Глава 11

Иван

В среду Ивана разбудил телефонный звонок, когда даже рассвет еще не занялся, лишь белесая дымка покрывала все за окном. И дождь стучал по подоконнику, навевая уютную грусть.

Сердце дрогнуло, когда определился номер духовного наставника «Отрады». А потом и ухнуло вниз, когда в трубке раздался его голос, произнесший:

– Иван Сергеевич, случилась беда…

Ночью София повесилась. Нашли ее через пару часов, когда уже ничего нельзя было сделать.

– Тело ее мы отправили в морг. По закону нужно произвести вскрытие. Сможете ли вы подъехать сегодня, чтобы мы договорились об отпевании?

– Так… нельзя же вроде…

Иван никак не мог сосредоточиться, как и поверить в то, что все это правда. Как она могла? Где взяла силы? Впрочем, он никогда не считал Софию слабой.

– Господь с вами, сын мой. София нам не чужая. Она была членом нашей семьи. Ее душа была больна, потому и совершила то, что церковью приравнивается к греху, но таковым в данном случае не является. Не в злобном порыве, а в состоянии богоборчества совершила она этот грех. И церковь такое прощает, как и отпускает грехи. Я запросил уже у епископа разрешение на отпевание.

– Спасибо вам! Скоро буду.

Иван прошел на кухню и застал там сестру возле плиты. Ира варила еще крепко спящим племянникам кашу, как делала каждое утро.

– Ты чего в такую рань? Ладно мне оглоедов кормить, а тебе-то сам бог велел спать, – проговорила Ира, не глядя на него и помешивая кашу.

– Соня умерла.

– Боже мой! Как? – испуганно взглянула на него сестра и составила с огня кастрюльку. – Да как же так? – потрясенно повторила.

Иван рассказал ей о разговоре с монахом, но сам все равно до конца не верил.

– Надо заняться организацией похорон.

– Да, конечно. Ты езжай в монастырь, а я позвоню в ритуальную службу и обо всем договорюсь.

– Спасибо тебе, Ир. Хорошо, что ты сейчас со мной, – тепло поблагодарил ее Иван.

Одному ему было бы в сто раз паршивее. А вот у Сони не было никого… кроме него. Она выросла в детдоме. От того, что ни единая родная душа не проводит ее в последний путь, стало еще тоскливее.

***

Разговор с Владиславом не занял много времени. Отпевание назначили на пятницу, как и похороны.

– Мы нашли письмо. На конверте ваше имя, – протянул ему монах слегка помятый конверт.

«Колесникову Ивану» – крупными буквам было выведено на нем. Почерк, несомненно, был Сонин – такой же немного нервный, как она сама, с буквами разной высоты. И снова сердце защемило тоской. Зачем же она так поступила? Может, в письме он найдет ответ на этот вопрос.

«Ванюша, любимый, если ты читаешь эту записку, значит все у меня получилось. Не ругай и не жалей меня, потому как по-другому я не могла. Как и избавиться от этой гадости, что уже давно отравляет меня. Не сейчас, так позже, ты же понимаешь… Финал меня ждет одинаковый. Да и не жизнь это, а бесполезная борьба, обреченная на проигрыш.

Ванюш, если будешь приходить ко мне на могилку хоть изредка, я буду рада. Ха-ха… глупая я, да? А ты хороший. Ты самый хороший человек из всех, которых я знала. И я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Думаю, без такого балласта, как я, у тебя это получится.

Прости меня, Вань, за все. Не хотела я портить тебе жизнь, но так вышло. И я любила тебя, хоть ты и не верил. Сироты любят по-своему, не так как все. Мы прячем чувства глубже, чем те, что выросли в нормальных семьях. В нас годами убивали любовь, оставляя от нее крохи. И все эти крохи были твоими, поверь».

Из глаза выкатилась слеза и капнула на последнюю строчку, размывая пару букв. Иван смял письмо в порыве безотчетной злости, что рождена была невозможностью все исправить.

Вита

Среда, на которую был назначен экзамен по вождению, наступила незаметно. Вита взяла административный отпуск на этот день и уже в восемь утра была на месте. По совету инструктора, который, кстати, оказался не таким уж и плохим дядькой, хоть и дерганным, она внушила себе, что совершенно спокойна, и неспешно прогуливалась по дороге, изучая знаки и те места, которые казались ей сложными. Машину ей обещали выделить ту же, на которой она училась. К ней она уже привыкла и чувствовала себя уверенно.

