и сопутствующие им травмы следует понимать не только как виды принудительного полового акта, но и как физические повреждения, наносимые телу и мозгу, и даже как своего рода кастрацию.

Для того чтобы подкрепить мой тезис, необходимы исследования с участием контрольной группы. Но разумеется, было бы неэтично повредить женский тазовый нерв или сознательно помешать наступлению оргазма, чтобы посмотреть, что происходит в мозге, когда в него не поступают соответствующие химические вещества. Поэтому такие исследования не проводятся. А значит, нужно изучить, что происходит с женщинами, чьей системе «разум – тело» нанесен ущерб в результате болезни или травмы от изнасилования. Увидим ли мы, как это повлияло на их способность доверять, на творческие способности, на чувство привязанности и умение надеяться – все то, что стало предметом моего интереса? Об этом я решила поговорить с Нэнси Фиш. Она знает о вагинальных травмах все – и как пациентка, и как специалист, помогающий тем, кто страдает от вульводинии, – и понимает, что означает «вагинальная боль» и повреждение тазового нерва. Она работает терапевтом в подразделении доктора Деборы Коди в центре акушерства и гинекологии Сохо, где лечение вульводинии поставлено на самый высокий уровень в Соединенных Штатах. В этом центре Фиш возглавляет группу по поддержке страдающих от вульводинии. Вместе с доктором Коди она написала книгу «Чтобы секс не приносил боли» (Healing Painful Sex).

Вульводиния – это, в общем, плохо изученное заболевание, от которого, по данным исследования доктора Коди и Нэнси Фиш, хотя бы раз в жизни страдает 16 % женщин. (Опрос, проведенный Newsweek, показал, что боли во время секса испытывают от 8 до 23 % женщин, поэтому цифры Коди и Фиш, которые показались мне невероятно высокими, когда я впервые услышала о них, подтверждаются средним значением.)

Когда женщина страдает от вульводинии, это означает, что что-то жжет или раздражает область, где находится тазовый нерв, вызывая боль в области вульвы, влагалища или даже клитора, и это приводит к болевым ощущениям во время секса. Взяв интервью у нескольких страдающих от вульводинии, я узнала, что, когда их состояние ухудшалось, они чувствовали, будто «свет покинул их», а когда оно улучшалось, это сияние становилось ярче. Конечно, это разрозненные, не научные наблюдения, и, конечно, эти женщины, испытывая мучения, были по очевидным причинам подавлены. Но мне хотелось понять, была ли их депрессия связана прежде всего с самой болью и, соответственно, со страданиями из-за неспособности иметь нормальные сексуальные отношения, и если так – не послужило ли это причиной ослабления обратных связей между мозгом и вагиной?

Однажды майским днем 2011 г. я сидела на крыльце своего дома и беседовала с мисс Фиш. Ее голос был слаб: она восстанавливалась после операции, проведенной из-за защемления тазового нерва, но она собрала всю свою энергию и заставила свой голос звучать громче, чтобы я могла получить ответы на интересующие меня вопросы.

После окончания Колумбийского университета Фиш стала заниматься частной практикой в округе Берген, штат Нью-Джерси, консультируя женщин с вульводинией и совмещая это с работой в гинекологическом центре в Сохо.

«Я наблюдаю молодых, пожилых женщин, замужних, лесбиянок, гетеро– и бисексуалок, то есть женщин абсолютно всех типов, – рассказала она. – Моя практика очень разнообразна, и это помогает узнать, что это за заболевание, а также позволяет понять, что это отнюдь не психологическая проблема».

Фиш откровенно рассказала, что сама страдала от этого состояния многие годы. Она объяснила, что вульводиния – это также результат защемления тазового нерва, но вместо потери чувствительности женщина испытывает боль. Я поделилась с ней моей теорией о том, что благодаря нервным окончаниям, расположенным в наружных половых органах, в мозгу женщины возникает чувство радости и довольства, и таким образом влагалище отвечает за ее самоощущение.

