Глава 5
Котёл Дьявола
Ник выехал со стоянки на полуденное солнце и голубое небо.
На его прозрачных, как стекло, глазах были тёмные зеркальные очки, несмотря на щиты от солнца на окнах, установку которых он оплатил для своей антикварной машины.
Что касается самой машины, то он купил её ещё до войны и сумел сохранить даже после того, как правительство конфисковало большинство вампирских активов и заморозило их банковские счета.
Тогда у него ещё было достаточно друзей-людей, и он успел переписать машину на одну из них перед тем, как М.Р.Д. явился к нему на порог.
Вдобавок, она оказалась достаточно хорошей подругой, чтобы вернуть ему машину, когда шумиха улеглась.
К сожалению, эта подруга умерла — слишком много лет назад.
С тех пор прошло больше лет, чем ему хотелось бы думать.
Поглаживая оригинальную приборную доску, Ник почувствовал прилив благодарности к ней, как и всякий раз, когда садился за руль своего автомобиля Mercury Cougar Eliminator 428 Super Cobra Jet 1970 года выпуска, который был чертовски редким, даже когда Ник только купил его.
Теперь эта штука была почти единорогом.
Его подруга тоже увлекалась масл-карами.
Выкинув её из головы, он свернул на 15-ю улицу, направляясь на запад, к 8-й Авеню, чтобы вернуться в Вашингтон-Хайтс и свою квартиру.
Конечно, он жил в специально отведённой для вампиров зоне, так что у него не было большого выбора в плане жилья. С другой стороны, правительство оплачивало его квартиру, так как он работал Миднайтом. У него не имелось ничего, кроме машины, которую он никогда не продаст, но, по крайней мере, он не был бездомным.
— Гертруда, — сказал Ник, активируя связь с ИИ своего отдела. — Проверь для меня записи одного гражданина, ладно?
— Конечно, сэр. Имя?
— Фамилия, Фиорантино. Имя, Кит. Человек. Примерно от двадцати двух до двадцати восьми лет. 170 см роста. Короткие каштановые волосы с выкрашенными в синий цвет кончиками. Множественные украшения на теле, большинство из них персонажи аниме. Мускулистая. Носит усовершенствованные линзы. Возможно, у неё имеется опыт в боях.
Помолчав, он добавил:
— Имя — это, наверное, прозвище. Ищи возможные совпадения с более традиционными именами для людей Соединённых Штатов, особенно тех, кто родился в Охраняемом Регионе Нью-Йорка. Вероятное место проживания — Квинс, штат Нью-Йорк.
— Работаю над этим, сэр.
Ник смотрел в окно, пока ждал.
В этой части города смотреть было особенно не на что.
Вся западная часть города по-прежнему в значительной степени разрушена войной.
Примерно треть территории вообще не восстанавливалась за прошедшие годы, так что вполне логично, что они разместили вампирские анклавы к северу отсюда, где мало кто из людей хотел бы жить.
Контрасты были довольно резкими.
Всего в нескольких кварталах к западу от того, что теперь называлось «Рекой Золота» (полоса гиперсовременных, до жути высоких и тонких как карандаши зданий на западной стороне Центрального Парка) и совсем немного к северо-западу от приподнятого парка и зелёной зоны (известной как «Лес», который заканчивался к северу от Опера-Хаус), находился скандально известный «Котёл Дьявола».
Огороженная, охраняемая военными территория Котла, которая начиналась на пересечении 66-й и Амстердам-стрит и тянулась до 113-й улицы, представляла собой практически пустырь из заброшенных, разбомблённых зданий, покрытых граффити. Её жители имели специальные разрешения, которые не позволяли им уехать, и у большинства из них не было документов о гражданстве, хотя по закону все они должны быть имплантированы и зарегистрированы.
Кто угождал в Котёл?
В основном обычные бедняки и те, кто иначе остался бы без крова. У некоторых были психические расстройства, другие были арестованы за незаконное поселение в чужих домах. Третьи были пойманы с сомнительными татуировками и документами об иммиграции и/или виде на жительство.