Хуже всего у нее получались заезд на эстакаду и задний ход. Их они с инструктором особенно отрабатывали, пока не довели до автоматизма. Очень надеялась, что с этим она справится. А вот за что ее инструктор не уставал хвалить, так это за технику парковки. Да Вита и сама собой втайне гордилась, что научилась парковаться и передом, и задом.

Так, что еще?.. Ага, змейка – пожалуй, самое сложное, на чем многие запарывались. Но она обязана и с ней справиться! В общем, несмотря на все запугивания и уверения, что вождение она сама не сдаст, Вита настраивалась на победу и старалась не допускать негативных мыслей.

Когда вернулась к месту сбора, с удивлением обнаружила там Федота.

– А ты что тут делаешь?

– Как что? Пришел оказать тебе моральную поддержку. А если серьезно, то чел у меня тут знакомый, который организует все по высшему разряду.

– Организует что?

– Нарисует тебе зачет.

– А вот этого не надо! – встала Вита в позу. – Я хочу сама.

– Сколько раз будешь пытаться? – усмехнулся Федот.

– Сдам с первого.

– Ой ли! – рассмеялся он.

– Спорим?

– На что?

– Если я сдам экзамен сама, ты честно ответишь мне на один вопрос.

– И какой же?

– Узнаешь…

– А если не сдашь? – прищурился Федот.

– Не знаю… Что хочешь, – пожала Вита плечами.

– Если продуешь, пойдешь со мной на балет.

– Федот, какой балет?

– Лебединое озеро, в театре Станиславского и Немировича-Данченко, в следующую среду.

– Ты так шутишь? – криво усмехнулась Вита.

– Нет. Занимаюсь твоим духовным просвещением. Ты на балете была когда-нибудь?

– Не была, и что? – тряхнула головой.

– Ну все! Значит, заметано.

Если честно, то Вита была немного озадачена странным поведением главного кадровика. Или он ее считает непроходимой тупицей, или подкатывает к ней. Ни один из вариантов ее не устраивал. Федот, конечно, отличный парень, но слишком эксцентричный. Кроме того, он практически ее руководитель. Да и он точно не в ее вкусе, как мужчина.

Как бы там ни было, но вскоре начался экзамен, и когда дошла Витина очередь проходить испытания, мысли и о балете, и о Федоте мгновенно испарились…

***

– Я сдала! Федот, я сдала! – крикнула Вита издалека, а потом подбежала к нему и на радостях расцеловала. – Сама! С первого раза, представляешь! А ты не верил…

– А давай все равно пойдем на балет, – проговорил вместо поздравления Федот.

– Да ну тебя, с твоим балетом! – счастливо махнула рукой Вита. – И ты проиграл.

– Ну, спрашивай…

Они шли к машине Федота – он предложил подвезти Виту до метро. До дома не мог, потому что уже опаздывал на работу.

Спрашивай… Как будто это так просто. Даже радость притупилась от того, что собиралась спросить. Но все же решилась.

– Федот, это Колесников предложил меня перевести со складов? Его идея назначить меня курьером?

Повисла тишина, но вскоре Федот ответил:

– Он. Но! Я не знаю, что там между вами произошло и предпочитаю в чужие дела не лезть. И я рад, что теперь ты все знаешь. А дальше…

А дальше разбирайся сама, понятно. Всю дорогу в метро и до дома Вита размышляла об этом. А когда свернула во двор, то заметила на лавке знакомую фигуру. А он что тут делает? Да еще и в разгар трудового дня.

Колесников собственной персоной – ее головная боль, а теперь еще и мститель, как выяснилось.

Что же делать? Вита замерла, не зная, на что решиться, пока он еще не заметил ее. И сидит еще так неудобно – прямо напротив подъезда. Даже если она обойдет дом с другой стороны, мимо него незамеченной не проскочит. Да и, собственно, почему она должна прятаться? Ну не съест же он ее. Кроме того, настроение продолжало держаться на отметке «отлично». Она так гордилась собой, что даже вот с ним хотела поделиться радостью. Сомневалась только, что его это заинтересует.

