Франция капитулировала. И все произошло, как в другом мире. Ну, почти все.

Не было отысканного по приказу Гитлера того самого салон-вагона, в котором в 1918 году была подписана капитуляция Второго Рейха. Не было и парада с прохождением войск под Триумфальной аркой. Нынешнее руководство Германии совершенно не стремилось унизить побежденных до предела.

- Нам не нужен растоптанный противник, – вещал доктор Геббельс на совещании редакторов ведущих германских газет. – Нам нужна полностью нейтральная Франция в качестве одной из составляющей безопасности Рейха.

В результате появились передовицы именно в этом духе.

И репарации были сравнительно щадящими, что французы, будучи одной из самых жадных наций Европы24 , вполне оценили. И никаких гонений на евреев! То есть истинный французский антисемитизм остался на том же уровне, каком и был (хотя у каждого француза почему-то находился друг-еврей), но не появилось никаких государственных программ по решению этого проклятого вопроса.

Был еще один фактор. Через германо-французскую границу пошли поставки необычного товара. В продаже появились невиданные предметы женского туалета, которые некий острослов обозвал ‘троюродными братьями чулок‘25. В результате француженки несколько изменили свою оценку оккупантов.

Возможно, это было чистым совпадением, но как раз после победы гросс-адмиралу Редеру вдруг пришло послание от доброжелателя. Этот господин, пожелавший остаться неизвестным, для начала напомнил о предыдущем письме, доставленным нетрадиционным способом. Основной текст был посвящен французскому флоту, оставшемуся бесхозным. Видимо, у отправителя были неплохие источники: он перечислил не просто британские корабли, но также указал командиров поименно. Также этот любезный человек аккуратно перечислил все французские корабли, указав для каждого его степень готовности к бою и походу. И не просто так, а с прогнозом. Как раз в последнем листе содержалась информация, которую гросс-адмирал мысленно отметил как сведения, которые раздобыть можно, но с усилиями. Капитуляция застала французские главные силы в Бресте, но документ указывал, что командующий намерен перевести флот в Мерс-эль-Кебир. Англичане, конечно, о том прознают, и на акватории этого порта французскому флоту предстоит принять свой последний бой.

Редер хорошо понимал, что французские корабли не будут лишними для Кригсмарине. Следовательно, этот флот надо перетянуть на свою сторону.

Задача была ясна. Осталось лишь решить, кого послать с дипломатической миссией в эту арабскую дыру. И, кстати, рассчитать так, чтобы посланец прибыл туда одновременно с французским флотом.

Нельзя не отдать должное гросс-адмиралу: кандидатуру он подбирал со всей тщательностью, не принимая в расчет свое личное отношение к кандидатам. И наконец выбор был сделан.

Герман Бём, вот кто наилучшим образом подходил для задания. Вице-адмирал с опытом командования крейсером и, что еще важнее, он почти три года проработал начальником разведуправления флота. Не особо привержен идеалам национал-социализма, что подпортило ему послужной список. В данном случае это достоинство. Чуть несдержан на язык, но это еще не самое плохое качество. Для дипломата – хуже. То есть понадобится хитрый лис ему в помощь. Вот этот может быть и капитаном цур зее. Или нет? Кого-то старше званием?

Отто Шнивинд! Вот уж кто точно не фанатик национал-социалистической идеи. И умен к тому же. Да, он будет отменной кандидатурой.

Все? Нет, не все. Этот визит надлежало согласовать с французским военным министерством. Его представитель должен сопровождать немецкого адмирала.

Против ожиданий, Рославлева на очередной доклад вызвал не сам Сталин, а Берия. По всей видимости, он был прекрасно осведомлен о состоянии дел с прокатным станом.

- Вы проделали прекрасную работу, товарищ Александров, – со всем мыслимым дружелюбием уверял он. – На заводе легких сплавов в Сетуни, как мне доложили, уже начали монтаж. С немцами пошло бы лучше, понятно, но мы проиграем не так уж много по времени: не более трех недель.

