Глава третья
– Говорю вам, остолопы, я тут ни при чем!
Обыкновенно, произнося подобное, Локи ожесточенно жестикулировал, но сейчас его руки оказались пришпилены к полу, как, впрочем, и большая часть тела.
Добравшись до бога коварства и обмана, Фандрал тут же свалил его на пол, Огун отвесил ему пару пинков, а Вольштагг сел сверху.
Локи обнаружил себя в постыдном положении, прижатый к полу увесистым задом великого воина, в то время как Фандрал и Огун обыскивали его убежище.
– И, без сомнения, – поедая лакомство, найденное в чаше в гостиной, сказал Вольштагг, – Локи у нас всегда говорит правду.
– Естественно, сомнениям есть место, – проговорил Локи, – но сейчас у меня нет причин лгать.
– Какие же такие причины нужны Локи для лжи? – спросил Вольштагг. – Это ведь для него не менее привычно, чем дышать.
– Не менее привычно, чем тебе набивать брюхо, Вольштагг, – выдавил из себя Локи. – И все же попрошу тебя переместиться с моего хрупкого тела.
– Подождем, пока мои друзья убедятся, что поблизости нет золотых яблок. Тогда, так уж и быть, я обдумаю твою просьбу, – согласился Вольштагг, закидывая в рот очередной финик.
Локи все больше впадал в уныние.
– Должно быть, Хеймдалл уже сообщил, что я не покидал места своего заточения! Вам бы стоило потратить энергию на поиски истинного врага – пока и вас не поразило бессилие.
– Поздно, – сказал Фандрал, заглядывая под диван. – Взгляд Хеймдалла помутнел, Один страдает от боли в спине, Балдер уже не так меток, как раньше. Тор и Сиф поправляются куда медленнее, чем должны бы.
– Понятно, – ответил Локи. Тут он заметил, как Огун берет в руки статуэтку. – Не тронь!
– Почему? – мрачно спросил юноша.
– Это хрусталь. Разобьешь, чего доброго.
Аккуратно поставив фигурку на край стола, Огун проговорил:
– Тут как будто... на самом деле весьма долго живут.
Локи вздохнул.
– Духам наказано поддерживать чистоту только в мое отсутствие. Убедить их выполнять свой обязанности, когда я дома, оказалось весьма накладно.
Фандрал перебирал подушки на кушетке.
– Должно быть, для Асгарда и правда настали тяжелые времена. Сам Локи признается, будто что-то ему не под силу!
– Весьма остроумно, Фандрал. Я уговорил их однажды прибраться на кухне, но с тех пор как я вернулся из Йотунхейма...
Локи резко замолчал, проклиная собственную неосторожность. Он склонен был винить в своей несдержанности переживания от увесистого тела Вольштагга. Да и кроме того, в последние дни ему не удавалось толком сосредоточиться...
– Итак, Один был прав, – сказал Огун, перерыв шкаф. – Локи действительно вырвался из заточения и побывал в Йотунхейме.
– И, конечно же, – продолжил мысль Фандрал, – предоставил Хрунгниру зачарованные доспехи для битвы с Тором.
– Да-да-да, вам хватило ума разгадать загадку, которую я вам сам же и объяснил. И все же я не покидал своего места с тех самых пор, более того, как раз из-за событий в Йотунхейме. Я согласился помочь Хрунгниру, а он в благодарность за это похитил мою мать. – Локи улыбнулся, хотя и с трудом – показывать эмоции под весом Вольштагга было непросто. – Отчего, по-вашему, чары на его доспехах внезапно развеялись?
Фандрал посмотрел на друзей.
– Как бы отвратительно ни было соглашаться с этим доводом, похоже, в словах Локи есть доля правды. Если и есть в Девяти Мирах хоть одна дорогая ему душа, то это Фригга.
Огун шагнул вперед.
– Есть и еще одна причина поверить его словам.
Локи закатил глаза.
