Пролог
Могучий Иггдрасиль раскинулся посреди Девяти Миров. Мировое древо оплетает их корнями, скрепляет ветвями.
Тысячи лет назад асы по радужному мосту Биврёсту отправились из Асгарда в Мидгард, который его обитатели называют Землей. Жители Мидгарда видели в Асгардцах богов и почитали их.
Тор, сын и наследник Одина, правитель Асгарда, когда-то был неопытным юнцом, но вырос умелым воином. Показав свою доблесть, он заслужил Мьёльнир – молот из металла уру, верой и правдой служивший в битвах богу грома.
Вскоре после того, как Тор впервые взял в руки свой знаменитый молот, ему предстояло отправиться в Идалир – регион Асгарда, который заполонили тролли. Накануне бог грома по традиции асов устроил пир для своих товарищей в покоях Бильскирнир, которые пожаловал ему Один.
На том пиру был Фандрал, с которым громовержец обучался искусству владения мечом у Тира, брата Тора по отцу.
Еще там был Вольштагг, опытный воин, старший товарищ Тора и овеянный славой военачальник Трудхейма.
Фандрал развлекал друзей рассказами о смертельной схватке с трижды могучим Тривальди.
– Своим мечом я пронзил зверю глаз, а затем и второй. И больше он этими глазами видеть не мог!
Фандрал выдержал театральную паузу.
– Жаль, что у него остались глаза на других восьми головах. Не зря ведь зверя называют трижды могучим! Было бы у него всего три головы, звался бы он просто могучим.
Когда Фандрал закончил рассказ, настала очередь Вольштагга. Тор познакомился с ним еще в детстве. Когда-то крепкий телом и стройный, воин с возрастом успел округлиться, и бог грома отметил, что тарелка его полнее, чем у других. И все же Вольштагг излучал достоинство, пока ни для кого из присутствующих не достижимое.
– Если уж я чего и не могу стерпеть, – заговорил он, – так это воина, который преувеличивает свои подвиги!
Молодой человек по имени Огун, лишь недавно прибывший в Асгард, мягко произнес:
– Вольштагг, я слышал много твоих историй. И они куда более невероятны, чем рассказ Фандрала.
– Ерунда! Как есть говорю, я голыми руками одолел Утгардского вепря!
Огун сдвинул брови.
– Помнится, рассказывая мне о той битве в ночь нашей первой встречи, ты упоминал меч.
Фандрал засмеялся:
– Подозреваю, добрый Огун, наш хвастун и убил-то того вепря, только чтобы сытно поесть.
Вольштагг взглянул на тарелку, доверху полную яств со стола Тора.
– Не путай хороший аппетит с леностью, юный бахвал!
– Да я тебя и с воином не перепутаю! Если б не дружба с Тором, тебя бы за стол во дворце Одина не пустили!
До этого Тор не вмешивался в беседу. Он пока не успел толком узнать Огуна, но Фандрала и Вольштагга считал своими друзьями. Так что, услышав выпад в сторону одного из них, Тор все же вступил в разговор:
– Постой, Фандрал. Твои слова ранят меня в самое сердце, как и Всеотца. Ни один недостойный никогда не оказывался за столом Одина.
Фандрал, к его чести, понял ошибку и склонил голову.
– Прости меня, Тор. Я не хотел нанести никому оскорбления. Но ведь и я, раз сижу за этим столом, оказался здесь не случайно!
– Ха! – Вольштагг небрежно сгреб с тарелки кусок мяса и сунул в рот. -– Очень сомневаюсь. Ты хватал Свафнира за бороду в его же логове?
– С закрытыми глазами! – фыркнул Фандрал. – А ты побеждал морских змеев в реке, что омывает Остров Любви?
– Нет, – ответил Вольштагг. – Но только оттого, что любовь – моя вечная спутница и отправляться на тот остров мне ни к чему.
– Не сомневаюсь, учитывая то, как нежно ты привязан к еде, – съязвил Фандрал.
Вольштагг стукнул кулаком по столу.
– Я говорю о своей любимой супруге Гудрун! Прекраснейшем цветке Асгарда!
Тор поспешил вмешаться, пока друзья его не дошли до драки.
– Огун, а не развлечешь ли нас своими приключениями?
Темноволосый юноша замотал головой:
– Нет, Одинсон, у меня нет таких повестей.
– Даже о том, как ты прибыл в прекрасный Асгард?
Огун едва заметно улыбнулся.
– Я шел и шел. А потом наконец пришел. Теперь нанялся в ученики к местному каменщику и надеюсь стать мастером.
