Планетоид LV-918 Булыжник, час «Ч» минус 41 час.
Тренировка явно пошла организму на пользу – спал я буквально мертвым сном, кажется, даже снов никаких не видел. Едва глаза закрыл – будто кто-то рубильник дернул: свет померк и все выключилось. Зато выспался. И утром встал со свежей головой, а пока брился и пил кофе, даже кое-что успел придумать.
– Ну что, Хави, какие у тебя мысли насчет расследования? – с порога, вместо приветствия, озадачил я младшего коллегу.
Бланка только хмуро пожал плечами. Идей у него явно не имелось, по выражению лица видно.
– Не знаю, Нэйт, просто не знаю, с какой стороны этот пирог кусать. По-моему – ни одной зацепки.
– А если подумать?
В глазах напарника затеплилась надежда.
– Что, неужели нашел ниточку, за которую можно потянуть?
– Ну, скажем так: можно попробовать потянуть, – не стал я слишком уж обнадеживать Хавьера. – Что мы знаем о последнем утре Марии Уиллоу?
– Закончила смену в девять утра, получила небольшую сумму наличности и практически сразу уехала домой на такси компании «Рэд Кэб», охранник даже номер машины вспомнил, – вздохнул Бланка. – В арендуемой квартире, судя по словам консьержки, пробыла чуть больше получаса, и снова куда-то ушла. А может – уехала, тут уже бабуля не уверена…
Я лишь кивал, слушая. В принципе, все это мне и так известно, вместе ведь сначала диспетчерские служб такси обзванивали, потом с пожилой консьержкой общались и домовладельца на всякий случай опрашивали. Там практически ничего. Веселая и доброжелательная девочка, платила всегда в срок, парней или подруг не водила, шумных вечеринок не устраивала, впрочем, как и не шумных. В общем, как консьержка сказала: «Если бы не знала, чем она зарабатывает – никогда бы не подумала». Впрочем, особого осуждения в словах и тоне слышно не было. Все-таки «Куколки» – не бордель, и узнать об этом не так уж сложно, если хоть немного поинтересоваться. А старушка явно интересовалась. Таким вечно все и про всех знать нужно. Чрезвычайно полезные в нашей работе кадры, главное – уметь разговорить. Я умею, а Хави пока что у меня учится. Но, думаю, скоро и сам будет в этом вопросе спецом не хуже меня, а то и лучше. У него внешность приятнее и манеры в общении видны сразу, женщины таких любят.
На этом, пожалуй, все хорошее и заканчивается. Дальше пока ничего выяснить не удалось. Теперь в ход идут догадки.
– Хави, смотри: молодая девушка на пилоне всю ночь крутилась, а поутру домой заскочила на несколько минут – и снова куда-то умчалась. Варианты?
Бланка молча руками разводит и отрицательно головой мотает, мол, нет у меня никаких вариантов.
– Вспоминай, – начинаю «дрессировать» коллегу я. – Даю намек – стероидный «бифкейк»[48] по имени Ронни.
– А! – явно начинает соображать напарник. – Охранник! Который вроде как слышал, что Мэнди на свидание собиралась. Но это ж только «вроде»?
– Голову включайте, детектив-стажер, – вздыхаю я. – Повторяю медленно: девочка всю ночь на шесте танцевала, абсолютно точно устала, а домой заскочила только душ принять и переодеться. Кстати, про обувь ее милейшая миссис Уолтерс что сказала?
Труп в момент обнаружения был босым, в кучах мусора в коллекторе и вокруг никакой подходящей по размеру и фасону обуви тоже не обнаружили. Пару развалившихся рваных кроссовок нашли, но они точно не Мэнди принадлежали.
Хави на мгновение задумался.
– Легкие туфли. На высоком каблуке.
– Так, уже не плохо. А теперь припомни, какая у танцовщиц в «Куколках» «рабочая обувь»?
Тут Хавьер отвечает сразу же, не задумываясь.
– Вооот такая «шпилька»!
Ну, положим, каблуки у девушек все же не такой высоты, какую, разведя вверх и вниз ладони, изобразил Хавьер, но высокие, чего уж.
– Именно, – соглашаюсь я. – А теперь с самого начала проговариваем вслух вводную: молодая привлекательная девушка, всю ночь у пилона на «вооот таком» каблуке отплясала, не спала, устала… А домой приехала, чтобы принять душ, переодеться в симпатичный топик и короткую юбочку, снова встала на «шпильки» и куда-то умчалась. Вывод?
– К мужчине, – заканчивает мою мысль Хавьер. – Причем, к мужчине которого любит. Или который, как минимум, ей чрезвычайно симпатичен. Иначе – просто легла бы спать, а на свидание пошла бы ближе к вечеру. По каким-нибудь срочным делам, вроде почти просроченного платежа по кредиту или еще чего-нибудь в том же духе – обула бы кроссовки или еще какие балетки, после ночи-то на каблуках.
– А учитывая эту самую ночь на каблуках – ищем такси. Никуда она пешком не пошла бы, – добавляю я. – Отсюда вывод номер два?
