Во второй половине ХХ века в судебной медицине, как и во всей медицине в целом, произошло столько знаменательного, что впору писать об этом отдельную книгу, так что мы рассмотрим только самое-самое-самое важное и начнем с иммунологии.
Иммунология вошла в судебно-медицин-скую практику с появлением уже знакомой вам пробы Чистовича – Уленгута. Формально историю иммунологии принято отсчитывать от 1879 года, когда Луи Пастер, основоположник микробиологии и иммунологии, разработал метод профилактической реакции против куриной холеры, но на деле иммунология развилась в полноценную науку с фундаментальной теоретической базой только во второй половине ХХ века. В первой же его половине иммунологические реакции, применяемые в судебно-медицинской практике, можно было буквально пересчитать по пальцам (кстати говоря, определение группы крови – это тоже иммунологическая реакция).
У иммунологических методов исследования есть два очень важных преимущества. Во-первых, стоимость их гораздо ниже генетических методов, о которых речь пойдет впереди. Во-вторых, иммунологические методы могут оказаться информативными при исследовании объектов, которые невозможно подвергнуть генетическому исследованию вследствие отсут-ствия или недостаточного количества ДНК. Многие иммунологические методы обладают очень высокой специфической чувствительностью, превосходящей чувствительность методов аналитической химии.
Еще в двадцатые годы ХХ века шведский биохимик Арне Тиселиус начал исследовать белки при помощи электрофореза. Этим звучным словом называется перемещение частиц в жидкой или газообразной среде под действием внешнего электрического поля. Грубо говоря – подводишь к плазме крови, то есть к ее жидкой части, лишенной кровяных клеток, электрический ток и молекулы белков, которые в этой плазме плавают (не растворены, а просто плавают), начинают организованно двигаться к одному из электродов. Электрофорез является одним из наиболее важных методов для разделения и анализа компонентов веществ в химии и молекулярной биологии. Для разделения и анализа! Невозможно изучить вещество, пока не получишь его в чистом виде.
С экспериментов Тиселиуса (которые, к слову будет сказано, привели его к Нобелев-ской премии) началось изучение антител, или, как их еще называют, иммуноглобулинов. Иммуноглобулины – это белки, находящиеся в плазме крови. Их вырабатывают клетки крови, которые называются лимфоцитами. Для судебного медика иммуноглобулины служат маркерами, позволяющими установить принадлежность биологических доказательств.
Разобраться с иммуноглобулинами настолько, чтобы их можно было широко использовать в судебно-медицинской практике, ученые смогли в семидесятые годы ХХ века. Прорыв в изучении химической структуры иммуноглобулинов сделали две группы ученых. Одну возглавлял американец Джеральд Морис Эдельман, а другую – британец Родни Роберт Портер. В 1972 году Эдельман и Портер получили Нобелевскую премию по физиологии и медицине.
Иммуноглобулины строго специфичны. Они воздействуют, то есть связываются, образуют комплекс только с тем веществом (антигеном), против которого они предназначены, с тем, которое им нужно нейтрализовать. Если реакция проводится с соблюдением всех положенных условий, то ошибка исключается на 100 %. Грубо говоря, куриный иммуноглобулин не образует осадка с человеческой кровью и наоборот. А также и со спермой, и со слюной, и вообще с любой биологической жидкостью. Также иммунологические методы используются судебными медиками для диагностики заболеваний, за заражение которыми установлена уголовная ответственность.
Рентгенография начала использоваться в судебно-медицинской практике сразу же после ее внедрения. Рентгеновское исследование помогает исследовать телесные повреждения, а, к примеру, ангиография (исследование сосудов с введением контрастного вещества) позволяет точно установить причину смерти, если та наступила по каким-то сосудистым причинам. Но если условно сравнить возможности рентгеновского аппарата с возможностями велосипеда, то современные томо-графы – это гоночный автомобиль.
