Лига Наций обязана была отреагировать. Она так и сделала.

Изначально это была организация, созданная ‘ради сотрудничества между народами и достижение международного мира и безопасности’ – так было написано в учреждающих документах. И это соответствовало истине. С другой стороны, указанная организация заботилась прежде всего об интересах стран Антанты (СССР, понятно, в расчет не принимался). Не случайно Германия лишь с 1926 года вступила в Лигу, а в 1933 году аннулировала членство. А СССР так и вовсе оказался в членах этой организации лишь в 1934 году, а в конце 1939 года был исключен.

Сейчас Лига Наций оказалась в несколько двусмысленном отношении. Осуждение агрессора (Германии, понятно) напрашивалось, и даже были сделаны попытки в этом направлении. Особо трудился представитель Франции, обрисовавший масштабное наступление немецких войск самыми черными красками. Выступать представитель Германии не мог, но в кулуарах задавались ехидные вопросы: ‘А кто кому объявил войну?’, ‘Кто первым начал активные боевые действия?’ Что до представителей Великобритании и США, то они отделывались нудными общими фразами, содержащими миролюбивые призывы. Впрочем, английский представитель с большой настойчивостью предлагал мирные переговоры.

Все это происходило под громовой аккомпанемент орудий. Самую громкую партию в этом оркестре играли, конечно, немецкие пушки.

В другом мире Франция продержалась шесть недель. В этом мире названный срок вполне мог повториться. Ради справедливости стоит сказать: эта великая держава все еще сопротивлялась, но, как и в другом мире, германские войска успешно прорывались к Парижу. Их можно было задержать, но не остановить. Однако разница все же существовала.

Главным различием было неучастие в боях Бельгии, Нидерландов и, простите, Люксембурга. В знакомом Рославлеву варианте истории эти страны подверглись вторжению французских сил, наплевавших на нейтральный статус тех, кого позднее назовут Бенилюксом. К такому варианту немцы были готовы. Они объявили, что хотят лишь беспрепятственного прохода своих войск, заведомо зная, что разрешения на это не будет. Тогда эти три страны сопротивлялись недолго, но яростно. Потери немецкой авиации исчислялись десятками машин. О потери времени и говорить не стоило.

Но на этот раз дело пошло по-другому. Сначала французский генералитет посчитал излишним вторгаться на нейтральную территорию, а когда момент созрел, то это было уже поздно делать ввиду грозящего флангового удара с юга. В окружении тогда оказалось бы не менее четырех дивизий. Помощи от англичан быть не могло. Генерал Вейган отдал приказ об отступлении. Париж трепетал, имея на то все основания.

А у Великобритании не оказалось никакой формальной причины активно вмешаться в боевые действия. Их войск во Франции не осталось – все английские части были эвакуированы в полном порядке. Антверпен немцы не брали и, судя по всему, вообще решили не трогать.

В британской прессе союзников представили жертвой собственной самоуверенности и глупости. Журналисты особо отмечали, что такое случилось уже не в первый раз. В свое время именно Франция объявила войну Прусссии, а не наоборот – и проиграла.

СССР, как всеми и ожидалось, в очередной раз подтвердил словом и делом свой полный нейтралилет. Впрочем, торговля с Германией нисколько не снизилась. Даже наоборот: ее объемы неуклонно возрастали.

Вид студентки-вечерницы оказался таким, каким и ожидался: юбка темного цвета, явно сильно ношеная, кофточка ручной вязки, тяжелые черные ботинки, шерстяные чулки. К всему этому добавлялись острые черные глаза, прямые волосы того же цвета и необыкновенно жесткое и упрямое выражение лица. Такое и должно быть у студентки, которой не хватает денег на дневное обучение.

