Женщина в Церкви… Сколько же противоречивых мнений приходится слышать, причем как от одной заинтересованной стороны, так и от другой — ничуть не менее заинтересованной! И в данном случае — стоило только нам заговорить на редакционной планерке о Неделе жен-мироносиц, как стало очевидно: есть необходимость в разговоре более основательном…

«Инструмент для становления души»

Вот весьма красноречивая цитата из письма, пришедшего на электронный адрес нашего сайта с вопросом к правящему архиерею — митрополиту Саратовскому и Вольскому Лонгину.

«Как правильно понимать учение Священного Писания: От жены начало греха, и чрез нее мы все умираем (Сир. 25, 27); горче смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею (Еккл. 7, 26); “Женщина есть красиво окрашенное естественное зло” (Блж. Августин); хорошо человеку не касаться женщины (1 Кор. 7, 1); лучше не жениться (Мф. 19, 10)? Сказано, что женщина оскверняет человека (см. Откр. 14, 4) и т. п. При многолетнем изучении Священного Писания у меня сложилось свое понимание этого вопроса. Получается, что основная цель сотворения женщины не служить делу чадородия, потому что Бог может и из камней создать детей (см. Мф. 3, 9), а быть инструментом для становления души человека. Инструментом, который зачастую вместе с демонскими силами создает препятствия на пути к Богу: соблазны, страсти, искушения и почти все другие грехи происходят через женщину. Поэтому ли в Писании женщине отводится второстепенная роль?»

Мне это письмо попалось на глаза после долгого разговора с одной девушкой, которая совершенно всерьез утверждала, что одной из причин, препятствующих ей жить церковной жизнью, является отношение православия к женщине как к существу второго сорта — существу, наделенному исключительно служебными и притом в большей степени отрицательными функциями. Мне подобная постановка вопроса казалась абсурдной, однако собеседница стояла на своем, так что мне пришлось потратить немало времени и сил, чтобы убедить ее в том, что предложенный ею взгляд на женщину отнюдь не является точным изложением учения Церкви. Прочитав же присланный к нам на сайт вопрос, я, грешным делом, подумал: не автор ли сего послания знакомил эту девушку с основами православия?

Но шутки шутками, а на самом деле таких людей немало: и тех, кто совершенно уверен, что все прочитанное ими в Священном Писании о женщине свидетельствует о ее «второсортности», «неполноценности» и, сильнее скажем, «вредоносности». И тех, кто так же совершенно убежден в том, что в «такой Церкви» ему (точнее, конечно, ей) делать нечего…

Священное Писание следует читать вдумчиво, не вырывая отдельные фразы из контекста, иначе легко либо впасть в какую-нибудь ересь, либо изобрести свою собственную, повторяющую отчасти прежде бывшие. Так же вдумчиво нужно читать и творения святых отцов.

Что говорит о появлении женщины книга, в которой описывается творение всего ныне существующего? И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1, 27). Не его только, а их. А вот, словно печать, приложенная к сотворенному: И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31). Где здесь речь о женщине как о зле, как о чем-то низменном, несущем в себе угрозу? Нет ни слова. Да и не может быть. Потому что тут же говорится и о намерении Божием: И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему (Быт. 2, 18).

Не инструмент искушения, не препятствие на пути к Богу, а помощника. Причем — соответственного ему, то есть такого же, как он.

Есть «богословы», которые усматривают «неполноценность» женщины в том, что она сотворена из ребра, то есть вторична по своему происхождению. Но не в гораздо ли большей степени в этом можно увидеть единство человеческой природы, ее общее начало? То, что выражено первым богословом, Адамом, в то время, когда ум его еще не был помрачен грехопадением: вот, это костъ от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть (Быт. 2, 23–24).

Можно ли обвинять женщину в том, что именно из-за нее произошло отпадение первозданного человека от своего Создателя, что именно к ее сердцу нашел изначально доступ враг? Ведь и Адам ел запретный плод. И неужели кто-то решится доказывать, что сам, без Евы, он бы не стал этого делать? Разве элементарный жизненный — не говорю уже «аскетический» — опыт не показывает, что очень и очень часто мужчина согрешает, влекомый к тому или иному пороку не женщиной, а собственной гордостью, собственным тщеславием, страхом, малодушием и корыстолюбием? И если принять, что Адам был в их отношениях с Евой «старшим», что он был главой этой первой в истории человечества семьи (а принять это как данность надо, поскольку исторически, да и онтологически она достоверна, даже если это совсем не нравится феминисткам), то ведь именно потому-то он и ответственен не только за себя, но и в той же практически мере за свою «младшую» половину. За свое ребро, в конце концов.