После потока восхвалений прозвучал наконец, закономернейший вопрос:

- Что теперь значится в ваших планах?

- Это не от меня, а от вас зависит, Лаврентий Павлович, – ловко перевел мяч на чужую половину поля матрикатор. – В первую очередь хотелось бы знать, достигнута ли договоренность с ‘Норск Гидро’. Есть новости от них?

В розовом настроении наркома начали проявляться серые тона:

- Норвежцы наотрез отказались даже обсуждать эту тему.

- Чем обосновывают?

- У нас, говорят, уже имеется покупатель.

- Если врут – это еще хорошо. Плохо, если не врут... Ладно, Лаврентий Павлович, тогда чуть напомню: для нас главное не получить самим тяжелую воду, а воспрепятствовать получение таковой англичанами... или немцами.

Берия кивнул с лицом, означавшим не ‘Я с вами согласен’, а скорее ‘Ваши аргументы помню’.

- Есть норвежцы, они ТОГДА в составе диверсионной группы взорвали хранилище. Причем сделали это именно так, как нам сейчас надо: производство полностью прекратилось. Обучали их англичане. Вот список, но здесь не все. Кроме того, вот этот человек вроде бы входил в группу, но точных сведений найти не удалось. Зовут его Турстейн Робю26, в настоящее время живет в городе Дверберг.

У наркома внутренних дел память была отменной:

- Не тот ли, который принял последние радиограммы с ‘Красного Донбасса’?

- Он самый. Вполне возможно, и делать-то ничего не надо, но... сами знаете, как оно бывает, Лаврентий Павлович. Тут вопрос стоит вот как: норвежцы должны успеть устроить диверсию до того, как оккупация начнется, чьей бы она ни была.

- С этим понятно. Что еще вы задумали?

- Харьков. Танк А-42. Точнее, его конструкторы.

Берия напрягал память вряд ли более двух секунд:

- Михаил Ильич Кошкин, если не ошибаюсь?

Рославлев про себя отметил, что его ходы стали предсказуемыми для руководства. Возможно, даже слишком предсказуемыми. Берия отлично помнил историю танка Т-34.

- Не только он, Лаврентий Павлович. Также планирую навязать заводу чуть измененную номенклатуру изделий. И пробить ее в наркомате, но это уж работа в Москве. Сами понимаете, при условии, что не найдется более срочная работа.

- Приведите пример, Сергей Васильевич. Что вы имели в виду под ‘срочной работой’?

- Из того, что сразу приходит в голову: внешняя разведка может дать информацию о конкретной подготовке англичан к налету. А его отражение без меня... затруднительно. Снабжение истребительного полка – это бы еще ничего, с ним можно справиться и без меня, а вот стратегическая внезапность обороны... – Рославлев увидел, что собеседник не вполне уяснил термин, и поспешил объяснить, – ...это когда при атаке противник не рассчитывает на противодействие. Оно вдруг проявляется, а отсюда неожиданные и чувствительные потери.

Нарком кивнул. Замысел оказался в конечном счете понятен: английская авиация не должна заподозрить ловушку. Не очень ясны оказались способы достижения цели.

Этот вопрос и прозвучал. С очевидностью ответ был с уже продуман:

- До дня Х на аэродроме Кала не должно быть никого и ничего, что могло бы навести на мысль о возможности сопротивления. Серьезного сопротивления, имею в виду. Пара звеньев истребителей – даже если это будут И-180 – погоды не сделают. Но на всякий случай имеет смысл представить их, как И-16. Эту модель британская авиация хорошо знает.

- Поддерживаю. А еще имеется хорошая новость: москвичи начали изготавливать радиолокационный ответчик ‘свой-чужой’. У нас в районе Калы будет радарная станция ‘Редут’, так что... сами понимаете.

Последовало сакраментальное:

- Сколько их выпущено?