«Есть ли в этом смысл, как вы считаете? Или это сумасшедшее заявление?» – спросила я. «О, что Вы, это совершенно нормальное предположение, – ответила она. – Каждый раз, когда возникают какие-то проблемы в вульвовагинальной области, это влияет на самоощущение в целом. Многим женщинам кажется, что они не в себе, потому что ощущают, что все их “Я” связано с вагиной, но я говорю им, что это не так. Боль или дискомфорт в этой области – вовсе не то же самое, что боль в любой другой части организма. Люди жалуются на ишиалгическую боль или мигрень и при этом чувствуют себя вполне комфортно. Но большинство женщин стыдится рассказывать о болях в области вагины. Поэтому они не только испытывают физические страдания, но и не могут даже говорить об этом». – «Вульвовагинальную боль десятилетиями рассматривали как болезнь, вызванную психологическими факторами», – сказала я. Фиш согласилась: «Женщинам часто говорят, что все это “от головы”. Тревога и депрессия, безусловно, могут усугубить боль. Но мы никогда не наблюдали ни одной женщины, у которой боли вызывались бы причинами только психологического характера. Всегда были и физиологические проблемы. При этом большинство врачей не имеют представления о том, что не так с этими женщинами. Пациентка обращается в среднем к семи специалистам, прежде чем получает точный диагноз, и ей часто говорят самые удивительные вещи. Я пошла к одному такому ненормальному доктору, которая называла себя настоящим экспертом в этой области. Она сказала, что мне не хватает витамина Д, – а ведь она даже не проводила внутреннего обследования! И ни разу не упомянула о тазовом дне! И она все еще практикует, хотя я выдвинула против нее обвинения через Управление штата» {14}.

Я размышляла над тем, возникла ли эта связь между самоощущением и физическим здоровьем вагины в результате эволюции или она заложена на нейробиологическом уровне. Очень часто я слышала от женщин, живущих в совершенно различных культурных и экономических условиях, что они чувствовали себя как «сломанные вещи» когда с их вагинами жестоко обращались или травмировали.

Я продолжила: «Как часто вы слышите от своих пациенток фразу “Я чувствую себя сломанной вещью”?» – «Почти от каждой пациентки, – ответила она. – Кажется, просто невозможно не произнести в какой-то момент эти слова». – «Я полагаю, что здоровая вагина дает какое-то чувство целостности и это влияет на восприятие женщиной собственного “Я”. Это ненормальная мысль?» – «Нет, – заверила меня доктор Фиш. – Когда у вас болит нога, вы можете чувствовать себя подавленной, но это не влияет на ваше самоощущение так, как если у вас травмирована или болит вагина». – «Многие ли из ваших пациенток чувствуют себя подавленными?» – спросила я.

Мне хотелось узнать, прекратилась ли доставка допамина в мозг от нервных окончаний, расположенных в вагинах этих женщин, что могло быть причиной их подавленного состояния.

«Все они испытывают депрессию. Они все в депрессии», – подчеркнула она. «Вы думаете, что повреждение нервов в вагине может быть физиологической причиной депрессии?» – продолжила я. «При болях в вагине страдает вся ваша центральная нервная система. Я уверена, что есть биологические причины происходящего». – «Как эта депрессия проявляется у пациенток?» – «Это похоже на рассуждения на тему: “Почему я? Я же была хорошим человеком”». – «Это экзистенциальная депрессия», – заметила я. «Да. Я вижу молодых женщин, жизни которых разрушены. Это состояние возникает у них периодически. Нормальное самочувствие сменяется сильными болями. У меня была одна пациентка, – продолжала рассказывать доктор Фиш. – Она занималась бизнесом. Накануне деловой поездки в Индию ее поразила ужасная боль в клиторе. У нее воспалился пудендальный нерв. Она отправилась в поездку, но чувствовала себя так, будто вот-вот умрет. Во время встреч она старалась держаться. Но в отеле клала между ног лед и начинала пить. Она говорила, что если проведет так остаток жизни, то лучше уж покончить с собой. У большинства из моих пациенток возникали мысли о суициде». – «Так вы утверждаете, что это отличается от того, что чувствуют пациенты, испытывающие сравнимую сильную боль в других частях тела. Есть ли в вагинальной боли что-то, что толкает женщин на то, чтобы покончить с собой?» – «Неспособность иметь нормальные сексуальные отношения приводит к еще большему отчаянию, хотя я встречала потрясающих мужчин, которые оказывали своим женщинам невероятную поддержку». – «Как чувствуют себя женщины, вагины которых никогда не будут в порядке?» – «Они не чувствуют себя цельными». – «Но иначе, чем люди с ограниченными возможностями?»

Я все повторяла свой вопрос, потому что хотела быть уверена в том, что права: утрата физического здоровья вагины отличается от любой другой проблемы со здоровьем.

«Да, – подтвердила она. – Одновременно с вульводинией я перенесла мастэктомию, но это показалось мне просто цветочками. Ты чувствуешь себя непривлекательной, как будто твой партнер не желает даже прикоснуться к тебе. Бывало, что я говорила своему мужу: “Почему бы тебе просто не завести интрижку?” Я чувствовала себя так плохо, что просто не могла заниматься любовью. Мои пациентки рассказывали мне, что говорили то же самое своим партнерам. А некоторые просто по собственной инициативе расставались с ними, потому что не чувствовали себя полноценными женщинами».

Я спросила доктора Фиш, есть ли что-то, что она хотела бы, чтобы женщины прочитали об этой проблеме, дабы лучше понимать происходящее с ними.