- Здравствуйте, Эсфирь Марковна. С вашим личным делом уже ознакомился. Я коринженер по званию, буду обучать вас работе с вычислительной техникой. Зовут меня Сергей Васильевич Александров. Во время лекции и показа разрешаю прерывать и задавать вопросы. Как полагаю, инструкцию в первом отделе вы получили и все подписки дали? Я был в этом уверен. Садитесь, приступим. Сразу же даю вам список тем, которые будут освещены и которые надо усвоить. Вот листок.

Студентка, как и многие до нее, сразу же отметила необыкновенно высокое качество машинописи, но решила, что обдумывать это будет потом.

Преподаватель продолжил:

- И вообще вам не так много придется записывать, хотя, конечно, это не запрещено. Но все записи должны будут храниться в этом помещении. Вот распечатанная схема архитектуры машины... а вот словарь терминов – краткий, как понимаете... привыкайте к приставкам ‘мега’, ‘гига’, они приняты. Также предупреждаю: часть материала пойдет на обычном русском языке, но многие элементы будут также иметь жаргонные наименования, иные же английские, сверх того. Почему английские? Кое-что из того, что вам предстоит узнать, было сделано американцами, ну, а наши специалисты... кхм... улучшили. Но следы языка остались. Для начала мы опробуем руками все соединения. Зачем? – тут седой инженер усмехнулся. – Знали бы вы, какие неограниченные возможности существуют для того, чтобы корявые руки пользователей ломали и портили оборудование. Гнезда на оборудовании именуются порты. Вот, например, порт к универсальный последовательной шине, на жаргоне именуется USB-порт. Вот соединительное устройство, также называется коннектор. Вот так оно втыкается. Пробуйте сами. Еще раз. Усилие запомнили? А теперь переверните. Не идет? Правильно, и не должно. Рассмотрите как следует... тут и тут... видите разницу? Запомните: если коннектор не втыкается с минимальным усилием, то виноваты в этом вы. Перепутали кабель, порт, ориентацию. Так что не вздумайте применять силу! Попробуйте еще раз ради закрепления. А теперь вот этот порт... пробуйте... а теперь посмотрите: куда ведет? Правильно, на этом устройстве отображаются текст, таблицы, прочие изображения, хоть портрет любимой кошечки... Вы угадали, это устройство печати, оно же принтер. Советую использовать английский термин, он короче. Вот вам книжечка, обрисовывающая и конструкцию, и возможности. А теперь: демонстрация.

На цветном экране потрясающей четкости появилось зеленое окошко с непонятной надписью Excel.

- Электронная таблица, – не вполне понятно пояснил Сергей Васильевич. – Главный инструмент расчетчика, хотя и простенький. Впрочем, сложный вам пока что не по зубам.

Тем временем на экране появилась цветная таблица – пустая.

- Мы в нее загрузим реальную таблицу... название я выбрал из списка... загрузилась. Обратите внимание: когда я меняю значение в этой ячейке, тут же меняются цифры здесь и здесь. Почему? А потому, что они связаны. Гляньте на формулу... И обращаю особое внимание: все расчеты делаются настолько быстро, что вы вряд ли успеете прикинуть время, уходящее на перерасчет. А это для пущей наглядности график: зависимость функции Y от X – вот при этих параметрах, которые вы, как понимаете, также можно изменить. А те изменения, которые вы сделали, можно спасти или, если хотите, записать... вот так.

Студентка спросила сама себя (не вслух, понятное дело): если это средство для расчетов считается простеньким, то что тогда сложное?

Преподаватель рассказывал, показывал, слегка насмешничал. Занятия длились по сорок пять минут с перерывами (Эсфирь углядела крохотные часики в углу экрана).

Под конец занятий выражение преподавательского лица слегка поменялось.

- Вот вам материал, который надо изучить.

За этими словами на столешницу опустились два увесистых тома.

- Это посвящено операционной системе. Вкратце: как создавать, перемещать, изменять и затирать записи. Пользовательские записи, отмечаю особо! Вам запрещено делать что-либо с системными данными и программами. Можно испортить программную систему, а восстанавливать ее очень долго и муторно. А вот эта книжечка, она касается работы с электронными таблицами.

