Глава седьмая

Всю битву на равнине Иды Локи наблюдал со смесью веселья и разочарования.

Веселье в основном доставляли сами ледяные великаны. Хотя Локи и не особенно любил жителей Асгарда, к обитателям Йотунхейма он испытывал еще меньше теплых чувств. Лафей скрывал сына, стыдясь его маленького роста. Великан предпочел бы, чтобы отпрыск его и вовсе умер, но не смог заставить себя умертвить его. Вместо этого Один, одолев Лафея, взял ребенка великана к себе и воспитал как собственного сына.

На самом деле Локи ожидал от своих кровных родственников большего. Он надеялся, что они как минимум заберутся так же далеко, как тролли. Однако Обманщик недооценил Хеймдалла.

А возможно, он переоценил ледяных великанов в общем и Хрунгнира в частности. Задира нажил себе непомерную репутацию как последний из главарей банды, сумевший привлечь великанов под свои знамена. Локи начинал подозревать, что своей легендой Хрунгнир полностью обязан жеребцу, на котором он ездил, а вовсе не серому веществу в своем котелке.

Определенно Локи придется помочь кузену. Поле битвы Хрунгнир покинул верхом на своем быстром скакуне. Второй сын Одина не мог не восхититься столь очевидным проявлением трусости и решил последовать за великаном и поделиться с ним своими советами, раз уж у Хрунгнира не хватало собственных мозгов.

К сожалению, путешествие оказалось более проблематичным, чем рассчитывал Локи. Хрунгнир избрал наиболее прямой способ попасть в Йотунхейм – через горы. В прошлый раз великан шел окольным путем, которым следовал и Один. Путь этот вел через Марморийское море, которое находилось в равнинной местности. И хотя горная дорога была гораздо более быстрой, она также оказалась и весьма холодной, так что Локи пришлось весьма нелегко – с учетом формы, которую он принял. В конце концов, насекомые избегали зимы не просто так.

Пытаясь удержаться на лету в морозном воздухе, Локи нацелился на расщелину, за которой, как он надеялся, Хеймдалл не особо следил. Оказавшись там, Обманщик превратился в волка.

И хотя волчья форма, за счет большей массы и теплой шкуры, предоставляла лучшую защиту от мороза, даже на всех парах волк не мог передвигаться по горам с той же скоростью, какую способно было развить созданное для полета существо вроде мухи.

Какой-то краткий миг Локи подумывал просто телепортироваться в нужное место, но не решился на столь серьезный расход магической силы. Создание двойника было крайне сложным заклинанием, и чтобы и дальше дурить Хеймдалла, Обманщику требовалось постоянно поддерживать эту иллюзию. Хранитель Асгарда мог не обратить внимания на пустую расщелину в горах, но он определенно заметит, если появится хоть какой-то намек, что спящая фигура в покоях Локи на самом деле вовсе не Локи.

Поэтому младшему сыну Одина пришлось найти время на прогулку по горам.

Пробираясь через сугробы, он придумал план, с помощью которого Хрунгнир смог бы хотя бы оказать достойное сопротивление.

В конце концов Локи в образе волка добрался до стен твердыни Хрунгнира на краю замерзших земель. Массивное каменное строение, по всей видимости, возвели когда-то крайне быстро. Здесь и близко не было изысканной элегантности каменных замков, столь любимых остальными великанами. Правда, Хрунгнир проводил много времени вдали от дома верхом на своей лошади, поэтому Локи вряд ли стоило удивляться, что великан уделил так мало внимания архитектурному облику своей обители.

Тьяцци, заместитель Хрунгнира, который, как внезапно осознал Локи, не участвовал во вторжении в Асгард, заметил его приближение и закричал:

– Волк!

– Не волк я, а Локи, – прорычал Обманщик сквозь волчью пасть. – Я вернулся, чтобы поговорить с Хрунгниром о его неудаче... и о том, как можно превратить ее в победу.

– Правда? – в голосе Тьяцци слышались нотки сомнений.