– Снова обзванивать диспетчерские, – глубоко вздыхает Бланка.
– Логично, – согласился я с умозаключением молодого коллеги. – Сколько у нас в Старом Городе служб такси?
– Эээ… – слегка «завис» Хави. – Пять?
– Семь, – вздохнул я. – Делим поровну, три мне, четыре – тебе, и обзваниваем все по очереди, выясняем, такси какой именно конторы и куда отвезло Мэнди от дома. И едем общаться с водителем…
По древнему закону всемирного свинства, нужное нам такси оказалось в списках последней, седьмой по счету диспетчерской. Да еще и общавшийся с нами тип был тот еще тугодум, ну, или талантливо тупицей притворялся. По ходу службы встречал таких несколько раз: строят из себя полных идиотов, в надежде, что от них отстанут или хотя бы требовать будут поменьше. В нашем случае – не помогло. Убийство – это слишком серьезный повод.
Зато с таксистом повезло. Пожилой и очень солидный, можно даже сказать степенный, седой мужчина, похожий на слегка похудевшего и сбрившего бороду Санта Клауса, узнав от диспетчера, в чем дело, подъехал к Управлению сам. Подробно рассказал все что знал: во сколько забрал пассажирку, где и когда высадил. Припомнил, что настроение у Мэнди было приподнятое, «солнечное», как он выразился. Узнав, что девушку убили, очень сильно расстроился, что почти ничем не может помочь. Хороший дядька, побольше бы таких.
Но главное мы выяснили: свое последнее такси девушка заказала до «Мажестика» – весьма недешевой гостиницы с хорошим, дорогим рестораном на первом этаже. Плохо дело. В таких заведениях к репутации, как своей, так и постояльцев, относятся порой излишне щепетильно. Оно и понятно, это вам не дешевый мотель в пригороде, куда водят случайных подружек и недорогих «профессионалок» мелкие клерки, решившие гульнуть «налево» от благоверных. Сюда девушек приглашают пусть и не самые крутые шишки Булыжника, но все же вполне состоятельные, респектабельные джентльмены. Которым семейные драмы совершенно ни к чему. И это значит, что камер наблюдения внутри нет. Только различные детекторы систем безопасности, считывающие и фиксирующие огромное множество параметров кроме самого для нас главного – изображения. А персонал: от менеджера до последней уборщицы или лифтера – профессиональные склеротики, не запоминающие лиц. Впрочем, попытаться мы все равно обязаны, хотя я изначально уверен – бесполезно.
Через час я понял, что из «Мажестика» нам пора уходить. Вернее, даже не так. Мне срочно пора уводить оттуда Хавьера. Не привыкший еще изнанке нашей профессии стажер буквально кипел от негодования. Глядишь, еще чуть-чуть, и точно сорвется и расквасит в кровь физиономию какому-нибудь очередному менеджеру, просто, чтобы убрать с нее это слащаво-презрительное выражение.
За этот час мы успели опросить толпу народа, начиная от уборщиц и портье на этажах, заканчивая заместителем генерального менеджера. Сам генеральный нас не принял. Миловидная, но с явно различимой стервозинкой во взгляде и поведении, секретарша нам сообщила, что «у мистера Грейвса сейчас очень важные переговоры». Нет, в теории, возможно, что оно так и есть, но опыт мой подсказывает – просто не по чину нам с самим мистером Грейвсом общаться, rilom ne vishli, как обязательно сказал бы ехидный Влад.
– Нет, ну как же так? – кипел праведным гневом Хавьер. – Человека же убили! А они из себя хиллбилли[49] корчат. А если бы это их дочь или сестра была?!
– Прими как данность, Хави, – успокоить напарника непросто, но я пытаюсь, а то ведь и впрямь может наделать дел на эмоциях. – Вот «если бы» – тогда они примчались в «управу» и выли бы в голос о правосудии, вынося мозг всем, от нас с тобой, до Рудицки или даже капитана. А если нет, то оно их как бы и не касается. И только мешает «честно» заработать на кусочек хлеба с маслицем.
– Но почему?!
– Да потому что люди – сволочи, Бланка. Просто поверь на слово старшему по возрасту и званию, запомни и живи с этим дальше. Зная, что это так, будет намного легче. Лучше вот о чем подумай: допустим, тебе нужно вынести из «Мажестика» тело. Как бы ты это сделал?
Хавьер задумался.
– Ну, не через главный вход, в ковер завернутое, это точно.
– Логично, – крутнув пару раз в воздухе ладонью, я предложил напарнику продолжать мысль.
– Ну, не знаю… В ковер завернутое тело я бы вообще выносить не стал, уж больно в глаза бросается. Кто угодно, любой случайный свидетель решит, что происходит что-то подозрительное и, скорее всего, противозаконное.
– Снова не поспоришь.
– Наверное, дождался бы глубокой ночи, когда и постояльцы угомонятся, и персонал по коридорам бродить перестанет и…
– И?
