На обратном пути Патрокл услышал свое имя и обернулся. Это был его старый друг, Эврипил, – он шел к нему, прихрамывая, со стрелой в бедре. Патрокл бросился к нему, и они неловко обнялись. Эврипил с трудом держался на ногах.

– Выглядит мерзко, – сказал Патрокл, отступив на шаг.

– Не то слово.

– Идем, надо осмотреть рану… – Патрокл взял Эврипила под руку, и они двинулись к лазарету. – Чем скорее ее промоют, тем лучше.

Быстро идти не получалось. Когда же они добрались до лазарета, Патрокл подыскал для друга место у самого края и осторожно опустил на матрас. Затем огляделся в поисках жгута и подобрал окровавленный лоскут, после чего опустился на колени, взялся за древко стрелы и стал тянуть. Эврипил неистово кричал. Патрокл не обращал на это внимания – жалость теперь не к месту. Медленно, с усилием он вытянул стрелу, убедился, что внутри ничего не осталось, и затянул лоскут чуть выше раны. Эврипил повернул голову, и его вырвало. Кто-то из воинов, легко раненный, подошел посмотреть. Он был низок, с копной рыжих вьющихся волос, зачесанных назад, – вероятно, чтобы придать еще немного роста. Патрокл узнал его, но никак не мог вспомнить имени.

– Можешь подержать пока? – попросил он.

Воин взялся за концы жгута.

– Ты как, приятель? – спросил он раненого.

Эврипил попытался ответить, но зубы его были так плотно стиснуты, что он не смог выговорить ни слова.

– Я принесу воды, – сказал Патрокл.

Он поднялся, прикрыв рот и нос от скверного запаха, и огляделся. Многие из раненых просили воды, другие спали или лежали без сознания. Чуть дальше по левую руку явно лежал мертвый. Патрокл увидел женщину среднего возраста: она поила воина, потерявшего глаз.

– Вода? – спросил он, помогая себе жестами. Не все рабы понимали греческий.

Женщина показала в дальний угол, где стоял стол.

Раненых было столько, что приходилось перешагивать через них. Когда Патрокл подошел ближе, то увидел кадку с водой и полдюжины кувшинов рядом. Там же лежали мешки с кореньями, источая запах земли, а над головой покачивалась перекладина с пучками высушенных трав. С десяток женщин сидели за длинным столом; одни растирали травы, другие наносили густую буро-зеленую мазь на отрезки материи. Это был островок деятельной безмятежности посреди моря боли и крови. Патрокл прошел вдоль перекладины и набрал высушенных трав, взял свежих побегов кориандра и тмина, после чего сел за стол и принялся растирать все это в ступке. По столу были расставлены чаши с водой, медом и молоком, все находилось под рукой. Нужно было промыть и перевязать рану, дать Эврипилу болеутоляющего отвара, а после возвращаться к Ахиллу, и желательно прежде, чем тот закипит от злости. Сейчас не было времени раздумывать над предложением Нестора, но, может, оно и к лучшему. Будь у него время на раздумья, возможно, в этот раз выдержка его подвела бы.

Патрокл так спешил закончить с травами, что поначалу и не обратил внимания на девушку, сидящую напротив. Но вот он потянулся за кувшином молока и наконец-то увидел ее: Брисеиду.

– А ты что здесь делаешь?

– Помогаю раненым.

Она подняла голову, и Патрокл увидел, что у нее рассечена губа, а лицо и шея покрыты синяками. В ночь, когда Одиссей сорвал с нее вуаль, ничего этого не было.

– Как ты?

– Все хорошо, жива.

– Я только что был у Махаона.

– Мы слышали, что его ранили. Как он?

– Неплохо. Кости не задеты, рана чистая, насколько я разглядел, – Патрокл старался не таращиться на синяки. – Он несносный пациент…

Брисеида улыбнулась.

– Могу себе представить… – Она подняла руку и тронула губу.

После они работали в молчании. Патрокл закончил растирать травы и попросил:

– Не подашь мне уксус?

Он аккуратно пересыпал травы в чашу, смешал с медом и молоком, размельчил в руках несколько кореньев, положил все в смесь, после чего добавил вина и соли. Он чувствовал, что Брисеида наблюдает за ним. Даже не глядя, видел красные прожилки в белках глаз, следы пальцев на шее.

– Для кого это?

– Для друга… Случайно встретил его. Хотя, кажется, он приходится мне родичем. Не знаю точно, сложно проследить.

– Я принесу припарку, если нужно.

Патрокл направился обратно – оказалось, что пройти по краю шатра легче, хоть и пришлось обтирать спиной жесткую перепачканную холстину. Эврипил лежал бледный и изнуренный, но жгут, по всей видимости, помог: кровь теперь едва сочилась из раны. Воин, что помогал ему, был рад заняться собственными ранами. Патрокл поблагодарил его и стал поить Эврипила болеутоляющим настоем. Рана почти не кровоточила. Не хотелось вновь причинять другу боль, но рану все же следовало промыть… Жаль, что рядом не было Махаона, он бы дал совет. В конце концов Патрокл решил, что чистота раны имеет первостепенное значение. Столько воинов умирало на его глазах от гангрены – хуже нее была только моровая язва…

Подошла Брисеида.

– Значит, вот он…

– Поможешь промыть рану?

Патрокл снова взял чашу и влил еще болеутоляющего настоя в рот Эврипилу. Это требовало немало усердия и терпения: Эврипил постоянно кашлял и должен был отдыхать между глотками. Брисеида начала омывать ногу мягкими, но уверенными движениями. Время от времени она наклонялась, чтобы взглянуть на рану. Затем осторожно сдавила пальцами по краям, прислушалась. Патрокл посмотрел на нее с недоумением. Брисеида сообщила:

– Кажется, все хорошо, рана чистая.

Ее слова как будто придали Эврипилу свежих сил, и он допил остатки настоя. Патрокл вытер ему подбородок и осторожно уложил его голову на матрас.

– Вот так, тебе станет лучше.

У Эврипила закатились глаза, и через пару минут он уже крепко спал. Патрокл тотчас взглянул на Брисеиду.

– Ты уверена, что рана чистая?

– Насколько я могу судить, да.

Она проводила его до выхода. В какой-то момент им пришлось пропустить четверых воинов с носилками. Несколько секунд они стояли лицом к лицу, но так и не нашлись, что сказать. Или что стоило бы говорить. Патрокл протянул руку и осторожно тронул ее лицо.

– За что это все?

– Наверное, недостаточно постаралась перед Ахиллом. И то правда, надо было солгать.

Он покачал головой.

– Это не навсегда.

– Как знать…

– Нет, поверь мне. Все меняется. А если нет, то нужно брать и менять самому.

– Твоими бы устами…

– Тебе выпадет шанс. Однажды. И тогда хватайся за него обеими руками.

– Одиссей говорил, что Ахилл звал меня женой.

– Да, я был при этом.

Брисеида пожала плечами.

– Похоже, нашлась еще причина.

На этом они и расстались. Патрокл прошел сотню шагов и обернулся. Брисеида стояла у шатра и смотрела ему вслед.