Томографом называется медицинский аппарат, который позволяет получать послойные изображения внутренней структуры тела. Проще говоря, томограф делает «срезы» на заданном уровне и в заданной проекции, много-много срезов. В компьютерном томографе для просвечивания тела используется рентгеновское излучение, а в магнитно-резонансных томографах используются магнитные поля высокой напряженности, действие которых основано на способности различных тканей по-разному откликаться на воздействие электромагнитными волнами. Пациент лежит непо-движно, а рентгеновский или магнитный луч вращается вокруг него по спирали, просвечивая тело сверху вниз, со всех сторон, с множества ракурсов. Получив один срез, луч перемещается на некоторое расстояние, чтобы сделать другой. Обычно это расстояние равно одному сантиметру, но при необходимости его можно уменьшить до миллиметра.
Предпосылки к созданию томографии появились еще в середине ХIХ века, когда выдающийся русский хирург Николай Иванович Пирогов создал топографическую анатомию – науку, изучающую взаиморасположение органов тела. Топографическая анатомия – основа современной хирургии, ведь хирург должен четко представлять взаиморасположение структур тела, должен понимать, как именно нужно производить разрезы, чтобы случайно не повредить органы, кровеносные сосуды или нервы.
Обычное вскрытие трупов точную картину взаимного расположения структур не даст. Во-первых, любой разрез вызывает какие-то смещения и предоставляет доступ внутрь тела воздуху, который, в свою очередь, вызывает дополнительные смещения. Если нужна точная картина, то разрезов быть не должно (не забывайте, что дело было в ХIХ веке, в дорентгеновскую эпоху). Пирогов нашел оригинальный выход. Он замораживал трупы, для того чтобы зафиксировать все находящееся внутри на своих местах, а затем распиливал их на различных уровнях и изучал. Итогом многолетнего труда Пирогова стал многотомный атлас «Топографическая анатомия замороженных распилов человеческого тела, сделанных в трех направлениях», содержащий около тысячи рисунков. Первое издание этого атласа было осуществлено в 1852–1859 годах.
С момента внедрения в практику рентгенологического метода исследования, началось его усовершенствование. В первую очередь врачам хотелось рассматривать отдельные органы и делать снимки тканей, расположенных на определенной глубине. В 1914 году австрийский врач Карл Майер сделал на врачебном конгрессе во Львове доклад «Рентгенография сердца, свободная от посторонних теней». Для того чтобы освободить сердце от посторонних теней, во время снятия рентгенограммы излучатель (рентгеновская трубка) и кассета с чувствительной пленкой перемещались по дуге так, чтобы центр вращения находился на уровне сердца. Вследствие этого сердце на снимке было видно хорошо, а все остальное «размывалось», не накладываясь на изображение сердца.
Идею Майера воплотил в жизнь француз-ский врач Андре Бокаж, запатентовавший в двадцатых годах ХХ века аппарат, предназначенный для послойной рентгенографии. Аппарат Бокажа был громоздким, дорогим и неудобным в работе, поэтому в практику были внедрены его усовершенствованные аналоги. Но вскоре его упростили, и метод Майера стал широко применяться на практике. В первую очередь для уточняющей диагностики заболеваний легких. Метод получил название «линейной томографии».
В пятидесятых годах ХХ века американский невропатолог Уильям Олдендорф изобрел аппарат, который сканировал голову пучком рентгеновских лучей и на основе этого выполнял реконструкцию трехмерной картины. Олдендорф пытался заинтересовать своим изобретением производителей рентгеновской аппаратуры, но ничего не добился. Аппарат сочли неперспективным с коммерческой точки зрения, поскольку он был дорогостоящим, а функцию имел только одну – выполнял рентгенографию головы.
1 октября 1971 года можно считать днем рождения компьютерной томографии. В этот день в лондонской больнице Аткинсона Морли было первое сканирование головы при помощи аппарата, который создал британский инженер Годфри Хаунсфилд. В основу алгоритма компьютерной томографии легли теоретические разработки Аллана Кормака. Первый аппарат Хаунсфилда предназначался только для исследования головы, но уже в 1975 году Хаунсфилд создал томограф, который мог обследовать все тело целиком.