– Не знаю, Нэйт, – беспомощно разводит руками напарник. – Ничего толкового в голову не приходит, одна дешевая беллетристика.
– Хави, вот верь – не верь, но большинство наших с тобой сограждан ни черта не смыслят ни в убийствах, ни в заметании следов после них. И вся информация у них – как раз из той самой дешевой беллетристики. На том мы их и ловим. Конечно, бывают и профи… Но профессиональный киллер против Мэнди… Да и работают профессионалы куда чище, их жертвы, обычно, или пропадают бесследно, или наоборот – оставляются на самом видном месте, как предупреждение кому-то. Пошли!
Куда именно мы идем, Хави даже не спросил. Привык уже: нет своих идей – топай, отрабатывай версии старшего, у которого идеи есть.
А у меня кое-какие соображения имелись. В одном мой стажер прав – открыто тело из гостиницы не вытащить. Значит – однозначно грузовой подъезд или черный ход. Каким бы то ни было образом, но через них. Камер там, конечно же, нет. Но камеры – далеко не единственный вариант. Сейчас будет Хавьеру новое практическое занятие. Тема урока – «Основы работы с негласной агентурой».
– Значит так, Бланка, – инструктирую я напарника, – я в этот клоповник вламываюсь с той стороны, устраиваю там тарарам.
– Зачем? – явно еще не сообразил, что к чему Хавьер.
– Ты слушай, уточнять по итогам будешь. Второй выход – вот он. Через него оттуда все и ломанут на выход. Но тебе все не нужны, тебе нужен один совершенно конкретный парень. Тощий такой и мелкий черный гнус, Диллон Хеджкомб по кличке Хеджи… Вот, лови портрет…
Я скидываю напарнику на коммуникатор фото из архива, к которому у него самого пока доступа нет. Не положено.
– Если они оттуда рванут в разные стороны, – начинает врубаться в ситуацию стажер, – мне их физиономии разглядывать особо некогда будет. Да еще при таком-то освещении.
М-да, на фонарях в трущобах департамент градостроительства явно экономит. Темновато тут, и это если мягко, без грубой нецензурной брани.
– Согласен, соображаешь. Высматривай мелкого такого, юркого как макака негра. Ну, и «заячья губа» – особая примета хорошая… Не думаю, что там таких много. Только будь осторожен: мелкий-то он мелкий, но «заточкой» владеет мастерски. Ахнуть не успеешь, а тебе уже в пяти-шести местах ливер пропороли. Поэтому лучше бери по-жесткому, чтоб наверняка.
– Ага, – Хавьер ощутимо напрягся.
– Не бзди, молодой, у тебя по службе таких моментов еще много будет, – пытаюсь ободрить его я.
– Надо было бронежилет надеть, – неуверенно тянет он в ответ.
– А кто тебе мешал? – развожу руками я. – В багажнике два лежат… В чем проблема?
До «патрульки» назад топать – с полмили не меньше. Не втиснулись бы мы в эти улицы-щели на патрульном автомобиле, вот и пришлось пешком топать. И возвращаться без провожатого по этому тесному вонючему лабиринту сначала к «патрульке», а потом от нее назад, Хавьеру явно не хочется. Да, без «экскурсовода» тут заблудиться – дело недолгое.
– Не, нормально, – встряхивается Бланка. – Справлюсь.
– Правильный настрой, молодец. Главное, постарайся без стрельбы. Нам этот гнус живым нужен.
– Понял, – Хавьеру явно страшновато, но виду он старается не подавать. – Готов.
– Отлично, – я возвращаюсь к центральному входу в ветхую лачугу, служащую ночлежкой местным бомжам и наркоманам.
После хорошего, от всей души, пинка, дверь с грохотом срывается с петель и влетает внутрь помещения, а луч мощного, будто прожектор, фонаря, рассекает темноту.
– Всем оставаться на местах! Полицейский рейд! Управление по борьбе с наркотиками! Всем оставаться на местах!!!
Кто-то и впрямь думает, что услышав такое, наркоманы и мелкие «пушеры» послушно замрут, сложив руки на затылке? Да я вас умоляю! Рванули кто куда во все лопатки. Разве что «куда» – вариантов совсем немного. Или вперед, где я с фонарем и пистолетом напоказ, или к запасному выходу. Думаю, выбор здешних обитателей был очевиден.
Я даже успел увидеть спину улепетывавшего Хеджи. А за дверью его ждал всерьез замотивированный и готовый к бою детектив-стажер Хавьер Бланка.
– Стоять, pendejo!!![50] – донеслось из-за двери черного хода.
А потом до меня донеслись характерные хлесткие шлепки хорошо поставленной боксерской «двойки» и тихий жалобный скулеж.
– За что, господин старший детектив? – начинает причитать Хеджи, едва я открываю дверь черного хода и выхожу из ночлежки наружу.
Ему бы сейчас еще начать рукавом утираться – и вылитый несчастный сиротка Оливер Твист получится. Разве что чернокожий и крэком проширянный чуть не до дыр. Но – никак, потому как руки ему Хавьер очень профессионально заломил за спину и одноразовыми пластиковыми браслетами запястья стянул.