Но мгновение спустя Рославлев явно додумался до какой-то хитрости.

- Снимаю свой вопрос. Мне бы работающий образчик, я выдам копии. Их наши люди установят на все самолеты, а заводскую продукцию пусть отправят на северный участок... впрочем, тут руководству авиации виднее.

Захват Дании получился весьма похожим на тот, который случился в другом мире. Но не тождественным.

По распоряжению высшего руководства Германии к датским евреям не стали применять никаких репрессий. Налоги на датчан увеличили, как это было и тогда.

И еще одно отличие появилось. Почему-то Великобритания подняла куда меньший вой по поводу этой аннексии. Только понимающие сделали из этого должный вывод. В тот раз военные действия Германии против Англии готовились куда более интенсивно. О том, что весьма вероятно вторжение на острова, знали все – не только армия и флот, но и население. Англия опасалась именно такого развития событий. Сейчас же захват Дании затруднял Королевскому флоту действия в Балтийском море, но и только. А еще можно было представить себе превращение немцев в союзников. Однако до этого дело не дошло – пока что. Подводники Дёница снова принялись брать дань с трансатлантических перевозок.

Заседание кабинета министров Великобритании вполне можно было назвать бурным. На то имелись причины.

Премьер-министр Чемберлен критиковал флотских в выражениях, которые по меркам английского руководства можно было назвать очень резкими:

- Ваши неуклюжие действия при уничтожении этого старого русского корыта привели к серьезным последствиям для всей Великобритании. Господин Сталин получил оплеуху и утерся. Вполне понимаю реакцию его правительства: у СССР просто нет средств для адекватного ответа. Но Германия – другое дело. Как раз сейчас мы ведем серьезные и очень трудные неофициальные переговоры с немцами. Наши люди всеми силами подчеркивают наше миролюбие – и что же? Крейсер Его Величества топит немецких гражданских лиц! Делаю вывод: вся операция спланирована скверно, а исполнена еще хуже.

Первый лорд Адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль был не из тех, кто безропотно глотает оскорбления – а выступление премеьера он за такое и посчитал. Но свой ответ он построил продуманно.

- Сэр Невилл, позволю себе заметить: Королевский флот действует не сам по себе, он лишь исполняет волю правительства. Именно оно настаивало на уничтожении стратегически важного груза любыми средствами. А если наша многознающая разведка прозевала наличие немецких инженеров на борту, то флот тут ни при чем, это не его дело. Добавлю также, что с участием именно флотской разведывательной службы была спланировала операция, в ходе которой обеспечено отсутствие какого-либо противодействия со стороны немецкого флота и авиации. Напоминаю: в результате у нас потерь и повреждений не имеется.

Премьер-министр был не только опытным руководителем, но и прекрасным парламентским бойцом. Яда в его голосе хватило бы на отравление Темзы.

- Да что вы говорите, сэр Уинстон? И подумать только: тяжелый крейсер сумел справиться с гражданским судном, не понеся потерь и не получив повреждений! Но дело даже не в самой операции, а в ее результатах. Напомню то, что вы и так должны знать: подводный флот немцев возобновил пиратские действия в Атлантике. Поступления продуктов питания значимо сократились по сравнению с тем же периодом в тридцать девятом году. И сейчас правительство Его Величества всерьез рассматривает вопрос о введении продовольственных карточек. Еще счастье, что надводный немецкий флот не пытается выйти порезвиться на наших торговых путях. Надеюсь, вы и сами понимаете, что подобный ход событий абсолютно неприемлем для Великобритании. И как раз такой вариант Королевский флот обязан пресечь любыми средствами. Повторяю: любыми!