Сам Котел не только был разрушен во время войны из-за сильного удара звуковыми и контузионными бомбами, но и являлся в основном результатом безумного наплыва выживших, заполонивших город после войны, а также преступников, которые не были достаточно плохими для изгнания, всё ещё годились для ваучеров ручного труда, но не могли быть размещены в переполненных тюрьмах.
Большинству из тех, кто жил в Котле, больше некуда было идти.
Котёл начинался всего в нескольких кварталах к югу от вампирских анклавов, где жил Ник, а на западе он поднимался прямо к Гудзону и силовым полям, которые покрывали всю границу острова Манхэттен.
Несмотря на компании, которые держали рабочие склады внутри стен Котла — то, что раньше называлось потогонными цехами (англоязычный термин употребляется для описания незаконных экспортных производств в бедных странах), и под усиленной охраной — это место было в основном хаотичным беспорядком, и не очень хорошо охранялось.
На самом деле, там вообще не существовало регулярной полиции, если не считать беспилотников, частной корпоративной охраны и случайных рейдов, которые были ближе к военным учениям, чем к обычной полицейской работе.
Тем не менее, всего за две недели пребывания здесь Ник уже успел поработать нюхачом над одним делом в Котле, так что не похоже, что полиция Нью-Йорка полностью проигнорировала это место.
В целом, однако, забор под напряжением, окружающий разбомблённый, перенаселённый участок земли, должен был сдерживать худшие из проблем, по крайней мере, не пуская их в остальную часть Манхэттена и Охраняемой Территории Нью-Йорка.
Внутри самого Котла обстановка оставалась мрачной.
Зона страдала от перенаселения и была подвержена вспышкам болезней. Здесь почти нигде не было водопровода, не говоря уже о вывозе мусора и электричестве для жителей.
Даже сама земля всё ещё была частично загрязнена химическим оружием, которое использовалось Армией Воскресших Падших, или А.В.П., ближе к концу войны. Ник также слышал, что там имелось минное поле, до сих пор не расчищенное — хотя он даже представить себе не мог, почему этого ещё не сделали. С современными технологиями они могли бы разобраться с этим за несколько недель.
Большинство людей объезжало район стороной, делая вид, что его там нет, вместо того чтобы проехать через охраняемые ворота на границе и добраться до северной или южной части города через середину Котла.
Богатые люди и близко к нему не подходили.
Честно говоря, Ник тоже часто объезжал его.
Впрочем, он не делал этого каждый раз. Всё зависело от его настроения и от того, насколько он торопился домой.
Он не солгал Кит, когда сказал, что ему не терпится вернуться в свою квартиру после времени, проведённого на воде. Он был не в том настроении, чтобы добавить ещё добрых сорок минут к своей поездке, просто чтобы избежать кучки отчаявшихся людей.
Так как большая часть Реки Золота как района состояла из частных, закрытых улиц, по которым Ник не мог проехать без предварительного разрешения, он должен был либо ехать через Котёл, либо вернуться в центр и добираться до своего дома через восточную часть города в объезд парка, чтобы попасть в Вашингтон-Хайтс.
Он мог позаботиться о себе в Котле, даже с приманкой в виде своей машины.
Он делал это уже много раз.
Он всё ещё ехал по 10-й авеню, когда Гертруда, ИИ, вторглась в его мысли.
— Кажется, я нашла вашего человека, детектив Миднайт, — любезно сказала Гертруда.
— Ладно, давай сюда.
— Какие части, детектив Миднайт?
— Всё, что ты нашла. Я скажу тебе, когда остановиться.
— Катарина «Кит» Фиорантино, — прогудел голос. — Родилась в Лонг-Айленд-Сити, в Квинсе, у родителей Лилианы и Ивана. Ей двадцать четыре года. Изучала биотехнические науки и безопасность. В настоящее время работает в корпорации «Красное Солнце» в качестве младшего директора службы безопасности города по их самому крупному контракту, заключённому с М.Р.Д…
Ник присвистнул и невольно рассмеялся.
