Письмо 36

Сюзанна — Магде

Париж,

23 мая 67

Ну как же, Магда, мы дошли до того, чтобы так быстро и крепко поссориться? Я так радовалась, узнав, что у тебя появится телефон! Воображала, как легко и непринуждённо мы будем каждый день сообщать друг другу новости и обмениваться мыслями. Ведь мне так этого не хватало! И вот я опять пишу тебе письмо, а на сердце тяжело и на душе скребут кошки.

Я несколько раз набирала номер. Но трубку никто не берёт…

Ты всё ещё злишься, скажи?

Прости меня, мне жаль, не знаю, что на меня нашло, мне ни в коем случае не следовало бросать трубку. Ты же знаешь, какая я вспыльчивая, но ведь сразу остываю, и мне стыдно. И ещё больше стыдно, как подумаю, что ты-то никогда так не срываешься.

Я сержусь, что тебя здесь нет.

Знаю, что я несправедлива и эгоцентрична. Но сейчас это ничего не меняет, я по-прежнему сержусь, особенно с тех пор, как поняла, что в ближайший год ты не уедешь из Берлина.

Но дело не только в этом. Я точно знаю, почему вдруг обезумела от ярости. Это совсем просто и совсем некрасиво: я тебе завидую! И мне вовсе тут нечем гордиться. Но раз уж это чувство охватывает меня с каждым полученным от тебя письмом и стало особенно сильным, с тех пор как ты вновь воссоединилась со своей семьёй (соглашусь с тобой, что выглядит это печально и удручающе), то уж лучше я тебе об этом скажу, по-любому лучше, раз уж я неспособна хитрить, и мне остаётся одно — обо всём говорить тебе честно, чтобы ты, по крайней мере, знала, чего ждать от старой подружки…

Осознаёшь ли ты, до какой степени изменилась? Мне кажется, с каждым письмом ты всё дальше от той Магды, которую я некогда знала. Ты увлечена своей жизнью, которая похожа на настоящий приключенческий роман. Так ведь оно и есть — это такая красивая история, ваши встречи после разлук, тот дом, в котором вы сейчас вместе делаете ремонт, и все эти отношения, которые ещё предстоит выстроить. У тебя даже есть теперь малышка-сестричка, которая тебя обожает… так с чего бы тебе скучать по мне? А главное, зачем приезжать в Париж, как раз когда от семьи Лаваголейн осталось одно название?

Ну вот, сама видишь, я злюсь на тебя оттого, что ты счастлива. Мне бы порадоваться, а я плохая, мне стыдно, но ничего не поделаешь.

Я уже не узнаю саму себя, Магда, и проблема не только в отражении в зеркале. Я помню, какое это было настоящее счастье — открывать глаза по утрам, помню затаённый восторг от вида наступающего дня, нетерпение жить, возникавшее с такой же неизбежностью, что и горячий шоколад Фаншетты.

И всё это покинуло меня. Похищено, утрачено, бежало. Умерло.

Теперь мне не хорошо нигде.

Иногда мне хочется вернуться обратно. Я мечтаю снова стать послушной и дисциплинированной, воспитанной и очаровательной, прелестной бездарью без мозгов. Я вышла бы замуж, нарожала бы детей, ни в чём бы не нуждалась. Я убеждаю себя, что всё возможно, было бы желание. И я снова думаю о сёстрах Сент-Клотильд и о наших одноклассницах, которые с такой лёгкостью вросли в школьную форму, спеша сыграть заранее написанные для них роли.

Я им завидую (да, им тоже!!!) — они нашли своё место.

Потому что, признаюсь тебе, я больше не в своей тарелке с Марселем и его компанией. Мне скучно, когда они говорят о политике, я теряюсь, когда они спорят о противоречиях в различных течениях левоэкстремистского толка, конфликтах между маоистами, сталинистами, троцкистами-ленинцами и ситуационистами. Правда в том, что они мечтают о захвате власти, а мы, девушки, смотрим, как им это удастся, сторонние наблюдатели издалека, как всегда. Я не так сильна — или не так красива, чтобы быть им нужной. Кроме того, меня преследует страх оказаться посмешищем, если я выскажу свои мысли.

Даже танцевать мне больше не хочется.

Я неприятная, да? Да, я неприятная, вот оно, слово, подходящее мне, как перчатка — руке.

Маме лучше. Она всячески старается снова наладить в доме жизнь, похожую на прежнюю. Как будто ничего не произошло, понимаешь ты это, нет? Я прекрасно вижу: она была бы рада поговорить со мной и всё бросает в мою сторону тревожные взгляды. Но любой вопрос, который она мне задаёт, меня бесит. Мне нечего ей ответить. Я на неё сердита. Взять и вот так ни с того ни с сего заболеть, стать такой хрупкой, когда я-то считала её нерушимой скалой, и вот опять превратиться в себя прежнюю, всегда красивую, без изъянов, замечательную!! Даже её манера переживать папины измены… Она уравновешенна, полна достоинства, она стоит нерушимо, только я её больше не переношу.

Папа, как и раньше, бывает дома через день. Он подарил мне фотоаппарат. Я не знала, что сказать. Только буркнула, что никогда ещё не делала фотоснимков… Он ответил: «Тебе повезло, эта модель войдёт в историю». И вышел из дому.

Надеюсь, ты больше не злишься. Ответь поскорее!!

Сюзанна-разочарованная

P. S. Ладно, Магда, вот чего я тебе ещё не рассказала. Да это и правда немного грустно. Я переспала. Со случайным знакомым. Это приятель моего кузена Поля, он тоже был в замке, куда я приехала на несколько дней праздновать Вознесение.

Готово, сделано.

Гордиться тут нечем. Я пишу тебе про это и чувствую себя законченной идиоткой.

Ужасно, как я разочарована.

Отправить