Глава 17. Гонки

Октябрь принёс с собой резкое похолодание и неожиданный снегопад на большей части Шпицбергена. Морозный туман клубился на открытой воде Ис-фьорда, и, по словам старожилов в Лонгиере, этого вполне следовало ожидать. Всё указывало на то, что море в этом году совсем скоро покроется льдом, и уже к Рождеству лёд будет крепким и толстым. Многие надеялись, что уже через месяц-другой можно будет проехаться на снегоходе по Темпель-фьорду, а оттуда – дальше на север к Видьефьорду.

Владельцы «Белого медведя» уже давно решили взять курс на юг – по примеру других круизных компаний. Заканчивающимся сезоном они были очень довольны: от туристов прямо отбоя не было. Владельцы в шутку говорили Анетте, чтобы она и на следующий год постаралась отыскать отрезанную голову, но Анетта лишь недовольно морщила нос. Впрочем, от премии, которую и она, и другие члены экипажа получили перед отъездом, Анетта не отказалась. На зиму братья Ольсен закрыли офис в Лонгиере и уехали в Тромсё, где тут же занялись достаточно рискованным проектом золотых приисков на плато Финнмарксвидда.

Как только Хелена Йоост вернулась домой, атмосфера в управлении губернатора заметно улучшилась. Сотрудники негласно решили больше не поднимать тему неудачного расследования. С криминальной полицией они больше не связывались.

Осенью по окрестностям Ис-фьорда прокатилась волна краж со взломами. Губернатор Берг почему-то сразу решил, что здесь наверняка замешаны подростки. И это не прибавило ему популярности ни у молодёжи, ни у их родителей.

Кнуту поручили присматривать за подростками в Лонгиере. Сам он считал, что способен вести куда более сложные дела, но Хьелль Лоде на это лишь усмехнулся и поинтересовался, какие, например. На криминальный рай здешнее общество мало походило. «Бытовые разборки, пьяные подростки, да ещё и драки на выходных. Вот полный список того, что происходит здесь зимой, – сказал консультант по культурному наследию. – Ну, и контрабанда».

Кнуту перевалило за тридцать. А как втереться в доверие к так называемой молодёжи, он не понимал. Он решил было посоветоваться с Хуго Халворсеном, но наткнулся на стойкую неприязнь и брезгливость.

– С чего это я должен тебе помогать? Если Берг хочет нас о чём-то спросить, то пусть сам сюда и приходит. А не отправляет новичков типа тебя. Мы не били окна в домах. И не грабили. Мы такой фигнёй не занимаемся.

– Вон оно что, – Кнута забавляла эта мальчишеская злость, и он изо всех сил пытался сдержать смех. Но Хуго Халворсен заметил это. Они стояли на складе компании «Полярная логистика». Кнут огляделся, однако Томаса Карлсвика нигде не заметил.

– Его здесь нет, – теперь казалось, что парень пытался сдержать улыбку, – небось как губернаторскую тачку увидел, так в кабинете и заперся. Он тогда испугался офигеть как. Подумал, наверное, что его посадят. Но со страховой он всё уладил. Типа недоразумение и всё такое.

– А ты-то как, купил себе другой старый снегоход?

Хуго отвернулся и склонился над капотом совсем новенького снегохода «Тандеркет».

– Да сдался мне тот старый снегоход! Я всё равно собирался его продавать. Бабло было нужно, понимаешь? – он не сводил с Кнута чёрных узких глаз, будто вынуждая того спросить, зачем же ему понадобились деньги.

Но Кнута больше интересовала заляпанная карта, висевшая на стене за снегоходом.

– Я слышал, что ты доехал до Ню-Олесунна меньше чем за четыре часа? Я думал, это невозможно. А по какой дороге ты ездишь?

– Вот оно как, значит! – на этот раз Хуго Халворсен в открытую расхохотался. – Да кто это всё вообще рассказывает? Они же небось и наплели, что это невозможно?

– А это возможно?

– Ага. Если знаешь, по какому леднику ехать. И ещё, на фьорде должен быть лёд. – Хуго повернулся и с улыбкой победителя закрыл капот своего снегохода, дав понять, что на этом разговор окончен.