– Помимо того, что я говорю правду?
Не обратив внимания на колкость, Огун указал на волосы Локи.
– Посмотрите, седина. Не верится, что щепетильный в вопросах облика бог коварства и обмана не скрыл бы такого недостатка, если бы мог.
– Ты сама проницательность, – пробормотал Локи. – Нельзя ли теперь удалить с моего тела эту нелепую тушу?
– Пожалуйста, – сказал Вольштагг и медленно поднялся на ноги, не упустив возможности несколько раз придавить Локи, чтобы оставить в его памяти пару неприятных мгновений. Пусть покровитель коварства и не имел отношения к пропаже яблок, вряд ли его можно было счесть невинной овечкой.
Неловко встав, Локи демонстративно отряхнул одежды.
– А теперь, если вы позволите, я бы...
– Э нет, – перебил его Фандрал. – Боюсь, Локи, твое присутствие требуется в тронном зале.
Локи медленно выдохнул:
– Разве мы не прояснили обстоятельства? Я – жертва наших несчастий, а не их причина.
– И все же, – не отступал Огун. – Балдер ранен и пока остается в Норнхейме, Тор и Сиф тоже пока восстанавливают силы. Один просит помощи у всех, кто способен встать на защиту Асгарда. Даже у тебя.
– К тому же тут замешана магия, – добавил Вольштагг. – Ты ведь разбираешься в таких делах?
– Вы запамятовали, что это Один засадил меня под замок? – Локи все еще надеялся избежать встречи с отчимом.
– Нет, мы помним, – с ухмылкой ответил Фандрал. – А еще мы помним приказ Одина. Привести тебя к нему. Идем, надо торопиться.
После того как Троица Воинов отправилась выполнять задание, а Хеймдалл вернулся на пост, Один позволил Придворной целительнице провести осмотр. Она сказала, что мышцы в его спине напряжены, а затем нанесла мазь – поясницу Всеотца обожгло, но и облегчение он почувствовал сразу. Целительница уверила его, что от ее лечения мышцы расслабятся, но посоветовала не напрягать спину лишний раз.
– Боюсь, это проще сказать, чем сделать, – с горькой улыбкой проговорил Один.
– По меньшей мере, стоит постараться, – ответила ему целительница. – Между прочим, вы больше прислушиваетесь к моим советам, чем Тор и Сиф.
– Неудивительно, – сказал Один. – Они воины. Для них нет ничего важнее, чем владеть своими силами.
– Может, и так, – согласилась целительница. – Но где сыскать воина более великого, чем сам Один?
Всеотец довольно хохотнул. Его врачевательнице дозволялось видеть более мягкую, заботливую ипостась властителя Асгарда, почти недоступную взорам других подданных.
– Когда-то, – снова заговорил он, – это, может, и было правдой. Но времена, когда я вел в бой армии Асгарда, давно миновали. Я – король, а место короля на троне, не на поле битвы. К тому же я успел оценить преимущества сидячего образа жизни.
– Не сомневаюсь, – сказала целительница, собрала мази и снадобья и приготовилась выйти из зала.
К Одину вбежал паж.
– Властитель, сестра Аморы, Лорелей, просит аудиенции.
Всеотец удивился. Раньше Лорелей никогда не просила о встрече с ним.
– Пригласи ее, – скомандовал он, распираемый любопытством.
Пожелав Придворной целительнице здоровья, Один принялся ждать гостью. Наконец в зал вошла женщина в накидке с капюшоном, скрывающем лицо.
– Говори, Лорелей. Что привело тебя к трону Одина?
Волшебница упала на колени и склонилась к полу.
– Всеотец, молю о вашем прощении! Я совершила тяжкую ошибку!
Один знал, что Лорелей владеет магией. Конечно, она была слабее старшей сестры, но и ее силами пренебрегать не стоило. Правитель Асгарда мягко проговорил:
– Встань, Лорелей. Говори. Расскажи мне, что это была за ошибка?
