Глава 10. Неожиданный сюрприз «желтого красителя»
Мы вернулись на Полянку и застали привезенные из «Мюра» коробки аккуратно сложенными в кабинете — Настя с Прохором постарались, только гирю и гантели не стали поднимать наверх. Лиза стала открывать коробки, чтобы убедиться, что ничего не потеряли и ничего не забыли положить. Вроде, все заказанное оказалось на месте. Одежда перекочевала в платяной шкаф в коридоре — Генриху пришлось уплотниться со своим гардеробом. Лизе все нравилось (а как же, я, в основном, пользовался ее советами, только каскетку и пальто выбрал сам), она заставила меня примерить костюмы и повертеться перед ней (о, женщины!), но мне почему — то это нравилось, хотя в нашем мире я терпеть не мог ходить в «одёжные магазы» всех сортов. Был вызван и Генрих, которому был продемонстрирован я в качестве эталона элегантного молодого человека и было сказано безапелляционным тоном, что скоро последует и его визит в «Мюр», так как его гардероб устарел и нуждается в обновлении. Генрих на это недовольно пробурчал что — то типа «посмотрим». Все же дядюшка и тётушка у меня прикольные, как принято было говорить в мое время, но надо избавляться от несвойственных этому времени словечек и жаргонизмов. Однако, я отметил, что, действительно, мое и Сашкино сознание слились и получился какой — то третий индивид. Это я заметил, подписывая бумаги на доставку (расплачивался я наличными, так что, слава Богу, никаких счетов подписывать было не надо) — подпись у меня оказалась какая — то средняя. Лиза хорошо знала Сашкин почерк и обратила на это внимание, на что я ответил, что после травмы головы тоже заметил, что почерк слегка изменился (а вот навыки старой орфографии остались — спасибо Сашке, хотя, было бы хорошо и его почерк сохранить — он у него был просто каллиграфический, со всякими виньетками — завитушками). Видимо, это очень ценилось чиновниками — крючкотворами (может, они поэтому так и назывались, хотя, скорее всего, нет, по другой причине, называемой бюрократией и способностью творить крючки, иначе говоря, тормозить дело без подношения).
Наконец, все было разобрано, примерено, и я был отпущен восвояси. Лиза занялась присмотром за приготовлением запоздавшего сегодня обеда, тем более, что Настя уже сходила на базар и принесла всякой вкусности, судя по поднимающимся из кухни запахам. Периодически снизу звонил Прохор, вызывая хозяина: это означало, что пришел важный клиент или человек принес сложный рецепт, с которым аптекарскому помощнику не все ясно.
Я улучил момент и перехватив Генриха, попросил его зайти в кабинет для решения денежных вопросов. Там я передал ему его четыре тысячи, добавил свои три и попросил отдельно положить в сейф наши шесть тысяч как капитал Лаборатории. Генрих поблагодарил и сказал, что у него есть кое — какие наброски плана и он готов после обеда обсудить их со мной. Также я рассказал ему о встрече в кофейне и мы решили подумать, что говорить завтра газетчикам.
Итак после обеда мы сели в кабинете, Генрих достал свои выписки и начал рассказывать.
Он предложил провести исследование трех популярных анилиновых красителей: индиго, ализарина и фуксина на предмет возможного синтеза. В журналах были приведены не структурные (как я рисовал ему синтез Зинина), а обычные химические формулы, например, ализарин как C14H8O4, из чего можно было понять, что это более сложные, чем анилин молекулы. Так что придется повозиться, лучше было бы нанять одного — двух химиков.
— Давай пока одного, чтобы двое там не мешали друг другу, нам еще нужно выработать какой — то алгоритм поиска (вот я загнул, а слово — то это здесь в ходу?), но Генрих вроде не удивился. — Лучше того парня наймем, что пурпурный краситель синтезировал. Тем более, нам еще деду краску готовить и его мастеров обучать.
Тут Генрих стал рассказывать о том, что решил посмотреть синтез желтого красителя, получение которого было описано еще в журнале 1863 г. Автор — немецкий химик Юлиус Вильбранд, получил его нитрованием толуола. Толуол — вещество простое, как карболовая кислота, только вместо гидроксильной группы ОН у него метильная СН3 в том же положении. С этой задачей Генрих справился легко, также путем нитрования азотной кислотой ввел группу NH2 и получил бледно желтый аморфный осадок. Генрих стал рыться в более свежих журналах, но ничего при нитрирование толуола не нашел, исчезло вообще его упоминание как красителя, вроде и не было такого вещества. Тогда он, зная, что желтое окрашивание дает азот, попытался увеличить количество азотных групп в молекуле, но это ему не удавалось, пока он не добавил серной кислоты и олеума для удаления воды, нагрел раствор до 70 Цельсия и получил в итоге красивые желтые кристаллы. Теперь он хочет мне их продемонстрировать:
— Вообще то, для удаления воды и избытка кислоты можно и выпарить кристаллы над спиртовкой, я уже попытался сделать это с аморфным порошком, но тут догадался взять олеум.