«Женщины так мало знают о собственных телах, потому что этих знаний, насколько я понимаю, просто нет, – сказала она. – Наука этим не занимается. Если бы люди лучше понимали биологию женщин, в этой области было бы меньше безграмотности». – «Вы утверждаете, что современная наука не обладает исчерпывающими знаниями о женской вульве, вагине и тазе и поэтому женщины не понимают, что с ними происходит»? – «Да», – сказала Фиш. – «То есть, если говорить о вагине и, соответственно, о женщинах, наука находится на Средневековом уровне»? – «Да. Когда речь заходит о медицинской помощи и знаниях в этой области, выясняется, что мы живем в Средневековье». – «Я даже не знала, что у меня есть пудендальный нерв», – заметила я. «О, Боже! Когда я говорю “пудендальный нерв”, никто не понимает, о чем я. Люди, занимающиеся медициной, не представляют, что это такое! Когда женщины в первый раз приходят к доктору Коди, выясняется, что никто из них никогда не слышал о пудендальном нерве, они не знают, что есть мышцы тазового дна, которые связаны с вагиной и могут повлиять на их сексуальную жизнь… Некоторые плохо представляют где у них находятся половые губы и клитор. Деб всегда дает им зеркало». – «Что происходит, когда женщины излечиваются и их вагины начинают работать нормально?» – спросила я. «Для восстановления нужно время, – ответила доктор Фиш. – Есть женщины, которые навсегда остаются зажатыми. Некоторые из пациенток даже после излечения говорят, что их сексуальность “словно отсекли”. Они боятся и делают все с излишней осторожностью». – «Получается, что боли в вагине даже после излечения оставляют у женщины душевные шрамы: тревогу, излишнюю настороженность, чувство “отсеченного” собственного “Я”? И от них сложно избавиться, даже если устранить проблемы с вагиной?» – спросила я.

И снова подумала обо всех тех женщинах из Сьерра-Леоне, которые блуждали словно призраки в поселке призраков. Я вспомнила всех тех женщин, которых встретила в Западной Европе и Северной Америке, – они были изнасилованы и шли по жизни опустошенными, как будто «свет», по определению Джимми Бриггса, «потух в их глазах».

Я спросила доктора Фиш, говорили ли ее пациентки о том, что утратили чувство радости, энтузиазм, что их творческие порывы иссякли?

«О да! – подтвердила она, и в ее голосе прозвучала убежденность. – Все, абсолютно все притупляется, все чувства – к друзьям, партнерам, членам семьи, работе. Их восприятие меняется из-за того, как они относятся к себе. Они начинают чувствовать себя ущербными и проецируют это на все остальное. То, о чем они говорят, это действительно отчаяние – уныние и безнадежность». – «Кто-нибудь говорил о потере вдохновения после вагинальной травмы? Вы сами испытывали это?» – спросила я. «Когда я в очень плохой форме… Да, тогда трудно делать все, – сказала она печально. – Я не чувствую вдохновения даже для общения с детьми, с друзьями». – «Чувствуют ли люди, что надежда и вдохновение возвращаются к ним по мере улучшения?» – продолжала я гнуть свою линию. «Да… чувствуют, – задумчиво ответила она. – Как и любая потеря, травма продолжает беспокоить вас даже после того, как вам становится лучше. Но надежда, уверенность, вдохновение – да, они возвращаются. Когда женщины начинают лечиться, однажды они снова обретают возможность воспринимать окружающий мир нормально».

Она замолчала, размышляя. «Надежда, вдохновение, уверенность в себе… – Нэнси говорила будто сама с собой. – Все это очень важно. Они начинают снова чувствовать себя цельным человеком, а не сломанной вещью. Становятся ли они более радостными и полными надежды? Да, определенно. Они снова могут заниматься любовью. Их уверенность в себе возвращается. А как только они восстанавливают свое чувство целостности, их ощущения снова обостряются. То, что раньше, когда они страдали, казалось незначительным, может опять стать важным – чувство привязанности к семье и друзьям». – «И это чувство связи с семьей и друзьями утрачивается или уменьшается, когда они испытывают вагинальные страдания?» – переспросила я. «Да, это так».

«Хотелось бы узнать, подтверждаются ли ваши заключения, сделанные на интуитивном уровне, какими-нибудь научными исследованиями?» – «Основываясь на своем профессиональном опыте, я думаю, что все, о чем вы говорите, имеет очень, очень веские обоснования, – сказала она. – Один из методов лечения хронической боли – назначение селективных ингибиторов обратного захвата серотонина. Конечно, выработка норадреналина и серотонина нарушается из-за боли. А их нехватка неизбежно отражается на вашем настроении. И с точки зрения психологии, и с точки зрения химии определенно так и есть: в результате травмы вагины или области вульвы наступают химические изменения, и такие же нарушения происходят в женском мозге. Все связано: вы можете испытывать боль там, потом периферийные нервные боли, и это способно привести к нарушениям во всей центральной нервной системе. Существует целая система, соединяющая ум и тело, – это словно порочный круг». – «То есть мозг связан с вагиной», – повторила я, радуясь тому, что доктор Фиш на основе своих более глубоких знаний подтвердила возможную связь, которую я исследовала. «Это, безусловно, так», – сказала она.

