Глава 8
Красный куб
В конце концов, Ник оказался за рулём «Кугуара».
Хотя предпочёл бы этого не делать.
У него ещё оставалась надежда закончить работу достаточно рано, чтобы успеть поискать их уличного художника в «Котле Дьявола».
Ник полагал, что всё равно может это сделать, но тогда придётся снова взять машину в Котёл и рисковать тем, что её разберут на запчасти. Либо надо будет вернуться домой после работы на месте преступления и сесть на метро до станции «110-я улица», ближайшей к северному входу в Котёл и расположенной к западу от Центрального парка.
Оттуда он мог дойти до охраняемых ворот и пройти через них пешком.
Или Ник мог бы взять такси из центра города, а машину забрать завтра. Или он мог бы попытаться припарковаться как можно ближе к южным или северным воротам, но это означало бы доверить свою машину общественному гаражу посреди ночи и в не очень хорошей части города.
Ни один из этих вариантов его не привлекал.
Ник мог бы найти место для парковки сразу за «Рекой Золота», богатой, охраняемой территорией, непосредственно примыкающей к Центральному парку, но большая часть этого района тоже была закрыта, и Ник сомневался, что найдёт там что-нибудь, к чему у него имелся доступ.
Только не без ордера.
Или приглашения.
Выкинув всё это из головы, Ник припарковался на улице рядом с несколькими чёрно-белыми машинами с мигалками, распахнул дверцу со стороны водителя и вышел.
Он тут же пожалел о своём выборе парковки, увидев, как множество глаз повернулось в его сторону, рассматривая сначала его, а затем винтажный «Кугуар», из которого он выходил.
Обычно он парковался в нескольких кварталах отсюда, чтобы не привлекать к себе внимания.
На самом деле, чтобы не привлекать внимания к машине.
Теперь Ник видел зависть и раздражение на многих лицах, пока они переводили взгляд с него на машину и обратно. Тот факт, что большинство из них верили, будто вампиры получают бесплатную машину за счёт их налогов, не совсем помогал имиджу.
Ник не потрудился указать, что он отказался бы от шикарной квартиры в Вашингтон-Хайтс и бесплатных шлюх крови с красивыми грудями даже за половину тех свобод, которыми он наслаждался, когда был человеком. Эти ублюдки, похоже, не понимали, что М.Р.Д. платило за его сотрудничество и отсутствие свободы такими вещами, которые на самом деле не имели ни малейшего значения.
Он бы предпочёл охотиться за собственной пищей.
Он также предпочёл бы иметь возможность попросить его/её остаться, а не выгонять, когда его время истекало. Он предпочёл бы, чтобы кто-то был рядом достаточно долго, чтобы он не забывал узнать его/её проклятое имя — и в запоминании имён имелся хоть какой-то смысл.
Он также хотел бы задержать его/её достаточно долго, чтобы им был какой-то смысл расстраиваться, когда ему приходилось выгнать их за дверь… и это не было просто похоже на случайную жестокость.
Текущее положение дел при М.Р.Д., конечно, делало жизнь менее сложной.
Это также означало, что Ник жил практически в клетке.
Что-то вроде домашнего тигра.
Домашнего тигра, который не был на настоящем свидании почти пятьдесят лет.
Стиснув зубы, он проигнорировал все недовольные взгляды, застегнул пальто, выпрямившись во весь рост, и направился через Чёрч-Стрит в парк Зуккотти, где, по словам Джордана, он будет ждать его с Морли.
Джордан предупредил его, чтобы он был готов к федералам и ещё нескольким людям из отдела убийств Миднайт, включая Чарли и её напарницу Натали Вилланову.
Ник нашёл их всех — по крайней мере, всех из своего участка — недалеко от скульптуры Joie de Vivre, которая выглядела немного потрёпанной, когда он увидел её вблизи.
Это место всегда казалось ему довольно жалкой пародией на парк.
Большая его часть была вымощена. Даже ряды деревьев, теперь освещённых на ночь маленькими белыми лампочками, похожими на рождественские гирлянды, казалось, вырастали из цемента, так как большая часть их корней жила под плоской прогулочной площадкой.
И всё же ночью было очень красиво.
Просто с точки зрения Ника, это был не грёбаный парк. Не настоящий парк.
— Миднайт! — завопила Чарли. — Сюда.
Ник с трудом удержался, чтобы не закатить глаза, и подошёл к тому месту, где они все стояли, глядя на что-то на земле.
