Вступление
Памяти Скутера (1999-2015),
лучшего пса на свете.
Мы очень по тебе скучаем, увалень ты наш...
Пролог
Порой небеса бывают и синими, и черными, и серыми.
Когда в Мидгарде, который местные зовут Землей, бушуют бури, за которыми следует солнце, цвет неба меняется от серого к синему, и людям, которым случается поднять голову вверх в нужное время, улыбается удача увидеть радугу.
Ученые мужи и мудрецы объясняют, что радуга – это результат преломления солнечного света сквозь капли, оставшиеся в воздухе после ненастья. Они, конечно, правы, но на этом все не заканчивается.
Если люди увидели радугу, значит, им довелось приобщиться к крошечной части великой материи, ибо они наблюдают отблеск Биврёста – радужного моста, ведущего в Асгард.
Асгард и Мидгард – лишь два из Девяти Миров, которые связывает друг с другом Иггдрасиль, великое древо.
Жизни обитателей Мидгарда недолги и длятся лишь миг. Асгардцы живут намного дольше, они сильнее и могущественнее, и им подвластны силы, недоступные большинству смертных.
Порой некоторые Асгардцы пересекают Биврёст, чтобы попасть в Мидгард, где их называют «сверхъестественными существами» или «супергероями», а кое-кого – «суперзлодеями». В наши времена они уже не единственные могучие сущности, которые ступают по землям Мидгарда.
Тысячу лет назад великое множество Асгардцев перешли Биврёст. Жители одного из регионов Мидгарда – смертные называют его Скандинавией – приняли их за богов, и платили им дань, и поклонялись им, и передавали сказания об их приключениях.
А за тысячу лет до того многие из тех, кому предстояло в зрелом возрасте стать богами, были совсем детьми.
В один прекрасный день светловолосый молодой человек по имени Тор – он был сыном Одина, правителя Асгарда – направился к Биврёсту. Паренек Хеймдалл был только-только назначен стражем радужного моста, ибо чувства его были острее всех в царстве. Он был способен увидеть армию, собирающуюся за многие лиги от Асгарда, услышать ее приближение, даже почуять запах средства, которым воины натирали свои мечи и начищали до блеска свою броню.
Так что он без особенных трудностей обнаружил приближение юного Тора. Тот нес с собой меч и щит, а на лице его отражались решимость и радость.
– Хеймдалл! – крикнул он. – Слышал я, что силы зла вскоре нападут на Асгард!
– Все так, – ответил Хеймдалл. – Славные вороны Одина, Хугин и Мунин, доложили об альянсе, в который вот-вот соберутся враги Асгарда. Норна Хаг и инеистые великаны, тролли и волчьи боги соединяют силы, чтобы сообща добиться того, о чем поодиночке они и помыслить не могли.
Сжав свой меч, Тор торжественно произнес:
– Значит, я обязан защитить Всевечное Царство! Я – старший сын Одина, и это мой долг! – Затем его лицо расплылось в ухмылке: – К тому же, натворив кучу добра, я заслужу отцовский молот из уру.
Хеймдалл снисходительно улыбнулся мальчишке. Он знал, что его младшая сестра Сиф высоко ценит парня, а она была не из тех, кто проявил бы симпатию к недостойному. Но затем улыбка сошла с его лица, ибо ему недавно поручили священный долг. И он не позволит Тору отвлекать его.
– Уходи прочь, Тор. Не сомневайся, если они и впрямь нападут на Асгард, я узнаю об этом прежде всех и буду трубить в Гьяллархорн.
– И я буду рядом, когда...
– Если ты будешь рядом со мной, ты помешаешь исполнить мой долг, чем, впрочем, ты и сейчас занимаешься. – Хеймдалл положил руку Тору на плечо. – Возвращайся домой. Гьяллархорн будет слышен по всему Асгарду, если слухи окажутся правдивы. И когда это случится, ты, как и твои соратники, ответишь на зов.