«Тогда, если позволите, давайте обсудим еще одну тему, – предложила я. – Есть страны, в которых все женщины систематически страдают от вульвовагинальных болей, поскольку их половые органы подвергаются клитородектомии и инфибуляции. Можете ли вы утверждать на основании вашего клинического опыта, что большинство этих женщин постоянно находятся в состоянии подавленности, ангедонии или даже депрессии»?

«Едва ли может быть иначе. Ведь их тазовый нерв серьезно поврежден, и, кроме того, они должны были получить психологическую травму. Думаю, что они страдают от отчаяния и безнадежности». – «Это обоснованная гипотеза?» – спросила я. «О да, вполне обоснованная» {15}. – «Но если связь между мозгом и вагиной действительно существует, – задумчиво произнесла я, – это, кажется, объясняет многие странные вещи, которые творились в истории человечества».

Тазовый внутренностный нерв во влагалище – синоним, который я использую как замену термина «пудендальный нерв», – очень отличается от тазового нерва мужчины, расположенного в прямой кишке и половом члене, из-за своей исключительной уязвимости. Он может быть поврежден во время родов, эпизиотомии и во многих других случаях. Нервная система в этой области у женщин столь чувствительна к физическому воздействию, защищена столь тонкими тканями, что, если женщина просто сидит в неправильной позе долгое время, оказывая давление на тазовый нерв, это может повредить его. Более того, доктор Коди открыла, что многие женщины страдают от повреждений тазового нерва, полученных во время растяжки на йоге или в танцевальном классе.

Из-за различий в строении мужского и женского таза нервы, находящиеся в этой области, у женщин повредить гораздо легче, в том числе и намеренно. Вам бы пришлось буквально проткнуть мужчине промежность, чтобы нанести его тазовому нерву такую же травму, какую женщина может получить во время секса или в результате изнасилования.

Мужчина, получивший повреждения тазового нерва, будет страдать от нарушений в выработке гормонов-опиатов в мозге. И он может получить такие повреждения, в частности, в тюрьме, где распространены и де-факто признаны властями жестокие изнасилования мужчин и где от заключенных хотят добиться пассивности. Но благодаря иному анатомическому строению такие травмы у мужчин встречаются гораздо реже.

Но если мы знаем о том, как повреждение тазового нерва влияет на женский мозг, должно ли это полностью изменить наше представление об изнасиловании? Конечно, должно. Ведь в ходе военных конфликтов снова и снова страдают женщины, которым в вагину засовывают тупые предметы, бутылки, штыки. Из-за групповых изнасилований они получают разрывы вагины, а там, где у мужчин располагалась бы предстательная железа, между влагалищем и анусом, находятся два из трех окончаний женского тазового нерва. Кроме того, в некоторых культурах до сих пор практикуется клитородэктомия – отсечение и травмирование окончаний женских тазовых нервов.

Долгое время это воспринималось только как преступление. Но на самом деле это инструмент воздействия.

Майк Лусада – бывший инвестиционный банкир и, наверное, самый приятный в мире представитель этой профессии. Теперь он – целитель. Его миссия – решать женские сексуальные проблемы. Он обладает обширными познаниями и в медицине, и в тантрической практике и проводит свои занятия в Лондоне, где помогает сотням женщин вернуть или обрести сексуальность, сочетая тантрические техники и прикосновения с доставляющим оргазм массажем йони (йони обозначает на хинди вагину и переводится как «священное место»). Лусада – один из тех специалистов, которых становится все больше и которые считают, что вагина является проводником мыслей и эмоций женщины. Ему удалось решить проблемы столь многих людей, что он начал давать рекомендации в ходе британских и международных медицинских дискуссий на тему, как лечить снижение либидо и сексуальную дисфункцию у женщин. Доктор Барри Комисарук, который занимается в Университете Рутгерса исследованиями женского оргазма, решил изучать практики Лусады с помощью аппаратов МРТ.

Итак, этого человека можно считать опытным консультантом по всем вопросам, связанным с йони. Поэтому, выйдя из маленькой библиотеки средневекового английского колледжа, я связалась с Майком Лусадой по скайпу.