Сэр Невилл Чемберлен не информировал оппонента о том, что переговоры с немцами фактически зашли в тупик из-за неуступчивости партнеров. Те упорно продолжали цепляться за поставки сырья и полуфабрикатов из Швеции и Советского Союза. Значит, Англии предстоит еще раз указать Сталину на его место. С уничтожением Баку положение с топливом в СССР сильно осложнится. Без горючего и масел воевать полноценным образом нельзя. Восстановление нефтедобычи после гигантского пожара может продлиться еще год. Следовательно, именно этот год имеется у Германии для того, чтобы поставить советского колосса на его глиняные колени. Однако сухопутная авиация никак не подпадает в сферу интересов флота вообще и Первого лорда Адмиралтейства, в частности.

Но оставались еще Швеция с Норвегией. Нейтралы, чтоб им. И свободно торгуют стратегическими материалами. Что-то надо делать...

Накануне премьер-министр имел беседу с сэром Стюартом Мензисом. Начальник разведки доложил о состоянии дел по перехвату немецких радиограмм (с этим проблем не было) и их расшифровке (а вот тут проблемы имелись). Требовалось как дополнительное финансирование, что было вполне объяснимо и предвиделось, а также время – и вот этого ресурса сильно не хватало.

Как всегда, в результате разговора с начальством разведка получила очередное задание. На этот раз предстояло проработать варианты захвата портов северного побережья Норвегии.

При всех своих недостатках – его, в частности, обвиняли в том, что он недостаточно хорошо разбирался в кадровых вопросах – руководитель английской разведслужбы обладал достаточно быстрым умом. Тот, кто владел севером Норвегии, мог контролировать перемещения советского флота в сторону Атлантики. Да, дело того стоило, особенно если учесть, что спецслужбы Англии активно готовили почву для возможного и успешного столкновения военных сил СССР и Великобритании. Разумеется, Стюарт Мензис знал, что первыми в дело должны вступить немцы. Но ведь давно известно, что постоянных противников у Британии нет. А вот системы противовесов англичане умели возводить давно и с большим успехом. Русские просто обязаны были сцепиться с немцами.

Однако английская разведка пока что не знала о стратегическом значении тяжелой воды. И Стюарт Мензис, понятно, об этом не знал. Вот почему завод фирмы ‘Норск Гидро’ в городе Веморке не попал в зону особого внимания. До поры.

До отъезда в Харьков оставалось еще два дня. У Рославлева они были, разумеется, занятыми. Но один вечер все еще оставался свободным.

В жилище Булгаковых заголосил телефонный звонок. Трубку снял сам хозяин (он в тот момент находился рядом). Голос он узнал сразу.

- Михаил Афанасьевич? Добрый вечер, это инженер Александров вас беспокоит. Хотел бы к вам зайти и занести лекарства.

В этот момент писатель понял с ослепительной ясностью: не только в лекарствах дело.

А голос продолжил:

- Когда вам будет удобно? В семь? Отлично, приду. Со мной будет мой охранник. Уверяю, парень смирный. Тогда до встречи.

Реакция Елены Сергеевны приличествовала любой нормальной хозяйке дома:

- Я поставлю чайник так, чтобы был готов к семи. Уверена: наш гость будет пунктуален.

Разумеется, Булгакова оказалась права. Загадочный инженер появился ровненько в семь. Второго визитера хозяйка также узнала: тот самый военный, что приносил тогда лекарства. Отдать должное молодому человеку: тот скромно заявил о своем желании подождать в прихожей.

На первый взгляд Михаил Афанасьевич выглядел так же, как и в прошлый визит. Но уже на второй взгляд показалось, что писатель начал потихоньку сдавать. Слегка подросли мешки под глазами. Судя по чуть заметной неуверенности в движениях, и зрение ухудшилось. Впрочем, возраст...

- Сначала чай, – скомандовала Елена Сергеевна. Конечно же, гость достал из большой сумки шоколадные конфеты, но на этот раз не в коробке, а в пакетике.

В голове у Булгакова вполне сложился вероятный сценарий этой встречи. И проницательность не подвела.

Елена Сергеевна унесла использованную посуду, а гость извлек пакеты. В них оказались лекарства. Булгаков чуть заметно улыбнулся: как он и ожидал, инженер даже не стал спрашивать о самочувствии. Видимо, он знал о нем или догадался, хотя врачом, по его словам, не был.

