Поиском мощей преподобного занялась инокиня Леонида (Сафонова). Матушка Леонида (Сафонова) после окончания Ленинградского государственного университета на протяжении 30 лет занималась исследовательской работой в области биологии клеток и тканей человеческого организма, работала в НИИ имени Пастера. Автор более 60 научных работ, кандидат биологических наук, она поменяла научное поприще на монастырь за полгода до защиты докторской диссертации. Ее свидетельства потому научно достоверны и особенно убедительны.

Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой):

«Когда в начале июля 1997 года в возобновляющийся монастырь Александра Свирского пришли первые монахи — игумен и три насельника — то вскоре получили письмо за подписью валаамских монахов, в котором было всего несколько строк: «Как только официально откроют монастырь Александра Свирского — сразу Господом будут возвращены мощи святого». После дня преставления Александра Свирского — 12 сентября, когда замироточила его аналойная икона, специально написанная к этому празднику, наместник монастыря, отец Лукиан, сказал мне:

— Матушка, вам нужно будет поработать в архиве, поискать мощи преподобного Александра.

В тот момент трудно было даже представить себе масштаб поиска! Ведь все, что можно было сделать для сокрытия памяти святого старца, — сделано»…

«С благословения митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира я начала поиск святых мощей — по многим архивам Санкт-Петербурга и Москвы, тщательно изучая описи фондов и документы в хранилищах ЦГАСПб, ЦГАЛИ, архиве ЛОИИ РАН, архиве АИ МК, фотоархиве Санкт-Петербурга, архиве РАН, Госархиве РФ, архиве ВМА, архиве СМ-ЭС, музее антропологии и этнографии, во многих библиотечных архивах. Особая сложность была в том, что основная часть документов в ходе кампании по ликвидации, фальсификации и дискредитации мощей святых была утрачена или намеренно уничтожена…

В ходе поиска открылась фальсификационная политика ЧК по отношению к мощам преподобного Александра Свирского. Изучая материалы «ликвидационной комиссии», где были описаны изъятые мощи 63-х святых, я натолкнулась на термин «восковая кукла» по отношению к мощам Александра Свирского. Это и понятно — иначе написать не могли, это бы расходилось с публикациями партийной прессы. Сопоставление с этим документом различных вариантов (по меньшей мере, еще четырех) описания вида мощей святого Александра, сфальсифицированных чекистами, позволило сделать вывод: мощи святого — те, которые соответствуют их древнему описанию, времени первого обретения мощей в 1641 году, — остались целыми и нерушимыми. Именно для того, чтобы скрыть это, была пущена в ход намеренная ложь.

Поиск длился несколько месяцев и продолжился даже тогда, когда мощи уже лежали на столе экспертов. Надо было все еще и еще раз проверить и «добыть» неопровержимые доказательства истинности мощей, чтобы разбить ту ложь, которая стала сгущаться вокруг мощей…

Пришлось перелопатить тысячи документов. Отпали предположения о пребывании мощей преподобного Александра Свирского в Казанском или в Исаакиевском соборах, ставших после революции музеями, в филиале Института истории Академии наук, в Музее истории религии, который называли «кладбищем мощей»…

Ничего не дал поиск и в Музее антропологии и этнографии (теперь Кунсткамера РАН), и в Археологической комиссии (теперь Академия истории материальной культуры). Были такие моменты, когда казалось, что мощи не найти. И хотя отчаяния не было, наваливались сильная усталость и грусть. И в этот момент приходил какой-то материал, направляющий мысль по другому руслу, появлялась неожиданная догадка».

Поиск в различных архивах привел инокиню Леониду в ВМА — Военно-медицинскую академию, в музей при кафедре нормальной анатомии — самый старый из медицинских музеев (ему около 150 лет). В нем было более 10000 анатомических препаратов, так что мощи туда спокойно бы влились, не привлекая ничьего внимания. Это было лучшее место для их сокрытия, тем более вероятное, что после отказа Наркомпросвета взять мощи, они находились в распоряжении Наркомздрава. Еще одно подтверждение тому — хранящийся в архиве ЦГА документ из Комиссариата здравоохранения от 18.02.1919 года, свидетельствующий о том, что мощи проходили экспертизу в судебно-медицинском подотделе при Обуховской больнице, которая с 1914 года работала в режиме военного госпиталя.