Вот уж везло же ему временами.
— Мне продолжать, сэр? — вежливо осведомился ИИ.
— Она боксирует? — спросил Ник, всё ещё ошеломлённо улыбаясь и потирая подбородок.
— Она получила чёрный пояс второй степени в кунг-фу стиля Чой ли Фут, сэр. Она соревнуется на местном многополом автодроме в Квинсе, в Охраняемой Зоне Нью-Йорка. Её текущий рейтинг составляет 9–0 в этом сезоне, сэр.
— Значит, она хороша? — Ник задумался.
— Очевидно, лучше, чем её противники, сэр, — бодро согласился ИИ.
— Она не входит ни в какие антивампирские группировки, верно? — он хмыкнул.
— Ничто в её сетевой истории или связях не предполагает этого, сэр.
— Она вообще интересуется политикой?
— Не слишком, сэр, — ответил ИИ. — Ни одна политическая деятельность не была задокументирована, кроме одного штрафа за нарушение мира и подстрекательство к насилию против государства, который зарегистрирован восемь лет назад. Она присутствовала на митинге протеста, связанном с ограничениями свободы собраний для гибридов…
— Восемь лет назад? Значит… она была подростком?
— Её сосед и близкий друг был гибридом, сэр. М.Р.Д тогда забрал его для перерегистрации и установки нового имплантата. Полиция подала жалобу скорее в качестве предупреждения, добавив второе обвинение за то, что она бросала в них предметы…
Ник снова усмехнулся. Иисусе. Она швырялась камнями в полицейских, которые целились в неё из плазменных винтовок.
У девчонки имелись яйца, надо отдать ей должное.
— …Однако, — продолжал ИИ. — В настоящее время у неё нет официальных политических связей, и с тех пор она не занималась какой-либо антигосударственной деятельностью, поэтому заключение М.Р.Д. состоит в том, что для неё это был личный вопрос, и потому её статус угрозы в настоящее время считается низким. С тех пор ей не приписывали никаких других случаев насилия.
— Кроме надирания задниц на ринге, — поправил Ник.
— Кроме этого, сэр.
Ник подъехал к южным воротам Котла.
Остановившись у поста охраны, он опустил стекло и показал своё удостоверение.
Охранник посмотрел на Ника в тёмных очках, потом на его машину и нахмурился. Он бросил на Ника взгляд, который примерно переводился как: «Да ты, должно быть, издеваешься, бл*дь?»
Ник пожал плечами, включив двигатель на полную мощность после того, как парень махнул ему рукой и открыл ворота безопасности, чтобы пропустить его к первому набору надёжных замков, которые стояли между главной улицей и внутренней частью самого Котла.
Ник остановился перед вторыми воротами, через которые был пропущен электрический ток, и подождал, пока охранник закроет за ним первые ворота.
Как только он это сделал, ворота перед ним осветились — красные огоньки на вершине предупреждали о том, чтобы не подходить слишком близко, пока забор по периметру начал открываться.
Он проделал это ещё два раза.
Когда открылись третьи ворота, Ник, наконец, увидел первые виды Котла.
На другой стороне уже ждали люди.
Он не стал ждать, а взревел двигателем, заставив их разбежаться и протаранив их попытки преградить ему путь. Проезжая мимо, он мельком видел лица и нахмурился, когда один из них ударил бейсбольной битой по боковой панели.
Всю оставшуюся дорогу до 10-й авеню он не убирал ногу с педали газа.
Ну, пока он не наткнулся на первую баррикаду.
Он не колебался, а резко остановил машину в длинном участке тени, которая покрывала эту часть проспекта.
Он знал, что они выбрали это место, потому что тень уменьшит видимость для большинства людей. Для Ника это всё упрощало.
Сняв тёмные очки, он вышел из машины и вытащил пистолет.