- Порядок действий вам известен, – коротко и сухо сообщил он. – И тут выражение лица визитера переменилось. Булгаков поймал себя на том, что не может угадать, какие эмоции тот испытывал.

- Вот еще дело. Осмелюсь предположить, Михаил Афанасьевич, что ваша... та самая работа завершена.

Кивок.

- Рукопись имеется, надо полагать? Точнее, машинопись.

Еще кивок.

- Вы позволите глянуть?

Никто не осмелился противоречить. Елена Сергеевна принесла толстенную папку.

Инженер взял ее в руки, раскрыл и провел ладонью по первой странице, улыбнулся, открыл последнюю страницу и коротко на нее глянул.

- Да. ‘Пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат’. Елена Сергеевна, вы знаете, что делать.

Рукопись вернулась в руки Булгаковой.

- Вы все еще в Большом театре, Михаил Афанасьевич?

- Да.

- А работаете?

Для постороннего вопрос прозвучал бы странно. Человек на должности в Большом – ясно, что он там работает. Но муж с женой прекрасно поняли неявный смысл вопроса.

- Пытаюсь по мере возможности. Танец, знаете ли... в нем скрыто многое.

Пауза.

- Да пребудет с вами сила.

И снова Булгаковы поняли не вполне очевидную фразу.

- Мне пора. Этих лекарств хватит до середины сорок первого.

В последней фразе также таился второй слой. Но на этот раз проницательность изменила Елене Сергеевне: она раскусила неоднозначность, но не смогла понять, в чем именно она состоит. А вот Михаил Афанасьевич подумал, что догадался.

Когда гости ушли, Булгаковы снова уселись рядом на тот же диван.

- Он кошек любит.

- ???

- Я заметила, как он гладил рукопись. Как любимого, очень пушистого кота.

Молчание.

- Мя-а-а-ау!!!

Удивляться этого заоконному воплю, право, не стоило. Все же время было почти весеннее.

Никто и никогда не посмел отказать Михаилу Ильичу Кошкину в деловитости. Но даже он удивлялся отменной подготовленности высокопоставленного гостя из Москвы с внушающим почтение документом с подписью Самого. Этот посетитель (представился инженером) привез целую кипу предложений по улучшению модели А-42. Конструкторы отметили, что машина и в серию-то не пошла, но якобы инженер удивительнейшим образом знал не только данные танка, но и перспективные замыслы его создателей. Мало того, на все сомнения находились аргументы.

- Почему калибр 76 мм? Глядите сами, товарищи: вот данные по перпективной бронетехнике... одной европейской страны. Дело даже не в том, чем вооружено вот это изделие. Гляньте на толщину брони. Пока пятнадцать, но планируется тридцать миллиметров. И с наклоном, хотя и небольшим. А вот изделие классом постарше – тут уже пятьдесят...

- ...да, рация обязательна. Вы неправы, Фрязино уже такие делает.

- ...это правильно, что вы затребовали высококачественный материал для перископов, но ради улучшения обзора также нужна командирская башенка. Вот эскизы...

- ...материал хорош, спору нет, но для шестерен коробки передач такая высоколегированная сталь окажется непозволительной роскошью при сверхмассовом производстве. А если случится война, то масштабы выпуска будут исчисляться как бы не тысячами... Верно: химико-термическая обработка. Обратите внимание на работы Николая Федоровича Шашмурина. Вы его знаете? Даже так? Тогда вам известно, что он технолог с потрясающим видением...

- Нет, не согласен с вами. Если наводчик или заряжающий потеряет сознание – это как, сильно способствует боевой эффективности?.. А вот от пороховых газов очень даже. Нет, этого недостаточно. Два вентилятора, только так. Получите копию эскиза. Можете проверять сколько угодно.