Рассказывает инокиня Леонида (Сафонова):

«Я знала, что в Военно-медицинской академии прежде существовала такая система — поступающий на работу подписывал документ о неразглашении информации. Поэтому мне, как человеку «с улицы», на вопрос: есть ли у вас мощи или даже просто мумифицированное тело — никто бы не ответил.

Тогда знакомый профессор, который работал в ВМА, поговорил с начальником кафедры, а затем с заведующей музеем доцентом М. В. Твардовской, спросил, есть ли в музее мумифицированные тела. Твардовская не ответила утвердительно, а переспросила.

— Кто этим интересуется?

Узнав, что монастырь интересуется мощами преподобного Александра Свирского, М. В. Твардовская ответила:

— Пусть мне позвонят.

Позвонив, я получила приглашение прийти в любое время. Я была в ВМА уже на следующий день… Заведующая музеем долго показывала мне богатейшую коллекцию: скелеты, различные органы человеческого тела, изготовленные очень искусно известными анатомами еще XIX и начала XX веков. Это — не муляжи, это настоящие человеческие органы, для сохранения которых в сухом виде потребовались большие научные разработки и подчас тонкая ювелирная работа.

— Посмотрите, — говорила мне М. В. Твардовская, — каждый экспонат, каждый анатомический препарат у нас имеет несколько номеров, по каждому проведена скрупулезная каталогизация, так что мы знаем, что, когда, откуда и зачем поступило. Такова наша традиция со времен организации музея, от которой мы никогда не отступали. Ну, а теперь пойдем к интересующему вас экспонату.

Мне вынесли завернутое в простыню мумифицированное тело, которое хранилось отдельно, в шкафу, положили на стол. Я увидела золотистое, как бы янтарного цвета тело с необычным для усопших положением ног: левая нога согнута в колене, а стопа правой ноги опирается на свод левой. Это смутило: у всех святых ноги лежат параллельно друг другу, а тут. Тогда я еще не знала, что это положение ног тоже удивило монахов еще при первом обретении мощей в 1641 году… Мне хотелось дотронуться до необычного тела, но я боялась — но вовсе не потому, что это тело мертвого человека, ведь я сама как биолог много работала с биологическим материалом. Тут было что-то другое — какое-то необъяснимое волнение.

— Вы видите, какая у него благоговейная поза? — спросила вдруг заведующая музеем.

Потом добавила:

— Я стала заведовать этим музеем в 1962 году, мне предлагали похоронить это тело, потому что человек все-таки, хотя и неизвестный. Видите, на нем нет никакого номера. Это единственный экземпляр, на который у нас нет ни одной этикетки.

Незарегистрированность «экспоната» в таком музее, каковым был анатомический музей в ВМА, было явлением исключительным. В музее еще со времен известного анатома Грубера, заведующего кафедрой анатомии в XIX веке… был введен очень скрупулезный контроль над каждым препаратом. Это правило, заведенное Грубером, с не меньшей дотошностью исполнялось его последователями, в том числе и профессором В. Н. Тонковым, во время заведования кафедрой которого в 1919 году и пришли мощи преподобного Александра. Нигде не обозначена и дата их поступления в музей. По оценке заведующей музеем анатомии М. В. Твардовской, мумия не представляет ценности, как анатомический препарат; тем не менее, в неэтикетированном виде сохранялась до сего времени. Значит, был какой-то смысл в таком небывалом нарушении инструкции, в более чем странной таинственности. Так могли поступить только в том случае, когда надо было спрятать важный экспонат: пустив в ход ложные мощи, надежнее скрыть истинные. Лучшего места, чем фундаментальный музей при кафедре нормальной анатомии ВМА, где находится более 10000 различных экспонатов, трудно было найти, да еще под крылом такого влиятельного ученого, как профессор, позже академик В. Н. Тонков, которому доверял НКВД.

Указание на сокрытие могло поступить от Зиновьева или другого важного советского чиновника, знающего правду о мощах. Засекреченные сообщения о сокрытии мощей появлялись и позднее — в 1948 году…

Старожилы кафедры нормальной анатомии помнят, что в 40-е годы XX столетия необычное тело демонстрировали на лекциях первокурсникам — как пример естественной мумификации.