Похоже, слово ‘книжечка’ заключало в себе злую иронию. Судя по виду, том тянул килограмма на два с лишком.

- Страницы, которые вам надлежит изучить, отмечены красными закладками – от и до. Желтые – это те, которые знать желательно. Завтра жду вас на рабочем месте. Еще одно. Учебу забрасывать не разрешаю.

Сказано было вроде спокойно, но с нажимом.

- Теперь выслушайте, что вы будете рассказывать в семье и товарищам-студентам, Эсфирь Марковна. Так вот, работа заключается в том, что вас обучают сборке системы для физических экспериментов – и это чистая правда. Также вы учитесь работать с этой системой – и это тоже правда. Но сами эту тему не поднимайте.

Девушка кивнула. Такое ей уже говорили несколько раз. Однако ей никто не сказал о возможности немедленного увольнения, и не по соображениям безопасности, а ‘если товарищ Александров прикажет’. Опыт говорил коринженеру, что встречаются граждане с патологическим неумением работать с вычислительной техникой. Правда, подобные образчики попадались ему лишь среди людей в возрасте. И было это очень давно, когда такая техника только-только начинала входить в обращение.

Домой студентка Эпштейн прискакала в несколько возбужденном состоянии. Подобной работы она и представить себе не могла.

Девушка обсказала новости в темпе Allegro vivace21:

- Мам-я-получила-работу-пока-что-учусь-потом-дадут-полный-оклад, – и, проглотив немудрящий обед, умчалась в университет.

И уже поздно вечером Фира, вернувшись, объяснила матери, что работа почти по специальности, поскольку считать надо будет много, что пообещали оклад аж целых тысячу сто рублей (‘но только после обучения’), а папе о том говорить не надо.

У мамы с дочкой существовали веские причины не говорить ничего отцу семейства. У сапожника Марка Эпштейна были золотые руки и превосходная память, которую дочка унаследовала. Его если не уважали, то уж точно высоко ценили. К сожалению, свои прекрасные заработки он почти полностью пропивал. Правда, никогда, в сколь угодно пьяном виде он не путал ни заказы, ни заказчиков. Но прибыли с того семья не имела или почти не имела. Водка выжирала все.

Времени до выдачи должного количества металлического урана-235 оставалось достаточно. Рославлев потратил его на размышления.

Изменения по сравнению с действующим вариантом истории казались незаметными. Во всяком случае, незначительными. Рославлева куда больше беспокоила затянувшаяся ‘странная война’ Германии с Великобританией. И выводы, сделанные из этого, заставили обратиться к непосредственному начальнику Серову.

- Иван Александрович, смотрите: торговый оборот с Германией большей частью идет посуху, железной дорогой, то бишь дорогами. Так?

Начальник проявил осторожность:

- Похоже на то.

- Но есть товары, которые только морем провезти можно.

- Это какие?

- Очень крупногабаритные. Из тех, которые на железнодорожную платформу не влезут – с учетом более узкой европейской колеи, конечно. Большей частью это химическое или металлургическое оборудование. И вот вопрос: в экономическом отделе про такие знают? А если нет, то к кому обращаться?

- У Ванванча такие данные имеются, а если и нет, то он подготовит. Но тогда у меня вопрос: а зачем?

- Затем, что немцы должны были уже зубы точить на Британские острова, а они все в бирюльки играют. Ну, правда, английский торговый флот щиплют, это есть. Да и то интенсивность нападений, по моим данным, снизилась.

Серов кивнул. У него были такие же сведения. А коринженер продолжал:

- Но другое дело – советско-британские отношения. По данным наркоминдела, его прямо засыпали нотами: чего, мол, торгуем с немцами, да еще чем не попадя, в том числе товарами военного назначения. По моим данным, такие же претензии к Швеции и Норвегии. И опасаюсь я военных провокаций против наших судов в море. Имею в виду Немецкое море. В Балтику английские корабли могут и не сунуться... Нет, даже больше скажу: возможны нападения на наши торговые суда с целью захвата военной контрабанды. Или того, что англичане ею назовут. А то и просто утопят.

