Майкл знал, что видеться с Верой Стэнхоуп сейчас не стоило. Мозг кипел, мысли кружились, становились все безумнее и невероятнее, но ему хватало ума понимать, что ей нужно больше, чем теории и обвинения. Сейчас она увидит в нем лишь безумного старика, жаждущего мести. Зачем ей его слушать?

Он поспешно вышел из библиотеки, на ходу поблагодарив Лесли, даже пальто не стал надевать, сгреб его в охапку и зажал под мышкой. Рабочие закончили развешивать гирлянды и тестировали иллюминацию. Никакого волшебства в них нет, подумал Майкл. К чему столько усилий? Работы на целое утро, и зачем? Лампочки были размером с обычные лампы в люстрах, только выкрашенные в безумные цвета – розовый, ярко-зеленый и зеленовато-желтый. На проводе между двумя опорами висел снеговик, вырезанный из грубого пенопласта, и жутко скалился на прохожих. Майклу было не по себе от его кривой ухмылки. Она словно преследовала его, пока он шел вниз по улице до «Кафе у Вэла», где заказал чашку кофе и попытался привести в порядок свои мысли. Ему нужен был план.

На автобусной остановке стояла пара женщин, приехавших в город из Элвета за покупками. Он издалека слышал их разговор.

– Всего месяц до Рождества. Восхитительно. – На них были невысокие замшевые ботинки с меховой оторочкой, абсолютно одинаковые, а вокруг стояло множество белых пакетов из магазина, так что каждая, казалось, находилась в центре своего островка полиэтилена. Майкл их знал. На секунду он задумался, затем вспомнил их имена. Они дружили с Пег. Но его мысли все еще были заняты рассуждениями, и все остальное казалось неважным. Он встал за ними в очередь и вдруг понял, что они к нему обращаются.

– Рады видеть тебя, Майкл. Приехал в город по делам? – спросила та, что пониже, с белыми кудрявыми волосами. Он резко на нее посмотрел, подумав, не таится ли в вопросе ничего подозрительного. На какое-то мгновение он даже подумал, не шпионит ли она для Мэнтела. Он был на взводе. Затем он сказал себе, что позволил воображению слишком разойтись. Слишком долго размышлял в одиночестве. Но все-таки осторожность не повредит.

– Нет. Просто зашел в библиотеку.

– Значит, ничего не нашел?

– В смысле?

– Книги. У тебя с собой нет книг. – Она говорила очень медленно, потом с выражением жалости на лице посмотрела на приятельницу.

– Нет. Я не за этим приходил. Хотел кое-что посмотреть в отделе справок.

– Жаль, – ответила она. – Хорошая история помогает душе.

Подъехал автобус, забрызгав их грязью и обдав клубом дыма, и он был избавлен от необходимости отвечать. Майклу пришлось заплатить полную стоимость билета, поскольку он так и не удосужился оформить пенсионный проездной, и полдороги домой он выслушивал, как женщины из Элвета объясняли ему, как это делается. Автобус высадил всех перед церковью, и Майкл какое-то время постоял на остановке, чтобы женщины ушли.

Он посмотрел через улицу на Дом капитана. Он видел, что в гостиной горит камин. Из дома вышла Эмма Беннетт и закрыла за собой дверь. Секунду она постояла на пороге, затем пошла вверх по улице. Она была очень симпатичная, в длинном черном пальто, и он подумал: интересно, куда она могла направляться. С ней не было ребенка, значит, Джеймс, видимо, дома. Его подмывало постучать в дверь и задать ему все вопросы напрямую. Так он хотя бы выбросил их из головы. Но Джеймс всегда его унижал, даже когда они каждый день работали вместе. Он решил, что нужно действовать иначе. Домой ему не хотелось, и он отправился прочь из деревни, к морю.

Когда он жил в Пойнте с Пег, то вечерами иногда возвращался из «Якоря» пешком. Не потому что боялся попасться за вождение в пьяном виде – в Элвете тогда копы встречались редко. Не как сейчас. После последнего убийства каждый второй на улице был незнакомцем, и даже в штатском все равно было видно, что это полиция. Но тогда он шел пешком просто ради удовольствия. Приятный вечер, живот, полный пива, дорога из Пойнта вела между рекой и морем, а дома ждала Пег – в их большой мягкой кровати. Звездное небо и предвкушение. Ведь именно так все было? Ему не понравилась мысль о том, что память могла его подводить.