Через год после моей первой встречи в ВМА, когда мощи преподобного Александра (а это оказались именно они!) были уже переданы Церкви, открылись удивительные подробности. Случайно стало известно, что в ВМА не один раз приходили чекисты из НКВД забрать мощи, и тогда прятали «экспонат» между шкафом и стеной, чтобы чекисты его не взяли. Их прятал сам Владимир Николаевич Тонков с санитаркой, которая тоже знала, кого нужно было спрятать. Сколько же выстрадали эти люди, рисковавшие своей жизнью!

Так что, когда скрывали мощи, тут действовала не только злая воля «центра», но и добрая воля очень достойного человека — профессора Владимира Николаевича Тонкова, который в то время, когда мощи были привезены на кафедру нормальной анатомии, был не только заведующим кафедрой анатомии, но и президентом ВМА. Несмотря на доверие властей, он по своим убеждениям не был «воинствующим безбожником» и постарался сделать так, чтобы про мощи просто забыли их враги»…

В. Н. Тонков… был очень влиятельным, сильным, волевым и мужественным человеком… Дослужился до действительного статского советника. С ним вынуждены были считаться большевики. В 1918 году Свердлов дал В. Н. Тонкову характеристику для вступления в партию, но тот… характеристику никуда не предъявил и в партию тогда, конечно же, вступать не стал… Пользуясь доверием властей, Тонков не боялся потерять свою «благонадежность» и не раз спасал из-под ареста петроградских ученых. Потому люди науки нередко обращались к нему при аресте своих коллег».

Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой):

«В архиве Академии наук я читала страшные документы того времени, по которым видно, как бедствовали ученые, как умирали от голода и холода. Например, ученый секретарь Академии наук писал Зиновьеву просьбы: выделите такому-то профессору немножко дров, немножко муки, вчера умер академик такой-то, завтра может умереть этот. За этих людей именно Тонков ходатайствовал перед властями. Не выдерживая издевательств и гонений, многие ученые уезжали за границу. Когда спросили Тонкова, не хочет ли и он уехать, профессор ответил:

— Я люблю Россию и должен остаться здесь.

Он был сильной личностью, очень требовательным, иногда даже жестким человеком…

Прежде я только догадывалась, что мощи преподобного Александра Свирского могли быть сохранены только благодаря какой-то очень сильной руке человека, непременно верующего. Теперь у меня нет сомнения в том, что академик В. Н. Тонков знал, какая святыня была доверена ему по Промыслу Божию, какая ответственность лежала на нем. По сути, он был тайным хранителем мощей и вплоть до 1954 года (это — год смерти ученого) обезпечивал им надежную защиту. Конечно, власти об этом не догадывались»…

Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой):

«Когда я увидела неопознанный еще экспонат, меня поразило, как нетрадиционно лежат руки и ноги этого человека: руки не как обычно — крест-накрест на груди, а одна вдоль туловища, другая же — на груди. Ноги меня и вовсе привели в смущение.

Как потом объяснила антрополог, он умер во сне, лежа на животе, подложив левую руку под грудь, правую вытянув вдоль туловища, одну ногу закинув за пятку другой — это очень удобная поза для сна.

«Невооруженным взглядом» были видны удивительные совпадения между описанием, которое было составлено при первом обретении мощей преподобного Александра Свирского в 1641 году, и этим «экспонатом». Тогда монахов тоже поразило, что ноги святого лежали не традиционно, как у всех усопших. Запись об этом оставили монахи: «Ноги лежат как у новопочившего: правая плюсною кверху, левая обращена в сторону».

Основной вопрос, который ставился во главу угла при освидетельствовании «мумии» из анатомического музея, был вопрос о природе мумификации. Изначально этот вопрос не возникал ни у кафедральных анатомов, ни у меня. Он был рожден позже недоброжелательными оппонентами. По роду своей профессии мне приходилось фиксировать много тканей, в том числе и поверхностных тканей (кожи) животного организма; поэтому мне с первого взгляда по состоянию «экспоната» стало ясно, что, конечно же, здесь и речи не может быть о бальзамировании, но только о естественной мумификации, о необычайной сохранности всего тела. Помню состояние смятения и необыкновенного волнения. Я хотя и догадывалась, кто это, но как ученый не имела права говорить с уверенностью, без подтверждения экспертиз. Я понимала также большую духовную ответственность и не могла брать на себя выводы о святыне.