В 1973 году американский ученый Пол Лотербур опубликовал статью «Создание изображения с помощью индуцированного локального взаимодействия; примеры на основе магнитного резонанса». Суть предложенного Лотербуром метода заключалась в том, что различные структуры по-разному поглощают или отражают электромагнитные волны. Это явление называется ядерным магнитным резонансом, потому что непосредственно отражают или поглощают волны ядра атомов. Британ-ский физик Питер Мэнсфилд дополнил то, что сделал Лотербур, и в результате был создан первый магнитно-резонансный томограф.
Магнитно-резонансная томография не позволяет четко рассматривать кости, а вот мягкие ткани видит очень хорошо. Компьютерная томография в отношении визуализации мягких тканей уступает магнитно-резонансной, но превосходно «видит» кости. В судебно-медицинской практике широко используются компьютерные томографы как для экспертизы живых лиц, так и для исследования трупов.
Напрашивается вопрос – зачем использовать компьютерный томограф для исследования трупов? Чтобы не делать вскрытия? Но разве это правильно?
Нет, томографическое исследование не отменяет проведение вскрытия. Оно проводится до вскрытия. Исследование трупа будет более качественным и полным, если эксперт заранее знает, на что ему нужно обратить особое внимание. А иной раз томограф позволяет увидеть то, что эксперт, вероятнее всего, пропустил бы. Также томографические снимки помогают документировать выявленные по-вреждения. А иногда они приносят и «эстетическую» пользу. Бывает так, что во время суда приходится вместе с заключением предъявлять и натуральные снимки, например снимки головы трупа со следами огнестрельного ранения. Но вместо натуральных снимков, которые на неспециалистов могут произвести шокирующее впечатление, можно предъявить томографические «картинки»-реконструкции. Томограф же не просто делает срезы, а еще и выполняет по ним реконструкцию.
Самое важное событие в истории судебной медицины второй половины ХХ века произошло 10 сентября 1984 года, когда британ-ский генетик Алек Джеффрис, просматривая в лаборатории рентгеновские снимки молекул ДНК, подумал о том, что ДНК можно использовать для идентификации личности, потому что у каждого человека своя индивидуальная ДНК. Так родилась генетическая дактилоскопия, или ДНК-дактилоскопия. Этот метод используется не только для раскрытия самых разных преступлений, но и для установления родства, а также для решения некоторых других задач. Но на первом месте стоит идентификация. Анализ ДНК позволяет точно установить принадлежность следов или останков.
В общественном сознании, благодаря буйному воображению сценаристов и писателей, возможности судебной генетики невероятно раздуты. Можно, к примеру, увидеть в фильме, как на основании анализа ДНК создается описание внешности ее носителя. На самом же деле с уверенностью по ДНК можно определить только пол и расовую принадлежность. Остальное можно предположить, но не всегда эти предположения оказываются правильными. Так что, когда вы видите, как эксперт, на минутку оторвавшийся от своего ноутбука, говорит детективу: «Это белый мужчина примерно 30 лет, австралиец, голубоглазый, шатен…», то знайте, что вы смотрите фантастический фильм.
Идентификации по ДНК повезло больше, чем обычной «пальцевой» дактилоскопии – уже в 1987 году этот метод вошел в судебно-медицинскую практику Великобритании. Алек Джеффрис рассказывал, что представители Министерства внутренних дел Великобритании связались с ним сразу же после того, как он опубликовал результаты своего исследования. Первоначально в методе Джеффриса британские власти увидели барьер для иммиграции, проходящей под маркой воссоединения родственников. Сравнение ДНК дало возможность точно устанавливать родство тех, кто подавал документы на въезд в страну, с гражданином Великобритании.
Первым преступником, пойманным в результате применения генетической дактилоскопии, стал британец Колин Питчфорк, который изнасиловал и убил двух девочек в ноябре 1983 года и в июле 1986 года.
Первоначально во втором убийстве заподо-зрили некоего Ричарда Бакленда, который, как принято говорить в Великобритании, «имел трудности в обучении», то есть был умственно отсталым. Бакленд даже признался во втором убийстве, но отрицал свою причастность к первому. Между тем сходство обоих преступлений свидетельствовало о том, что их совершил один и тот же человек.
Полиция обратилась за помощью к Алеку Джеффрису. Исследовав образцы спермы из обоих тел и кровь Бакленда, Джеффрис установил, что ДНК образцов спермы идентична, но при этом отличается от ДНК Бакленда. Выводы Джеффриса подтвердили специалисты криминалистической лаборатории Министерства внутренних дел, уже успевшие освоить метод генетической дактилоскопии.
