Давид-креститель
…Я сам изнемогал от счастья бытия.
Н. Заболоцкий
Отец Георгий из села Горянина любит жизнь. Он восторгается ею, как маленький, и радуется возможности жить бесконечно на небесах. Когда он проповедует с амвона, то обязательно расписывает будущий рай самыми праздничными красками. Несколько старушек, что стоят в церкви, возвращаются со службы молодыми и воодушевлёнными. Ты подумай! Бесконечная, бесскорбная и беспроблемная жизнь! Неужели она наступит?!
Однажды в церковь вошла немолодая упитанная дама. Неизвестно, слышала она рассказ про Царство Небесное или нет, её взгляды на жизнь вообще были весьма своеобразными. Народ уже покинул храм, а батюшка что-то замешкался в алтаре. Дама терпеливо его ждала. Цвёл и пах летний вечер. Мимо церковных окон с мычанием протопало совхозное стадо. Наконец и отец Георгий загремел в алтаре ключами, собрался уходить. Спустился с амвона, и тут дама подплыла к нему с просьбой о помощи:
– Батюшка, без вашего совета никак. Мне Петровна, ну вы её знаете, божественная такая, наказала свечку за мужа поставить кверху ногами, ну, чтобы он сдох. Я вот свечку купила, а где у неё верх, где низ, не пойму. Помогите разобраться, посоветуйте, пожалуйста.
Отец Георгий уставился на даму с удивлением. Он растерялся и не знал, как помочь этой прихожанке, чтобы её муж околел от свечки. Он раскрыл рот и удивлённо хлопал глазами. Дама решила изложить свою просьбу подробнее:
– Понимаете, муж такая сволочь! А ещё он – алкаш, гад и изменщик. Он к Нюрке после работы заходил, а Петровна видала. Она мне про его похождения всегда докладывает, добрая она, ну, по-соседски. Я уже вся извелась, высохла от тоски – сил моих нет. А Петровна-то, она старушка божественная, знает, как кому земельку подсыпать, как кому булавку в окошко воткнуть. И берёт за советы по-божески. Ну, я её и спросила, как с мужем-то быть. Она и посоветовала: чтоб он сдох, говорит, надо за него свечку за упокой поставить в церкви, но только обязательно кверху ногами. У попа, говорит, спроси, как и что. Он, дескать, в семинарии обучался. Такие мелочи-то знает, поди.
Отец Георгий посмотрел на необъятную, «высохшую» от горя даму, подумал-покумекал и решил рассказать ей про то, как Бог всех любит. Про жизнь, которую Бог всем даёт, про жизнь, которая будет там, на небесах, у всех крещёных людей. Он уже набрал воздуха, но дама перебила:
– Вот свечка. Видите, кручу её в руках, кручу, а ни верха, ни низа не различаю.
Батюшка взял у прихожанки свечку, расковырял фитиль и показал:
– Вот верх.
Потом вздохнул и добавил:
– Я храм собираюсь замыкать, служба кончилась. Идите домой. Там вас муж, наверное, ждёт. Скоро корову доить. Одному-то несподручно, поди, без хозяйки со скотиной управляться. Идите помогать, а в убийцу мы с вами поиграем как-нибудь после.
Дама смиренно покинула церковь. Батюшка затушил все лампады, лязгнул засовом на входной двери, щёлкнул замком и отправился домой.
Трудовой день закончился, и в прохладном воздухе тут же запищали комары. С фермы по окрестным лугам разливается коровье мычание и незлой пастушечий мат. Слева, в пруду чуть пониже церкви, играют золотые карасики. Ребятишки запутались в удочках на берегу. Гуси за день утомились под августовским солнцем. Они уселись у Лукичевой калитки и даже не шипят на прохожего в шелестящей рясе. На отца Георгия нахлынуло вдруг поэтичное настроение. Всё наполнено прекрасной жизнью! И потом, подумал батюшка, тоже будет жизнь, но куда прекрасней этой! В миллион, наверное, раз!
Толстая дама настигла отца Георгия уже у его калитки. От резвого галопа её «иссохшее» тело всё взмокло. Задыхаясь, она промолвила:
– Батюшка, спасибо за совет, только вот я спросить забыла, на какой подсвечник свечку-то втыкать? И ещё забыла, сдохнет-то он – гад – скоро после этого?
Вдохновение отца Георгия враз оставило. От жалости к даме и ко всем жертвам Петровны заныло сердце. Он решил помочь ей спастись, забыть об убийственных планах, скроил страшную гримасу и рявкнул что было духу:
– Дура! А ну пошла отсюда к кузькиной бабушке! И Петровну свою божественную с собой прихвати! Уйди с глаз моих! Не то я сам тебе эту свечку поставлю! Я тебе так её поставлю!!!
Дама решила не рисковать и поспешила убраться. В селе поговаривали, что местный поп свои обещания обычно выполняет.
Расстроенный батюшка вошёл в дом и уселся чаёвничать. Горячий чай обжигал, и настоятель долго фыркал в свою чашку про то, что «одолели Петровны, когда ж их Петровняя дурь уже повыветривается. Молишься за них, молишься, а они…». На третьем стакане он успокоился, и тут к нему подкрался шестилетний Давид. Он придвинул табуретку поближе к столу и вскарабкался на неё. Руками, перепачканными зелёнкой, он тоже нацедил себе чаю и принялся молча хлюпать. Он был задумчив и совсем не слыхал, как отец вопрошал его про обилие зелёнки на руках. Заметно было, что в голове пацана копошится занятная думка. Наконец он выдал:
– Скажи, пап, а крещёные ведь не умрут и в рай попадут… все?
– Бог знает, – ответил отец, – все, кто Его слушается, наверное.
– Так нам, пожалуй, скучно будет в раю без кошек. Они-то, бедненькие, все некрещёные.
– Ну, не знаю. Кошки ведь нам для этой жизни нужны. Так ведь Господь устроил.
Давид ещё немного помялся. Он всё не решался поделиться с отцом своим великим открытием. В конце концов не выдержал:
– Знаешь, пап, я сегодня подумал, что кошкам тоже не хочется умирать. И я изобрёл, как их тоже в рай взять. Я Мурку, и Барсика, и всех их котят… ну… это… покрестил. А что, запросто. Взял тазик, принёс воды. А ещё, только ты не ругайся, потом я поросят покрестил и цыплят… тоже… Свинью тоже вот хотел…
Тут на столе затряслись стаканы и миски. Отец Георгий от хохота весь покраснел и взмок. Сыну нужно было кое-что объяснить про крещение, но сделать это теперь без смеха всё равно не получилось бы. Чтобы отдышаться и успокоиться, он вышел на воздух, на крыльцо. Но тут ему стало ещё смешнее: по двору вышагивает крещёный петух, крещёная курица водит православных цыплят. На карнизе развалился Барсик – толстенный ортодокс…
Сад и вся улица утопают в зелени. В палисаднике красно от мальвы. Злые комары к сумеркам распищались не на шутку. Батюшка прихлопнул одного на лбу и подумал: как хорошо, что Давид не додумался и этих крестить. Гонялся бы за ними до ночи по селу. И на том свете потом бы от них житья…