Он пошел пешком, потому что движение приносило успокоение, хотя путь показался ему труднее и дольше, чем раньше, и в лицо дул холодный ветер с юга. Но это помогло ему мыслить яснее и решить, как поступить. Он поговорит с Венди, рулевым лоцманского катера. Она дружила с Джеймсом Беннеттом с самого начала, еще до того, как он приобрел такую высокую квалификацию, до того, как переехал в Элвет. До женитьбы. Майкл даже думал, не было ли между ними чего-то большего, чем дружба, но узнать этого ему не довелось. Он проработал с Венди всего пару недель, пока передавал свое дело перед увольнением. Если Джеймс Беннетт, всегда такой официальный и сдержанный, кому-то и рассказал о своем прошлом, то только Венди.

Он пришел к штаб-квартире лоцманов ранним вечером, когда уже зажигались фонари. Дежурил Стэн, второй рулевой. Он сидел за столом, закинув на него ноги, читал газету и пил чай. Когда Майкл зашел в помещение, у Стэна изменилось лицо, как будто он увидел призрака.

– О, парень, а ты что тут делаешь?

Майкл подумал, что его уже много лет не называли парнем.

– Да просто гулял, – ответил он. – Ты, как я вижу, занят.

– Через полчаса поеду забирать лоцмана.

– Которого?

– Новенький, зовут Эванс. Ты его не знаешь.

– Ты не знаешь, Венди здесь?

– У нее выходной. Наверное, дома, если не шляется где-нибудь.

– А что, она с этим зачастила?

– Больше, чем раньше. Думаю, у нее кто-то появился, но она не рассказывает.

Майкл вышел на улицу, пока Стэн не успел спросить, зачем он пришел. По реке в сторону устья двигалась серая глыба танкера. Начал накрапывать дождь.

Странно было стучать в дверь домика после стольких лет, когда он просто отпирал ее ключом. На втором этаже горел свет, оттуда доносилась музыка, так что он понял, что Венди дома. Он постучал еще раз, уже громче. Наконец послышались и другие звуки – спуск воды, шаги на лестнице – и Венди открыла дверь. На ней был халат, волосы завернуты в полотенце. Она сразу же узнала его и удивилась. Если бы это был кто-то другой, подумал он, она бы разозлилась, что ей помешали. Хоть один плюс в горе – люди чувствуют, что должны проявлять сочувствие.

– Извини, – сказала она. – Я была в душе.

Она была босая, и он не мог оторваться от ее ступней, гладкой кожи ног под банным халатом. Он представил себе, как она лежит в ванной и бреется. На ногтях был серебристый лак. Для кого она сделала педикюр? Сейчас не сезон для сандалий. Он смотрел на накрашенные ногти на ногах и не мог отвести взгляд.

– Чем я могу помочь, Майкл? – спросила она, стараясь скрыть раздражение. Он понял, что она ждет, чтобы он объяснил, зачем пришел.

– Может, мне лучше зайти? Ты простудишься.

Она кивнула, смирившись с неизбежным.

– Дай мне минуту. Я переоденусь.

Она провела его в кухню и оставила его там. Когда они жили здесь с Пег, он снимал обувь перед тем, как пройти в дом, но сейчас в этом не было смысла. Он не узнал дом. Если убрать весь бардак, в принципе почти ничего не изменилось. Те же буфеты и лавки, которые Пег купила в мебельном на объездной дороге. Но повсюду был какой-то хлам. Грязное белье вываливалось из корзины, груда ботинок и сапог, грязные тарелки и кастрюли, засохший кошачий корм на пластиковой тарелке лилового цвета. Он не знал, как к этому отнестись. Он пытался накрутить себя, почувствовать свое превосходство, говорил, что Пег возмутилась бы, увидев все это, но потом подумал, что все это неважно. Венди вернулась, одетая в спортивные штаны и топ, в тапочках на несколько размеров больше своего, убрала со стула одежду и села.