У Серова голова работала очень недурно:

- Ты хочешь сказать, английский флот чувствует себя безнаказанно? И он не рассчитывает на наше противодействие?

- То-то и беда: нечем пока что противодействовать. Не готовы мы дать им в рыло. И немцы не готовы. Кроме того, есть информация, что идут немецко-британские переговоры с участием не только военных чинов, но и промышленников. А это значит, что речь идет не только о перемирии или даже заключении мира, но и о союзе Германии с Великобританией.

- Есть какие-то предложения?

- Имеются. Если поставки, о которых я говорил, вообще состоятся, то мне надо бы съездить в Германию. Хочу поглядеть на оборудование.

Серов подумал, что вопрос не его уровня, однако он сам наверняка запретил бы такую поездку, и Хозяин, весьма вероятно, окажется того же мнения.

Через семь дней, как и было обещано, тяжелый трехосный ЗиС-6 подвез груз к зданию, где работали сотрудники Курчатова. Шестеро бойцов подхватывали тяжелые деревянные поддоны, на которых в специальных прорезях покоились непонятные желтоватые цилиндры, и уносили вглубь помещения. Каждая из этих емкостей содержала килограмм чистейшего изотопа урана. Всего же передано по акту было сто пятьдесят килограммов того, чего на Земле пока что не было.

Стоит заметить, что товарищ Александров принял меры по безопасности. Каждому бойцу на шинель навесили шестиугольник с фамилией и инициалами, каковые приказано было сдать по окончании транспортировки. Сверх того, командиру отделения была вручена двухлитровая банка, заполненная красной жидкостью, и еще одна, с содержимым почти черного цвета.

- Это лекарство от отравления, – неопределенно сообщил товарищ коринженер, – с целью профилактики выпить по кружке перед отбоем. А это добавлять в кружку с вечерним чаем, по столовой ложке. Сахар при этом можно не класть. Сразу скажу: второе лекарство слабенькое, но, вероятно, вреда не принесет. Если, конечно, не жрать его стаканами.

На самом деле первое лекарство представляло собой красное вино, а второе – черничное варенье. Рославлев рассудил, что антиоксиданты в любом случае не повредят.

Забегая вперед, стоит отметить, что все солдаты-грузчики получили минимальную дозу гамма-лучей, и решительно все искренне одобрили профилактику отравлений красным вином и черничным вареньем. Не совсем удовлетворенным оказался лишь боец Павлюк, высказавший мнение с неистребимым украинским выговором:

- Горилка була б краще.

Нельзя сказать, что добыча урана была пущена Советским Союзом на самотек. Совсем наоборот! Соответствующие горные комбинаты разворачивались, и не только в Узбекистане. Да чего уж говорить: и не только на территории СССР. Уран добывался также в других местах.

Партия урановой руды, лежавшая без толку в одном из пакгаузов нью-йоркского порта (а было там тысяча триста тонн), была элементарно куплена и вывезена на судне под греческим флагом. Точнее сказать, было куплено ответственное лицо. А потом случился пожар в очень нужном месте. Все следы, ведущие к руде, понятное дело, сгорели.

Рославлеву очень хотелось заполучить также запасы тяжелой воды. Ее производил завод фирмы ‘Norsk Hydro’ в норвежском городе Веморке. Собственно, для норвежской компании это был побочный продукт. А тяжеловодные реакторы (которых еще не было) могли бы стать не только поставщиком энергии, причем с лучшим использованием урана, но и источником оружейного плутония. Причем даже не так важна была тяжелая вода, как тот факт, что ее запас не достанется никому из заинтересованных лиц.