Пустой спор

К слову сказать, этот вопрос — о том, кто «старший» и кто «младший» или же «кто главнее», — для нашего характерного спутанностью понятий и явлений времени очень актуален и служит предметом непрекращающихся дискуссий. Тут, безусловно, инициатива принадлежит уже не превратно понимающим Писание, но все же православным людям, а всевозможным «борцам» за всевозможные права. Стоит, впрочем, заметить, что данный спор стал актуальным сравнительно недавно. И не потому, что прежде женщина была настолько задавлена и забита, а просто в силу того, что жизнь — более простая и естественная — все расставляла по своим местам сама.

Мужчина, выходящий охотиться на крупного зверя, могущего убить его и покалечить, реализовывал свое право или поступал так вследствие необходимости? Может быть, надо было женщинам эту «привилегию» предоставить? Нет, конечно. Поэтому и заведование домашним очагом — следствие не попирания права, а необходимости, закономерного разделения труда. Мужчина-охотник, мужчина-воин — это естественно. Так же естественно, как и женщина-мать, женщина у очага или у плиты.

Сегодня жизнь стала иной — но не принципиально, а по внешним своим характеристикам. Появилось множество профессий, которыми с равным успехом могут заниматься как мужчины, так и женщины. Есть масса ресторанов и кафе, магазинов, где продается все необходимое для питания и быта, существуют, наконец, различные кухонные агрегаты, которые с утра запрограммируешь, а к вечеру получишь готовый ужин. Все это до известной степени уравнивает возможности и, конечно же, права. Но… не делает мужчину женщиной и женщину — мужчиной. Не должно делать, по крайней мере, потому что при единстве природы есть Богом определенные различия — не только в области физиологии, но и в устроении душевном. А если бы это было не так, то зачем было Господу творить Адама и Еву, не довольно ли было бы одного человека (а детей — из камней, как предлагается)? Именно в этих различиях — основание гармонии, при которой сила компенсирует слабость, мягкость сводит на нет разрушительность жесткости, ум соединяется с сердцем… Потому и говорят порой о семейной жизни как о соединении двух половинок. И ребро в этом контексте — не образ уничиженности, а образ близости к сердцу. Это в идеальном, разумеется, случае, когда замысел Божий реализуется, а не искажается. Есть сегодня масса и других «моделей», «вариантов нормы», но о «вариантах» сейчас речь не идет.

«Красиво окрашенное зло»…

Однако вернемся к вопросу не о правах, а о том, почему и в Писании, и у отцов можно порой найти очень нелестные отзывы о женском поле. Некоторые из них приведены и в процитированном выше письме. Их как объяснить? На самом деле — не так сложно, как кажется.

После грехопадения все извратилось, пришло в состояние несоответствия своему первоначальному предназначению. И то, что Господь дал человеку как благо, стало обращаться ему в погибель. В том числе — и его «помощница». Но не в ней суть. Как суть и не в силе, и не в золоте, и не во власти как таковых, а в превратном, неправильном, страстном отношении к ним: каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (Иак. 1, 14). А все остальное — лишь внешние поводы. И стоит устранить один, как эта самая похоть находит себе множество других. Наполненные же некой «отрицательной экспрессией» высказывания о женщине некоторых книг Священного Писания (преимущественно неканонических) и святых отцов — лишь стремление отвратить человека от греха, а не от женщины как таковой. Впрочем, у некоторых подвижников есть подобные же высказывания и о мужчине. Святитель Василий Великий, например, в своем монашеском уставе указывает неоднократно на то, каким искушением является мужчина для женщины…

…Так что нет человека ни «первого сорта», ни «второго», и ни сильный пол, ни слабый не зло сами по себе, как и ничто из Богом сотворенного. И во всем царит удивительная, проницающая собой мир премудрость. Женщина взята от мужчины и создана из его ребра, но мужчина по закону естества происходит на свет от женщины… Ева первая пала, вкусив по совету змия запретный плод, но Пречистая Дева Мария, став Матерью воплотившегося Бога, оказалась вознесенной превыше всех небожителей — как святых мужей, так и безплотных Сил. И ученики Христовы донесли до нас Его учение в Писании Нового Завета, а жены-мироносицы, когда ученики рассеялись «страха ради иудейского», пошли послужить последний раз любимому Учителю, не боясь ни иудейских начальников, ни римских стражников.