Я уже встречалась с ним год назад, когда брала у него интервью для одной лондонской газеты о его занятиях массажем йони, и теперь хотела узнать, что он думает о теориях доктора Ричмонда, а также о влиянии изнасилования на женский организм, о котором все чаще упоминают в новейших научных докладах. Показывает ли его опыт, что сексуальная травма оставляет отпечаток на вагине в физическом смысле? Ведь он занимался проблемами многих женщин, переживших сексуальные травмы. Что он скажет?

Я сидела на низком выступе древней стены, сохранившейся в центре колледжа. Было начало июня: розы наполняли воздух своим ароматом, роняя лепестки на дорожку, ведущую к каменному зданию библиотеки. Ягоды еще не созревшей вишни свисали с ветвей раскидистого дерева. Это были не темно– малиновые американские вишни, к которым я привыкла, а шекспировские розовые английские вишни – расхожая метафора поэтов елизаветинских времен, применявших ее для описания щечек и губ прелестных женщин.

Уже второй раз за день я общалась с гуру по вопросам, связанным с вагинами, а ведь еще даже не наступило время ланча.

Ранее этим утром я занималась в другой библиотеке. В университете, в котором я работала, десятки студентов сосредоточенно изучали Суинберна и Лоуренса. Пытаясь открыть документ на своем ноутбуке, я нечаянно включила аудиозапись интервью, которое брала у Чарльза Мьюира, американского тантрического гуру. Мьюир – это человек, который утверждает, что именно благодаря ему в Америке в 1970-е появилось понимание внутреннего «священного места» женщины. Вдруг в тишине библиотеки из моего компьютера зазвучал сочный голос с акцентом уроженца Куинс: «При каждом извержении спермы выбрасываются триллионы клеток. Обычный мужчина извергает семя с такой силой, что…» Все, кто сидел в зале, одновременно повернулись в мою сторону. Я отчаянно пыталась нажать «стоп», кликая по записи снова и снова, но уверенные модуляции голоса Мьюира становились только громче. «И каждый раз, когда он кончает…» Наконец я схватила свой компьютер и, красная как рак, выбежала из библиотеки.

Теперь на моем компьютере звучал голос Лусады, более мягкий, с лондонским произношением. Он отвечал на мой вопрос, видел ли он в своей практике какие-либо физические следы сексуальной травмы у своих пациенток. Доктор Ричмонд и другие рассказывали, как травма вагины может оставить след в мозге и нервной системе. Сейчас же я хотела узнать, может ли произойти обратное – может ли травма наложить физический отпечаток на вагину.

«По моему опыту, – сказал Лусада, – в этом есть рациональное зерно».

Прежде чем продолжить, он предупредил меня: «Когда ко мне обращается клиентка для сексуального исцеления, я рассматриваю ее на двух уровнях: физическом и духовном». Я заверила его, что поняла это.

Тогда он подтвердил, что так и есть: физические различия между женщинами, не имевшими опыта изнасилования или сексуальной жестокости, и теми, кто с этим столкнулся, существуют.

«Как такое может быть? – спросила я. – Каков механизм этого воздействия?»

Лусада ответил: «Вагина изначально предназначена, среди прочего, для получения удовольствия. В ходе жизни женщины ткани вагины впитывают эмоции, словно наполняясь ими. Из-за переживаний эмоции уплотняются, особенно если вы пережили боль. Со временем это ведет к потере чувствительности. Это очень распространенная проблема».

Я попросила его описать этот процесс.

«Когда я делаю массаж йони, в случае, если ткани вагины уже подверглись снижению чувствительности, я должен, чтобы помочь моей клиентке исцелиться, вернуть ее из этого состояния к боли, эмоциям, удовольствию».

Он рассказал о явлении, которое, по его признанию, трудно описать, – о «блокировке энергии» в телах женщин, столкнувшихся в прошлом с изнасилованием или сексуальной жестокостью. Их вагины казались «энергетически отключенными» от остальных частей тела, даже если они испытывали оргазм. (Врач, который по моей просьбе прокомментировал высказывания Лусады относительно снижения чувствительности вагины, отметил, что у ткани вагины могут отмирать некоторые клетки, тогда как «существует множество различных клеток, расположенных в различных тканях, которые и отвечают за работу органа в целом». Выделяющие слизь и очень чувствительные клетки образуют полости, поддерживаемые мощными «мышцами-сжимателями», которые находятся в постоянном контакте с поверхностью слизистой оболочки, спинным и головным мозгом. Кровообращение, проницаемость клеточной мембраны, выделение жидкости и феромонов и целый ряд других «местных» биологических процессов взаимодействуют друг с другом и с центральной нервной системой. Неудивительно, что, если в этой симфонии звучат фальшивые ноты или оркестр в какие-то моменты замолкает, орган проявляет чувствительность к этим изменениям.)