Осознав, что почувствовал запах, как только вышел из машины, Ник поморщился, подойдя ближе, и невольно поднёс руку к носу и рту.
Увидев его, Чарли расплылась в улыбке и, хихикая, толкнула его плечом.
— Ты брезглив, Миднайт? Серьёзно?
— Мёртвые штуки плохо пахнут, — сказал он, бросив на неё раздражённый взгляд. — Разве у тебя нет шпаргалки по вампирам?
Она тупо уставилась на него, а потом рассмеялась.
— Но ведь это твоя работа, нет? Нюхать мертвечину? Что, чёрт возьми, ты делаешь для нас, если не это?
— То, что мы можем чуять запах, ещё не значит, что нам он нравится.
— Ты занимаешься не той работой, Миднайт, — весело сказала она, снова хлопнув его по плечу.
Ник не привык к такому количеству физических контактов с людьми с тех пор, как его обратили.
Что это такое, бл*дь? Почему эти ньюйоркцы постоянно прикасаются к нему?
Особенно женщины, казалось, всё время распускали руки.
Он не совсем сердито посмотрел на неё, но поймал себя на том, что уходит из зоны досягаемости её рук и тела, приближаясь к источнику крови.
Увидев стоявших рядом Джордана и Морли, Ник поймал себя на том, что меняет направление движения, устремляясь к ним.
Морли обернулся, когда Ник подошёл ближе.
В тот же миг он слегка подскочил, как будто поразился, увидев Ника — или, может быть, он был просто удивлён тем, как близко Ник подошёл к нему, прежде чем Морли что-то почувствовал или услышал.
Высокий пожилой афроамериканец быстро пришёл в себя.
Через несколько секунд его глаза успокоились, скользнув взглядом по Нику, словно оценивая его.
— Что думаешь? — сказал он, указывая подбородком и седой головой на землю. — Это опять твой художник. Не так ли?
Ник нахмурился.
Сделав несколько шагов вперёд, он посмотрел в направлении, указанном Морли.
На этот раз изображение было нарисовано на самом тротуаре.
Ник сделал мысленную заметку изменить параметры своего поиска по всему городу, чтобы включить в него поверхности пола и земли, когда дома вернётся к исследовательскому порталу. Он ограничил свой первоначальный запрос стенами зданий, но, возможно, этот парень писал на всех видах поверхностей — чёртовой земле, бортах грузовиков или поездов, трубах, деревьях, парковых скамейках.
Выбросив эту мысль из головы, Ник сосредоточился на картине перед собой.
Опять же, всё выглядело так, как будто картина предшествовала сцене.
Пятна крови, как и прежде, оказались на рисунке.
Из-за места расположения появились следы ботинок и потёртости, и судя по ним, картина пробыла там по меньшей мере несколько дней, несмотря на то, что сами убийства выглядели недавними — даже более недавними, чем сцена, которую они обнаружили в переулке прошлой ночью.
— На этот раз мы попросили техников принести полевой набор, — сказал Морли, бросив на него мрачный взгляд. — ДНК. Они думают, что кровь снова гибридная.
Ник кивнул, чувствуя приступ тошноты, когда посмотрел вниз на молодые изувеченные тела.
— Джордан сказал мне, — только и ответил он.
Их было восемь, как и сообщил Джордан по линии.
На этот раз они были одинаково разделёнными по полу — четыре мальчика и четыре девочки.
Формально они, может, и были подростками, но выглядели как дети.
С точки зрения Ника (возможно, пресыщенной точки зрения), они были похожи на младенцев.
— Какого хрена, — пробормотал он себе под нос. — Кто это делает?
На этот раз Джордан и Морли посмотрели на него.
На лицах обоих отразилось удивление, возможно, от эмоций, прозвучавших в голосе Ника. Ник увидел, как они через несколько секунд обменялись взглядами. Он заметил, как брови Морли поползли вверх, тем самым выражая молодому человеку его удивление.
Ник изо всех сил постарался не обращать на это внимания.
Он знал, что было совершенно бессмысленно напоминать им, что он сам когда-то был человеком, и отличается от них не так сильно, как они, казалось, хотели верить.
Его взгляд вернулся к картине.
Хотя на ней была изображена прелюдия к тому, что он увидел лежащим на полу парка всего в пяти метрах от этого места, было легче смотреть на эту сцену глазами художника, чем глазами того, кто убил этих детей.