Он держал оружие так, чтобы его было хорошо видно. Сдвинувшись с места, он быстро зашагал вперёд, не скрывая своих вампирских рефлексов или походки. Он взял себе за правило подмечать тела и оружие всех людей, которых он мог учуять, устанавливая зрительный контакт там, где он мог, ища их в темноте под почти полностью разбомблённым зданием, обеспечивающим тень.
Судя по опорам, когда-то это был стальной небоскрёб.
— Уберите баррикаду! — крикнул Ник, показывая татуировку «V» на своей руке и той же рукой демонстрируя свой полицейский жетон. — Я Миднайт. Немедленно выполняйте. Или я звоню своим друзьям.
Воцарилось молчание.
Затем из развалин соседнего здания появилась группа оборванных и изголодавшихся людей, одетых в слишком большую для них одежду. Ник наблюдал, как они начали толкать в сторону грузовик, который составлял основную часть баррикады, и мышцы на их костлявых телах напряглись от усилий.
Они работали молча, не глядя на него.
В Котле им не разрешалось держать оружие.
Это, конечно, не помешало некоторым из них обзавестись оружием, но они не собирались рисковать и потерять его при нападении на Миднайта или провоцировать налёт, в результате которого многие из них были бы убиты.
Даже если копы-люди больше не приходили сюда лично, это не означало, что угрозы Ника насчёт его «друзей» были пустыми.
Ник, вампир он или нет, по-прежнему являлся частью синего братства.
Полиция Нью-Йорка может противиться присутствию Ника, но они быстро сомкнут ряды, если посторонние попрут против него, независимо от того, что они думают о самих вампирах или Нике как личности. Если обитатели Котла перейдут эту черту, коллеги Ника, скорее всего, в отместку запланируют настоящий рейд — перспектива, которая никогда не оборачивалась для местных жителей ничем хорошим.
Кроме того, беспилотники полиции Нью-Йорка днём и ночью патрулировали небо над Котлом. По той же причине Ник мог бы обрушить на них ад одним приказом через гарнитуру, даже если они всего лишь разозлили его.
Печальный факт состоял в том, что Ник мог действовать здесь совершенно безнаказанно.
Он мог избивать их, кормиться ими, убивать, трахать, красть их детей, трахать и убивать этих детей, хоть с разрешения, хоть без, и всем было наплевать, просто потому, что это Котёл.
Сочетание этих угроз, исходящих от Ника даже сейчас, в значительной степени гарантировало, что они отступят, независимо от того, насколько блестящей или соблазнительной была его машина.
В любом случае, они мало что могли сделать с машиной.
Разобрать её на запчасти и продать по кускам — вот и всё.
У девяноста процентов из них вообще не было возможности продать такую машину на улице, не говоря уже о том, чтобы водить её. Котёл почти полностью отрезан от внешнего мира, и чёрный рынок в основном ограничивался мелкими товарами, включая детей, ставших жертвами торговли.
Поморщившись от этой мысли, Ник забрался обратно в машину.
Опустив на глаза зеркальные очки, он запер дверь.
Через несколько секунд он завёл мотор и с рёвом помчался по уже расчищенной аллее.
После того как он расправился с первой баррикадой, размахивая пистолетом и значком, по дороге, должно быть, распространились новости о том, кто он и что он такое.
На пути по опустевшей улице он не встретил ни одного блокпоста.
Он преодолел примерно две трети территории Котла, когда его взгляд упал на что-то слева, и он ударил по тормозам.
Он и не осознавал, как быстро ехал.
Это ещё одна особенность Котла — никаких ограничений скорости.
В данном случае это означало, что его вампирские рефлексы заставили машину вильнуть и по диагонали остановиться посреди дороги.
Несколько секунд он просто сидел в салоне, глядя на улицу сквозь тонированное лобовое стекло и окно с водительской стороны.
Этого не может быть.
Этого просто не могло быть.
Его вампирские глаза смотрели сквозь тёмные очки и затемнённое защитное стекло на картину, нарисованную на остатках кирпичной стены.