Кнут продолжил изучать карту.

– А где тут съезд с Конгсбреена на Ню-Олесунн?

– Вот мне одно неясно. Вам что – лень выучить названия ледников? Вот тот, на который ты сейчас смотришь, это вообще не Конгсбреен, а Конгсвеген. Сначала надо проехать вдоль моренного вала со стороны горы Нильсена, а потом вдоль фьорда. Это на случай, если на Конгсбреене нет льда. У Немецкой хижины есть крутой спуск, почти обрыв. С него съезжаешь поперёк и на хорошей скорости, иначе снегоход занесёт и свалишься в море. А затем напрямик до Ню-Олесунна. При хорошей скорости это займёт полчаса или вроде того.

Хуго быстро и немного небрежно ткнул в карту. В отличие от карты губернатора, на этой не было ни одной карандашной пометки. Кнут сказал об этом, и Хуго прищурился. Казалось, будто он вот-вот плюнет на пол.

– А, этот? – в голосе его звучала жесткость взрослого мужчины. – Этот перец? Да что он знает про Арктику-то? Пожил тут пару дней, а туда же. Моя семья живёт на Шпицбергене уже почти век. Мой прадед ходил шкипером на тюленей. А бабка работала секретаршей в Бергене, но собрала все свои пожитки и переехала на Норсетт и двадцать зим зимовала вместе с моим дедом, пока тот работал на промысле. Мой отец родился на Шпицбергене, я родился на Шпицбергене, и мой младший брат тоже. Люди с материка приезжают сюда и думают, что всё знают. Но это не так, они ничего в этой земле не смыслят.

Кнут видел, что такими вопросами только дразнит парня, но остановиться был не в силах. Паренёк казался ему настоящим олицетворением местного общества, о котором сам он почти ничего не знал. Похоже, для шпицбергенских старожилов люди делились на две группы: либо ты имеешь отношение к Арктике, либо нет. Как же это напоминает маленькие удалённые хуторки на материке!

– Значит, губернатор тебе не нравится?

На этот раз Хуго вместо ответа и правда плюнул на пол. Его глаза превратились в две узкие щёлочки.

– Ходит тут и выпендривается – вот что мерзко! Нет бы сидел в конторе, выписывал штрафы и обирал тех, кто всё равно не в состоянии их оплатить. Так нет же! Ведёт себя, как будто бы он такой опытный! Повесит на ляжку револьвер и разъезжает по округе! Кольт 1893 года. Чёрный порох и мягкие свинцовые пули. Нафига ему вообще этот револьвер? Вот если бы у меня был револьвер… – Хуго Халворсен посмотрел на Кнута и внезапно улыбнулся. – А может, сопрёшь его для меня? Как тебе такая идея? Я хорошо заплачу. Револьвер хранится в управлении, на книжной полке, губернатор берёт его с собой, только когда катается на снегоходе. Ну так что? – Кнут улыбнулся в ответ. А парень не лишён чувства юмора.

– А как же домик? Тот, в котором жил дед Берга, когда ходил на промысел? Я был там летом, во время поисковой операции.

Но Хуго Халворсен, похоже, и не думал отвечать на его вопрос. Кнут попытался снова:

– «Кэмп Рафаэль». Ты знаешь, где это?

– «Кэмп Рафаэль», твою мать! Вы только посмотрите на него! Никакой это не «Кэмп Рафаэль», а «Продувайка» – вот как она на самом деле называется. Там с ледника постоянно ветер. Он как будто падает, понимаешь? Холодный воздух настолько тяжёлый, что просто-напросто падает вниз. И по-моему, раньше там даже вывеска была. Деревянная доска со старинным названием, выжженным на дереве. Там было написано «Ветер» или что-то в этом духе.

– Но дед Берга ведь жил там и ходил на промысел. Он же был промысловиком, так?

