Глава двенадцатая

Когда Сиф проснулась, она лежала на постели внутри помещения, что весьма смутило воительницу, поскольку последним ее воспоминанием было плато посреди гор Вальгаллы.

Еще больше ее смутило бородатое лицо Вольштагга. Увесистый взглянул на нее и улыбнулся:

– Самое время тебе проснуться.

– В-Вольштагг? Что ты здесь делаешь? – Сиф огляделась по сторонам и обнаружила, что находится внутри маленького домика. – Что я здесь делаю? Где я?

– На какой из твоих вопросов мне ответить в первую очередь? – со смехом поинтересовался Вольштагг.

– Ни на какой, честно говоря. Мне больше интересно узнать, каким образом я спустилась с гор.

Сиф попыталась было сесть, но ее голова закружилась, так что воительница быстро легла обратно.

Добродушная улыбка Вольштагга мигом сменилась обеспокоенным выражением лица, и он положил руку ей на плечо:

– Отдыхай, благородная Сиф, ибо раны твои весьма серьезны. Местный лекарь говорит, что ты пока еще не готова двигаться.

Сиф осмотрела себя: ее броня исчезла, сменившись простеньким платьем. Правая рука и обе ноги оказались покрыты белой мазью – видимо, предназначенной для лечения ожогов.

Входная дверь открылась, и Хильде вошла с корзиной в руках.

– Отец, я принесла обед для... – Тут она заметила, что глаза воительницы открыты. – Сиф! Вы наконец-то проснулись!

– Похоже на то. Твой отец как раз собирался рассказать мне, как я здесь оказалась.

– Ив самом деле собирался, – произнес Вольштагг, – а моя дорогая дочь оказалась достаточно любезна, чтобы принести еды, потому что какая же это история без сопровождающей ее закуски?

Сиф закатила глаза.

– В твоей жизни хоть что-нибудь не сопровождается едой?

– Нет, если я могу на это повлиять, – с улыбкой ответил Вольштагг. – Иди сюда, Хильде, и раскладывай всю ту восхитительную снедь, которую ты принесла, а я расскажу Сиф о том, что произошло, пока она спала.

– Едва ли это можно назвать сном, – пробормотала воительница, почувствовав радость от наличия еды, – оказывается, она настолько голодна, что может бросить вызов даже обжорству Вольштагга.

Хильде уселась на полу, и Вольштагг поступил так же. Когда внушительная туша Увесистого соприкоснулась с полом, весь дом содрогнулся, напомнив Сиф о том, с каким звуком приземлялся в горах Отер. После того как Хильде разложила еду, Вольштагг продолжил свой рассказ:

– Для меня эта история начинается в Асгарде в момент, когда я пошел проверить, как поживает Хильде. Видишь ли, она с братом немножко повздорила, и Гудрун отправила их по комнатам. Аларик подчинился воле матери. – Последнее предложение сопровождалось гневным взором в сторону дочери.

Хильде слегка съежилась.

– Прости, отец, но Аларик взял охотничий нож, тот самый...

Вольштагг жестом остановил ее.

– Да, Хильде, я знаю. Твоя мать мне рассказала. Мы обсудим это в следующий раз.

– Я так понимаю, – произнесла Сиф, проглотив кусочек фрукта, – что ты последовал за Хильде сюда.

– Твой брат был настолько добр, что поделился со мной передвижениями Хильде.

– Хеймдалл знал, где я? – спросила Хильде, словно это стало новостью для нее.

– Мало что избегает внимания стража, – сказал Вольштагг с напускной строгостью. – Тебе стоит запомнить это на будущее.

– Пока что, Вольштагг, ты не сказал мне ничего такого, чего я сама не знаю, – раздраженно произнесла Сиф.

– Терпение, Сиф, Лев Асгарда доберется до сути истории в свое время.

– В этом я не сомневаюсь, но я хотела бы остаться молодой к тому мигу, когда это событие наконец наступит.

Живот Вольштагга дрогнул, великан от души рассмеялся и затем заглотил конфетку.

– Я прошел вдоль русла Гопула и достиг Флудбьёрги. Когда я прибыл сюда, мне сказали, что мою дочь в последний раз видели, когда она отправилась на склад справиться о самочувствии некоего Регина, который, по всей видимости, был мишенью дракона. Но на складе я не увидел ничего, кроме горы рыбы, и не почувствовал ничего, кроме сильного холода. Так что я в растерянности вышел со склада на улицу и в этот момент увидел сполохи пламени на вершине одной из гор.

Глаза Хильде округлились.

– Ты это видел?

– Может, мое зрение и не сравнится с Хеймдалловым, но даже мои старые глаза способны заметить огненные шары, бьющие из места, в котором крайне редко виден огонь.

Сиф скептически взглянула на Вольштагга.

– Только не пытайся убедить меня, что ты потащил свою внушительную тушу в горы.

Вытянувшись, насколько это было возможно сидя на полу, во весь свой внушительный рост, Вольштагг произнес:

– Уверяю тебя, Сиф, если бы я поставил себе цель взобраться на гору, то бы сделал это с большей легкостью, чем ты! – Его лицо смягчилось. – Однако, благодаря моей дочери, это оказалось совсем не обязательным. Поскольку стоило мне подойти к основанию горы, как я заметил ее, спускающуюся сверху. И она была не одна.

Сиф перевела взгляд на Хильде. Девочка покраснела и отвела глаза.