– Ну, а как иначе, Хеджи, старик? Ты ж у нас особо опасный, дерзкий и склонный к проявлениям насилия в отношении представителей власти. Ведь наверняка хотел на детектива Бланку напасть с применением холодного оружия, так?
– Кто?! Яааа?!!!
В сорвавшемся почти в ультразвук взвизге наркомана ужас настолько искренний, что я не сдерживаюсь и начинаю в голос ржать. Взахлеб, до слез. И до Хавьера, наконец, доходит.
– Разыграл, да? А я, дурак, купился… Какая ж ты сволочь, старший детектив Райан!
– А вот это ты зря, Хави, – слова стажера меня не обидели, но объясниться все же необходимо, а то ведь не поймет. – Это тебе на будущее урок: на внешность не смотри, всегда относись к любому задержанному так, словно он мастер боевых искусств. Был тут года три назад деятель один – Чуча. Имени его на улице никто и не знал, только прозвище. Доходной был, как скелет, в чем только душа держалась. А потом, при попытке ограбления винной лавки убил продавца и двух патрульных порезал серьезно. И чуть не ушел, второй патруль подоспел вовремя. Так он и на них с тесаком пошел. Пристрелили… А казалось бы – еле ходит…
– Святая правда, господин детектив, сэр, – внезапно вступает в разговор лежащий на земле Хеджи, глядя снизу на Хавьера.– Знавал я Чучу. Кололся всем подряд, дышал через раз, а когда за нож тогда схватился – так будто берсерком стал. Жуть, клянусь пресвятой девой Марией. И бронежилет вы зря не носите. Опасно тут…
– Видал, какая забота? – снова хохотнул я и приподнял наркомана за шиворот. – Пошли-ка внутрь, дружок. Поговорить нужно.
В ярком пятне света ручного фонаря прямо на грязном, затоптанном и заплеванном полу ночлежки, валяются весьма немногочисленные пожитки Хеджи. Несколько смятых мелких купюр, ржавый раскладной нож, пара весьма характерного вида одноразовых шприцев… Шприцев, наполненных темно-бурой, почти черной жижей и источающих резкую вонь едкой химии.
– М-да, Диллон, как же низко ты пал, – с фальшивым участием в голосе укоризненно качаю головой я. – Неужели дела пошли настолько плохо, что ты решил перейти на «грязь»? Чувствую, еще чуть-чуть и наступит черед дезоморфина?
– Ну что вы, сэр, – с видом пай-мальчика возмущается он. – Всего лишь временные финансовые трудности, не более того, вы же понимаете…
– Дезоморфин, Хеджи, чертов, мать его, дезоморфин. От которого у тебя все вены сгорят за пару-тройку месяцев и руки-ноги твои просто отгниют. Ты же наверняка видел, как оно со стороны?
Видел, и не раз, по посеревшей от ужаса физиономии вижу. Не хочет Диллон в разряд дезоморфиновых смертников. Но и денег на нормальное «ширево» у него, похоже, нет. Вот и начал уже всякой кустарно сваренной дрянью колоться.
– А может нам тебя арестовать, Диллон? – продолжаю лицедействовать я. – Два шприца с «грязью» – это уже тянет на вполне приличный срок. Сколько за такое светит нашему другу, детектив Бланка?
– До трех лет, в зависимости от наличия или отсутствия отягчающих, – Хавьер без пояснений сообразил, что от него требуется, и теперь подыгрывает мне в меру сил.
– Приводы у тебя уже были, – словно раздумывая вслух, внимательно смотрю на наркомана, – асоциальное поведение тоже долго доказывать не придется. Так что пойдешь с отягчающими. Зато немного подлечишься, а может, и вовсе с иглы слезешь. Что думаешь?
По всему видно, идея моя у Хеджи не вызывает ни малейшего понимания и поддержки.
– Не надо меня в тюрьму, сэр, ради пресвятой девы Марии, не надо!
– Хеджи, ну что ты как маленький. «Не надо»… А как иначе? Сам понимать должен: борьба с преступностью – наша с детективом Бланка святая обязанность. А тут весь состав преступления налицо…
– Я все понимаю, сэр, – продолжает канючить тот, – может, я смогу чем-то оказаться полезен полиции? Ну, хоть чем-то? Ради всего святого, господин старший детектив, сэр!
Сделав вид, что глубоко задумался, молчу примерно минуту. Хави продолжает давить наркоману на мозги: достав из кармана куртки коммуникатор, вертит его в руках, словно сомневаясь, прямо сейчас начать заполнение стандартной формы протокола задержания, или погодить еще чуток.
– А знаешь, Хеджи, – вроде как выхожу из задумчивости я. – Может и есть у тебя шанс оказать помощь правоохранительным органам. Но учти, попытаешься нас дурить – и тебе конец. Детектив Бланка очень не любит, когда ваш брат пытается ему голову морочить. А удар у него – ты сам оценить успел. И это он еще легонечко, почти что любя. Теперь представь, что будет, если он расстроится?