Вольштагг отправил в рот еще один кусок – на сей раз с тарелки Тора, – и Фандрал усмехнулся, заметив это.
– Неужто твоя Гудрун так плохо тебя кормит, что приходится сметать все подряд?
Вольштагг резко повернулся к Фандралу.
– Не смей так отзываться о моей дорогой жене! Я сокрушал троллей, когда ты еще агукал в пеленках!
– Скорее уж заморил их своими хвастливыми историями.
– Не путай мои подвиги с хвастовством, мальчишка! Так велики моя сила и хитрость, что я бы смог добраться до Ниффльхейма, постучать Фенрира по лбу и не потерять даже кончика ногтя!
Фандрал фыркнул.
– Вряд ли бы ты меня опередил, мой тяжеловесный друг!
Увидев возможность положить конец разногласиям, Тор воскликнул:
– Заключите пари! Чем не отличное завершение пиршества: разрешить спор между воинами в опасном путешествии?
– Так и поступим! – воскликнул Фандрал. – Я покажу этому недоумку, как бахвальствовать попусту!
Вольштагг кивнул:
– Выйдем с первыми лучами солнца.
– Увы, я не смогу отправиться с вами: нужно держать путь в Идалир, – поморщился Тор.
– Как же так? – спросил Фандрал. – Нам нужен беспристрастный судья.
Тор глянул на темноволосого юношу.
– Может быть, Огун выручит?
– Да! – обрадовался Вольштагг. – Яс удовольствием послушаю, как он возвестит о моей победе!
Фандрал посмотрел на Вольштагга, затем улыбнулся Огуну.
– Он каждому из нас друг и не отдаст никому предпочтения. Я мало в чем соглашусь с Вольштаггом, но Огун – достойный судья.
Юноша кивнул:
– Я польщен.
– Тогда решено, – заключил Тор.
Фандрал усмехнулся.
– Жду тебя на причале Ормта с первыми лучами солнца, Увесистый. Если, конечно, не струсишь, как выветрится эль.
Вольштагг язвительно рассмеялся:
– Я-то приду, дитя. Только бы вот не пришлось искать тебя поутру у мамки под юбкой.
На следующий день трое встретились у причала Ормта.
Фандрал предвкушал, как выставит Вольштагга старым дураком и прославится среди друзей.
Вольштагг с теплотой думал о еде, которую поутру собирала ему Гудрун, недовольно ворча, что ее недалекий муженек тащится на поиск приключений вместо того, чтобы заниматься делами.
Огун тоже размышлял о чем-то своем.
Когда солнце поднялось в небе, они взошли на судно и отправились к Ниффльхейму. Вскоре все трое сошли на берег бесславных мертвецов.
Добровольно сюда отправлялись только самые отважные или самые неразумные. К которым отнести старого воина, молодого бойца и тихого юношу, представлялось не очень ясным.
На пути к Ниффльхейму Вольштагг рассказывал Огуну о Фенрире.
– Это огромный волк, сын сводного брата Тора, Локи, и великанши Ангербоды. Надо сказать, отпрыски у Локи странные. Как бы там ни было, Фенрир опасен, и ему нельзя свободно гулять по просторам. Один распорядился посадить его на цепь.
Фандрал перебил старого воина.
– Конечно, было не так просто. Обычные цепи не могли сдержать огромного хитрого волка. Да и поймать его – дело нелегкое. Моему наставнику, Тиру, пленение Фенрира стоило руки.
Теперь говорящего перебил Вольштагг:
– Конечно, все было еще сложнее.
Фандрал фыркнул.
Вольштагг продолжал:
– Фенрира не удержать ни одной цепью, выкованной в Асгарде. И Всеотец поступил так, как делал каждый раз, когда нуждался в чем-то выдающемся. Он отправился в Нидавеллир к гномам. Те гномы создавали лучшее оружие – от молота Тора до Балдерова щита. Уж кто, как не они, сумели бы выковать достойный волка поводок.
– И вот Глейпнир – крепчайшая цепь – была готова, – вновь заговорил Фандрал. – Столь тонкая, что ее и не увидишь, столь острая, что легко разрежет что угодно, она по сию пору обнимает шею Фенрира. Только волк решит потянуть больше, чем можно, как голова его падет с плеч.
Огун нахмурился:
– Чем же он тогда опасен?
– Если приблизиться к нему настолько, чтобы дотянуться до головы, он вполне сможет разорвать тебя на куски, – объяснил Фандрал.