Нику показалось, что он ощущает в этих подробных мазках и линиях что-то вроде сочувствия.
Как и прошлой ночью, на картине было изображено убийство.
Четыре человека, явно те же самые четыре человека — трое мужчин, одна женщина, причём женщина вооружена антикварным полицейским дробовиком — стояли перед восемью детьми-гибридами. Дети были нарисованы кричащими и плачущими, поднявшими руки вверх, как будто они защищались от оружия.
Один из них уже был застрелен.
Кровь пропитала форменную школьную рубашку убитого парня прямо на животе, и остальные сгрудились вокруг него, как будто защищая, их руки были подняты под прицелом тех дул.
Они просили их остановиться?
Спрашивали у них, за что?
Умоляли их?
Ник задумался, потрудились ли убийцы объяснить это. Они вообще им что-нибудь сказали?
Или просто пристрелили кучу детей, как животных, не сказав ни слова?
Они сначала попросили прощения?
— Почему гибриды? — пробормотал Ник. — Неужели в наши дни вокруг бегает так много гибридов, что кто-то увидел в этом угрозу? Достаточную угрозу, чтобы проредить стадо? — всё ещё хмурясь, он добавил: — Почему бы просто не пожаловаться на них властям?
Морли и Джордан снова посмотрели на него, затем обменялись озадаченными взглядами.
И снова Ник не ответил на их переглядывание.
— Они проверяют остальных детей в этой школе? — спросил он после паузы.
— М.Р.Д. послали кого-то, — подтвердил Джордан. — Думаю, что агентство хочет застать их врасплох проверкой ДНК из внешнего филиала… но учитывая, что это произошло, есть хороший шанс, что администрация школы узнает заранее.
Ник кивнул, по-прежнему хмурясь и глядя на лица на картине.
Как и прежде, все убийцы были в масках.
Интересно, видели ли картину сами убийцы? В конце концов, в отличие от предыдущей, эта картина не была спрятана за мусорным контейнером. Если они видели её (при условии, что не нарисовали её сами), то что могло быть у них на уме?
Такое случалось каждый раз, когда их нанимали кого-то убить?
Или только когда они убивали гибридов?
— Уже установили чью-нибудь личность? — спросил Ник, всё ещё глядя на нарисованные лица в масках. — Вы же запечатлели оригинальную картину через камеры видеонаблюдения в Бронксе, верно? Ту, что в переулке? Вам удалось вытащить какие-нибудь удостоверения личности с помощью распознавания лиц?
Джордан покачал головой.
— Нет, — сказал он.
— Нет? — Ник повернулся и хмуро посмотрел на него. — Даже ни одной из жертв? А как насчёт женщины в мусорном контейнере?
— Мы проверили лица тех, у кого были лица, Миднайт, — сказал Морли с мягким упрёком в голосе. — Вместе с отпечатками пальцев, ДНК и идентификационными тату. Мы получили чистые человеческие удостоверения личности для всех жертв, кроме той, что в мусорном контейнере. Сейчас мы работаем над опросом ближайших родственников и проверкой прошлого. С точки зрения мотива, пока не вырисовывается ничего, кроме их расы. Некоторые из их человеческих партнёров и членов семьи знали, кто они такие, но не были вовлечены в какую-либо преступную деятельность, кроме этого. Пока что у всех них есть алиби на время убийства… и мы провели тесты на детекторе лжи на тех, кого мы забрали в участок, и все они прошли.
— Никаких зацепок по убийцам? — Ник смотрел между ними. — А как насчёт способа убийства? Вы пробивали старинный дробовик? Как насчёт международных баз данных? Вы отправили их в Интерпол? Ч.Р.У.? Интереб?
Под «Интереб» он подразумевал «Межрасовое Правоохранительное Бюро». Они подчинялись Человеческому Расовому Управлению и имели полицейскую и правоприменительную юрисдикцию над межрасовыми отношениями во всех странах, оставшихся после войн видящих.
Вампиры в основном называли их «Поводок».
— Мы всё послали, — подтвердил Морли таким же терпеливым тоном. — Ответа пока нет.
Ник нахмурился, пытаясь промолчать.
Через несколько секунд он проиграл битву.