В тот момент телефонной связи со Свирским монастырем еще не было, и я с нетерпением ждала возвращения отца Лукиана — настоятеля Свирского монастыря, который получил официальный статус 14 декабря 1997 года. Когда батюшка приехал в Питер и позвонил, я почти выкрикнула в трубку:

— Батюшка! Я нашла!!!

— Да что вы?!

— По-моему, да!

Мне бы поосторожнее высказать свое предположение, но в тот момент как-то само это сказалось — такая переполняла нетерпеливая радость.

И вот 30 декабря 1997 года мы вместе с отцом Лукианом пришли в анатомический музей. Прежде чем подвести его к мумифицированному телу, заведующая музеем показала ему множество экспонатов. Когда, наконец, отец Лукиан увидел «наш» экспонат, то был поражен. Он долго молчал, наверное, молился, не отрываясь, смотрел на лежащего перед ним. После продолжительной паузы сказал:

— Это святой. Но кто это?

Нам с отцом наместником еще не раз предстояло удивляться. Позже, когда по благословению владыки Владимира отец Лукиан брал копием частички мощей, то мы ожидали увидеть плотную спрессованную ткань. В музее анатомии мне показали, как выглядит на разломе высохшая человеческая плоть: плотная и слоистая ткань, похожая на спрессованный картон, желтая снаружи и изнутри. Подкожная же ткань преподобного была совершенно иной — и по цвету и по структуре. На срезе, сделанном копием, под слоем кожи воскового цвета находится белоснежная пористая и мягкая ткань, поражающая своей воздушностью. Но эти открытия были еще впереди. Тогда же, в декабре 1997 года предстояло ответить на вопрос — кто это».

Из ВМА «неопознанное тело» было доставлено в лабораторию СМЭС — судебно-медицинской экспертной службы.

После этого начались долгие месяцы освидетельствования, которое должно было выяснить, является ли обнаруженный «анатомический препарат» честными мощами преподобного Александра Свирского чудотворца. На протяжении шести месяцев шли основательные исследования антропологов, рентгенологов, судебных экспертов, анатомов и др. Прибегали к консультативной и практической помощи сотрудников и специалистов различных музеев, архивов и институтов, в частности, Государственного Русского музея, Эрмитажа, Кунсткамеры РАН, Музея истории религии, Академии истории материальной культуры, Института палеонтологии РАН, Государственной Публичной библиотеки, центральных исторических архивов, а также архивов Новгорода и Петрозаводска…

Все материалы поиска полностью подтвердили подлинность мощей Александра Свирского.

Состояние плоти тайновидца Святой Троицы настолько отличается от известных науке естественных мумий (не говоря уже об искусственных), настолько нарушает закономерности посмертного распада тканей человеческого организма, что это вызывает полное недоумение ученых.

Приведем выписки из исследования антрополога Ю. Д. Беневоленской: «Тело исследуемого монолитное, целое, не подвержено тлению, цвет тела — восковой. Поражает сохранность тела».

Старейший сотрудник ВМА, анатом, кандидат медицинских наук М. В. Твардовская высказалась следующим образом по поводу необычайно хорошей сохранности тела: «Я ничего подобного за все годы своей работы не видела».

Да и судебные эксперты на многочисленные вопросы журналистов отвечали, что такой исключительной сохранности тела без признаков тления лица, рук и стоп (именно это в первую очередь подлежит тлению) они не видели.

Обычно мощи святых, даже хорошо сохранившиеся, темно-коричневого цвета. Это называется естественной мумификацией, которую тоже можно расценить как чудо. В случае же с плотью преподобного Александра Свирского естественная мумификация была совсем необычной, принципиально иной.