Потоптавшись на месте, Вита все же решила не сворачивать и твердой поступью направилась к подъезду.

Интересно, где его машина? И почему на этот раз она не видит танк на газоне? Проняло, что ли? Если так, то хоть чего-то она добилась.

Чем ближе становился подъезд, тем больше росла вероятность, что Колесников ее просто не заметит. Он был погружен в себя. Сидел, немного ссутулившись, и смотрел в землю.

Вита уже почти скрылась в подъезде, когда внезапная мысль заставила ее резко остановиться и поспешить к мужчине. Что, если с Полиной Матвеевной что-то случилось? От подобных предположений стало вообще дурно.

Маму Колесникова выписали в понедельник, как и обещали. Вчера вечером у Виты получилось ненадолго забежать к соседке. Чувствовала себя та хорошо, жаль поговорить толком не получилось – торопилась в автошколу. Что, если ночью ей опять стало плохо? Но почему тетя Катя тогда ничего не сообщила?..

В общем, пока добежала до лавочки, успела себя накрутить по полной.

– Что-то с Полиной Матвеевной? – выпалила, забыв про приветствие и, кажется, напугав Колесникова.

Он вздрогнул и уставился на нее невидящими глазами, в которых очень медленно проступало понимание. Да что же с ним такое?! И что случилось? Вите стало еще страшнее. В ногах родилась слабость, и она невольно опустилась рядом с ним на лавку.

– С мамой? – как-то странно опять посмотрел он на нее.

– Ну да… – голос Виты невольно дрогнул и захотелось встряхнуть этого мужчину, что сидел рядом и тормозил по страшному.

– С мамой все хорошо.

Тут она совсем растерялась, не понимая, что тогда могло случиться. Да и отчего-то смотреть на этого мужчину становилось страшно. Он словно выключился изнутри, перестав реагировать на любые внешние раздражители. В душе невольно родилась жалость, как бывает, когда сталкиваешься с чужим горем. И Вита не знала, что со всем этим делать.

– А почему ты тут? – обвела она глазами двор.

– Просто… – сделал он слабое движение плечами.

– Да что с тобой?! – не выдержала и повысила голос Вита. – Случилось что? Что-то с машиной? – задала совсем неуместный вопрос, снова посмотрев на пустующий газон.

Но ей было все равно, что говорить сейчас или делать – каким-то образом нужно было заставить Колесникова ожить.

– С ней тоже все в порядке. Она на парковке, за домом.

Блин! Даже так?

– Повторяю свой вопрос – ты что тут делаешь?

– Не знаю, – одарил он ее очередным бессмысленным взглядом.

Так. Света на работе. Дома, конечно, шаром покати, да еще и легкий бардак. Но и оставить его тут в таком состоянии она не может. Теперь ей понятно, что стряслось что-то серьезное. Скорее всего, ему просто нужно высказаться, ну а она согласна на время стать для него «свободными ушами», хоть он и не заслужил этого.

– Пошли, – кивнула она на свой подъезд.

– Куда?

– Пошли, сказала. Узнаешь… – схватила его за руку и заставила встать с лавки.

А потом повела безропотного, как ребенка, за собой. Сейчас нужно на время забыть, что он бывший хам и ее начальник, который, возможно, пытается выжить ее с работы. Людям нужно помогать, когда они в том нуждаются. А ему нужна помощь – с каждой секундой Вита убеждалась в этом все сильнее. Возможно, даже помощь профессионала – тут она не была уверена, конечно, но на начальных порах и ее дилетантская сгодится.

– Иди на кухню и по сторонам не смотри, – завела она Колесникова в их со Светой квартиру. – Тут легкий беспорядок, – бросила взгляд по сторонам.

Ну не легкий, ладно. Но они же с подругой торопились с утра, вот и пораскидали все. На кухне гора немытой посуды, но и на это плевать. Она его сюда не на чистоту привела любоваться.

– Почему-то я не удивлен.

Ну слава богу, оттаивает, раз в голосе появился сарказм. Сейчас она обрадовалась даже таким эмоциям.

Быстро собрав разбросанные вещи хотя бы в коридоре, Вита пару раз глубоко вздохнула и выдохнула и уверенной поступью двинулась на кухню. Колесникова нашла замершем на табурете и смотрящем в окно. Так, кажется, он впал в новый транс за те несколько минут, что находился один.