С готовым планом коринженер вышел к своему непосредственному начальнику. Тот не упустил случая навести критику:

- Сергей Васильевич, норвежцы вряд ли продадут нам тяжелую воду. Даже если они сами не понимают ее назначения, то уж верно англичане им объяснят.

- Вы ошибаетесь вот в чем, Иван Александрович. Вы полагаете, что тяжелая вода нам нужна. Это отчасти так, хотя можно достать ее в большом количестве из другого источника. Но куда важнее, чтобы на нее не наложили лапы ни Великобритания, ни Германия. К сожалению, разработка того самого изделия, – тут Серов чуть двинул уголком рта, поскольку даже сотруднику его уровня информация давалась строго дозированно, – в Германии сильно продвинулась. Но тяжелой воды им не хватает. Что до англичан, то у них есть свои наработки по изделию, но для нас будет куда хуже, если технологию и материалы, в том числе запас тяжелой воды, они передадут американцам. А это возможно. Но вы правы в другом. Отношения СССР и Норвегии прохладные. Это и понятно: в свое время мы нанесли по норвежскому кошельку страшный удар.

- ???

- Наша служба охраны границ вытурила норвежские суда из Белого и частично из Баренцевого морей. Норвежцы хищнически выбивали тюленей и ловили рыбу, не утруждая себя соблюдением рыбоохранных норм. Прибыли были ослепительными, но кончились. В результате тяжелую воду нам, скорее всего, не продадут. Но можно сыграть иначе. Предлагаю через наше торгпредство сделать запрос на продажу технологии производства тяжелой воды. Что могут подумать норвежские фирмачи? Либо русские хотят сами использовать продукт, а это значит, что у них ведутся разработки реакторов. Либо мы хотим создать у себя подобное предприятие, дабы продавать продукт на сторону. Первый вариант означает, что мы всерьез занимаемся реакторостроением, поскольку тяжелая вода в большом количестве именно нужна для большого количества реакторов. Он маловероятен, ибо во всем мире реакторы только-только начали создавать. Второй вариант отчетливо невыгоден норвежцам: сейчас у них практически монополия, которую русские могут порушить. Но есть с нашей стороны вот какой хитрый ход: мы хотим ознакомиться, пусть и вчерне, с этим производством. Не продают? Но уж за поглядеть денег не берут. А в составе советской торговой делегации буду я. Дальнейшее – моя забота.

Коринженер не сказал, что подобная командировка возможна лишь с разрешения наркома и, вероятно, товарища Сталина. Однако начальник отличался догадливостью, хотя соответствующую мысль вслух не высказал. Вместо этого прозвучало:

- Вы полагаете, что норвежцы вот так запросто допустят делегацию от потенциально враждебной страны к секретному производству? Я их дураками не считаю.

Коринженер умел уговаривать.

- Иван Александрович, так ведь в самой технологии ничего секретного нет, в хорошем физико-химическом справочнике есть все необходимые данные для проектирования. Но дьявол прячется в деталях, – Серова покоробило столь вольное использование церковного слова, но недовольства он не высказал. – Оптимальная схема производства, схемы трубопроводов и все такое прочее. И надо принять во внимание вот что. По данным разведки, Германия, видя подготовку Великобритании к оккупации Норвегии, может нанести упреждающий удар. И тогда весь запас продукта достанется ей. Но пока что даже американские физики не имеют отчетливого понятия о значении тяжелой воды. Они поймут это и пробьют создание такого производства у себя, но потребуется года два. Однако и Великобритания, и Германия понимают, что норвежские порты, особенно Нарвик – ключи к Северу. Там и там подготовка к военной операции уже началась. А сама она может состояться, по оценкам, в апреле. Тут диктуют условия военно-стратегические соображения.

- Вы хотите сказать, что решение нужно принимать быстро? Тогда мне надо выйти на Лаврентий Павловича.

Мысленно Иван Александрович добавил: ‘А уж тот пускай сам обращается к Хозяину’.