– Я возвращалась ночью из таверны, и вдруг на меня напал неизвестный мужчина. Я не знала его имени или причин его ярости. Он закрыл мне рот и прижал руки, чтобы я не смогла прочитать или сотворить заклинание.
– Этот незнакомец не объяснил, почему напал? – переспросил Один.
Лорелей покачала головой.
– Нет, этого я не знаю. Но он не успел причинить вред – меня спас ледяной великан!
Один нахмурился.
– Очень... странное поведение для выходца из Йотунхейма.
– Я подумала о том же и готова была защищаться, но он не последовал примеру незнакомца. Как выяснилось, ледяной великан пришел ко мне с просьбой и поспел как раз тогда, когда на меня напали. Он надеялся, что я не откажу ему в обмен на спасение.
– И что же, ты согласилась?
Лорелей не поднимала глаз, капюшон и огненные локоны по-прежнему скрывали ее лицо. Затем она стыдливо отвела взгляд в сторону.
– Да, властитель. Простите меня, но я бы погибла, если бы Тьяцци...
Один резко выпрямился.
– Так это Тьяцци тебя спас?
Лорелей рискнула поднять взгляд на Одина. Он заметил, что на лице у нее необыкновенно много морщин.
– Вы знаете Тьяцци, Всеотец?
– Да. Он служил Хрунгниру, тому самому злодею, который вызвал меня на гонку на лошадях, проиграл, затем похитил Фриггу и заставил Тора с ним биться. Мне сообщили, что Тьяцци занял место Хрунгнира. – Один почесал бороду, а затем посмотрел единственным глазом на Лорелей. – Что ж, продолжай. О чем же просил тебя ледяной великан?
– Накинуть на него личину Локи, властитель.
Один не поверил своим ушам.
– Восхитительная наглость. И что же?
– Так или иначе, он все же спас мне жизнь. Да и к вашему приемному сыну я любви не испытываю. Локи однажды отвратительно со мной обошелся, и я думала, что какие бы ни были планы у Тьяцци, они принесут Локи несколько неприятных мгновений. Этих двух причин мне показалось достаточно. – Лорелей снова отвела взгляд. – Мне казалось, что это равноценный обмен. Я и представить не могла, что ледяной великан в облике бога коварства и обмана решится украсть золотые яблоки.
– Значит, тебе об этом известно. Тьяцци не раскрывал своих планов?
– Нет, властитель! Знай я об этом, ни за что бы не согласилась ему помогать – неважно, спасал он меня или нет. – Лорелей отбросила накидку. Без яблок изменения коснулись не только ее лица. В огненно-рыжих локонах теперь появилась седина. – Я не могу жить в таком виде. Я сняла со стен все зеркала, только бы не видеть всю эту невыносимую мерзость!
– Лорелей, тщеславие не идет тебе на пользу. Иначе ты бы для начала расспросила Тьяцци как следует. Скажи мне, ты только обратила великана в Локи или у него были и другие просьбы?
– Клянусь вам Гьёллем, властитель. Он просил только об этом.
Один отметил про себя, что Лорелей не готова была поклясться в правдивости остальных фрагментов истории.
Всеотцу захотелось наказать Лорелей, но он удержался. Ведь и она пала жертвой коварных планов ледяного великана. Без сомнения, Тьяцци подстроил нападение, послав к Лорелей одного из своих прихвостней.
Нет, настоящий враг Асгарда не она, а бывший командир из армии Хрунгнира.
– Ступай, Лорелей! – Один указал гостье на выход. – Возвращайся домой и подумай о том, какой проступок ты совершила. Надейся на то, что Один и воины Асгарда смогут все исправить, не то тебе придется еще долго видеть в зеркале искаженный, страшный лик.