Рассказывает инокиня Леонида (Сафонова):

«Преподобный почил в 1533 году. Подкожные ткани его тела за 470 с лишним лет не уплотнились, а остались рыхлыми и воздушными. При высыхании жидкостного слоя мышечная и соединительные ткани, находящиеся под слоем эпидермиса, сохранили свой остов из клеток и волокон, а пространство между тканевыми волокнами заполнилось воздухом — поэтому мы видим такую пористость, белоснежность ткани. Таким образом, ткань плоти становилась воздушной и ячеисто-волокнистой, что давало возможность органам сохранять свой первичный объем. Этого невозможно достичь никакими способами искусственного бальзамирования — наука таких методов не знает. Такое и по всем законам биологии невозможно. Легкое, воздушное, почти невесомое тело не утратило своего объема, лицо, кисти рук и ступни — такие же, как были при жизни. Уникальность, не имеющая аналогов в мире. Почему произошло именно так? Это невозможно объяснить — это тайна Божия. Одному Богу известно — почему. Но когда видишь белую ткань плоти святого, выступающую на месте отшелушившейся желтой кожи стопы, невольно думаешь: «Вот они, белые ризы преображения!»».

Никакими приемами искусственного бальзамирования подобной «консервации» тканей человеческого организма не достигнуть… Тем не менее версия «бальзамирования» была тщательно проверена, чтобы исключить ошибку… Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой): «По вопросам бальзамирования пришлось съездить в Москву, чтобы получить консультацию в Московском институте «Биотехнология»… У этого института особый статус; поэтому речь шла не об официальной экспертизе, а о консультации. Я сказала, что являюсь биологом по образованию и попросила разрешения задать специалистам несколько вопросов, которые сама решить не могу.

Показывала фотографии рук и ног преподобного. О многом интересном рассказали мне — о том, что бальзамирования формалином никогда не бывает, формалин используется только как антисептик. Для бальзамирования же всегда используется очень много химических компонентов — это очень сложный, многоэтапный процесс. Тело, бальзамированное таким способом, не усыхает, сохраняет и вес.

— А если при каких-то обстоятельствах бальзамированное тело начнет высыхать, что получится? — спросила я.

Ответ был однозначным:

— После высушивания бальзамированное тело становится плотным и сморщенным. А в вашем случае сохранился прижизненный объем. К тому же тело очень легкое. Кожа гладкая и не сморщенная.

— Наше тело мироточит, — добавила я.

— А это что такое?

— При мироточении выделяется маслянистая жидкость.

— Какой у нее запах?

— Бывает запах розы, жасмина, меда, земляники.

Ответ эксперта был совершенно определенным:

— Искусственно бальзамированные ткани никогда ничего из себя не выделяют!

Таким образом, в этом вопросе была поставлена точка. Мнение консультанта — специалиста по биотехнологии — явилось завершающим, оно подтвердило заключение профессора кафедры нормальной анатомии ВМА И. В. Гайворонского о том, что мумифицированное тело из музея ВМА — продукт естественной мумификации».

Со слов старейших сотрудников кафедры известно, что попытки установить историю происхождения мощей и поступления на кафедру по существующим каталогам и журналам оказались безуспешными…

Во время второго обретения освидетельствование было названо словом «идентификация»…

Вопросы национально-этнической принадлежности в мировой практике разрешаются исключительно специалистами-антропологами, которые берут за основу исследования черепа человека, строение которого у каждой этнической группы имеет свои специфические особенности. Для этого ВМА пригласила старшего научного сотрудника Института антропологии и этнографии РАН, кандидата биологических наук Юлию Дмитриевну Беневоленскую. В результате многомесячного, скрупулезного научного труда специалиста с 40-летним стажем работы было сделано заключение (в нем 45 страниц машинописного текста): «Исследуемый несет ярко выраженные антропологические особенности, которые во всем своем объеме свойственны только вепсам.

Именно на земле этой малочисленной народности, на земле, на которой он родился, святой Александр Свирский основал свой монастырь. Выявлено сходство лица исследуемого с ранними иконографическими изображениями преподобного Александра»…

Неоднократно антрополог подчеркивает, что «сохранилась не только прижизненная моделировка, но и кожа лица — не сморщенно-высохшая, а весьма гладкая и эластичная; цвет кожи светлый, с желтовато-янтарным оттенком».

И другие специалисты по черепно-лицевой хирургии, анатомы отметили уникальную сохранность лица святого. Лицо выглядит практически так же, как и при жизни, как у уснувшего человека, что и дало возможность провести иконографическое исследование.