— Я должен быть в Котле, — сердито пробормотал он. — Поиск этого художника — единственная реальная зацепка, которая у нас есть… и клянусь, я видел его там сегодня. Вы должны позволить мне выследить его, пока он не испарился. Если убийцы действительно профессионалы, возможно, он знает, кто их нанял. Чёрт, может быть, он их и нанял…
— Успокойся, Миднайт, — сказал Джордан, и его голос снова стал раздражённым. — Мы этим занимаемся, ясно? Мы направили запросы во все соответствующие ведомства. Здесь. По всей стране. За рубежом. Давай разберёмся с этой частью дела. Что ты можешь рассказать нам со своей стороны? Ты можешь видеть или, ну, знаешь… чуять… что-нибудь? Может, мы что-то пропустили?
Помолчав, Ник хмыкнул.
Затем, расслабив плечи в том, что могло бы быть вздохом, будь он всё ещё человеком, он кивнул.
Надев защитные перчатки, он через несколько секунд начал обходить периметр.
В отличие от прошлого раза, Ник опустился на колени, чтобы рассмотреть настоящую картину, не совсем касаясь её, но достаточно близко, чтобы попытаться увидеть, унюхать или почувствовать что-то своими вампирскими чувствами. В частности, он пытался уловить всё, что мог, о художнике.
Картина была написана слишком давно.
Любые отпечатки, которые Ник мог бы здесь учуять или почувствовать, уже рассеялись, разбавленные движением пешеходов и ветром, мусором и животными, и ещё больше — ароматами из ближайшей пекарни, а теперь вдобавок и всепоглощающим запахом крови.
Поднявшись на ноги, Ник взглянул на Морли и Джордана, которые не сходили с места между мёртвыми телами и картиной художника.
— Есть что-нибудь по ДНК художника? — спросил он.
Морли покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Но они сказали, что это может занять больше времени. Они также пытаются снять отпечатки пальцев. Увидев на записи с камер видеонаблюдения, что он не был в перчатках, они вернулись, вырезали часть стены в том первом месте и забрали её с собой, чтобы лабораторные гики могли работать и попробовали получить достаточно для идентификации личности.
Ник молча кивнул.
Он неохотно подошёл ближе к мёртвым телам.
Видеть мёртвых детей вблизи вампиру было не намного легче, чем человеку.
Это также вызвало неприятные воспоминания о Лос-Анджелесе.
Тот факт, что они вызвали его голодный рефлекс, будучи гибридами, совсем не помогал.
Ник уже начал отступать назад, когда ветер слегка переменился, и он уловил запах чего-то ещё.
Запах заполнил его нос… заполонил память.…
От этого у него закружилась голова.
Он заставил себя стоять совершенно неподвижно.
Он не повернул головы, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда доносился запах.
Он просто стоял, вдыхая запах, убеждаясь, что не сошёл с ума.
Не сошёл.
Ну, он думал, что не сошёл с ума.
Теперь, когда он знал, на чём сосредоточиться, Ник почти отчётливо ощущал этот запах.
Видящий.
Не гибрид.
Видящий.
Ник чуял запах грёбаного чистокровного видящего.
Но это невозможно. Все видящие исчезли.
Они мертвы… или исчезли.
В любом случае, их здесь не осталось. Они больше не существовали на этой версии Земли.
Они вымерли.
Так как же, чёрт возьми, Ник мог чуять его сейчас — так ясно, что он практически мог видеть запах своими глазами, пока носом и языком пробирался через хитросплетения аромата?
Женская особь. Он был относительно уверен.
Молодая. Может быть, постарше этих гибридов, но не намного.
Учитывая, как взрослели видящие, она, вероятно, выглядела бы моложе любого из тел гибридов, лежащих мёртвыми на тротуаре. Большинство гибридов старели примерно так же, как люди.
Медленно, как можно небрежнее, Ник повернул голову и посмотрел в ту сторону, откуда доносился запах. Он поймал себя на том, что смотрит на красную кубическую скульптуру по другую сторону от похожей на красную палку фигуры Joie de Vivre. Куб балансировал на одном заострённом углу, а в центре имелось круглое отверстие, окрашенное то ли в чёрный, то ли в тёмно-серебристый цвет. В высоту куб составлял примерно семь с половиной метров от тротуара до верхнего угла и представлял собой средоточие между улицей и несколькими магазинами, окружавшими его с двух сторон.
Запах шёл оттуда.
Видящая, которую он чуял, находилась где-то на этой скульптуре… либо на вершине проклятой штуковины, где он не мог её видеть… либо за ней… или, возможно, внутри этой наклонной дыры посередине.