Вероятно, когда-то это была часть фасада жилого дома, а может быть, даже церкви. Теперь большая часть здания исчезла, осталась только шероховатая поверхность красновато-коричневого кирпича, которая уходила в засохшие сорняки и грязь в половине квартала вверх по авеню.
Несколько стен внутри руин остались стоять, но они напоминали скорее развалины, чем функциональное современное здание.
Больше всего это место напомнило Нику то, что он мог бы увидеть во время туристической поездки в Европу, до войн видящих.
На длинном куске кирпичной стены, тянувшейся вдоль дороги, кто-то нарисовал сверхреалистичную фреску, похоже, выполненную масляной краской. Картина занимала большую часть стены, вплоть до того места, где та сужалась к дороге, обрываясь и обнажая отдельные кирпичи и молодое дерево, растущее позади неё.
Стиль картины был идентичен тому, что Ник видел в том переулке, заполненном убитыми гибридами в Бронксе.
Реалистичность была столь же обескураживающей.
Ник окинул взглядом красочную картину, снял ногу с тормоза и поехал вперёд, чтобы рассмотреть всё это, медленно продвигаясь мимо.
За исключением стиля — который был чуть ли не точно таким же, чёрт подери, и чем дольше Ник смотрел на него, тем сильнее он казался идентичным — картина имела мало общего с той, которую он видел в переулке прошлой ночью.
Кроме того, она была гораздо более неоднозначной по смыслу.
Действительно, это граничило со стилистическим парадоксом.
Подавляющее большинство людей, изображённых этими аккуратными, точными мазками кисти, бежали прочь, и в их гиперреалистичных чертах запечатлелся ужас.
Некоторые были нарисованы вблизи, крупными.
Другие были изображены в более отдалённой перспективе, убегающими прочь, что подчёркивало трёхмерный характер картины. Все они бежали, кричали, падали и спотыкались, торопясь убежать.
У некоторых на лицах виднелась кровь.
У некоторых кровь текла из ушей и уголков глаз.
Они не убегали от пушек, бомб, солдат — или беспилотников.
Они даже не убегали от вампира или любого другого монстра.
В самом центре панорамного изображения, точно в фокусе, от которого все они бежали, на покрытом травой холме стояла маленькая, безобидная на вид фигурка.
Это была маленькая девочка.
Ник уставился на неё, на яркие, серебристо-голубые, похожие на лёд глаза, которые нарисовал ей художник, иссиня-чёрные волосы с серебристыми прядями, а также серебристую асимметричную чёлку. Её маленькое тельце было одето в рваные джинсовые шорты, поношенную футболку и армейские ботинки.
На вид ей было лет одиннадцать.
Ник не видел в её изображении ничего, что обратило бы людей в бегство — не считая этих серебристо-голубых глаз.
Эти поразительные, льдисто-голубые глаза, один лишь их цвет, заставил Ника уставиться на картину.
Они могли быть нарисованы таким образом, чтобы намекать на какое-то усовершенствование — как у Джордана в участке, или у той девушки Кит, которую он встретил на сёрфинге — но Нику так не казалось.
Они походили на глаза видящих.
Они определённо выглядели как глаза видящей.
Не просто гибрида — видящей.
Глубина и свет, которые художник каким-то образом вложил в изображение лица девочки, особенно в её глаза, ещё сильнее указывали на то, что она видящая. Изображение буквально источало свет, делая её ещё более живой и такой реальной, что Ник не мог оторвать глаз от этого округлого девичьего личика.
Но видящих больше не существовало.
За последние почти сто лет на всей планете не найдено ни одного видящего.
Даже гибриды теперь исчезали, постепенно вымирая из-за суровых мер М.Р.Д. и того факта, что новые гибриды не рождались, ведь не было видящих, которые могли их родить или оплодотворить подходящих человеческих женщин.
Чёрт, не осталось даже видящих, не совместимых для размножения с человеческим родом, что уж говорить о совместимых.
Нахмурившись, Ник смерил взглядом картину.
Он знал, что ему нужно сделать.