– К тому же, как я и говорил, он хитер, – добавил Вольштагг.
– Это я говорил, – возразил Фандрал.
Не обратив внимания на замечание соперника, Вольштагг сказал:
– Фенрир постарается заставить нас снять цепь.
Едва путешественники добрались до туманных равнин Ниффльхейма, как их обступили великаны, подданные Имира.
Фандрал не успел и глазом моргнуть, как Вольштагг двинулся на них, взметнув в воздух могучий меч. Пусть он постарел, а крепкие мышцы обросли жирком, воин все же оставался Асгардским львом.
Разрубив трех великанов пополам, он снес остальным троим головы. Враги оказались повержены.
– Должен признаться, Вольштагг, – медленно проговорил Фандрал, – не ожидал, что в тебе столько азарта, когда дело не касается еды.
От внезапной схватки, которая потребовала немало сил, у Вольштагга закружилась голова и перехватило дыхание. Судорожно набирая воздух в легкие, он ответил:
– Лев Асгарда – прежде всего воин, мальчишка. Двинемся же, нас ждет Фенрир!
Они пошли дальше, но путь им снова преградили. На сей раз – каменный тролль.
– Чуял асов, как знал! – пророкотал он. – Сложите же головы от рук Гларина-меченосца!
Огун уставился на тролля во все глаза.
– Я слышал сказания о Гларине-меченосце. Его не победить, пока он не выпустит клинок из рук.
Фандрал усмехнулся, уже подняв свой меч:
– Ты наверняка ослышался, добрый Огун, ведь так сказать могли только обо мне!
– С тебя начну, бледноволосый, – сказал тролль. – Потом – другие.
– Это вряд ли, – бросил на бегу Фандрал и налетел на Гларина. – Получай!
В таких схватках на мечах Асгардцу бывать еще не доводилось. Даже на первых уроках, которые давал ему Тир, сражение давалось проще. Гларин отбивал каждый удар Фандрала. А Асгардец рисковал пропустить всякий замах тролля. Казалось, миновала целая вечность, пока Асгардец наконец заметил: иногда Гларин оставляет незащищенным правый бок, замахиваясь для очередного удара. Лишь после немалого числа попыток сумел Фандрал воспользоваться моментом.
И вот он вонзил клинок в ногу каменного тролля.
Гларин-меченосец взвыл, и полилась из раны по глинистой коже ихор.
– Ранил ты меня! Не бывало такого еще!
– И больше не будет, – заключил Фандрал, снося троллю голову.
– Ты впечатлил меня, юный Фандрал, – сказал Вольштагг. – Я еще не видел, чтобы некто владел мечом столь же искусно, даже я сам.
Фандрал склонил голову перед тем, как вытереть клинок:
– Я польщен похвалой Асгардского льва.
– Вы оба – блестящие воины, – проговорил Огун. – Для меня честь быть вашим судьей.
– Именно, – тихо проговорил Вольштагг и о чем-то задумался. Затем взгляд его вновь прояснился: – Идем! Нас ждет Фенрир!
Путешественники двинулись дальше и вскоре подошли к третьему корню Иггдрасиля, который соединял Ниффльхейм с остальными мирами. Древо грыз огромный зеленый дракон.
– Это Нидхёгг, – почти благоговейно прошептал Фандрал.
– Я слышал о нем, – тихо отозвался Огун. – Дракон пожирает корень Мирового древа и души бесславных мертвецов.
Вольштагг же, что было ему не свойственно, промолчал. Он надеялся незаметно пройти мимо чудовища, пока оно всецело занято корнем и не намерено обращать внимания на двух воинов и паренька.
Но тому не суждено было случиться. Едва они подошли, дракон повернул к ним чешуйчатую голову.
– Бежим!
По команде старого воина молодые люди бросились вперед изо всех сил.
Нидхёггу не понадобилось бежать. Он взмахнул крыльями и в одно мгновенье настиг Фандрала и Вольштагга.
Огун беспомощно наблюдал, как мощные лапы Нидхёгга сбивают с ног его товарищей.
– Огун, беги! Спасайся! – скомандовал Вольштагг, падая от удара, – коготь дракона придавил его массивное тело.
Фандрал, тоже прижатый к земле, поддержал друга:
– Нет смысла погибать всем троим! Доберись до Асгарда, расскажи, что мы пали с честью!
Несколько секунд Огун молча смотрел, как дракон борется с воинами. И тут в его памяти всплыла похожая картина: двое близких ему людей атакует подобное огромное чудовище.