Озадаченный, Тор возвратился домой. Одина, конечно, он не застал, ведь отец был вечно занят в тронном зале вопросами государственной важности, однако его мать, Фригга, оказалась на месте.
Как и всегда, она угадала его настрой.
– Что печалит тебя, сын мой? – спросила мать, едва он зашел внутрь.
– Я пытался встать на стражу Биврёста подле Хеймдалла, но он отослал меня прочь! Мне никогда не заслужить отцовского молота, если я не совершу отважных дел на пользу Асгарда!
– Так ты поэтому хочешь охранять Биврёст, сын мой?
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Тор.
– Всего лишь хочу понять: твоя пылкая настойчивость от желания защитить народ Асгарда, или дело в побрякушках, которыми тебя наградят?
Тор замер.
– Но ведь... если я стану владельцем Мьёльнира, значит, смогу выполнять свой долг более достойно! – Он поднял меч со щитом. – Это снаряжение верное и доброе, но в сравнении с Мьёльниром они почти что деревянные палки, которыми я тренировался, будучи мальчишкой.
Удержавшись от замечания, что Тор этим мальчишкой и остался, Фригга подозвала сына поближе. Он положил снаряжение на край стола и сел рядом с ней.
– Так, значит, ты жаждешь заполучить могущественное оружие?
– Только с его помощью я смогу как следует защитить свой народ! Когда-нибудь я стану правителем Асгарда, если, не приведи чего, с отцом случится напасть...
– Да, – быстро ответила Фригга, не желая размышлять о подобной вероятности, – но тогда ты будешь править, а не воевать.
– Но я должен знать, что смогу защитить жителей Асгарда наилучшим образом. Мне нужен этот молот!
– А что, если у тебя его не будет?
– Если я не достоин Мьёльнира, значит, и правителем Асгарда мне не быть.
– Не беспокойся, сынок, – улыбнулась Фригга. – Ты жаждешь молота не ради самого оружия, но ради возможности послужить на славу своему народу. Оттого я и убеждена: однажды ты его получишь, а потому не волнуйся прежде времени, достоин ты или нет. Намерения твои чисты, и из этого проистекает все прочее.
Тор улыбнулся матери и неожиданно обнял ее.
– Спасибо, матушка.
– Теперь кыш отсюда, позволь мне отдохнуть.
Взяв меч со щитом со стола, Тор сказал:
– Конечно, матушка. Спасибо тебе за все!
Легкой походкой старший сын Одина прошагал к черному выходу из замка. Он посвятит ближайшее время тренировкам с мечом в ожидании момента, когда Хеймдалл протрубит в Гьяллархорн в ознаменование грядущей битвы.
Увлеченный постановкой ударов и их парированием, Тор вздрогнул, когда Локи появился перед ним из ниоткуда.
– Ты бы, братец, не подкрадывался, когда иные с мечом тренируются. Я бы не хотел тебе нечаянно навредить или, тем более, по умыслу.
Тор был искренен в своих словах, ибо, хоть Локи и не был его крови, но был родней во всех смыслах. Тор испытывал к своему брату большую привязанность.
Локи ответил ему улыбкой, далекой от искренности, ибо не разделял добрых чувств брата. У него были свои планы на Мьёльнир, ведь ему бы такой молот точно пригодился, учитывая все большую его ловкость в обращении с чарами. Но он также знал, что орудие наверняка достанется Тору – не случись какой беды.
А Локи был именно тем, кто мог бы такую беду навести.
– Матушка сказала, тебя можно отыскать здесь, Тор. Слышал, ты пытался совершить доблестные дела, чтобы отец посчитал тебя достойным Мьёльнира.
– Было дело! Хеймдалл рассказал, что совсем скоро злейшие враги Асгарда придут к нам с мечом. Но Хеймдалл твердо стоит на радужном мосту и кинет клич по всему Асгарду, когда грянет бой.
– Ну, если только он грянет там, где Хеймдалл ожидает его увидеть.