– Всего несколько лет. Толком ему так и не удалось этим делом заняться. Ну вот, возьмём, например, Хенри Руди с фьорда, в «Кэмп Зоэ». Вот это был промысловик! Старик Берг и рядом не стоял. Никто вообще не понимал, почему он построил свою хижину так близко к леднику. А ведь это было лишь потому, что он не хотел, чтобы она располагалась по соседству с домом Руди.

Кнут, словно зачарованный, слушал рассказ мальчишки.

– Но получается, что семья губернатора Берга всё же со Шпицбергена?

Хуго фыркнул:

– Он возомнил себя промысловиком. Однажды зимой он вернулся с охоты на тюленя. Ну а шкура-то где? Шкуры он не привёз. Я следил. В санях никакой шкуры не было. У него нет ни малейшего представления о том, как освежевать тюленя. Ну, хоть попытался – и то ладно. Потому что на его комбинезоне была кровь. И он по-тихому прокрался в управление. Но я-то видел его. А ты знаешь, что если порезаться, когда свежуешь тюленя, то можно умереть от чинги?

Кнут заверил его, что вовсе не собирается разделывать ни тюленя, ни других животных. На лице Хуго снова появилась усмешка.

– Спорим, что он никогда не ездил в свою хижину, заранее не убедившись, что лёд на фьорде толстый? По дороге через Кронеебреен, – Хуго как-то по-особенному выделил название ледника, – и за горой Осиана Сара он точно никогда не был. На ту охоту, про которую я рассказывал, он ездил в марте, а в то время по льду уже ездили до самого Кросс-фьорда.

– Но ты ведь ездил по леднику Четырнадцатого июля? По самому обрыву, верно? – Кнут улыбнулся и подумал, что этот парень ему гораздо симпатичнее многих из тех, с кем ему приходилось встречаться на Шпицбергене.

– Да ладно? Ну, мало ли кто чего болтает. Этот ледник дико крутой – чтоб туда сунуться, надо совсем психом быть, верно? – и Хуго Халворсен снова наклонился над снегоходом.

В течение всей осени на управление губернатора с завидным постоянством сыпались заявления о кражах со взломом. Внезапно пришла зима, и наступила полярная ночь. В конце октября солнце зашло за горизонт и больше не появлялось до марта следующего года.

Темнота значительно усложняла расследование краж. Следы, оставленные взломщиками возле избушек и заметные при дневном свете, были практически невидимыми в темноте, а следы от чужих снегоходов стало невозможно отличить от тех, которые оставляли владельцы домиков. В одном сомневаться не приходилось: кто-то катался по Ис-фьорду, взламывая замки и разбивая окна.

Владельцы домиков не на шутку разозлились на губернатора, которому никак не удавалось поймать преступников. Но полицейским взломы казались совершенно бессмысленными и лишёнными всякой логики, поэтому большинство по-прежнему считало, что это дело рук подростков. Однако стоило полицейским лишь осторожно намекнуть на это, как тут же выяснилось, что у Хуго и его компании имеется алиби на многие из тех ночей, когда совершались кражи.

Сильные морозы, сковавшие Шпицберген, не отступили и в ноябре. Морская вода во фьорде промёрзла до самого дна и начала постепенно превращаться в лёд. Толщина льда в Темпель-фьорде уже превышала тридцать сантиметров.

Однажды на кухне в управлении Хьелль Лоде рассказал о рискованной игре, которую молодёжь устраивает на льду.

– Каждый год одно и то же. Но сейчас они превзошли самих себя и начали ещё до Рождества. Раньше такого не было. К тому же они, похоже, гоняют наперегонки прямо до воды. По-моему, пора это прекращать, пока никто ещё не провалился под лёд и не утонул.

Кнут вопросительно посмотрел на коллег, и Анна Лиза Исаксен пустилась в объяснения:

– По ночам, когда их никто не видит, они гоняют на снегоходах по льду на Темпель-фьорде. В этом году лёд лёг рано. Они совершенно безбашенные. Каждый раз заходят всё дальше и дальше. Может, поговоришь с отцом Хуго? Пусть остановит сына, пока ещё не поздно.

– А вы уверены, что Хуго в этом замешан? Такое чувство, будто мы хотим всех собак на него повесить.