Тем не менее, он колебался ещё несколько секунд, прежде чем сделать это.
Покачав головой, наполовину злясь на себя за то, что следовал правилам, и наполовину злясь на себя за то, что не решался следовать правилам, он взял гарнитуру с пассажирского сиденья машины и вставил её в ухо, активируя открытый канал, к которому он имел доступ как Миднайт.
— Привет, Гертруда, — сказал он, как только почувствовал, что канал включился. — Пришли мне беспилотник. Я внутри Котла. Ты должна суметь отследить меня через мой имплантат…
— Мы вас видим, детектив Миднайт, — ответил металлический голос ИИ. — Просто беспилотник, сэр? — вежливо осведомилась Гертруда. — Вы хотите, чтобы я передала какие-то инструкции? Вам нужно подкрепление для безопасности или…
— Нет. Ничего подобного, — взгляд Ника вернулся к фреске. — Мне бы хотелось запечатлеть участок дороги, по которому я еду. В частности, фреску на западной стороне дороги от того места, где сейчас стоит моя машина. Все свидетели должны быть отсканированы и опознаны.
— Принято. Посылаю беспилотник наблюдения, сэр. Куда передать результаты захвата, как только он будет завершён?
Ник снова заколебался, хмурясь и размышляя.
Как и прежде, он знал, что должен делать.
Мгновение спустя он обнаружил, что делает именно это.
— Отправь всё в 17-й участок, — сказал он. — Доведи это до сведения детективов Морли и Джордана. От Наоко Танака Миднайта. Отдел убийств. Идентификационная метка 9381T-112.
— Подтверждаю, сэр, — любезно ответил женский голос. — Могу я ещё что-нибудь сделать для вас, пока вы там, на месте, сэр?
Ник уставился в окно своей машины, хмуро глядя на девочку, нарисованную на кирпичной стене.
Его взгляд вернулся к этим потрясающим голубым глазам.
— Нет, — сказал он, запоминая её черты, каждую деталь её внешности. — Если только ты не можешь объяснить мне, на что я сейчас смотрю.
— Боюсь, что я не могу этого сделать, сэр, — всё также вежливо ответил ИИ.
Ник хмыкнул, кивнул и снова положил обе руки на руль.
— Тогда ничего больше, — сказал он. — Спасибо, Гертруда. Сейчас я покидаю этот район, но отошли эти снимки в 17-й, как я уже сказал, — и тут он по наитию добавил, — и в мою гарнитуру, если можно. Я хотел бы взглянуть на них, прежде чем вернусь на службу.
— Как пожелаете, сэр, — ответил голос, такой же бодрый и металлический, как и прежде. — Всего хорошего, детектив Наоко Танака Миднайт.
Ник не потрудился ответить, но слегка нахмурился, когда она назвала его полным именем.
Это какой-то новый протокол о вежливости?
Пожав плечами, он снова посмотрел на картину на кирпичной стене, взглянул на девушку в последний раз, прежде чем взреветь двигателем и снять ногу с тормоза.
Он уже совсем собрался покинуть это место, но тут опять нажал на тормоза, заметив фигуру, смотрящую на его машину из тени за кирпичной стеной.
Ник снова заставил машину вильнуть и резко остановиться.
Он просто держал машину на холостом ходу, пытаясь получше разглядеть силуэт.
Если бы солнце ниже опустилось по небу или если бы эта часть дороги была защищена от солнечных лучей больше, чем, скажем, совсем не защищена, Ник бы вообще вышел из машины.
Он подошёл бы к мужчине, стоящему там, и попытался бы заговорить с ним. Во всяком случае, он спросил бы его о фреске и девочке, которую она изображала.
Но солнце било прямо в его тёмно-зёленый с белыми гоночными полосами Mercury Cougar Eliminator 428 Super Cobra Jet 1970 года, целясь в тонированное стекло со всей силой, жаром и уверенностью полудня.