- Синхронизаторы в коробке передач? Обязательно! И усилие на рычаге меньше, и зубья меньше изнашиваются. Времени потребует? Согласен. Но в бою обездвиженный танк – это мертвый танк. Очень уж цель удобная. Планетарная коробка? Идея прекрасная, товарищ, но требует времени. А вот демультипликатор точно понадобится. Представьте себе танк-эвакуатор. Да, который оттаскивает битую технику с поля боя. Каково, я вас спрашиваю, тащить то, что с заклиненным или сгоревшим двигателем, да без ведущей звездочки, а еще без гусениц? Потребуется, будьте уверены; получите приказ, а у вас уже конструкция в заделе. Да и просто для тяжелого танка: как фрикционы горят, небось, знаете? А с ним сбережете ресурс. У меня и для этого графический материал имеется... Вы угадали, для КВ та же проблема...

- ...да, задержка, Михаил Ильич. Так что ж? С руководством страны договоренность уже есть. Поедете в мае, и беды тут не вижу.

Разумеется, Кошкин не знал, что пробег Харьков-Москва на ненадежном танке, в холодную погоду и без отопителя приведет к жестокой простуде, от которой конструктору будет уже не суждено оправиться. Но Рославлев это знал, и задержки, идущие, само собой, на пользу делу, также уменьшали шанс замечательного танкостроителя на преждевременную смерть.

Трое совершенно гражданских молодых норвежцев встретились в трактире, дабы пропустить по стаканчику. Или по паре. Так или иначе: что может быть естественнее? Разве что только такая же встреча, где целью было бы пиво.

Норвегия – это вам не Италия. Северяне куда менее склонны к громогласным беседам. Поэтому не стоит удивляться, что разговор этой троицы никто не слушал хотя бы уж потому, что такое было бы затруднительно.

- Хорошая селедочка, – отметил как бы между прочим Гуннар Сёнстебю. Ни одни голландец с ним бы не согласился, но таковых в трактире не было.

- Что нового помимо селедки? – поинтересовался радиоинженер Кнут Хаугланд. Но также он был лейтенантом Королевской норвежской армии.

- На меня вышли с сообщением, – нейтрально ответил Гуннар. – В начале следующего месяца немцы с англичанами устроят соревнования – кто быстрее.

Все трое сделали по хорошему глотку. Разговор продолжил Турстейн Робю:

- И мне такое сообщили. Через полтора месяца, самое большее, возможна оккупация – теми или другими. Скорее даже меньше. Отбиться мы не можем.

Вышеупомянутые порции крепкой, а также полученные сообщения следовало закусить, что и было проделано.

- Мне это сказал русский, – индифферентно заметил Гуннар.

- Я не люблю русских.

- Я тоже. Но что он хотел? И за какую цену?

- Уничтожить производство тяжелой воды на ‘Норск Гидро’ вместе с ее запасами. Объяснил так: тяжелую воду они и сами могут раздобыть. Для СССР главное: чтобы ничего не досталось ни Британии, ни Германии.

- Англичан я тоже не люблю. И немцев ровно так же.

Турстейн Робю, имея вид неуклюжего увальня и тугодума, на самом деле за словом в карман не лазил:

- Получается, что русские предлагают выполнить отрицательную работу. Не что-то такое сделать, а сделать так, чтобы это что-то не было сделано.

Собутыльники посмеялись.

- Что еще сказал русский?

- План предложил. И кое-что из снаряжения. Мины с радиовзрывателем. Чтобы только по сигналу. Как раз перед вторжением.

Хаугланд, будучи специалистом, оживился:

- Радиовзрыватели? Читал о таких, но сам не видел. А если найдут?

- Русский сказал: на минах будет установка на неизвлекаемость. А еще в них маленький радиопередатчик: если взорвется одна, то и прочие грохнут.

- А сколько всего точек подрыва?

На обсуждение операции потребовалось еще шесть стаканчиков и по тарелке тушеной трески с картошкой каждому.