Прикусив губу слегка удлинившимся клыком, Ник пытался решить, что делать дальше.
Если он расскажет о ней копам, они немедленно возьмут её под стражу.
Если она будет сопротивляться, что она, скорее всего, и сделает, то вряд ли сможет одолеть их всех своим разумом. Это было бы сложно, даже если бы она не была ребёнком. Вероятно, она не справилась бы даже в том случае, если бы не жила на планете, где её обучение было в лучшем случае сомнительным… при условии, что она вообще получила какое-либо обучение тому, как использовать свои экстрасенсорные способности.
Если она будет сопротивляться и сумеет достаточно напугать людей, они могут убить её.
Ребята из лаборатории могут забрать её, попытаться препарировать или даже клонировать.
Как бы там ни было, маленькая девочка-видящая, возможно, последняя девочка-видящая, погибнет.
Откуда, бл*дь, она вообще взялась?
Она слишком молода — родилась, наверное, лет через восемьдесят после Исхода.
С другой стороны, возможно, Ник ошибся насчёт её возраста. В последнее время у него было не так уж много возможностей иметь дело с полнокровными видящими.
Продолжая хмуриться, он обнаружил, что отодвигается всё дальше от куба.
Ник не мог позволить себе подойти слишком близко, иначе люди вокруг него могли бы подумать, что что-то случилось. Он мог только надеяться, что её запах задержится достаточно долго, чтобы он смог выследить её позже.
Он подозревал, что сможет выследить её.
Однако мысль о том, чтобы рискнуть и полностью потерять её с радаров, учитывая то, кем она была, учитывая опасность, которой она подвергалась — просто существуя, просто из-за самого факта того, что она существовала и кем являлась — казалась Нику невыносимой.
Видящие не могли читать мысли вампиров.
Он даже не мог послать ей сообщение, как сделал бы с человеком.
Ему придётся проявить творческий подход, если он хочет поговорить с ней.
Более того, у неё нет никаких причин доверять ему.
Существовало несколько сотен, если не тысяч причин, почему она не должна доверять ему.
Видящие и вампиры были естественными врагами. Они также являлись чем-то большим, но прежде всего они были добычей и хищником.
Или, может, хищником и хищником.
Альфа и альфа.
Чем бы именно они ни являлись один для другого, они созданы, чтобы вступать в конфликт меж собой.
Ник увидел светящуюся вывеску над зданием выше по улице, сразу за красным кубом и его странным круглым отверстием.
— Я схожу за кофе, — объявил он, взглянув на Морли и Джордана. — Никому ничего не нужно?
Оба детектива посмотрели на него так, словно он только что заявил, что собирается раздеться догола и бегать взад-вперёд по цементному полу парка.
— Нет, — сказал Морли после паузы. Он поднял свой стакан с кофе, который выглядел так, словно был куплен в том же самом месте. — У меня есть.
Не дожидаясь, пока они начнут спорить с ним или задавать ещё какие-нибудь вопросы, Ник повернулся на пятках, направляясь к красному кубу и кофейне в добрых сорока пяти метрах позади него.
Он подождал, пока не окажется вне пределов слышимости любого из людей, прежде чем заговорить.
К тому времени, основываясь на запахе и том факте, что он нигде не видел её, Ник почти убедился, что она торчала внутри этого куба, в круглом отверстии в центре скульптуры. Он подождал, пока не оказался в паре метров от него, затем заговорил тихим голосом, зная, что слух видящих почти так же хорош, как у обычного вампира.
— Ты здесь не в безопасности, — низко прорычал он ей. — …Я не скажу им о тебе, но ты должна убраться отсюда… до того, как прибудет настоящая команда криминалистов и начнёт обследовать весь парк. Я брошу ключи на землю, прямо под куб. Они от моей машины. Это антиквариат, припаркованный на другой стороне улицы. Зелёный. С чёрной полосой. На передней панели изображён символ кошки. Если ты сумеешь достаточно надавить на людей, чтобы добраться до моей машины, запрись внутри. Окна тонированные, так что как только ты окажешься там, никто тебя не увидит. Дождись меня. Я отвезу тебя в безопасное место, как только закончу здесь.
Затем, не дожидаясь ответа и даже не зная, услышала ли она его, Ник вынул ключи из кармана и бросил их на землю прямо под красный куб.