Не успела Лорелей покинуть тронный зал, как Один впал в глубокую задумчивость. Чтобы ввести в заблуждение Идунн и свалить вину на Локи, Тьяцци нужен был его облик, это верно. Но ведь ледяной великан не просто украл волшебные плоды. Чтобы Асгардцы так быстро потеряли силы, с яблоками нужно было сделать что-то еще.
Размышления Одина прервали воины Асгарда, которые привели с собой сына Лафея.
– Приветствую тебя, отец, – горько проговорил Локи. – Эти три недоумка донесли до меня, что в наши непростые времена тебе требуется мой совет. Или ты все еще считаешь меня виновным?
– Пока не знаю, – сказал Один и посмотрел на Асгардских воинов. – Что скажете?
– Огун заметил, что в волосах Локи появилась седина, – заговорил Фандрал. – Будь он замешан в краже, уж наверняка постарался бы оградить себя от таких неприятностей.
– А если и не смог бы, – добавил Огун, – то скрыл бы серебристые локоны магией.
– У меня по-прежнему есть сомнения в том, что Локи невиновен, – заявил Один. – Подойдите к трону!
Все четверо двинулись вперед. Фандрал и Огун опустились на колено. Вольштагг и Локи остались стоять: один, потому что это упражнение дорого бы ему далось, второй – из неуважения к хозяину тронного зала.
– Как мне убедить тебя, что я не крал золотых яблок? – недовольно протянул Локи.
– Никакими словами тебе этого сделать не удастся, сын, – сказал Один и замолчал. Выдержав достаточно долгую паузу, чтобы Локи почувствовал себя неуютно, Всеотец продолжил: – Я уже знаю, что ты не крал их. Идунн наложила заклятье, которое не дало бы тебе даже прикоснуться к плодам. К тому же я только что узнал – недавно на ледяного великана Тьяцци наложили твой облик.
– Тьяцци? – Локи плюнул на пол тронного зала. – Этот хитрец метит на пост самого Хрунгнира, я полагаю?
– Он уже занял это место, – ответил ему Огун. – Когда Тор одолел Задиру, клявшиеся в верности Хрунгниру встали под начало Тьяцци.
– Неудивительно. Тьяцци – единственный из них, кому хватает ума. – Локи обратился к Одину: – Раз ты знаешь, что я непричастен к похищению яблок, отец, почему же говоришь, что я все еще под подозрением?
– Потому что золотые яблоки не просто украли. От их пропажи проявилось действие другого заклинания – из-за него мы страдаем так, будто уже месяцы не видели волшебных плодов, а ведь прошло всего несколько дней. Я довольно знаю о ледяных великанах, чтобы понять – они не владеют заклинаниями такой силы.
– И ты счел, что это моих рук дело?
– Возможно, – сказал Один и подался вперед, дернувшись от укола боли. – По меньшей мере я знаю, что тебе хватило бы на это сил.
Локи подумал, стоит ли дальше доказывать свою невиновность, но решил рассказать все как есть. Скрывать правду больше не имело смысла – будет только хуже, когда Асгардцы неизбежно выяснят, что несколько недель назад именно он зачаровал волшебные яблоки.
– И ты, естественно, прав.
Фандрал тут же обнажил меч Фимбульдраугр и приставил острие к горлу Локи.
– Ты за это заплатишь!
Огун, не говоря ни слова, тоже обнажил клинок. На его лице застыло выражение презрения.
– Как ты мог решиться на такое? – заговорил Вольштагг. – Ведь заклинание сказалось и на тебе.
– Разумеется, – с нажимом проговорил Локи, – я надеялся, что золотые яблоки будут похищены, когда мне это нужно. Тогда, как и предполагал Фандрал, я смог бы оградить себя от вредного воздействия.
Пока воины Асгарда не разразились гневными речами, Один взял слово:
– Что это за заклинание, Локи?
– Мне казалось, это понятно и без объяснений, – с улыбкой ответил Локи, демонстративно не обращая внимания на острие клинка, упиравшееся ему в шею. – Едва яблоки исчезнут, их эффект на каждого, кто ими питается, обратится вспять.
