… А старец ничего не говорил. Только — «ну поезжай, послужи. Ты же не сам выбирал», — и все. А еще — «был я в этой стране. Там русский человек лежал на земле и кричал».

Тогда непонятно было. Лежал какой-то человек, всякое бывает. А кто знает: может, со значением сказано? Может — это о том, что священнику нужно ехать, чтобы русский человек не лежал там на земле, не кричал, мучимый страстями, а наконец-то воссоединился с Христом у Чаши?

Новая страна. Как непохожа на страны Латинской Америки, где служил прежде. Там — острова, горы и долины, земля движется, меняется, после каждого землетрясения, которых и не сосчитать, исчезают холмы или появляются новые, и вот уже на новых — дома. Земля бурлит, такие же бурливые и люди. Человеку, привыкшему прочно ощущать под ногами землю, все кажется — шатко там, шатко и непросто. И непредсказуемо, как тот прибой, что намыл песка на берег столько, что дома прибрежного поселка до середины стен оказались заполнены им. Люди сидели на улице, люди звали детей, дети играли с щенками и котятами, а домов больше не было, тех домов, где вчера строились планы на будущее на испанском языке, испанском с местными выражениями, африканскими и островными, так пугающими приезжающих на отдых испанцев.

Новая страна, с древней величественной историей. Даже трущобы с их разрухой и дымом выглядят вековыми. Слои пыли не вызывают удивления, словно бы это та самая «пыль веков». Но огромное население этой земли в большинстве своем не знает главного — не знает Христа. Теперь еще в одном уголке ее зажжется свет святой Литургии. А там — и в других городах страны, и в соседних странах, посещение которых тоже вошло в послушание.

Вот отслужили Рождество в столице — а теперь надо ехать в соседние государства с рождественскими службами. И там будет радость о Родившемся Спасителе. Переезды, перелеты. Горы. Люди. Люди, радостные у Причастия, люди, благодарные Богу за службу, уже ждущие этой встречи.

Обратный перелет, пересадки. Можно подумать. Ослик вез Христа в Иерусалим. А тут — везти рождественскую радость. Давно ждавшим этой службы старым и молодым, взрослым и детям. Дети… Семья осталась далеко, на родине, встречает Рождество без отца.

Дети… Семья с детьми разместилась на соседних креслах. Малыши разгомонились, и в их речи отчетливо услышались испанские слова. На испанском явно мексиканского «извода» ответил им и глава семьи…

Через пять минут пассажиры общались как давно знакомые. Глава семьи родом из Мексики, дети говорят на трех языках. Маленький был совсем маленький, а старшая девочка очень заинтересовалась новым знакомым и заняла все его внимание. Показала вещи, что взяла с собой в самолет. А это моя салфеточка, смотри. А это мишка, не смейся, я его буду кормить. А теперь расскажи мне сказку. Это русская сказка, да? А что такое «колобок»? Как круглый — как гамбургер? А теперь расскажи cuenta de miedo, страшную сказку. А сейчас я покажу, как пишется мое имя, бери свой телефон и пиши. N… а теперь O с двумя точками наверху. Как это нет такой буквы на твоем телефоне? N-ö-e-ll-e, теперь правильно.

Девочку звали Ноэль. То есть — Рождество.

Менялись планы, задерживались рейсы. Для того, чтобы его, ездившего по городам и странам ради Христова Рождества, вывела из самолета за руку девочка по имени Рождество. И спросила: «А ты будешь по мне скучать?»

Велик наш Господь, через малое способный показать великое: Свой Промысел. Велик наш Господь, говорящий: «Будьте как дети». И на все — святая воля Его, выполнять которую — радостно.

А другого — и не надо.