Хавьер пытается состроить зверское выражение. Как по мне – так себе получилось, уж больно он смазливый, но Хеджи купился и с готовностью согласно замотал гривой, мол, согласен на любые условия.
– Ты же у нас любишь на задворках «Мажестика» тусоваться? И остальных, кто там в помойках по ночам роется, наверняка знаешь. Ничего интересного там последние дни не происходило? Может, сам что-то видел, или рассказывал кто? Только хорошенько вспоминай, Хеджи. От этого не только твоя свобода, но, возможно, еще и здоровье зависит.
Хавьер после этих моих слов снова зловеще осклабился. На этот раз вышло почти убедительно даже для меня. Бедняга Диллон, кажется, вообще чуть не обмочился.
– Так, – забормотал он себе под нос чуть слышно, – так… Официантки там, вроде, снова с охраной в сговоре и дорогое спиртное выносят через служебный вход…
Ловлю на себе его вопросительный взгляд и отрицательно мотаю головой. Не то. Хотя, на заметку стоит взять. Даже не для оформления по краже, а как рычаг давления. Персонал там – я рассказывал уже, профессиональные слепоглухонемые. А вот такой компромат имея, можно и надавить, что на официанток, что на охрану… Вряд ли они хотят такой работы лишиться. Но это на будущее.
– «Пушер» там новый крутился с неделю назад, – снова лепечет Хеджкомб, – и какие-то терки были у него со старыми. Потом пропал. С концами.
Вот эта информация для детектива отдела тяжких и особо тяжких преступлений оперативный интерес уже представляет, этим можно попозже и вплотную заняться. Но к нашему текущему делу оно никаких боком, да и давненько уже было. Поэтому снова мотаю головой, давая Хеджи понять, что нужно думать дальше.
– О! – наркоман явно хотел бы себя по лбу ладонью хлопнуть, да стянутые за спиной руки не позволяют. – Шлюху там, похоже, на днях опоили и украли! На органы, наверное, или в рабство.
Ну, тут Хеджи явно криминальных сериалов пересмотрел в юности, но похоже, это именно то, что нам нужно.
– А вот отсюда – поподробнее.
– Понял, сэр, – негр наморщил лоб, явно вспоминая. – Так, значит ночью… с четверга на пятницу, вроде… Или… А, нет, как раз накануне у Гугнивого передоз был, еле откачали… Да, точно, с четверга на пятницу… Двое мужиков, здоровые такие, ну, не культуристы, но реально здоровые, накачанные, знавал я одного…
– Хеджи, ты к делу вернись, а! – пришлось прикрикнуть мне, чтобы вернуть рассказ в первоначальное русло.
– Ага, так вот, часа в два ночи, как раз через час примерно, как остатки дневного фуршета выкинули, а я подхарчиться пришел, эти двое через служебную дверь кухни вытащили девчонку. Явно без сознания, висела на них, как мертвая. А они ее в старенький Джи-Эмовский минивэн уложили, и свалили куда-то. Вот…
– Номера вэна?
– Не разглядел, господин старший детектив, – снова заныл наркоман. – Пресвятой девой Марией клянусь, сэр. Мне из-за контейнеров видно было очень плохо. Марку – узнал, цвет – темно-зеленый, «бутылочное стекло», ржавый… А номера – не видно было.
– Выглядели как? – уточняет Хавьер, в глазах которого заблестел охотничий азарт.
– Кто?
– Не тупи, Хеджи, – отвешиваю я негру легкий подзатыльник. – Все. И здоровяки, и девушка. Рост, одежда, цвет волос.
– Да я за мусорными баками был, хавал, – разводит руками наркоман. – Толком их и не видел, разве что одного, когда он девушку в минивэн укладывал. Второго – только со спины. Высокий, белый, волосы черные. Одет в карго-штаны, вроде как у докеров в порту, такие на армейские похожи, только темно-серые. И в футболку, обтягивающую такую, черную. У ваших в Мобильном взводе похожие…
– А девушка?
– Ее вообще видел плохо. Блондинка, два хвостика в разные стороны, фигура хорошая, ну, попа красивая и ноги длинные, босиком была…
– А одета во что? – это снова проявляет нетерпение Хави.
– Маечка яркая такая, желтая. Юбка короткая. И попа – мое почтение, и ножки длинные, стройные…
– Ты не отвлекайся, Диллон, – я уже абсолютно уверен, что мы на верном пути, но есть еще третий, которого наш свидетель даже вроде как успел разглядеть.
К слову, очень сильно повезло, что в тот момент Хеджи сидел за мусорным баком и жрал вытащенные из него остатки табльдота[51]. И нам повезло, и ему. Потому как если бы заметили его эти двое «накачанных, но не культуристов», то думаю, в коллекторе атмосферника лежало бы два трупа. А вот теперь появился реальный шанс этих уродов отыскать.
– А по второму мужику что? Вспоминай его как следует, Диллон, тебе про него сейчас детективу Бланке много рассказать придется. Будете с ним фоторобот рисовать.