Вольштагг задумчиво сдвинул брови.
– Ты сказал, что можешь защитить себя от этого заклинания.
– Само собой, – подтвердил Локи, пожав плечами. Фандрал, не убирая клинка, с ухмылкой спросил: – Тогда скажи-ка, почему ты этого не сделал.
– Потому что защитные чары сработают, только если у заклинателя есть золотое яблоко. У меня его нет. – Локи вздохнул. – Я все же испытал заклятье, но слишком давно не ел этих яблок. От их силы осталось так мало, что чары не работают.
Один задумчиво погладил бороду.
– А сработают ли они на того, кто лишь недавно съел плод?
– Кто бы это мог быть? – поинтересовался Локи.
– Мы, – небрежно бросил Огун.
– Прошлые две недели мы провели во Флудбьёрги, – пояснил Фандрал. – Помогали местным жителям восстанавливать город. Идунн отправила нам яблоки заранее, но мы съели их в обычное время – такие условия поставила нам хранительница плодов.
– Раз так, вам повезло, – заключил Локи. – Воз-можно, вас мне удастся оградить от потери сил.
Один улыбнулся.
– Похоже, Локи, твое присутствие оказалось более чем полезным, – сказал он и тут же посерьезнел. – Однако оно бы не понадобилось, если бы ты не совершал преступления против Асгарда.
Локи хотел сделать шаг вперед, но ему помешал меч Фандрала. Бросив на светловолосого воина полный недовольства взгляд, Обманщик снова поднял глаза на Одина.
– Преступление ли? Так, лишь немного коварства, которому, как наверняка помнит Всеотец, я же и покровительствую.
– О да, бог коварства, а также бог обмана. Похоже, последнее тебе куда дороже, чем первое.
– Как ранят твои слова, отец, – проговорил Локи, прижав руку к груди.
– Я всего лишь описываю, каков ты, сын. – Один откинулся на спинку трона. – Если заклинание Локи сработает, вы трое будете единственными в Асгарде, кто сохранил силу. На вашу долю выпадет задание настичь Тьяцци в его логове и вернуть золотые яблоки, иначе не миновать беды всему нашему королевству!
Локи посмотрел на Фандрала:
– Самое время убрать от меня этот меч.
Фандрал ухмыльнулся.
– Хорошо. Пока уберу.
– Встаньте плечом к плечу, – попросил воинов Локи. – Вольштагг, можешь переваливаться с ноги на ногу сколько хочешь, но делай это близ своих товарищей, пожалуйста.
– Поосторожней со словами, – ответил Вольштагг, – а то Льву Асгарда как раз нужен новый стул, а сидеть на тебе было вполне удобно.
Локи злобно поморщился и бессознательно потянулся потереть спину, которая все еще саднила от веса старого воина.
Троица Воинов выстроилась в ряд перед Локи. Бог коварства и обмана собирал всю свою мощь, готовясь накладывать чары.
Он подумал и решил, что кое о чем все же стоит предупредить Асгардцев.
– Запомните кое-что. Силу заклятья угадать не представляется возможным. Если бы вы съели яблоки не более часа назад, я мог бы обещать вам полную неуязвимость. Но сейчас у меня нет средств, чтобы определить время его воздействия. Может статься, что в самом пылу сражения вы поймете, что ослабли. – Локи смерил взглядом Вольштагга. – Или ослабли еще больше.
– Не сейчас, – бросил Фандрал пожилому другу.
– Да я просто прикидываю, хорошо ли его зеленые одежды будут смотреться в нашей гостиной, – широко улыбаясь, сказал Вольштагг.
– Думаю, совсем неплохо, – поддержал его Фандрал. – Только вот лицо фиолетового оттенка, – а как ты на него присядешь, так он сразу и посинеет, – совсем не пойдет к занавескам.
– Тоже верно, – разочарованно вздохнув, согласился Вольштагг.