При оценке возраста по состоянию костей во время рентгеновских исследований было обнаружено мало старческих изменений в скелете: он выглядел на 60 лет, в то время как святой умер в 85 лет. И только рука преподобного выдавала в нем старика (на рентгенограмме — старческое искривление пальцев). Но подобное же расхождение между костным и паспортным возрастом — в пределах двадцати лет — было описано в 1990-е годы при оценке возраста мощей святителя Московского Филарета, святителя Московского Иннокентия, архимандрита Антония (духовника митрополита Филарета, наместника Троице-Сергиевой Лавры), которым в момент преставления было по 85 лет, «возраст» же их скелета был во всех трех случаях меньше 60 лет. Таким образом, состояние костного скелета преподобного Александра не является исключением.

Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой): «Принятый сегодня метод оценки возраста человека по стертости зубов базируется на современных разработках применительно к человеку, живущему в современной среде обитания. Насколько корректно применение таких методов к человеку, жившему 500 лет назад, известному своей строгой подвижнической жизнью? Совершенно не изучен вопрос о том, насколько снижает темпы старения костей и стертости зубов предельно аскетическое питание и жизнь в условиях абсолютно чистой экологии.

Очевидно, что определение возраста по стертости зубов преподобного Александра требует поправок, расчета коэффициента с учетом образа жизни святого, который «плоть свою духом своим покорил» и, согласно жизнеописанию, практически никогда не болел. Известно, что состояние зубов отражает внутреннее состояние организма. Тело преподобного Александра было настолько крепким, что не боялось и «каменного ударения». По данным же современных стоматологов-ортопедов, повышенная эмоциональность и стираемость зубов находятся в прямой зависимости. Мне на глаза попалась статья одного стоматолога, который описывает состояние зубов одного известного актера — у него при его особой эмоциональной подвижности зубы, постоянно наращиваемые из искусственного материала, стирались необыкновенно быстро: через один-два месяца.

Святой же Александр всю жизнь прожил в гармоничном состоянии души, в любви к Богу и к людям. Конечно, состояние его зубов и должно быть совершенно иным»…

Те, кто прикасался к документам, к святыне, тысячи раз сами себя перепроверяли, чтобы исключить ошибку. Но ярчайшее свидетельство подлинности мощей то, что на кончиках пальцев правой, благословляющей руки преподобного имеются повреждения, очень похожие на те, которые бывают при изъятии частичек плоти для мощевиков.

В Синодальном архиве был найден интересный документ 1747 года, в котором говорится о хранящихся в синодальной ризнице частицах мощей с перстов преподобного Александра Свирского (написано — «схима, зачаток гроба и персты преподобного»).

Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой): «Судебных экспертов заинтересовало, почему так повреждены, будто выкрошены, пальцы правой руки, лежащей вдоль туловища. Мы объяснили, что такое повреждение может быть от изъятия частиц мощей.

— Чем у вас берутся частицы? — спросили эксперты.

— Копием.

— Привезите нам этот инструмент.

Когда мы привезли копие, то стало ясно, что именно им могли быть нанесены остроугольные порезы на концах пальцев. Они даже фотографировали эти повреждения, оставленные на пальцах, и описали их в экспертизе как идентичные тем, которые могли быть нанесены копием.

Это стало убедительным доказательством того, что мумия неизвестного мужчины — те самые мощи святого, с благословляющей руки которого брали частицы»…

Поскольку экспертиза проводилась не над фрагментами скелета или иных останков, как это обычно бывает, а над целым, монолитным, необыкновенно сохранившимся телом, это, с одной стороны, облегчало задачу, с другой — представлялось достаточно трудным, поскольку ограничивало возможность применения инструментальных методов исследования…

15 июля 1998 года, в день памяти равноапостольного князя Владимира, обновившего русскую землю святым крещением, — в рентгеновском кабинете СМЭС, во время молебна, мощи вдруг покрылись крупными светло-янтарными каплями миро… Капли желтого миро видны даже на фотографии ног, которая была сделана в рентгенкабинете.

Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой):

«Первое мироточение произошло на две недели раньше, когда мы приехали для обсуждения общих результатов исследований. Вместе с игуменом Лукианом, с сотрудниками СМЭС (с начальником судебной экспертизы, рентгенологом, судебным экспертом и с антропологом) спустились в рентгеновский кабинет, где находились мощи святого Александра. Когда откинули простыню с тела преподобного, все обратили внимание на то, что все его тело покрыто множеством выпуклых крупных капель.