Хьелль Лоде задумчиво посмотрел на Кнута.

– А-а, так парнишка тебе уже нравится? Молодец он, нечего сказать. Впрочем, не обольщайся – этот малый и вправду один из самых опасных людей на Шпицбергене, хотя он ещё совсем мальчишка. Им движет неуёмная жажда приключений и желание переступить черту. На снегоходе он просто чудеса творит, тут не поспоришь. Но он замешан в таких делишках, о которых ты даже не подозреваешь. И, к сожалению, он постоянно тянет к себе в компанию новых ребят.

Впервые за всё время работы в управлении Кнут подумал, что Хьелль Лоде ошибается. Но вслух ничего не сказал. Надо бы помочь ребятам, решил Кнут. Если уж остальные полицейские всё равно считают, что он симпатизирует этим подросткам.

Губернатор Берг хотел положить конец этим рискованным гонкам по льду Темпель-фьорда и возложил эту миссию на Кнута. Остальные не возражали. Подростки, как ни странно, вели себя очень прилично. По сведениям полицейских, гонщиков никогда не доставляли в участок за совершение насильственных действий в отношении посторонних или собственных приятелей. Сложность заключалась в том, что гоняли они по ночам. Однако сейчас как раз было полнолуние и достаточно светло, чтобы узнать участников гонок.

Поздно вечером Кнут взял из губернаторского гаража чёрный снегоход «Ямаха» и поехал в сторону Темпель-фьорда. Он сразу же увидел, что на льду не только подростки. Там топталось, по меньшей мере, человек двадцать – в том числе, судя по росту, и взрослые.

Кнут остановился у небольшого холма, образовавшегося у берега из осколков льда, и переключил двигатель на холостой ход, оценивая ситуацию. Возле берега чернело несколько тонких трещин с водой и снежной кашей. Кнут нажал на газ. Снегоход перепрыгнул через них и медленно поехал по льду. Чувствуя, как снегоход почти незаметно покачивается, Кнут старался подавить накатившую вдруг волну тошноты, которая появилась при мысли о том, что лёд под ним в любое время может треснуть и тогда он пойдёт ко дну вместе со снегоходом.

Среди стоявших на льду был и Хуго Халворсен. Всего там оказалось десять-двенадцать молодых парней, а остальные – взрослые мужчины. В руках они держали шлемы и снегоходные перчатки. Снегоходы стояли довольно далеко друг от друга – вероятно, чтобы уменьшить давление на лёд. Заметив Кнута, один из парней окликнул других и показал на него пальцем. Остальные молча стояли и ждали.

Кнут притормозил в нескольких метрах от ближайшего к нему снегохода и выключил зажигание. Некоторые взрослые мужчины показались ему знакомыми. Кажется, он встречался с ними в пабе. Однако общаться с ними ему раньше не приходилось.

– Тоже хочешь ставку сделать? – один из взрослых мужчин двинулся к Кнуту, но Хуго Халворсен остановил его и что-то шепнул на ухо.

Мужчина повернулся и пристально посмотрел на Кнута.

– А, так ты, значит, работаешь на губернатора? Ну-ка сними шлем. Покажись нам всем. Кнут Фьель. Именно! Так это ты бегаешь за одной из медсестёр? А знаешь, как тебя называют? – мужчина засмеялся, и другие, хоть и замявшись, последовали его примеру.

Кнут прекрасно знал, что большинству постоянно проживающих в Лонгиере давали клички. Но он и представить себе не мог, что у него самого тоже имелась кличка. Он с ужасом ожидал чего-нибудь совсем скверного.

– Они называют тебя Бэтменом. Может, потому что тебе захотелось полетать тогда, на очистной станции в Ню-Олесунне. Но летать ты, как выяснилось, не умеешь.

Все громко и шумно засмеялись. И обстановка внезапно разрядилась. Хуго подошёл к Кнуту.

– Не вздумай вмешиваться! На кону большие деньги! Десятки тысяч крон.

– А в чём смысл?