— И слава Богу, Генрих, ты хоть знаешь, что ты сотворил?
— Обычный желтый краситель, неизвестно почему всеми забытый. Мне показалось это даже хорошо, поскольку привилегии 60—х годов, даже если они есть, весьма примитивны.
— Пошли, посмотрим на эти кристаллы. Я — то помнил, что тол или тротил, а именно это и есть полученный моим дядюшкой тринитротолуол, выглядит как кусок желтого хозяйственного мыла (стандартная толовая шашка). Тол хорошо плавится при 80 градусах, поэтому, в свое время после Отечественной войны, в русских деревнях его добывали нагреванием неразорвавшихся снарядов в воде. Выкручивали взрыватель, наливали воду в бак и варили снаряд, пока «мед» не пойдет наружу. Потом его собирали и глушили рыбу. Бывало, конечно, что от потенциальных рыбаков — браконьеров оставались одни ошметки — видимо из — за разложения тротила за десятилетия, или в снарядах, на беду копателей, было другое ВВ. Но, по сравнению с динамитом Нобеля — нитроглицерином в кизельгурской диатомовой земле, или с «гремучим студнем» на основе того же нитроглицерина и загустителя, тол более стабилен и безопасен (хотя нитроглицерин, как взрывчатка, мощнее). Что ж, пойдем посмотрим на красивые кристаллы.
И вот я стою у лабораторного стола, рассматривая щепотку желтых кристаллов.
— Хорошо, возьми кусочек железного листа и пойдем во двор. Я помнил, что тол просто так от удара не взорвется, значит, надо его поджечь или инициировать взрыв. А чем? Взять капсюль, положить на кристаллы, сверху капсюля поставть гвоздь, ударить по нему молотком и получить молотком в лоб? Нет, спасибо… Тогда попробуем просто сжечь… И вот горят наши кристаллы дымным пламенем, распространяя характерную химическую вонь.
— Вот тебе и краситель.
— Что это было?
— Сгорание довольно сильной взрывчатки, тринитротолуола, но значительно более безопасной при хранении, чем нитроглицерин или пироксилин. Ей легко начинять снаряды, потому что она легко плавится при 80 градусах Цельсия. Ее, в отличие от нитроглицерина можно бросать, при поджигании она только горит без взрыва. Вот если ей начинить тонкую стальную трубу, а еще лучше чугунную отливку с рубчатыми насечками и вставить детонатор ударного действия — вот тогда мало не покажется.
— И что мы будем с ней делать?
— Пока не знаю, надо подумать. С одной стороны, мы можем дать армии и флоту современное взрывчатое вещество. Чем там на флоте снаряды снаряжают, вроде пироксилином, а то еще и «бомбы» с черным порохом в крепостях сохранились. С другой стороны, стОит это вещество «взять на вооружение» бомбистам — террористам» всех мастей, мало не покажется.
Тут я вспомнил слова маман «не удивлюсь, если узнаю, что ты связался с бомбистами» — вот и связался. На черта Генрих его выдумал, вот и ломай голову теперь.
— Генрих, пока ни слова никому о том, что получилось!
Тут нас позвали пить чай и за самоваром мы обсудили завтрашний визит господина Гайдебурова, что и как, а также, кому говорить. Сошлись на том, что я опишу ситуацию, как и для чего мы синтезировали краситель. Генрих расскажет, только популярно, практически как в привилегии, понятным языком, что он делал и покажет фокус в лаборатории. Потом опять слово возьму я и опишу злоключения с полицейскими следователями и как нас отпустили. Генрих настоял, что он расскажет как на него наорали в полиции, да еще тумака дали. Я только попросил его не волноваться и говорить медленно, а то он, незаметно для себя, перейдет на немецкий, как бывает всегда, когда он волнуется. Я предложил взять на себя описание полицейского произвола, чтобы не сгущать краски наподобие «Московского листка», но и не выставлять освобождение Ивана как мудрое решение отечественных Пинкертонов — в конце концов я защищал всех сам. С тем и разошлись.
Я долго не мог заснуть, все думал о тринитротолуоле. Мне не давало покоя то, что за полтора десятка лет до русско — японской войны армия могла бы его получить и испытать новые снаряды. Известно же, что наши тогдашние снаряды обладали слабым фугасным действием[1] Толом удобно снаряжать снаряды, он устойчив к физическим факторам вроде влажности и температуры тропиков (вспомним состояние пироксилиновых зарядов во время похода Второй тихоокеанской эскадры). И вообще, русская пехота получила бы чугунные рубчатые корпуса гранат с залитым туда толом. Взрыватель дело вроде известное — и «карманная артиллерия» готова.
Может, получить привилегию на «безопасную взрывчатку»? Вон, Нобель сколько миллионов «поднял» на своем динамите, даром, что был пацифистом — потом премию обеспечивать чем — то нужно было… А может, просто написать письмо в главное артиллерийское управление, так мол и так, дарю изобретение родному государству для победы над супостатами всех мастей.