— Почему вы его намочили? — задала я нелепый вопрос.

— Мы его не трогали! — отвечают эксперты.

— Может, у вас где-то течет? — спрашиваю я — настолько невероятным показалось то, что довелось увидеть.

— Нет, — отвечают, — у нас ничего течь не может!

В тот момент я еще не поняла, что происходит, и продолжала возмущаться — откуда столько капель, да что же это такое! Смотрю — батюшка подошел к стопам преподобного и прикоснулся рукой к каплям. Тогда только я заметила, что капли мягкие, словно живые, но покрыты легкой пленочкой. От прикосновения они заблагоухали — медом, жасмином! Это были капли миро.

Эксперты были в недоумении. Мы — в радостной растерянности от неожиданного и такого красноречивого подарка. Машина, в которой мы возвращались, пропиталась запахом миро, сохранившимся на наших пальцах, которыми мы прикасались к каплям, обильно покрывшим все тело преподобного. Было грустно: мы уезжали, а святой оставался в этом скорбном месте — в морге СМЭС.

Заключение экспертов не было готово, забрать мощи мы не могли.

Через 2 недели там же, в рентгеновском кабинете, был прочитан акафаст. Мощи снова ответили мироточением.

Когда мы приехали с экспертом 17 июля в Военно-медицинскую академию и рассказали заведующему кафедрой И. В. Гайворонскому, что «экспонат» музея мироточит, он спросил:

— А что это такое?

— Это очень важный признак святости.

— Срочно давайте мне заключения всех комиссий, все исследования и экспертизы для решения вопроса о передаче мощей, — ответил И. В. Гайворонский.

Мощи по его приказу были возвращены в ВМА на кафедру анатомии.

После этого начальник академии генерал-полковник медицинской службы Юрий Шевченко принял решение о немедленной передаче мощей Церкви. Позднее, в дни празднования 200-летия ВМА, в интервью многочисленным журналистам ученый открыто сказал, что у него нет никакого сомнения в истинности мощей святого Александра Свирского».

Настоятель Александро-Свирского монастыря игумен Лукиан (Куценко) направил рапорт о мироточении митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Владимиру. Тот написал резолюцию: «Слава Богу за Его великое милосердие и любовь к Святой Православной Церкви и России» — и благословил проведение молебнов.

Вопрос с передачей святыни решился очень быстро. 28 июля 1998 года был подписан акт о передаче мощей Церкви.

Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой):

«Этим мироточением подтвердилось то, что все мы чувствовали во время трудной работы по «идентификации», — мы все ощущали незримую поддержку преподобного Александра, которая проявлялась не только в духовном плане, но и в видимых знаках. У антрополога, которая работала с нами, были свои утешения… 30 апреля, в день празднования первого обретения мощей, у нее на столе вдруг замироточила икона преподобного Александра, как бы подбадривая ее. Прежде она не могла назвать себя церковным человеком — ее вера окрепла в связи с этой работой. Потом у нее было еще одно чудесное явление — замироточила икона Спасителя, и тоже в один из трудных моментов. У меня самой, когда случались трудности, было сильное уныние, дома мироточила икона. Продолжалось такое «келейное» мироточение два месяца, пока мощи не перевезли в храм святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии».

С 30 июля по 23 ноября 1998 года по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира мощи преподобного Александра Свирского находились в храме святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии (подворье Покрово-Тервенического монастыря). В это время мощи также мироточили.

17 августа 1998 года, две недели спустя после обретения мощей, этот храм посетил Святейший Патриарх Алексий II. В своем слове к народу Его Святейшество сказал: «Я думаю, что обретение, возвращение мощей преподобного Александра Свирского в это непростое время для Петербурга и всей России — милость Божия и благословение Божие. И дай Бог, чтобы каждый, кто приходит к этим святым мощам, получал душевное укрепление и поддержку и чувствовал, что преподобный своими молитвами помогает нам нести свой жизненный крест».

Многие храмы желали обрести частичку мощей святого. По благословению владыки Владимира игумен Лукиан (Куценко) вынимал частицы мощей и святыня, как и принято, расходилась по разным уголкам России.

23 ноября 1998 года мощи преподобного возвратились в Александро-Свирский монастырь.