Я спросила Лусаду, насколько распространена в нашей культуре потеря чувствительности вагины. Он сказал, что такое встречается очень часто. «У некоторых женщин даже легкое прикосновение перышком может вызвать оргазм. Но большинству женщин в этой культуре нужна очень активная стимуляция посредством множества фрикций, поэтому можно предполагать, что у них снижена чувствительность».

Я напомнила ему о различиях в нервных системах женщин, но Лусада пояснил, что это снижение чувствительности, как он его называет, встречается, даже если нервная система женщины не имеет каких-то сложных особенностей. Он также рассказал, что вагинальные ощущения у этих женщин усиливаются после его работы (которая включает направленный на исцеление массаж вагины и вульвы, часто до оргазма, и другие методы, такие как медитация и визуализация). Лусада отметил, что теоретически, согласно исследованиям, почти каждая женщина может достичь оргазма, а его отсутствие – это как раз результат потери чувствительности вагины, вызванной накопленными негативными переживаниями, начиная от насмешек над ее сексуальностью в детстве до сексуального насилия как такового.

Мне стало интересно, как эти женщины рассказывают о том, что с ними происходит. Считают ли они, что их несколько притупленные ощущения нормальны? Или приходят к нему и описывают эту потерю чувствительности как проблему?

«Они, как правило, не говорят: “Я не испытываю всей полноты ощущений”, – подчеркнул он. – Они могут сказать: “Вы знаете, у меня никогда не было оргазма”. Или: “У меня вагинизм {болезненные, непроизвольные сокращения вагинальных мышц до или во время секса}”. А многие говорят так: “Я просто не получаю удовольствия от секса”».

Я подводила Лусаду к тому, чтобы он более точно описал признаки эмоционально травмированной вагины, которые он наблюдал.

«Это может быть недостаток смазки, – пояснил он. – Некоторые испытывают физическое напряжение, но не такое, как во время схваток, – скорее, сама ткань вагины становится плотнее и жестче, чем у других. Если вы массируете стенки влагалищ этих женщин, там чувствуются узлы. Вагинизм, по моему опыту, это почти всегда результат сексуальной травмы».

Я задавала все новые и новые вопросы, чтобы Лусада продолжал свой рассказ. Ведь многие женщины в нашей культуре, может быть, даже большинство, просто не испытывали всех вагинальных ощущений, которые могли бы испытать, если бы не те ужасные события, которые с ними произошли.

Работая с изнасилованными или подвергшимися жестокому сексуальному обращению женщинами, я узнала, что многим из них было трудно заниматься сексом с любимыми, заботливыми партнерами, даже если они этого хотели. Они замечали, что снова и снова оказывались за непреодолимой стеной своего упорствующего «Я», отделяющей их от сексуального удовольствия.

У них были отношения с любящими, заботливыми партнерами, которые, как могли, старались помочь им. Но им приходилось преодолевать сопротивление собственных тел, которое не прекращалось в течение многих лет или даже всю жизнь. Возможно ли, что эта эмоциональная стена для некоторых женщин была также физической – из-за сжатия или появления узлов в мышцах? Если некоторые из этих последствий эмоциональной травмы вагины на самом деле являлись физическими, то, конечно, без лечения они сохранялись навсегда и калечили жизни этих женщин.

Я попросила Майка Лусаду оценить распространенность этого явления – утраты вагинальной и клиторальной чувствительности в результате сексуальной жестокости, изнасилования или сексуального домогательства в детстве.

«Представь, – сказал он грустно, – от 25 до 35 % женщин признавали, что у них были сексуальные травмы».

Я знала, что некоторые исследования подтверждают эти данные.

«И что же – ответной реакцией на травму становится потеря чувствительности влагалища и энергетическая блокировка?» – «Бывает и по-другому: женщина может буквально состоять из оргазма, хотя в ее жизни были травмы. Это такое отношение: “Эй, я крута в сексе…” Но когда мы начинаем заниматься йони и я стимулирую вагину, она получает один или два оргазма, а затем следуют всплески отчаяния или гнева. Таким образом, тело использует оргазм, чтобы замаскировать горе и боль».

Но я по-прежнему не получила ответа на вопрос о биологическом механизме происходящего, помимо того очевидного объяснения, что мы сжимаем мышцы, когда напуганы. Но ведь это не может продолжаться долгое время?

Тогда Лусада изложил свою теорию, которая, как он сказал, была основана на работах доктора Стивена Порджиса. «Порджис предложил научное объяснение этого явления», – пояснил Лусада. Доктор Порджис, профессор психологии и биоинженерии в Университете Иллинойса и директор Центра по изучению мозга и тела, разработал метод анализа травм, который получил название «поливагусная» теория. Я ознакомилась с выводами доктора Порджиса.