– Да. Я хочу поговорить с могучим Хрунгниром.

Прежде чем Тьяцци успел что-то либо ответить, сам Хрунгнир вышел из гигантского дверного проема, ведущего внутрь крепости.

– Итак, Обманщик вернулся. Хорошо, потому что я хочу перекинуться с ним парой слов.

– А я с тобой, – рыкнул Локи, – потому что ты, да простите вы мне мои манеры, запорол все дело.

– Я запорол? – Хрунгнир вскинул руки, словно собираясь забить ими волка. – Это же Локи снабдил нас маршрутом, который должен был привести нас прямо в Асгард, а вовсе не в засаду на равнине Иды.

– Да, ты прав, Хеймдалл заметил вас раньше, чем ожидалось, но вы же ледяные великаны. Банда тупых троллей и то лучше справилась с Тором и его товарищами, чем вы. Если бы Голдфакси не помог тебе сбежать, ты бы сейчас сидел со своими товарищами в подземельях под Всевечным Царством.

– А если бы Локи не «помогал» мне...

– Ты бы не добрался и до равнины Иды, – перебил его Обманщик. – Не будь дураком, Хрунгнир, – я нужен тебе. И очевидно: гораздо больше, чем я думал.

Затем Локи прошептал завершающие слова заклинания, которое начал еще в горах. Поднялся сильный ветер, и лежащие на земле вокруг них камни внезапно взмыли в воздух. Ветер дул все сильнее и превратился в разрушительную воронку, сметавшую тем не менее только лежащие вокруг них камни. Снег, растения, даже волосы на голове у гигантов вихрь не затронул. С мощным треском камни врезались друг в друга, сливаясь воедино и образуя двуногую форму. Когда ветер стих, великаны увидели перед собой комплект гигантских каменных доспехов, рядом с которыми лежала огромная дубина.

– И доспехи, и оружие зачарованы. Ни одна сила во всех Девяти Мирах не сможет их разрушить. Даже молоту Тора не под силу расколоть камень. Так что, когда вы в следующий раз вторгнетесь в Асгард...

– Не будет никакого следующего вторжения в Асгард.

Эти слова застали Локи врасплох.

– Но почему нет? Разве ты отомстил Одину за его оскорбление? Неужели Хрунгнир решил, что публичное унижение следует оставить безнаказанным?

– О, за оскорблением последует расплата, не переживай. Я лишь предпочел другой путь добиться справедливости за оскорбление Одина. Как раз в этот самый момент, пока мы разговариваем, Тор уже направляется в Йотунхейм, чтобы сразиться с Хрунгниром в честном бою один на один.

– И Тор на это согласился? – удивленно спросил Локи.

– Скоро узнаем. Если он не прибудет к наступлению ночи, я убью нашего гостя.

– Гостя?

– Заложника из Асгарда, чью жизнь я согласился обменять на поединок с богом грома. А теперь, благодаря тебе, у меня есть средство для достижения победы.

– Это в том случае, если Локи не возражает против того, чтобы ты использовал его подарки для убийства его же сводного брата, – подал голос Тьяцци.

– Полагаю, я уже затрагивал эту конкретную тему, Тьяцци. Однако я повторюсь: у меня нет никаких проблем с тем, что именно Хрунгнир станет причиной гибели Тора. В конце концов, на моем пути к короне Асгарда стоят и Один, и Тор. Если Хрунгнир смахнет Тора с игральной доски, моя задача облегчится на половину. – Локи в волчьем образе подскочил к каменным доспехам. – Поэтому прошу тебя, прими мои дары и используй их для достижения победы в битве с Тором.

– Прекрасно! – Хрунгнир откинул голову и рассмеялся. – Это будет битва на все времена. Об этом сочинят легенду, сложат песню, и песня эта будет называться «Смерть Тора»!

Локи порадовался, что все еще остается в волчьем облике, поскольку раздраженный вздох, который он не смог сдержать во время бравурной речи Хрунгнира, больше напоминал рык.