С этими мыслями я заснул.
Утром, надев свой «спортивный костюм», опробовал новый спортинвентарь. Все отлично, гиря вот слегка тяжеловата еще, но это дело наживное. Занимался час, пока не пришла Настя и не погрела воды. Потом — водные процедуры и я бодр и свеж, готов позавтракать и творить великие дела. Одним словом, как ни крути, а все изобретения рано или поздно докатываются до способов как убивать себе подобных больше и быстрее. Даже вся наша химиотерапия была стимулирована боевыми действиями, поскольку войны выигрывают излеченные и вернувшиеся в строй солдаты, не ставшие калеками и не отправленные домой в виде обрубков. Вот с такими мыслями я и дождался прихода давешних газетчиков. Приняли мы их в кабинете, я рассказал в чем суть изобретения, потом инициативу взял Генрих и мы пошли в лабораторию. Он был в строгом костюме с солдатским Георгием, что сразу усмотрел отставной офицер Меньшиков. Он сразу спросил, за какое дело получен крест и Генрих ему объяснил, упомянул, что крест ему вручал нынешний император, тогда еще наследник — цесаревич, командующий Рущукской группировкой русской армии. Цесаревич еще поинтересовался, за что награждается аптекарский обозный унтер — вольнопер, уж не за удачно ли сделанный генералу клистир? Присутствовавший при сем командир Генриха, объяснил, что за боевой подвиг и спасение жизни офицера, на что цесаревич одобрительно похлопал Генриха по плечу. Сказал также, обращаясь к засмеявшейся при упоминании о клистире свите, что будь больше таких боевых унтеров, армия бы уже в Стамбуле была. «А что, — сказал тогда Александр Александрович, повернувшись к Генриху, — может, сдашь офицерский экзамен, буду раз поздравить прапорщиком, а так и до генерала дослужишься и офицерского Георгия получишь..».
За этим рассказом о боевой молодости мы прошли в лабораторию, где Генрих провел синтез, получив на дне пробирки невзрачный осадок, а когда долил в пробирку спирт, то осадок растворился и жидкость заиграла пурпурным цветом. Видно было, что журналисты были впечатлены, если не сказать, потрясены. Потом им показали образцы тканей, покрашенных нашим и английским красителем — они отметили разницу. Наконец, показали пресловутый шелк и я рассказал дальнейшую историю. Все посмеялись над незадачливым титулярным советником и тут Генрих решил выступить на первый план. Он рассказал, что опередил меня с приездом в полицию и с ним там крайне невежливо обошлись. Его просто «понесло»: он припомнил все обиды, то как три часа толкался у ворот Английского клуба, где в служебные — то часы отдыхал обер — полицмейстер и как он ушел оттуда ни с чем, устав ждать. Меньшиков быстро строчил в блокноте и я почувствовал неладное. Как — то не такого конца беседы я ожидал. Мы хотели пригласить журналистов к обеду, но они отказались, сославшись на неотложные дела и уехали. Если бы я мог предполагать, чем это все закончится…
Можно получить и так, и через нитробензол, применяемый в реакции Зинина, Генрих уже его получал для синтеза анилина
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ ПОЭКСПЕРИМЕНТИРОВАТЬ: ВО — ПЕРВЫХ, ПОЛУЧЕНИЕ КУСТАРНОЙ ВЗРЫВЧАТКИ НЕЗАКОННО. НЕСМОТРЯ НА БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО ВСЯЧЕСКИХ РЕЦЕПТОВ И ОПИСАНИЙ В ИНТЕРНЕТЕ (ВКЛЮЧАЯ ВИКИПЕДИЮ), НИКТО НЕ ГАРАНТИРУЕТ, ЧТО ВЫ НЕ ПОЛУЧИТЕ ХИМИЧЕСКОГО ОЖОГА И НЕ ЛИШИТЕСЬ ПАЛЬЦЕВ.
ВО — ВТОРЫХ, Я СОЗНАТЕЛЬНО НИГДЕ НЕ БУДУ ДАВАТЬ ПОДРОБНОГО ОПИСАНИЯ ЭТИХ ПРОЦЕССОВ, ТАК ЧТО НЕ СОБЛАЗНЯЙТЕСЬ КАЖУЩЕЙСЯ ПРОСТОТОЙ РЕАКЦИЙ, БОЛЬШИНСТВО ИЗ НИХ ВООБЩЕ КАТАЛИТИЧЕСКИЕ.
ПОЭТОМУ, ПРОШУ ОТНЕСТИСЬ К ЭТОМУ ТЕКСТУ КАК К ИГРЕ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ, А НЕ КАК К РУКОВОДСТВУ К ДЕЙСТВИЮ — НИЧЕГО ХОРОШЕГО ИЗ ЭТОГО НЕ ВЫЙДЕТ
[1] Фугасностью называется способность взрывчатых веществ к разрушительному действию за счет расширения продуктов взрыва до сравнительно невысоких давлений и прохождения по среде ударной волны.