Он рассматривает связь между эволюцией вегетативной нервной системы и выражением эмоций, в том числе с помощью мимики, коммуникаций и социального поведения. По его утверждению, в процессе эволюции мозг установил связь между нервами, контролирующими работу сердца и лица, и благодаря этой связи испытываемые нами физические ощущения связаны с выражением лица, голосом и даже жестами. Он учит врачей понимать, как нейроседативное нарушение оказывает влияние на вегетативное состояние и как факторы появления различных состояний (безопасность, опасность и угроза жизни) можно использовать так, как это делает Лусада в процессе лечения: цель врача в том, чтобы мозг пациента пришел в «состояние нейроседативного спокойствия» {16}.

Если доктор Порджис окажется прав, а его метод получит авторитетную поддержку специалистов по лечению травм, окажется, что очень многие из этих 17–23 % женщин, которые подверглись жестокому сексуальному обращению или изнасилованию в годы взросления, реагируют так, как это распространено у женщин в нашей культуре, – находятся в состоянии постоянного беспокойства, испытывают неспособность «просто жить», борются с незащищенностью и потерей контроля, говорят скованно, то есть испытывают те ощущения, которые нехарактерны для женщин, уверенных в своей сексуальности или силе.

Проще говоря, продолжил Лусада, у нас сформировался «триединый мозг»: мозг рептилии, то есть миндалина, отвечающая за выживание, мозг млекопитающего, или эмоциональный мозг, и мозг неомлекопитающего – лобная части коры головного мозга, отвечающая, в частности, за сложные социальные функции. Когда мы чувствуем угрозу, самая старая часть мозга, миндалина, берет решение задачи на себя. Большинству из нас знакома реакция «бей или беги», которую миндалина выдает в ответ на сигнал опасности. Но Порджис определил еще два других вида реакции: «замри» – иногда, когда жертва замирает, ей удается выжить, так как хищник может предположить, что она уже мертва; а также «подойди и подружись», что можно описать как «если я сделаю что-то, чтобы понравиться тебе, возможно, ты не убьешь меня».

Лусада добавляет к этим реакциям на травму еще одну, которую называет отделением. «Если тигр вонзил в нас зубы и мы ничего не можем поделать, мы стараемся перейти из тела в разум», – пояснил он.

Эта реакция отделения стала хорошо известна в результате исследования травм. Я, исходя из моего собственного опыта работы с травмированными женщинами, особенно пережившими сексуальное насилие в детстве, знала, как часто они «покидали» свое тело в такие моменты. Многие жертвы сексуального насилия, которым я помогала, когда была волонтером в кризисном центре по изнасилованиям, описывали, что словно бесстрастно наблюдали за насилием, особенно если оно происходило в детстве, словно в этот момент находились в другом конце комнаты. Через некоторое время ребенок уже просто знает, как оставить свое тело, если на него напали.

Влагалище «замирает» – я поняла это так, словно Лусада имел в виду распространенное выражение «застыть в ужасе», – и пострадавшая женщина отделяется психологически от «места преступления», этой части своего тела.

«Врачи скажут вам, что у вас симптомы вагинизма. Но это работает мозг, который приказывает телу, что делать. Мозг посылает сообщения в вагину, говоря: “Это небезопасно”», – объяснял Лусада.

То же сказал доктор Ричмонд, хотя и применительно к вагинальному напряжению.

«Итак, я работаю с клиентками, проводя их через все этапы получения травмы. Если травмированная женщина “отделяется” от своего тела – при этом все остается в ее голове, – у нее наступает онемение или вагинальное сжатие. Мы решаем эту проблему прикосновениями. Я работаю с теми областями вагины, которые страдают от зажатости мышц. При вагинизме могут появиться спазмы. “Ох, как же больно!” – вот, что может испытывать женщина в процессе исцеления. Так возвращается энергетический импульс. В этот момент что-то разблокируется в вагине. Но как только пациентка начинает чувствовать себя достаточно безопасно для того, чтобы реакция “замирания” сменилась реакцией “бей или беги”, она, как правило, переходит из состояния потери чувствительности к ярости – травмирующее переживание может вернуться, но на этот раз с другим результатом. В этот раз она может кричать: “Убери от меня свои гребаные руки!” Воспоминания могут выйти на поверхность. Иногда женщины начинают невольно пинать меня ногами. А затем приходит время социальной реакции: в конце концов они получают возможность заниматься этим с кем-то в другой форме. В результате интимные отношения больше не напоминают о травме. Порджис говорит, что травма нервной системы может сильно отразиться на отношениях. В ситуациях, связанных со страхом, нейтральные реакции рассматриваются людьми как пугающие – это было научно доказано. Поэтому я продолжаю лечить их чуткими, нежными, любящими прикосновениями».

Я спросила, сталкивался ли он в своей практике с тем, что травма вагины была связана с риском развития депрессии у женщины.