Тор нахмурился:
– О чем ты?
– Я кое-что обнаружил. Пойдем со мной!
Не дожидаясь брата, Локи побежал внутрь дома. Конечно же, заинтересованный его находкой Тор последовал за ним.
И тот повел его по крутой лестнице, ведущей в катакомбы, к тоннелям, соединяющим дом Одина с тронным залом и выстроенными для того, чтобы Всеотец путешествовал между домашним очагом и местом царственного правления в относительном покое и тишине. В конце концов, если бы Один триумфально шагал по улицам Асгарда, люди бы ликовали и пребывали в восторге, а после долгого и утомительного дня он желал добраться до своих покоев как можно скорее и без приключений.
Тор и Локи хорошо знали эти тоннели, но нынче Локи вел брата по тропе, прежде тому неведомой.
– Я и не знал, что эти катакомбы настолько обширные, – сказал Тор.
– Они такие, – вот и все, что ответил Локи.
В тоннелях было столько крутых поворотов, что вскоре Тор окончательно перестал понимать, куда же они идут. Локи же, напротив, не терял уверенности, пересекая залы один за другим, наконец выводя их к очередному изгибу.
Тор с удивлением ощутил легкий ветерок, а когда они зашли за угол, понял, откуда взялось это движение воздуха: в стене зияла огромная дыра, ведущая к зеленым равнинами за пределами городских стен Асгарда.
– Это что еще за вероломство? – оторопело спросил Тор.
– Это, брат, буквально – дыра в обороне Асгарда, – улыбнулся Локи. – Лишь чудом я обнаружил ее, когда прогуливался по тоннелям. Конечно, Хеймдалл может разглядеть грядущие орды супостатов, ну а если нет? А что будет, ежели они проникнут в Асгард через эту лазейку...
Тор кивнул, обнажая клинок.
– Ты поступил мудро, показав мне это, Локи. Я буду сторожить брешь и сумею защитить Асгард ото всех врагов, что придут его брать.
– Замечательно! – Локи похлопал брата по спине. – Я знал, что смогу положиться на тебя. Пойду позову кого-нибудь еще на помощь.
Локи дождался, пока окажется за пределами слышимости, и разразился громким хохотом. На самом деле он, конечно, не чудом обнаружил дыру, а скорее самолично ее сотворил, когда прогуливался по подземелью. А еще он отправил послания Сколлу и Хати, волчьим богам, которые собрали вместе несколько самых свирепых врагов Асгарда и готовились к нападению на обитель Одина. Локи узнал об этом тайном альянсе своими методами и твердо намеревался помочь заговорщикам преуспеть – с тем расчетом, что самолично изгонит их из Асгарда и заполучит Мьёльнир.
Но для начала ему нужно было избавиться от докучливого братца. Матушка, может, и любила их одинаково, но Один очевидно предпочитал светловолосого кретина ему. Локи должен был убедиться, что Сколл с Хати и их союзники исполнят свою часть уговора и выведут Тора из игры прежде, чем Локи реализует свой план.
И вскоре Тор действительно столкнулся с воистину впечатляющей армией врагов: Норна Хаг верхом на Улфрине-драконе вместе с волчьими богами, парочкой троллей и инеистыми великанами в придачу.
Еще никогда прежде юный Тор не сталкивался со столь большим числом противников разом. К тому же Локи так и не вернулся с обещанным подкреплением.
Не видя иного выбора, старший сын Одина ринулся в бой. Понимая, что ему не совладать с врагами лишь грубой силой, он использовал свой клинок, чтобы разбить вдребезги скалу поблизости, скрывавшую, как он знал, горячие источники. Вода вырвалась наружу и повергла волчьих богов.
Несчастные, которым довелось почувствовать на своей шкуре колдовское дыхание дракона Улфрина, обычно не доживали до того, чтобы рассказать об этом. И вот, по приказу Норны Хаг, Улфрин выдохнул зеленое пламя, заставившее легкие Тора сжаться. Сын Одина выронил меч, не в силах ни держать его, ни тем более взмахнуть им.