При всей своей опытности Серов промахнулся в расстановке приоритетов. Берия и вправду вызвал товарища Александрова, но совершенно по другому вопросу.

Правда, нарком вежливо поприветствовал посетители, но после этого сразу же перешел к делу:

- У нас наметился успех в ракетостроении, товарищ Странник.

Тот мысленно продолжил: ‘И как раз поэтому нужна моя помощь’.

Берия почти дословно повторил невысказанную фразу:

- И по этой причине требуется ваша помощь.

Рославлев с улыбкой наклонил голову. Берия приписал эту мимику учтивости. На самом же деле коринженер всеми силами попытался скрыть охватившее его от такого совпадения веселое настроение.

- Я помню, что в вашей памятной записке вы предлагали матрицировать опытные изделия.

На этот раз реплика все же последовала:

- Лаврентий Павлович, я от своих слов не отказываюсь.

- Очень хорошо, и если испытания пройдут штатно, то разработчиков надо бы поощрить.

Это был намек толщиной с раскормленного бегемота. Само собой, он был понят правильно:

- Лаврентий Павлович, я уже подумал над этим вопросом. Предлагаю убить одним выстрелом двух зайцев. Первый список наград будет от вас. Почетные грамоты, благодарности на общем собрании, повышение в должности, окладе и все такое. Тут вам решать. А от меня еще и второй ряд. Награды вроде как для женатых мужчин, на самом же деле для их жен. Ну и работницы должны награждаться непосредственно, если заслужили. Цель – не просто поощрить сотрудников. Этим можно подстегнуть общественное мнение Германии в благоприятную для СССР сторону. Дело не из сложных. Там ведь работает немецкая команда специалистов. И все они мужчины, если не ошибаюсь. У них родственники в Германии. Уж точно могут найтись среди них сестры, жены, племянницы... Сдвиг общественного мнения через женщин может стать очень сильным, уж поверьте. Не зря же в русском народе ходит пословица о ночной кукушке.

- Это что за пословица?

Рославлев не удивился вопросу: все же русский язык не был для Берия родным. И процитировал народную мудрость полностью.

- Каковы же будут подарки или награды? Этого вы не сказали.

- Подарки из тех, которые в Германии не купить. Кстати, как и в СССР. Вот что предлагаю...

Берия с большим интересом развернул плоский целлофановый пакет и долго изучал содержимое.

Странник блеснул чтением мыслей:

- Вы правы, Лаврентий Павлович. Нино-калбатоно, – по неясным причинам Рославлев предпочел поименовать супругу наркома по-грузински, – вполне может заинтересоваться. Я с удовольствием передам через вас подарок вашей супруге, однако... обратите внимание на цифры...

- Но я не знаю...

- Ничего не значит, вы же можете выяснить. Передадите мне, остальное моя забота... Вернемся к ракетчикам. Для начала предлагаю раздать, скажем, по три штуки на нос. Кого именно награждать – это определит коллектив. Можно профсоюзный комитет привлечь, но тут советы давать не могу. Вот мой план действий на этом фронте. Заранее могу сказать вот что. Среди начальства разного калибра могут найтись личности, которые пожелают зацапать себе изделия. Это совершенно лишнее. У меня не хватит пальцев на руках и ногах, чтобы перечислить такие случаи. Как такое предотвратить? Думаю, что на месте виднее. Королев человек честный, это известно. Возможны вот какие варианты...

Уже выйдя из кабинета, Рославлев удивился, что наркомвнудел ни единым словом не упомянул о тяжелой воде. Однако по размышлении инженер решил, что в таком деле Берия наверняка захочет выяснить мнение Сталина. Но прежде, чем будет принято положительное решение о посылке делегации (если будет), состав этой самой делегации нужно прикинуть. А так как подключение людей из Наркомвнешторга обязательно, то дело вряд ли пойдет быстро. Инженер прикинул, что вызов к Сталину произойдет (если!) через неделю. И ошибся.