Полиция графства Лестершир, в котором произошли оба убийства, начала брать образцы крови или слюны у всех взрослых местных жителей мужского пола. За полгода было исследовано более 5000 образцов, но преступника так и не выявили. Колин Питчфорк сам поспособствовал тому, чтобы его арестовали. Питчфорк заплатил 200 фунтов некоему Йэну Келли за то, чтобы тот сдал кровь вместо него, а Келли донес об этом. Кровь у Питчфорка взяли уже после ареста, который состоялся в сентябре 1987 года. ДНК, выделенная из крови, совпала с ДНК спермы, обнаруженной в телах жертв. Вина Питчфорка была полностью доказана.
В настоящее время для полноценного и правильного ДНК-анализа достаточно всего 50 пикограммов ДНК. Такое количество содержится в восьми клетках. Иначе говоря, современные судебные генетики могут определять принадлежность супермикроскопических следов. С одной стороны, это хорошо, а с другой, создает массу дополнительных сложностей. Представьте, сколько разной ДНК может оказаться на одежде разносчика еды, который ежедневно контактирует со множеством людей и вдобавок ездит в общественном транспорте. А когда на доказательствах много ДНК разных людей, приходится отслеживать «пути-дорожки» в каждом отдельном случае. Ваша ДНК может быть обнаружена в тех местах, где вы никогда не были. Например, во время поездки в автобусе ваш волос (или что-то еще, например, чешуйка вашей перхоти) попал на куртку человека, который стоял рядом с вами. Когда этот человек пришел домой, он отряхнул пальто перед тем, как повесить его в шкаф или на вешалку. Ваш волос упал на пол в его прихожей. На чистый-чистый пол, который часом раньше вымыла-пропылесосила приходящая домработница. Спустя некоторое время к этому человеку пришел убийца, который убил его прямо в прихожей. На месте преступления полиция нашла только ваш волос и больше никакой другой ДНК… Не волнуйтесь, на основании одного волоса вам обвинения не предъявят, не все так страшно. Идентификация по ДНК – всего лишь один из криминалистических инструментов, а не «палочка-выручалочка на каждый случай». Но ситуация интересная, не так ли?
А бывают еще более интересные ситуации. В октябре 2011 года в Манчестере по подозрению в изнасиловании был арестован Адам Скотт. ДНК спермы, взятой из влагалища жертвы, оказалось идентично ДНК Скотта, случайное совпадение исключалось. Однако Скотт начисто отрицал свою причастность к изнасилованию и утверждал, что во время совершения преступления был в другом месте, находившемся на расстоянии более 200 миль. Жертва не могла опознать Скотта, потому что не видела насильника – тот напал сзади и нанес удар по голове, который привел к потере сознания. На подтверждение алиби Скотта и установление истины полиции потребовалось около 5 месяцев, причем бо́льшая часть этого времени ушла на поиск объяснения совпадению ДНК при наличии нерушимого алиби. Внутреннее расследование установило, что в полицейской лаборатории (!) произошло случайное заражение образца спермы материалом, взятым у Скотта. Кровь Скотта и образцы спермы исследовали при помощи одного и того же пластикового шпателя, что было категорически запрещено. Сколь ни велики были бы возможности науки, против человеческого фактора ей не устоять.
В Российской Федерации с 2009 года дей-ствует закон «О государственной геномной регистрации», согласно которому образцы ДНК в обязательном порядке берутся у лиц, осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления, в том числе и сексуального характера. Полученные сведения хранятся в базе данных МВД вместе с найденными на местах преступлений «анонимными» данными ДНК (то есть ДНК, носители которой не установлены).
Итог – судебно-медицинская практика обогатилась во второй половине ХХ века такими замечательными, без преувеличения, методами, как генетическая дактилоскопия, иммунологические способы определения видовой принадлежности и ряда других факторов и компьютерная томография.
На этом можно ставить точку. XXI век начался недавно, и оценивать его с исторической точки зрения пока еще рано.