Он сказал, что да, сталкивался, так как, по его мнению, депрессия – это подавленный гнев, а у сексуально пострадавших женщин реакция «бей или беги» притупилась, что могло привести к подавлению чувства гнева. Оказалось, что 10 % его клиенток принимали лекарства от депрессии. (Для сравнения: по данным центров по контролю и профилактике заболеваний, полученным в 2005–2006 гг., число людей, испытывающих депрессию и не находящихся на лечении в специальных медучреждениях, составляет 5,4 %.)

«А что с ними происходит в сексуальном плане, когда они излечиваются? – спросила я. – Изменяются ли их вагины?» – «Когда они исцеляются, изменения в этой области, безусловно, происходят, – ответил Лусада. – Ощущения в их вагинах другие: они менее зажаты, более чуткие. Они более предрасположены к оргазму или даже впервые могут позволить себе испытать оргазм. Они могут чувствовать радость от интимной близости в отношениях».

Я поблагодарила Лусаду за то, что он уделил мне время. Мы так много говорили с ним о человеческом горе и боли, но, несмотря на это, мир казался пронизанным надеждой и лучами света.

«Тантра, – сказал он в завершение интервью, снова возвращая мое внимание к тому, что является для него в его работе главным, – это духовная практика: человек может стать просветленным, просто глядя на йони. Есть тантрические ритуалы, в которых человек смотрит на йони, но не прикасается к ней. Я совершал этот ритуал много раз. И действительно испытал на себе опыт явления божественного из вагины – мне явился образ Девы Марии». Он пояснил, что не был воспитан в католической вере и вообще не был особенно религиозным, но явленный образ продемонстрировал ему «архетипическую силу матери». «В тантре йони является не только священным местом, но и вместилищем божественного» {17}.

Образ, который он описал, действительно является архетипическим. У меня сохранилось поразительное воспоминание: за день до этого доктор Джеймс Уиллоуби, научный сотрудник Оксфордского университета, работающий в архиве древних сокровищ библиотеки Нового колледжа, любезно показал мне удивительную книгу – англо-нормандскую версию Откровения святого Иоанна, которая принадлежала британской аристократке Джоан де Боан {18}. Книга датируется XIV в. и оценивается в миллион фунтов стерлингов. Она была настолько прекрасна, что у меня на глазах едва не выступили слезы. Я разглядывала пергаментные страницы и в нескольких местах обнаружила, что Агнец Божий обрамлен тем, что Уиллоуби назвал «мандорла». Мария также была изображена возведенной на престол и окруженной таким же нимбом. Ее щеки покрывал жизнерадостный румянец, ее кожа была бела, а прекрасные руки как бы раскрывали объятия. Мандорла заключала ее в овал, заостренный наверху и внизу и окрашенный в нежные радужные цвета.

Тогда я даже прикусила губу, чтобы не начать дальнейшие расспросы о мандорле, так как ее архетипическая, миндалевидная женская форма не оставляла сомнений в ее происхождении. Это и есть материнская сила, подумала я, из которой происходят все цвета.

Я встречала эту форму и в других произведениях искусства, в том числе вокруг буддийских святых. Известный образ мексиканской мадонны, Девы Марии Гваделупской, которая, как утверждается, в XVI в. явилась крестьянину-ацтеку Хуану Диего, также изображает Богородицу в похожем сияющем нимбе в форме мандорлы.

Когда я занялась изучением происхождения миндалевидной мандорлы, обнаружилось, что это действительно был вагинальный символ, появившийся еще до христианства у пифагорейцев, но использовавшийся первыми христианами. Они изображали Иисуса Христа в образе младенца в мандорле, которая символизировала чрево Девы Марии. Также она символизировала сближение небесного и земного через Иисуса – получеловека-полубога. Она – своего рода дверь, или портал, между мирами. В Средние века мандорла была частью сакральной геометрии христианства. Другие культуры также использовали этот образ. В частности, в индуистской культуре йони символизирует то же, что и мандорла: «Йони – это врата, или место пересечения двух сфер» {19}.

Вы все еще можете увидеть этот символ, который теперь располагается горизонтально, в форме рыбы, на автомобильных наклейках у христиан, которые хотят продемонстрировать свою религиозную принадлежность. Без сомнения, лишь немногие понимают, что первоначально это было изображение архетипического чрева и божественного женского начала.

Пока я разговаривала с Лусадой, день начал клониться к закату. К тому моменту, когда я выключила скайп, полоска света оставалась лишь над самым горизонтом, а сверху над ней и над темным силуэтом средневековой часовни сгрудились белые облака. Они были похожи на дворцы, как те могучие белые облака, которые я видела изображенными тонкими кисточками на листах пергамента, где Агнец Божий и Дева Мария спускались с небес в обрамлении двух идеальных радужных полусфер.