Хавьер понятливо кивнул и зашлепал пальцем по сенсорам коммуникатора. По составлению портрета со слов очевидцев он мне фору в сто очков даст. Все же я в Академии на курсе Мобильных сил обучался, а он – изначально по направлению криминальной полиции шел. Специфика слегка иная, причем специфика, при изучении требующая очень много времени и сил. Все прочее – практически факультативно. Мне потом многое пришлось самому наверстывать, благо, мозгами господь не обделил. Хави с самого начала учился на детектива. И им эти темы давали куда более подробно и развернуто. А у Хавьера еще и твердая «А» именно по составлению фоторобота. В общем – пусть работает стажер, у него лучше выйдет. Правда, я ему об этом точно не скажу, пусть считает очередной проверкой.
Еще через полчаса мы имеем вполне приличного качества набросок и словесное описание. Среднего роста, хорошо развитый физически, одет куда презентабельнее напарника – светло-бежевые, классического покроя, брюки и мокасины к ним в тон, светло-серая рубашка поло навыпуск. Молодой или молодо выглядящий блондин, стрижка короткая. На наброске, составленном Хавьером со слов Хеджкомба – довольно приятное мужское лицо: широкий, волевой подбородок с ямочкой, высокий лоб, прямые брови… Особых примет, вроде, и нет, но и портрет вышел все-таки не совсем типовой, из тех под который можно чуть не половину мужского населения Булыжника подогнать. Вполне узнаваемое лицо получилось, такого опознать при встрече можно.
– И еще, – вспоминает вдруг Хеджи, у него правый рукав рубахи немного задрался, когда он девушку в вэн укладывал. Татуировка у него там, на плече.
– Что изображено? – я вцепился в возможность получения особой приметы мертвой хваткой. – Вспоминай, Диллон, иначе точно на три года на каторгу отдыхать поедешь.
– Да там почти что ничего и не видно было, господин старший детектив! – дурным голосом взвыл наркоман. – Самый низ только! Вроде бы как якорь морской, но такой, чудной, вроде как наискосок…
Я на несколько секунд задумался, а потом решительно полез в поисковик информсети.
– Похоже? – ткнул я под нос негру коммуникатор, прикрыв верхнюю часть экрана ладонью.
– Очень! – китайским болванчиком закивал Хеджи. – Один в один, только не цветное.
Я молча передал свой коммуникатор Хавьеру. Тот поглядел на картинку и брови его поползли вверх.
– И один отлично поставленный профессиональный удар, – протянул он.
– И высочайшего качества клинок необычной формы, – закончил я.
Да, примерную реконструкцию ножа, которым убили Мэнди, мне Дэнни Чен еще утром прислал. Явно не хозбыт, штучная вещица. И что-то мне смутно напомнившая. А вот теперь – словно очередной кусочек головоломки на место встал. Вспомнил я, у кого такого вида ножи в чести…
На мониторе коммуникатора светится яркая цветная эмблема Корпуса морской пехоты США.
– Долбанные янки, – почти хором произнесли мы с Хавьером.
– Ну, что, Диллон, – перевожу взгляд на замершего в ожидании и будто даже дышать переставшего наркомана. – Кажется, сегодня в твоем кармане нашлась-таки карточка освобождения из тюрьмы[52], поздравляю. Видишь, как порой выгодно оказаться полезным? А ты этого не понимаешь, не ценишь. Наверное, у тебя и визитки-то моей нет?
– Ну что вы, сэр, – Хеджи сейчас – ну просто воплощение искренности. – Я ваш номер наизусть помню.
И, действительно, бодро тараторит без запинки номер моего служебного коммуникатора.
– Так почему же, Хеджи, дружочек, это я за тобой должен бегать по каким-то вонючим клоповникам? – с отеческой укоризной в голосе интересуюсь я. – Почему обо всем, что ты только что рассказал мне и детективу Бланке, мы узнали только сейчас? Где же твоя сознательность, Диллон? Или мы с тобой друзья только тогда, когда это выгодно тебе?
– Как можно, сэр? – Хеджкомб смотрит на меня так, будто сейчас зарыдает от раскаяния, – Просто вы должны понять… Временные трудности, денег нет даже на еду, не то что оплатить услуги связи на коммуникаторе…
– Ну да, ну да, – сочувствующе киваю я. – Сексуально-экономический кризис… Nihuya v koshel’ke…
– Простите, господин старший детектив, я не говорю по-китайски, – лепечет негр. – Но если бы вы одолжили мне хоть немного наличности… Я бы смог оплатить коммуникатор и быть на связи…
Ага, разумеется! На еду и связь у него денег нет, а вот на два шприца «грязи» – где-то раздобыл… Но информация от «стукача» действительно должна поощряться, иначе «негласный осведомитель» быстро потеряет интерес к сотрудничеству. На одном его страхе отправиться за решетку – взаимовыгодного сотрудничества не наладить. Кроме кнута нужен еще и пряник. Я уже было собрался потянуться за кошельком, но тут мне в голову приходит идея.