Локи закатил глаза.
– Вы закончили?
– Да мы просто ждем, когда ты приступишь к делу, – ответил светловолосый Асгардец.
– Тогда самое время начать. – И Локи принялся шептать слова заклинания.
Мгновение спустя воинов окутало золотистой дымкой. Когда свечение растворилось, товарищи оглядели друг друга.
– Что-то не чувствую никакой разницы, – проговорил Вольштагг.
Огун качнул головой.
– А я да. Прилив сил, будто после золотого яблока.
– И я тоже, – признался Фандрал.
– Это верный признак, что чары работают, – сказал Локи. – А теперь, если позволите...
– Даже и не воображай, Локи, – перебил его Один, – что можешь куда-то сбежать.
– Я намеревался вернуться в заточение, отец, – с ухмылкой сказал ему бог коварства и обмана. – Насколько помню, я все еще под домашним арестом.
– Это верно, – ответил Один и недовольно махнул рукой. – Ступай и жди моих дальнейших распоряжений.
– Распоряжений?
– По мере развития событий мне может понадобиться твое участие.
– Неужели?
Фандрал тронул рукоять Фимбулдраугра.
– Неужели мне нужно снова доставать меч из ножен?
– Вряд ли. – Локи взмахнул рукой и произнес заклинание телепортации.
Ничего не произошло.
Локи с трудом совладал с дыханием.
– Я... я не...
– Сдается мне, – с неподдельной радостью заговорил Вольштагг, – ты позабыл о последствиях твоих чар.
Локи тихонько отругал себя за недальновидность. Похоже, увесистый старый вояка был прав. Защитное заклинание, которое Локи наложил на Асгардцев, истощило его настолько, что не осталось сил даже на собственное перемещение.
– Раз уж ты не можешь доставить себя прямиком в покои, может, задержишься ненадолго? – предложил Один, не в силах скрыть торжества в голосе.
– Особенного выбора я не вижу, – процедил Локи сквозь сжатые зубы. Идти до башни, где он обитал, было далеко. Огун вез его к Одину на лошади и вряд ли теперь одолжит ему коня.
Фандрал торжественно вознес меч.
– Мы мчим в Йотунхейм!
– Если говорить точнее, – поправил его Огун, – мы помчим в Йотунхейм с первыми лучами солнца. Уже темнеет, а дорога туда и днем небезопасна.
– Огун мудр, – проговорил Вольштагг, покачав указательным пальцем. – Но едва загорится новый день, Тьяцци пожалеет о том, что замыслил недоброе против нашего королевства! Лев Асгарда клянется, что будет так!
– Благословляю вас на поход, – проговорил Один. – Я встречу вас завтра у королевских конюшен и провожу в путь. А затем обращусь к асам, успокою их и скажу, что все обойдется.
– Вы расскажете им правду? – спросил Фандрал.
Один покачал головой.
– Вся правда только вызовет ненужную панику. Просто скажу, что на яблоки наложены чары и храбрые воины Асгарда отправились снимать их. Пока же волшебные плоды хранятся в надежном тайнике.
Троица направилась к выходу.
– Хорошо, что мы отложили поход до завтра. Я не был дома с тех пор, как мы отбыли во Флудбьёрги. Хоть увижу Гудрун и детей. Кстати, надо бы взять с собой провизии, – сказал Вольштагг.
Фандрал улыбнулся.
– А объемный желудок Льва Асгарда может насытить только его супруга?
– Верно говоришь! – с ухмылкой ответил опытный воин.
– Главное, – добавил Огун, – смотри не пробуй припасы до нашей встречи у городских ворот, а то нам с Фандралом ничего не останется.
– Ох, так если я позволю вам есть, не зная, насколько хороша еда, что же я за друг такой? – парировал Вольштагг, и от смеха его объемный живот заходил из стороны в сторону. – Ладно, пора отдохнуть. Ведь завтра нам предстоит спасать Асгард!