Внутреннее купольное солнце Нью-Йоркской Охраняемой Зоны было спроектировано так, чтобы почти точно имитировать настоящие солнечные лучи, делая их достаточно прямыми и достаточно горячими, чтобы Ник не хотел даже опускать окно и звать другого мужчину.
Он поймал себя на том, что гадает, ответит ли тот ему, если он позовёт.
Кто бы он ни был, он стоял прямо внутри осыпающегося проёма, когда-то бывшего окном, в остатках этих руин, похожих на отдельно стоящие стены. Окно находилось всего в шести метрах позади того места, где кто-то покрыл стену пугающе реалистичной фреской, которая изображала взрослых людей, убегающих от той, что походила на ребёнка-видящего.
Теперь, когда он оказался ближе, Ник поймал себя на мысли, что большая часть здания выглядит так, будто его уничтожил танк или, возможно, бомба. Учитывая район города, это, вероятно, сделали боевые силы видящих, Армия Воскресших Падших (А.В.П.).
Это была чертовски странная мысль.
Ник уставился на стоящий там силуэт.
Что-то в его неподвижности тревожило Ника.
Может, вампир?
Теперь, когда он почти видел лицо, Ник мог поклясться, что незнакомец не пялится на его машину в отличие от большинства людей, которых Ник видел здесь. Вместо этого он, казалось, смотрел прямо на него, то есть, на самого Ника.
Через несколько секунд Ник ещё больше в этом убедился.
Тот смотрел на него во все глаза.
Когда долговязая фигура слегка отодвинулась в сторону, сделав более заметной саму себя в оконном проёме, и стала видна его кожа, поцелованная солнцем, Ник понял кое-что ещё.
Мужчина, стоявший там, был одет в серую безрукавку с капюшоном.
Теперь, когда Ник смог разглядеть его очертания в прямоугольной оконной раме, он был похож на мужчину, скорее всего на человека, учитывая разноцветный водоворот татуировок, покрывающих почти всю внешнюю сторону левой руки мужчины.
Как и серая толстовка, узор татуировок был жутким в своей знакомости.
Это должен быть он.
Таинственный вуайерист Ника — должно быть, тот самый художник, которого он видел на записи камер видеонаблюдения, когда тот две недели назад рисовал фреску в Бронксе.
Что, чёрт возьми, вообще происходит?
Пока Ник смотрел, у него снова возникло искушение выйти из машины.
Оглядев заднее сиденье, а затем подумав о том, что у него имелось в багажнике, он понял, что действительно не может этого сделать. Полоска открытой земли между ним и покрытым татуировками человеком была слишком длинной.
И всё же он сидел, напрягая мышцы, пытаясь принять решение.
Мог ли он рискнуть и потерять его?
Всё это было невозможным.
Это просто… невозможно.
Как он выбрался из Котла, чтобы написать эту фреску?
Неужели у него действительно есть пропуск, чтобы пройти через ворота? Если так, то это отличает его от всех остальных обитателей Котла, с которыми Ник когда-либо сталкивался.
Как он попал в Бронкс?
Туда можно добраться только поездом. А чтобы ездить на поезде, нужна идентификационная татуировка. Как, чёрт возьми, он сел на поезд, идущий в другой район… или сошёл с него… без тату?
Если он действительно жил здесь, внутри Котла Дьявола, то почему ни один из патрульных беспилотников не поймал его за то, что он не был зарегистрирован?
Ник всё ещё смотрел на фигуру в тени здания, когда вызванный им беспилотник спикировал вниз. Ник поднял голову и нахмурился, когда приземистая, похожая на жука машина зависла в воздухе, а затем медленно поплыла вдоль кирпичной стены, без сомнения фотографируя каждый её дюйм, как и просил Ник.
Ник смотрел на него всего секунду.
Затем его взгляд вернулся к отверстию в стене, где стоял мужчина, уставившийся на машину Ника.
Но мужчина исчез.
Ник вообще ничего не увидел, когда заглянул в это тёмное отверстие.
Ничего, кроме теней и крошащегося кирпича.