– Хеджи, старик, а как ты думаешь, твои соседи по этому «Хилтону» точно успели утащить все свои пожитки и заначки?
В глазах наркомана вспыхивает огонек понимания.
– Да-да, друг мой, а потом можешь с честными глазами, ты умеешь, я знаю, рассказать, что все в ходе рейда нашли и изъяли чертовы копы. Как тебе идея?
Вопрос я задаю уже в спину метнувшегося к разбросанным повсюду чужим пожиткам, будто огромная, но очень шустрая крыса, Диллону.
– У тебя пятнадцать минут, Хеджи. Ровно пятнадцать. После этого мы уходим.
Что-то подсказывает мне, что и информатор мой тут сильно не задержится. Распихает по карманам все деньги и всю наркоту, что отыщет, и отвалит. Ночлежек или просто темных дыр, в которых можно на какое-то время залечь, в трущобах много. А украденное у недавних соседей Хеджкомб явно захочет «переварить» в гордом одиночестве, без свидетелей.
Всю дорогу до «патрульки» Хавьер молчит, и только перед тем, как сесть на пассажирское место, смачно сплевывает на и без того загаженный асфальт.
– И почему оно все вот так, а?
– Так мерзко? – уточняю я.
Хавьер лишь кивает согласно.
– Работа у нас такая, Хави, – совершенно искренне вздыхаю я. – Разумеется, очень хочется, чтобы негласными осведомителями были исключительно сексапильные блондинки с ногами от ушей и третьим номером бюста. Ну, или пожилые и презентабельные джентльмены, вроде давешнего таксиста. Но есть одна беда: такие люди, совсем как упомянутый мною таксист – ничего не знают. Они хорошие, законопослушные и добропорядочные, но именно поэтому и не владеют информацией, которая нам нужна. А чтобы поймать мразей, нам нужно пользоваться услугами других мразей. Ну, может, «калибром» помельче, не таких мерзких. «Нет отбросов, есть кадры» – не слыхал?
Хавьер отрицательно крутит головой.
– Тогда запоминай, пока я жив. Такие вот скользкие мокрицы, как Хеджи, почти всегда знают все и обо всем. Для них владеть информацией – основа выживания. Но просто так они никогда, никому и ничего не расскажут. Только если свой интерес у них будет. Да и в этом случае могут о чем-то промолчать, а о чем-то – соврать. Тут все уже только от тебя зависит: как и о чем будешь спрашивать, как будешь слушать ответы. Понял?
– Понял, – отвечает Хави. – Но все равно – какая же он гнусь…
– Да кто бы спорил, – соглашаюсь я. – Вот только если бы эта мокрица вывела нас прямиком на убийцу Мэнди, я б ему не просто эту ночлежку обшарить позволил, я б его на ужин в «Мажестик» отвел за руку. И из своего кармана оплатил все, что он сожрет. Ладно, напарник, встряхнись. Есть фоторобот одного из убийц, есть словесное описание машины и сообщника. С этим уже можно работать, да и начальству уже сейчас имеется, что доложить. А то ведь получать втык от Рудицки – удовольствия никакого, даже если втык вполне заслуженный.
А дальше была кропотливая и нудная полицейская работа. Нейросеть у нашего Управления хорошая, предпоследнего поколения. Что обычно для копов с планетоида, вроде нашего Булыжника – практически недостижимая мечта. У них там местами до сих пор древние, как дерьмо динозавра, «форточки»[53] без малейшего намека на псевдоинтеллект. Но Булыжник – это Булыжник. Учитывая доходы «Дельта Майнинг» с наших обогатительных комбинатов, а значит, и уплаченные ими в муниципальную казну налоги – можем себе позволить.
С машиной нашему «искусственному интеллекту» удалось разобраться довольно быстро, хотя и не особенно успешно. Мы знали марку и цвет, а также время и место. Подключились к полицейским уличным камерам и муниципальным камерам в общественных местах, для этого, в отличие от камер, принадлежащих частным владельцам, нам даже ордер не нужен, только допуск соответствующий. Нашли минивэн почти мгновенно, но… Номеров на нем не было совсем. За это, к слову, неплохо бы серьезно спросить с патрульных. Какого черта у них по улицам машина без регистрационных знаков разъезжает? Отследили его путь до старых портовых складов. На этом – все. Дальше искать придется «в ручном режиме». Район старых складских ангаров – это, пожалуй, еще похуже городских трущоб будет. Почти две с половиной сотни акров[54] подъездных развязок, погрузочных пандусов, разного ржавого, давно брошенного хозяевами оборудования и прогнивших насквозь коунсетов, заброшенных и не очень.