– Чай или кофе будешь? – вежливо поинтересовалась, ломая голову, что спросить или сделать, как растормошить его.

– Нет, спасибо, – отозвался, не поворачиваясь.

– Ну тогда рассказывай, – опустилась она на соседний табурет.

– Что? – повернулся он к ней, и в глазах его Вита прочитала неприкрытую боль, от которой самой стало плохо, а по спине пробежал холодок.

– Ну… почему такой? Почему сидел во дворе, на лавке, и не пошел к маме?.. Я же вижу, что случилось что-то серьезное.

– И зачем тебе чужие проблемы? – слабо улыбнулся он, но и это получилось у него щемяще грустно.

– Это нужно не мне, а тебе. Порой достаточно выговориться, чтобы стало легче, поверь.

Вита знала, что говорит – в себе держать не умела ничего, что доставляло хоть малейшее расстройство. Ей всегда требовалось выговориться, и сразу же становилось легче.

Колесников смотрел на нее какое-то время, и она видела, как меняются его глаза, как исчезает из них отрешенность и потерянность. Они не стали веселее, но сейчас ими на нее смотрел живой человек, а не замороженный кусочек плоти.

– Да рассказывать и нечего, кроме того, что я виновен в смерти человека, женщины…

Он снова отвернулся к окну, и это дало Вите возможность прийти в себя. Если честно, в первый момент она струхнула. Отчего-то представила, что он сбил человека насмерть и скрылся с места преступления. Словно помешалась на машинах, когда что-то касалось Колесникова. И сейчас за это мысленно себя отругала.

– И кто эта женщина? – тихо спросила.

– Моя бывшая невеста. Сегодня она умерла, а я не смог ей помочь…

Вита думала, что на этом он остановится, но он продолжал говорить. Сначала медленно, а потом все быстрее. Она сидела внешне спокойно и всеми силами боролась со слезами. Ей было жалко их обоих, особенно ее. А от мысли, что теперь ей уже никто не поможет, становилось еще хуже. И она понимала Колесникова. Стоило только поставить себя на его место, как осознавала, что чувствовала примерно то же.

Но ведь он не виноват! Ни капельки! Ни граммулечки! И даже напротив – поведение его, то, как он относился к своей бывшей невесте, достойно уважения. Только вот как сказать ему об этом так, чтобы дошло? И как же ей в этот момент было жалко его!

– Я не знаю, что сказать, кроме того, что твоей вины в этом точно нет, и я тебе сочувствую всей душой.

Что бы она ни сказала, все будет выглядеть неуместно. Нет подходящих слов для такой ситуации. Он должен просто пережить это и смириться с мыслью, что исправить уже ничего нельзя.

– Спасибо! – отозвался Колесников. – Правда, стало чуть легче.

– Может, тогда чаю? – улыбнулась Вита.

Все сейчас казалось ей странным, и прежде всего этот мужчина, сидящий на ее кухне. Ведь она должна его ненавидеть, а кажется, он ей нравится, и в особенности его поступки.

– Пожалуй, откажусь. Надо еще маме сообщить и Ире помочь. Она занимается похоронами…

Кто такая Ира, интересно? Но спросить об этом Вита не рискнула.

– …Ира – сестра, приехала неделю назад, когда маму положили в больницу, – словно прочитал он ее мысли. – Они сейчас с племянниками живут у меня. Но уже скоро уезжают…

Приятна была и его откровенность, на которую Вита вообще не рассчитывала. И почему-то информацию о нем впитывала с жадностью сухой губки, зная, что потом еще не раз будет прокручивать ее в голове.

– Хочешь, я пойду с тобой к Полине Матвеевне?

Она и так собиралась сегодня зайти к женщине, но вряд ли это будет уместно после такого известия. Но если он хочет…

– Нет, спасибо, я сам, – довольно сухо отозвался Колесников и поднялся с табурета. – Спасибо! – кивнул ей, улыбнулся напоследок и пошел к двери.

Вита так и не нашлась, что еще сказать ему. И она так и не рассказала ему, что сегодня сама сдала экзамен по вождению. А хотела, чтобы посмотреть, какая у него будет реакция.