– Позволь же мне опробовать предоставленную тобой магическую броню. – Хрунгнир подошел к доспехам и остановился, не зная, как быть дальше.

– Просто коснись ее, и она сама наденется.

Великан колебался:

– А это не хитрость? Один по-прежнему твой отец, а ты – по-прежнему Обманщик. Вдруг это все трюк, чтобы заточить меня внутри созданной тобой статуи?

– Полагаю, технически Один может считаться моим отцом, поскольку он забрал меня у твоего дяди. Но не думай, что я испытываю к нему какие-то сыновние чувства. Можешь не сомневаться – здесь нет никакой хитрости. Если ты намереваешься сразиться с другим сыном Одина, то я с радостью предоставлю тебе помощь. Прикосновение к броне переместит тебя внутрь доспехов, и ты станешь неуязвим.

– Замечательно! Моя победа над любимым сыном Одина гарантирована! – ликующе заявил Хрунгнир.

Локи оскалился. Да, скорее всего, так оно и было. Тор и правда являлся любимцем Одина. Локи никак не мог этого поняты Подобный Одину лидер, казалось бы, должен ценить мозги и хитрость превыше грубой силы. Не говоря уже о том, что Тор являлся сыном просто по факту рождения, а Локи отец выбрал. И все же Один обращался с ним вот так...

Да, определенно стоило посмотреть за тем, как Хрунгнир взгреет Тора за грехи их отца.

Доспехи походили на каменную статую, которую великаны поставили у себя на лужайке. Сперва Хрунгнир просто смотрел на них. Он понял, что это не цельный кусок камня. Руки, ноги, шлем и грудная пластина – все они являлись отдельными элементами, которые, однако, были соединены вместе. В шлеме виднелся квадратный проем для лица.

Затем, как и было велено, великан коснулся доспеха.

На глазах Локи и других гигантов тело Хрунгнира словно утратило плотность, стало прозрачным, а затем его всосало внутрь брони.

Остальные великаны немедленно напряглись. Некоторые схватились за оружие.

Тьяцци повернулся к Локи.

– Что ты с ним сделал?

Но затем в прорези шлема показалось лицо Хрунгнира.

Тьяцци настороженно повернулся к нему.

– Хрунгнир?

Хрунгнир для пробы поднял руку. Затем на его лице расплылась широкая улыбка, и великан наклонился, чтобы поднять зачарованную дубинку.

– Хрунгнир, ты в порядке? – в голосе Тьяцци все еще слышалось беспокойство.

– В порядке? О, Тьяцци, я не просто «в порядке». В этой броне я сильнее, чем когда-либо.

Локи оскалился, обнажая клыки – наиболее приближенное к улыбке выражение из тех, на которые способна волчья морда.

– Тебе следует испытать ее прочность.

Хрунгнир попытался кивнуть, однако в доспехах это оказалось крайне сложно сделать. Он повернулся к остальным великанам.

– Нападайте на меня.

Те обменялись растерянными взглядами. Да, они постоянно боролись друг с другом, и даже Хрунгнир иногда участвовал в этих поединках, но сейчас он требовал от них совершенно иного.

– Я сказал, нападайте!

Трое великанов подняли оружие и окружили своего предводителя.

Сперва Арнборн замахнулся на Хрунгнира своей дубиной. Дубина отскочила от доспехов, и, к ужасу Арнборна, в ее основании пробежала трещина.

– Я получил эту дубину еще ребенком!

Затем Олав высоко задрал топор и со всей силы опустил его на голову Хрунгнира. Лезвие ударилось о шлем, рукоятка треснула пополам, обух упал в снег, а ошарашенный Олав остался стоять, держа в руках только половину топорища.

– Я украл этот топор у гнома! Его даже точить никогда не приходилось!

А затем Нилс воткнул свой огромный меч Хрунгниру в грудь. От удара о броню клинок раскололся на части. Нилс лишь плечами пожал.