В одних просто свалки мусора или ночлежки для разного сброда, в других еще теплится жизнь и работают какие-то полулегальные, а то и полукриминальные, купи-продайные фирмы, порой тесно связанные с контрабандой, в третьих и вовсе наши доморощенные гангстеры обитают. Из мелочевки, тех, кто в свое время под Большого Мо или Долгополого Тима пойти не захотели. Эта «сладкая парочка», давно уже Старый и Новый Город на двоих поделившая, их не трогает, чтобы большой пальбы не начать, но из всех приличных мест выдавила. Вот всякая шелупонь на этой помойке свои делишки и крутят. В общем, надеяться в тех краях на наличие работающей камеры, а уж тем более – на чье-то сотрудничество, по меньшей мере, наивно. А чтобы такую территорию проверить «ногами», боюсь, не хватит даже всего взвода парней Команданте. Тут армейский десантный полк нужен, со всеми средствами усиления. Ну, или идти самим, но только по надежной наводке в конкретное место. И, опять же, под прикрытием дежурной смены Мобильного взвода. Одним словом, в этом направлении пока тупик.
С лицами – еще печальнее. Да, у нас есть очень приличного качества фоторобот, но… Но вот тут и начинается проблема той самой предпоследней модели нейросети. У самой топовой, помимо совершенно сумасшедшего быстродействия и огромных баз, по которым она пробивает внешность подозреваемого, есть еще и «Рембрандт». Новейшая программа, которая может не просто «зацепиться» за лицо на снимке или стоп-кадре по старой, доброй методике тридцати семи точек, практически при любом удачном ракурсе, но еще способная имитировать абстрактное мышление. И с весьма высокой долей вероятности подогнать реальные человеческие лица под удачный фоторобот. Да, вариантов получается довольно много, несколько десятков… Но без нее количество этих самых вариантов становилось четырехзначным. И это печально, потому что как раз «Рембрандта» у нас в распоряжении нет. Вот и ломаем глаза перед мониторами. Надежда только на относительную ограниченность района, в котором ведем поиск, хотя от этого толку немного. Район, может, и небольшой – окрестности «Мажестика», а вот временной интервал – почти сутки. И, как ни крути, центр, где всегда многолюдно. Хуже – только вечерние записи с Син стрит в ночь с субботы на воскресенье просматривать… Там вообще с ума сойти недолго.
Боже, как же затекла спина! И в глаза будто мелкой пыли насыпали. Еще полчаса и – к чертовой матери, по домам. А завтра продолжим. Вернее, я бросаю взгляд на таймер коммуникатора, уже сегодня. Но поспать все же нужно хоть четыре-пять часов, иначе от нас вообще никакого толку не будет!
– Кавабанга[55], босс! – вдруг рявкает Хави, причем настолько неожиданно, что я чуть в кресле не подпрыгнул. – Похоже, я прижал хвост этой сволочи!
– Нашел лицо? – бросаюсь я к рабочему столу напарника.
– Не совсем, Нэйт, только татуировку.
Это ничего, это не страшно. Сильно сомневаюсь, что по Булыжнику сейчас прогуливается много отставных морпехов-янки. Отношения у нас с ними давно уже не самые теплые. Да, официально события на Сером Фьорде объявили нападением пиратов и частных военных контракторов[56], нанятых неизвестной стороной. Но это все равно, что shilo v meshke, как сказал бы Влад… Такие вещи всегда просачиваются в виде слухов и досужих разговоров. Вроде, и нет никакой официальной информации, но подозревать и догадываться никто людям не запретит… Особенно если основания для подобных подозрений на самом деле имеются.
– Так, давай таймкод и место, ну и направление камеры, понятное дело, – командую я, едва поглядев на экран.
Там, среди прохожих, точно наш парень. И рубашка-поло, и брюки бежевые. Обуви, понятное дело, в толпе не видно, и лица толком не разобрать – мешает кепка-бейсболка с длинным, да еще и довольно низко опущенным козырьком. Но крепкого сложения фигура и виднеющаяся из-под задравшегося рукава тату с наклоненным вправо якорем и глобусом Старой Земли… Точно он.
– Молодчина, Хави! Записывай все исходники, что-где-когда, и – спать. Завтра утром вычислим и возьмем гаденыша.
– А чего не сейчас? – всего несколько минут назад громко и протяжно зевавший Бланка просто горит охотничьим азартом.
– Потому, господин детектив-стажер, – охлаждаю я его пыл, – что муниципальных и полицейских камер там маловато, а парень явно не просто так бейсболку на нос натянул. А для подключения к частным камерам нам нужен ордер. Ты реально настолько крутой и безбашенный, чтобы поднять судью Хендерсона из постели во втором часу ночи? Да еще надеешься, что он тебе после такой побудки ордер выпишет?
– А завтра выпишет?
– Завтра – да, – в моем голосе ни тени сомнения. – Есть тело, есть примерный внешний вид очень характерного орудия убийства, есть показания свидетеля, фоторобот, словесное описание, особая примета и вот этот кадр. Даже не сомневайся, завтра ордер будет у нас. И если этот гад хоть перед одной камерой физиономией своей сверкнул – все, он допрыгался.
– Тогда – закончили, тогда – спать! – Хавьер встает, с хрустом потягивается и тычет в монитор указательным пальцем, словно пистолетом. – Жди, чертов ублюдок, завтра тебе крышка!
