Мое бдение — это пребывание перед Богом. Для всех подвижников молитвенное бдение было настоящим подвигом, они понуждали себя стоять и не садиться, вели непрестанную борьбу. Некоторые аскеты ради утруждения плоти стояли на одном месте не двигаясь. Будем и мы брать с них пример, терпеливо предстоя пред Богом на молитве. И чем более далеким и невидимым представляется нам Бог, тем большее значение имеет подвиг.

Для чего, например, я пощусь? Пост — это доказательство того, что я стою перед Богом и жду Его, но жду просто, без всяких притязаний на то, что Он придет ко мне и постучится в мою дверь. Если я буду ожидать богоявления, то впаду в прелесть. Голод, который я испытываю, чувство пустоты в желудке, постнические труды — это и есть мое чаяние Бога, встреча с Ним.

А какое значение для меня имеет чтение? Такое, что я, не видя Бога телесными очами, вижу Его в книге, в своем чтении. Читая о Боге и божественных предметах, я восполняю свое невидение Бога.

Для чего нужна умная молитва? В молитве я умом обращаюсь к Богу и как бы поставляю Его перед собой, поэтому и молитва — это тоже чаяние Бога, аскетический подвиг.

Любой подвиг православного христианина (а подвизаться должен всякий христианин) — это его предстояние перед Богом. Видите, как важно иметь знание истины? Понимаете, как легко ошибиться, если не знаешь, в чем смысл подвига? Ты будешь или напрасно ждать Бога, или втуне подвизаться, не чувствуя Бога пред собой, и тогда подвиг будет только насилием над своей природой, блужданием вдали от Бога и отдалением от Него. Сколько раз такое случалось с подвижниками: вместо того, чтобы обрести Бога, они Его теряли [3, 119–120].

Если будешь трудиться, к чему призывает нас Псалтирь (см., напр., Пс. 6, 7; 68, 4 в славянском переводе) и чему учат святые отцы, то скоро стяжешь Святого Духа, почувствуешь отраду от молитвенного бдения и внутреннего мира, насладишься безмолвием. «Будь уверен, — говорит Бог, — что, как только твоя душа будет готова, Я дарую тебе покой, но, поскольку ты еще не готов, Я не даю тебе его. Если Я дам тебе покой, то он будет тебе на погибель. Подвизайся, потому что сейчас твое предстояние предо Мною заключается в непрестанных трудах. Это твое мученичество, твой путь. Ты должен возлюбить страдания, труды, чтобы доказать, что любишь Меня».

Труд и вера в то, что мы стоим пред видящим нас и милующим Богом, доставляют нам отдохновение, свободу, надежду, потому что мы знаем: все зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего (Рим. 9, 16). Какое было бы несчастье, если бы стяжание покоя и мира зависело от нас! Но слава Богу, в утешение нам Господь говорит: «Это не твое дело, но Мое. Ужели Я сильно желаю смерти грешника… а не того, чтобы он обратился с дурного пути и был жив? (Иез. 18, 23 (в переводе П. Юнгерова))».

Всеблагой Бог желает только одного: доставить нам покой. А иначе Он не привел бы нас в бытие. Но раз Он сотворил нас, значит, Он желает только этого. Какую надежду и мир вселяет в нас Бог! Если бы наш ум и сердце хоть немного очистились, то мы бы воскликнули: «Ах, как же я до сих пор не понимал, какой у нас Бог! Он печется о мне (см. 1 Пет. 5, 7)». Как Бог решил и пообещал, так и поступит с нами. И что же мне остается? Я страдаю, борюсь, стенаю, мучаюсь, но осознаю́, что страдание — это Божественный путь. Сам Бог, милующий Бог, пребывает со мною, и невозможно, чтобы Он меня не спас [2, 176–177].

☾