– У нас две команды. Каждый участник команды должен обогнать соперника и доехать до кромки льда, – Хуго показал на чёрную массу воды вдалеке у фьорда. – Самое главное – вовремя развернуться, потому что чем ближе к открытой воде – тем тоньше лёд. И из-за зыби может появиться полынья. Ты видишь вон тот столб с красной меткой? Его необходимо объехать.

– То есть выигрывает та команда, большинство участников которой смогут объехать столб, так?

– Ну да. Но в этом году все смогли объехать столб. Его поставили слишком близко. Поэтому сейчас обе команды выберут главного – ему и надо будет проехать как можно дальше. Тот, кому это удастся, срывает куш. И знаешь, там может быть ни много ни мало, а пятьдесят тысяч. А может, и того больше. От нашей команды поеду я. А соперник у меня будет на красной «Ямахе», он поедет за команду «Нордбюгг».

– А что, взрослые – все из «Нордбюгга»? – Кнут задумчиво посмотрел на рассеянных по льду людей.

– Да, но это не важно. Не вздумай встревать. Я знаю, что делаю. Чёрт, как было бы круто, если бы только взрослые когда-нибудь начали мне доверять, хоть кто-нибудь!

Хуго повернулся и быстро зашагал по льду к чёрному «Тандеркету», на ходу надевая шлем, защитные очки и снегоходные перчатки.

Кнут остался стоять на месте. Может, стоит положить конец всему этому безумию? Да он просто-напросто вынужден это сделать. Но ведь, строго говоря, то, чем занимаются все эти люди, не противозаконно. Вот только гонки эти невероятно опасны…

Кнут точно знал: останови он это соревнование – и на него навсегда повесят ярлык, так же как в своё время сделали с губернатором. Но эта отговорка не очень-то спасала ситуацию. Хуго Халворсену не исполнилось и шестнадцати. Он наклонился и завёл снегоход. Кнут и не заметил, как двое взрослых мужчин тоже завели снегоходы. Они выехали вперёд и перекрыли ему дорогу. И пока он пытался выбраться из западни, гонки уже начались.

И хотя Хуго и мужчина на красном снегоходе пересекли стартовую черту не одновременно, они всё же держались рядом. Это была гонка не на скорость, а на смелось. Вероятнее всего, соперники уже давно решили для себя, кто поедет первым. Возможно, они тянули жребий. И первым выпало ехать мужчине из «Нордбюгга». Он двигался прямо на столб с красной отметкой. Кнут подумал, что стоит поехать за ним, но было слишком поздно. Мужчина уже приближался к столбу.

Обогнув столб, красный снегоход направился к берегу, а по команде пронёсся тихий шепоток. Снегоход угодил прямо в полынью, и гонщик почти потерял управление. Снегоход замедлил движение, а его задняя часть всё глубже погружалась в воду. Двигатель заревел, и через секунду снегоход уже был на твёрдой поверхности льда.

Через несколько секунд гонщик подъехал к своей команде, которая ликовала, хлопала и свистела. Он притормозил между своей командой и Хуго.

– Получилось! – радостно выкрикнул он и поднял козырёк шлема. – Если у тебя хватит духа заехать так далеко, то увидишь там мои следы!

Нет, пора положить конец этой рискованной гонке. Хуго невозмутимо выжидал, что предпримет Кнут. А тому казалось, будто мир достиг какого-то совершенного равновесия. Словно монета, подкинутая в воздух и ещё не успевшая упасть.

В конце концов Кнут слегка кивнул головой и отвернулся к берегу. И о чём он вообще думал, когда согласился работать на Шпицбергене?.. Но нет, унижать парня нельзя… Позади раздался рёв двигателя, и «Тандеркет» рванулся вперёд.

Чтобы уменьшить силу сопротивления воздуха, Хуго низко склонился над рулём снегохода за ветровым стеклом. Снегоход на бешеной скорости мчался по льду. Секунда – и столб уже позади, но Хуго лишь прибавил скорость. Шум мотора перерос в оглушительный рёв. Казалось, Хуго вообще не собирается поворачивать к берегу. Наоборот – он, похоже, нацелился добраться до самого устья Темпель-фьорда. Вокруг заволновались. Хуго уже давно миновал полыньи – снегоход пару раз подпрыгнул, и они остались позади.