– Я нашла полое дерево возле ручья и положила в него вас, Отера и Регина. С помощью веревки, которой Регин опутал до этого вас и Отера, я привязала всех троих к дереву, а затем принялась тянуть за собой с помощью остатка веревки. Это заняло какое-то время, но в конечном счете я справилась.

Сиф уставилась на нее с открытым ртом.

– Я впечатлена, Хильде. Ты проявила смекалку, отвагу и силу.

– Нет, не проявила, – улыбнулась девочка, – я просто попыталась придумать, что бы вы сделали на моем месте.

Сиф фыркнула.

– По правде говоря, я бы скинула обоих братцев с вершины горы и оставила на милость норн.

– Хильде и деревенский совет рассказали мне все, – продолжил Вольштагг, – и я немедленно послал гонца к гномам, чтобы они установили настоящего владельца клада, поскольку, если золото останется в чужих руках, проклятье просто перейдет на новую жертву.

Сиф кивнула.

– Благодарю тебя, Вольштагг. А где Отер и Регин сейчас?

– Сидят взаперти под охраной жителей Флудбьёрги. Заверяю тебя, они испытывают к своим пленникам крайне мало теплых чувств. Я уже предложил помощь Огуна и Фандрала в восстановлении деревни.

– Когда я приду в себя, поступлю так же.

– Нет, ты не будешь поступать так же, – строго сказал Вольштагг. – Ты ранена и должна исцелиться. Да и к тому моменту, как ты придешь в себя, мы уже давно закончим.

Сиф хохотнула и покачала головой.

– А когда ты поправишься, – добавил Вольштагг, – мы все вернемся во Всевечное царство с Отером и Регином в качестве наших пленников. Они предстанут перед судом Всеотца.

Сиф кивнула.

– Надеюсь, он проявит снисхождение к Отеру. Он и так достаточно страдал. Он очень долго жил во власти проклятья, и я сомневаюсь, что Один сможет придумать для него наказание похуже, чем жизнь с воспоминаниями о том, что он делал в теле дракона.

– Если ты настаиваешь, доблестная Сиф, – сказал Вольштагг, – то так оно и будет.

Открылась дверь, и внутрь заглянула Хелена:

– Как там наша героиня? А, я вижу, она очнулась! Я рада видеть, что вы идете на поправку, моя леди.

– Благодарю вас, Хелена, я рада, что это настолько очевидно.

Следом за Хеленой в дом вошел гном.

– Это Энгин, – представила его Хелена. – Он – сын Андвари, гнома, у которого Отер и Регин украли золото.

– Мой отец, – сказал гном, – стар и немощен и не в состоянии совершить это путешествие. Но я с радостью отправился вместо него, зная, что мое возвращение принесет ему искупление.

– Добро пожаловать, Энгин, – произнесла Сиф.

– Вы, должно быть, леди Сиф. Хелена очень высокого о вас мнения. Она говорит, что вы спасли эту деревню от драконов, которых проклял мой отец. Благодарю вас. – Гном повернулся к Хелене. – В свою очередь, мадам, я хотел бы передать половину золота этой деревне, разумеется, после того как с него снимут проклятье. Используйте его для восстановления города и возвращения его былой славы.

Хелена была заметно ошарашена.

– Это... это весьма щедро, мой господин.

– Считайте это процентами за находку. По правде говоря, Андвари уже смирился с тем, что больше никогда не увидит этого золота. Он возлагал на него все свои мечты о том, как проведет остаток жизни, и потеря сокровищ опустошила его. Возвращение даже половины состояния обрадует его сверх меры, но он не будет возражать против того, чтобы другую половину золота получили славные жители этой деревни. В конце концов, именно оставленное им проклятие стало источником всех бед и трагедий, свалившихся на ваши головы. Отряд гномов уже движется сюда, они заберут золото и снимут проклятие в течение недели.

Сиф кивнула.

– Прошу тебя, Энгин, когда выкопаете золото из рухнувшей пещеры, поищите еще и меч. Он принадлежит одному из членов совета, Бьёрну. Он одолжил мне Гуннвар, и я хочу проследить, чтобы он в целости и сохранности вернулся к владельцу.

– Я позабочусь об этом, моя леди.

– У тебя доброе сердце, Энгин.

– Я следую примеру леди Сиф, – поклонившись, произнес гном. – Я, по крайней мере, получу что-то взамен своей доброты. Верну половину сокровищ и прослежу, чтобы мой отец снова стал тем, кем был до кражи состояния. Вы же ничего от этого не получите, однако приложили все свои усилия, рисковали жизнью, чтобы жители этой деревни оказались в безопасности. Я слышал, как Хелена назвала вас героем, и на мой взгляд, вы – величайший герой во всех Девяти Мирах.

– Я бы сказала, что есть и много других, достойных подобного звания, – улыбнулась Сиф, – но не возражаю оказаться в их числе. – Взглянув на Вольштагга и Хильде, воительница добавила: – Я бы даже сказала, что прямо сейчас нахожусь в обществе некоторых из них. – Она взглянула на Хелену и Энгина. – Но я плохая хозяйка. Хильде собрала для нас целый пир. Прошу, присоединяйтесь к нам, пока Вольштагг не съел все в одиночку.

– Ну разумеется, – дружелюбно расхохотался Увесистый, – еда гораздо лучше, когда ты можешь разделить ее с друзьями.

Хильде уставилась на него.

– С каких это пор ты делишься с кем-то едой, отец?

Все рассмеялись. Хелена и Энгин заняли свои места на полу, и все приступили к трапезе.