Тут он вспомнил о словах, сказанных матери: о долге перед Асгардом и о том, как долго ждал он возможности показать себя достойным Мьёльнира, чтобы суметь уберечь Асгард от беды.
Стряхнув пагубный эффект драконьего пламени, Тор потянулся за мечом и мощным ударом поразил зверя в глотку.
Дракон взвился от боли, сбросив Норну Хаг со своего хребта.
Остались лишь великаны да тролли, и вскоре Тор сражался с ними за самую свою жизнь, ведь его атаковали со всех сторон.
И едва он допустил мысль, что будет поражен, едва уверился в том, что падет на поле битвы, защищая Асгард, и отправится в Вальгаллу раньше, чем рассчитывал, послышался знакомый голос и боевой клич: «За Асгард!»
Обернувшись, Тор увидел Одина и десяток воинов подле него.
Спустя пару мгновений враги отступили, не желая скрещивать клинки ни с противником столь могучим, как Один, ни с его отважными воинами, поклявшимися умереть, защищая его. Заговорщики рассчитывали застать Асгард врасплох, когда Локи пришел к ним со своим коварным планом, но момент был упущен. Промокшие волчьи боги, пораженный дракон, униженная Норна Хаг и побежденные инеистые великаны с троллями трубили поспешное отступление.
Тор преклонил колено перед Одином:
– Прости меня, отец. Я не сумел защитить Всевечное Царство.
– Я так не думаю, сын, поднимись на ноги, – улыбка Одина скрывалась за густой седой бородой. – Хеймдалл услышал, как твой меч сошелся со скалою, драконом, оружием чудовищ, и позвал нас на помощь. Ты отлично справился: не будь тебя тут, когда эти негодяи вторглись к нам, они бы достигли стен Асгарда прежде, чем мы успели протрубить сбор.
– Ты должен благодарить не только меня, отец! Это Локи привел меня к этому уязвимому месту и велел сторожить, а сам отправился за подмогой.
– Неужели? – Один покачал головой. – Что ж, тогда я сделаю все возможное, чтобы Локи воздали должное за все, что он сегодня совершил.
Тор отправился домой, и на душе у него было легко, ведь он знал, что сегодня еще немного приблизился к заветному Мьёльниру.
Что касается Локи, у него на душе было неспокойно. Его план полностью провалился, а Один отчитал его за то, что он нарушил обещание, данное брату, и не послал за подмогой. Локи уверял, что заблудился в тоннелях, но Один отчего-то в его словах сомневался.
Удрученный, Локи возвратился домой. И застал там Фриггу.
Как и в случае с Тором, мать мгновенно угадала его настроение.
– Что сокрушает тебя, мой сын? – спросила она, когда Локи вошел в покои.
– Я хотел остановить полчища врагов, атаковавших Асгард сегодня, после того как те расправятся с Тором. И тогда Один увидел бы, что именно я достоин Мьёльнира!
– Что же, ты желал зла своему брату?
– Ну, может быть, совсем немного. Я хотел его поражения – лишь стремясь доказать отцу, что я настолько же достоин молота, насколько и Тор.
– Ты действительно настолько же достоин, насколько и он, Локи. Помни, Один назвал тебя своим сыном, и это решение ему не далось легко.
– Может и так. – Он сел рядом с матерью и сложил руки вместе. – Почему же он не может понять, что и я могу быть полезным ему?
– Потому что ты пытаешься доказать это путем мелких козней и интриг, а также ставя под угрозу жизнь своего брата, его же сына! Таким образом ты ничего не добьешься от Одина.
– Разумеется, ты права, матушка. Мои козни должны быть... более изощренными!
– Локи...
Локи вскочил с кровати и побежал наружу.
– Спасибо тебе, матушка!
Фригга вздохнула. Никто и не говорил, что воспитание двух сыновей Одина будет простой задачей...