– Ну, Майкл, чем я могу помочь? – сказала она, не враждебно, но коротко, демонстрируя, что у нее не так много времени. Она не предложила чай, хотя после прогулки он бы не отказался.

Теперь он был уже не так уверен, с чего начать. По дороге он отрепетировал речь, но теперь его мысли разбежались. Зря он пустился в воспоминания.

– Дело в Джеймсе, – ответил он. – Джеймсе Беннетте. Ты хорошо его знаешь?

– А что там болтают? – Ее глаза сузились, она напряглась, как кошка перед прыжком.

– Да ничего, ничего такого.

– Тебе ли не знать, каково женщине работать в мужском коллективе. Люди выдумывают бог весть что.

– Нет, – ответил он. – Просто я подумал, что он мог общаться с тобой, вот и все.

– О чем?

– О детстве, о том, где вырос. В таком роде.

– А тебе зачем?

Комната поплыла. Он судорожно подбирал объяснение, которое ее удовлетворит.

– Я подумал, что, возможно, знал его, когда он был ребенком.

– А.

Паника снова скрутила его.

– Он ходил в школу «Тринити Хаус»?

– Нет, он не из «Тринити».

– Но местный?

– Он никогда не рассказывал. Не болтливый. Не любит трепаться о себе… Майкл, к чему это все?

– Я же сказал, мне кажется, я был с ним знаком. Наткнулся тут на старую фотографию. Вылитый он. Только он тогда называл себя не Беннеттом, а Шоу. Я подумал, может, он тебе это рассказывал. – Он поймал себя на том, что бормочет. Она смотрела на него, как на старика из тех, которые состоят на учете в психушках, ходят по улицам и говорят сами с собой. В тот день, когда он говорил с Пег на кладбище, он подумал, не станет ли однажды таким. Может, уже стал.

– Зачем ему менять фамилию? – резонно спросила она. – Наверное, ты ошибся. Разве можно судить по старой фотографии. Спроси его сам при встрече, если это тебя беспокоит.

– Наверняка он рассказывал о своей семье, чем занимался до службы лоцманом. Знаешь, стоишь, ждешь корабля, болтаешь.

– Джеймс не из болтливых, – ответила она. – Он всегда очень любезен и вежлив, но не любит говорить о себе. Как и я. – Она встала, чтобы дать понять, что ему пора.

– Прости, что побеспокоил тебя. Ты права. Наверное, я ошибся. Извини меня. Я сейчас сам не свой.

Ей снова стало его жаль.

– Слушай, как ты сюда добрался? Дай мне минуту, я подвезу тебя в деревню.

– Нет, не беспокойся. Стэн сказал, что поедет за лоцманом. Попрошу его меня подкинуть.

Они неловко замолчали. Она стояла в проходе и отошла в сторону, чтобы дать ему выйти. Вдруг на втором этаже раздался звук, какой-то короткий скрип. Одна из половиц в спальне скрипела, еще когда он тут жил. Она заметила, что он услышал.

– Кошка, наверное, – сказала она.

– Ага. – Но он знал, что никакая это не кошка. И дело даже не в том, что ни одна кошка не обладала таким весом, чтобы под ней скрипнула половица. Дело в том, как она это сказала, хитро и взволнованно, как будто играет в прятки. Она закрыла за ним дверь, и он все еще стоял в маленьком садике перед домом и смотрел наверх, где горел свет, но теперь занавески были зашторены, и он ничего не видел. Единственная машина на парковке принадлежала Венди.

Катер еще не вернулся, и он стоял перед станцией в ожидании, пока он причалит. Он не мог решиться снова зайти в офис. Катер вынырнул из сумрака, и его кольнула ностальгия, которую он ожидал испытать еще в доме. Потом он стоял со Стэном, глядя на реку, пока лоцман звонил в диспетчерскую.

– С кем это спуталась Венди? Ты же живешь по соседству. Должен был его видеть.

– Ни разу. Он словно человек-невидимка.

– Поползут слухи. Я знаю, что такое слухи в Элвете.

– Одно очевидно, – Стэн заговорщически подмигнул, – он наверняка женат. Иначе зачем его скрывать?