– Никогда не любил этот меч.

Хрунгнир задрал голову к небу и расхохотался:

– Теперь меня никто не одолеет!

Тьяцци, однако, был настроен более скептически.

– Теперь мы знаем, что тебя нельзя поранить даже лучшим оружием. – Он покосился на Нилса. – Или худшим. Но сражение – это не только оборона, но еще и нападение. Ты в этой штуке двигаться вообще можешь?

Хрунгнир тут же шагнул по снегу, чтобы схватить Арнборна. Двигаясь удивительно быстро для того, кто облачен в камень, предводитель великанов подхватил удивленного Арнборна и отбросил в сторону.

– А твоя сила? – не сдавался Тьяцци.

Локи начал уставать от его скептицизма.

– Ну очевидно же, броня представляет собой в точности то, что я и обещал. Почему ты постоянно...

– Потому что даже когда Локи говорит правду, он лжет, – ответил Тьяцци.

Злясь из-за задержки, Обманщик произнес:

– Но это же бессмыслица.

– Нет, – возразил Хрунгнир, – Тьяцци прав. Он мудр и умен. Я должен проверить свою силу.

– Дуб, – моментально предложил Тьяцци.

Хрунгнир улыбнулся.

– О да.

Великаны отправились на задний двор крепости. Локи последовал за ними на своих четырех, гадая, о каком это дубе они говорят. На заднем дворе они остановились перед гигантским старым дубом. На нем не было листьев, и сын Одина осознал, что дерево давно обратилось в камень.

Приглядевшись пристальнее, Локи увидел на стволе многочисленные рубцы и зазубрины.

– Мой народ, – пояснил Хрунгнир, шагая к дереву, – уже многие поколения использует этот дуб для испытания собственной силы. Многие великаны окрепли в поединках против его неумолимой коры, однако дуб продолжает стоять... и все еще непоколебим. – Гигант указал на один из шрамов. – Я помню, как мой отец оставил эту отметину. Он сказал: это был самый могучий удар, что он когда-либо наносил.

Затем Хрунгнир сжал руку в кулак, замахнулся, ударил, и древесный ствол раскололся на миллион крохотных осколков.

Треск эхом разнесся по Йотунхейму. Локи пред-ставил, как звук от удара слышится по всем Девяти Мирам, вибрируя по ветвям Иггдрасиля.

Когда эхо от гибели дерева начало затихать, на дворе крепости Хрунгнира воцарилась неестественная тишина. Локи огляделся и увидел, что все великаны в состоянии глубокого шока с открытыми ртами таращатся на остатки дуба. Мухи могли бы беспрепятственно влететь к ним в рот, если бы здесь не было слишком холодно для насекомых.

Затем, через несколько бесконечных секунд, когда Локи уже собирался проверить, живы ли окружающие его великаны, Хрунгнир рассмеялся.

И только затем остальные гиганты присоединились к его хохоту, и вскоре эхо от треска разлетающейся на части окаменевшей древесины сменилось звуками резкого смеха, доносящегося из глоток дюжины или около того ледяных великанов.

– О, отличная работа, Локи. Эта броня гарантирует мне победу над громовержцем! А уничтожив его, я поведу своих воинов обратно в Асгард. И благодаря этой броне никто не сможет остановить меня. Изувеченные тела Сиф, Балдера, Троицы Воинов, Хеймдалла и всех остальных жалких божков усеют путь к Одину, а затем я сокрушу его одноглазую голову прямо на его троне. – Хрунгнир повернулся к своим подданным и вскинул в воздух обе руки. – Победа!

– Победа! – закричали остальные великаны.

– Ты еще никого не победил, глупец, – пробормотал Локи, но одинокий волчий голос затерялся в криках великанов.

Поэтому Обманщик украдкой потрусил в сторону крепости. Хрунгнир упомянул заложника, и Локи было любопытно узнать, кого это похитил великан, чтобы заставить Тора подчиниться своей воле.