В тот раз Огун был слишком напуган и ничего не сделал. И поклялся он никогда больше не оказываться в таких же обстоятельствах. Но вот этот момент настал. И сейчас юноша не мог позволить Вольштаггу и Фандралу разделить судьбу его двоюродных братьев.
Огун схватил клинок, который достался ему от отца, закричал и бросился на дракона.
Нидхёгг до того едва замечал юношу – безоружный парень не показался ему опасным. Дракон ошибся. Огун вонзил клинок в крыло. Издав оглушительный вой, дракон взлетел и понесся прочь – ни к чему добывать пищу с такими сложностями. Скоро из царства мертвых вырвутся новые души, и Нидхёггу останется только их поглотить. Эти два – точнее три – воина, конечно, отвлекли его, но все же не настолько, чтобы дракон забыл о своем главном занятии.
Огун помог Фандралу подняться. Вольштагг встал сам.
– Выражаю благодарность от Асгардского льва, – сказал старый воин.
– А также наше общее недоумение, надо полагать, – добавил Фандрал. – Я думал, ты подмастерье каменщика.
– Так и есть, – тихо проговорил Огун. – Я кое о чем умолчал, когда Тор просил рассказать, как я попал в Асгард. В действительности мой народ был истреблен, а наше знамя украло существо по имени Могул Таинственной горы.
Вольштагг кивнул.
– Я слышал истории об этом деспоте, но никогда им не верил. Я думал, это всё выдумки, в том числе и сам Могул.
– Нет, Вольштагг, – с горечью проговорил Огун. – Он настоящий и уничтожил мою семью и мой народ. Я не знаю, все ли погибли. Выжили я и мои двоюродные братья-близнецы. Это были доблестные воины, старше меня. Они вышли на бой против Могула, но его раб, великан Джинни, отнял их жизни. А я тогда застыл на месте и не сумел помочь им.
Вольштагг положил руку на плечо Огуна, но юноша скинул ее.
– Ты ведь был совсем юн, – проговорил Вольштагг. – Вся семья погибла у тебя на глазах. В страхе нет ничего позорного, Огун. Особенно если ты не обучен.
– Так меня обучали! Вольштагг, ты не понял. Меня растили воином и кузнецом-оружейником – таким был мой отец. – Огун поднял в руке клинок, с которого капала драконья кровь. – Он выковал этот клинок после первого моего убийства – в подарок. Но когда я увидел, как великан убивает моих двоюродных братьев, я позабыл все, чему меня учили, – в глазах стояла лишь смерть. А потом я убежал. – Огун поднял глаза на воинов. – Я поклялся, что больше со мной не случится ничего подобного. В Асгарде было несложно затеряться среди асов, а мои навыки помогли устроиться подмастерьем.
– Почему же ты отправился с нами? – спросил Фандрал.
– По той же причине, по которой стал вам другом и надеялся стать другом Тора.
Вольштагг с мрачным осознанием проговорил:
– Можно отнять у воина детство, но воинский дух у мальчишки не отнимешь. Ты услышал зов битвы.
Огун кивнул.
– И все же рассчитывал, что смогу сдержать клятву. Мне ведь нужно было только рассудить, кто из вас первым сумеет дотронуться до Фенрира. Но стоило мне увидеть вас в опасности – в такой же, как мои братья...
– Как ты бросился в бой, – с ухмылкой сказал Фандрал. – О воине говорят не только его победы, но и то, как он оправляется от поражений. Даже самый выдающийся воин может проиграть в схватке. И только негодный проигрывает одинаково дважды.
Вольштагг изумленно посмотрел на Фандрала.
– У тебя почти получилась глубокая мысль, малыш, – сказал он. И в словах его не осталось той злости, что была на пиру.
– Спасибо за добрые слова, – угрюмо проговорил Огун. – И все же я нарушил собственную клятву. Если бы я этого не сделал, то позволил бы умереть своим добрым друзьям. Выбор у меня был не из лучших.
– Кое-что хорошее все же из этого вышло, – успокоил его Вольштагг. – Посмотри на нас. Вчера мы бездельничали в пиршественном зале. А сейчас три воина идут показать, кто тут хозяин, волку Фенриру. Забудем-ка о спорах! Пойдемте вместе погладим волчонка, а затем – в Асгард, рассказывать о нашем приключении!
– Да будет так! – с улыбкой согласился Фандрал. Огун оставался угрюм, но кивнул.
– Хорошо. Сделаем это вместе.
И три воина отправились в опасный путь – бок о бок, в первый, но не в последний раз...