– Что он такое вытворяет? – испуганно спросил один из взрослых мужчин.

Но никто не ответил. Все, словно зачарованные, наблюдали за тёмными очертаниями снегохода, который становился всё меньше и меньше.

– Надо его остановить! Там открытое море, – некоторые направились к своим снегоходам.

– Нет, так нельзя. Это безумие!

Слышно было, как где-то вдали «Тандеркет» достиг воды. Раздался характерный всплеск, но снегоход, вместо того чтобы сразу же заглохнуть и пойти ко дну, выскочил из воды, расплёскивая её в стороны.

– Он скользит по воде… – благоговейно прошептал кто-то.

Наконец Хуго резко развернул снегоход и направился к фьорду. Но в этот момент что-то изменилось: снегоход начал терять скорость и погружаться в воду. Однако в самую последнюю секунду гусеницы его зацепились за лёд, и снегоход начал двигаться обратно к столбу, всё быстрее и быстрее.

Хуго развернулся и затормозил рядом с соперником из «Нордбюгга». Он заглушил мотор. С его комбинезона и шлема капала вода. Воцарилась гробовая тишина. Никто не проронил ни слова.

Хуго поднял козырёк и посмотрел на соперника.

– Я видел твой след. Сразу же за столбом. А чуть подальше там очень мокро. Но я знал, что если не сбавлять скорость, то у меня всё получится, – он повернулся к Кнуту и довольно улыбнулся.

– Ну что, похоже, деньги мои?

На следующий день Кнута вызвали к губернатору Бергу. Там его уже ждали Анна Лиза Исаксен и Хьелль Лоде. Они сидели за столом, и им, судя по всему, было не по себе. Губернатор уселся во главе стола и указал Кнуту на место напротив.

– Я хотел бы кое-что обсудить с тобой, Кнут. И хочу сделать это в присутствии моего заместителя и консультанта по культурному наследию, потому что они прекрасно знакомы с особенностями местных жителей. Меня не покидает ощущение, что ты неправильно понимаешь свои обязанности. Возможно, ты думаешь, что то, чем ты занимаешься в свободное время, не имеет никакого отношения к твоей работе? Тогда ты сильно ошибаешься. Здесь живёт не так много людей. И все на виду. Люди всё знают друг о друге. Или почти всё.

Губернатор Берг умолк. Кнут не знал, ждут ли от него ответа, но тут губернатор вновь заговорил:

– Я узнал от моих коллег из управления, что кое-кто принимал участие в гонках на льду. И судя по тому, что рассказывает Анне Лисе, сомнений не остаётся – речь идёт о тебе. Но особенно неприятным для меня оказалось даже не твоё нежелание остановить эти рискованные гонки, а тот факт, что ты и сам принимал в них участие…

Лицо Кнута сделалось пунцовым, но ответил он спокойно:

– Насколько я помню, мне было поручено наладить контакт с подростками Лонгиера. Что я и попытался сделать. Именно поэтому я хотел подружиться с Хуго Халворсеном. Который, как вы наверняка знаете, в этой компании лидер, пусть даже сам он это отрицает. Останови я вчера гонки, я бы сразу упал в их глазах. Да и, собственно, на каком основании я мог их остановить? Потому что участники могут выехать в открытое море и утонуть? Насколько я понимаю, ездить по льду не запрещено. И, конечно же, сам я в гонках не участвовал.

На этот раз побагровело лицо губернатора.

– Вопрос закрыт. Я дал тебе прямое указание, вот и выполняй его. Встреча окончена! И ты получишь письменный выговор. Больше мне нечего сказать.

От злости Кнут стиснул зубы, но у него хватило сил выйти из кабинета, не заявив об увольнении. Чуть позже к нему заглянул Хьелль Лоде.

– Держись, Кнут! Вы со Шпицбергеном созданы друг для друга.

На следующий день на полке Кнута лежал письменный выговор. Там, в частности, было написано, что подобные происшествия будут учитываться при его дальнейшем назначении на должность в аппарате губернатора.