Остров Эвергрин
23 августа 1993 года

Мария не сдавалась. Несмотря на уклончивые ответы Айоны, она пообещала себе, что сделает все возможное, чтобы узнать о девушке как можно больше. Уже тогда она чувствовала – выяснить, что Айона делает на острове, жизненно важно для безопасности их семьи.

Но к концу августа Мария почти не продвинулась в своем предприятии. В тот день она переправилась утренним паромом на материк и бродила по гавани, наблюдая за людьми, рассматривая дорогие яхты и прогуливаясь по магазинам. Она приехала одна и была погружена в свои мысли, когда вдруг в одном из переулков заметила Айону, свернувшую в магазин одежды. За ней шла еще одна девушка, однако с того места, где Мария стояла, ей не удалось разглядеть, кто это был. Забавно, но она вдруг вспомнила о Бонни – что ее дочь сейчас делает без любимой подруги?

Несмотря на предположение Дэнни, что Бонни уже не так счастлива в обществе Айоны, дочь снова ходила за подругой тенью, хотя их дружба теперь действительно казалась более односторонней, чем раньше.

Мария спохватилась, что бродит на виду по магазину, и поспешила укрыться в уголке, с удивлением слушая, как Айона болтает с Тесс Карлтон. Подслушивать было стыдно и нелепо, и если ее заметят, придется сделать вид, что она находилась там все это время, но, несмотря ни на что, Мария, прячась, с жадностью ловила обрывки разговора сквозь громкую музыку.

– Я так рада, что мы подруги, – говорила Айона, держа Тесс под руку и вытягивая со стойки то одну, то другую вещь. – Здорово, когда можно с кем-то поговорить обо всем!

Тесс просияла от радости, а Мария нахмурилась, едва сдерживая раздражение. Ей были хорошо знакомы эти приемы, которыми Айона пользовалась в отношениях с Бонни.

– Сразу видно, они понятия не имеют, что с ним делать, – продолжала Айона.

Мария почувствовала, как ее щеки запылали.

– Честно говоря, он меня просто пугает. Не переношу, когда он таращится на меня через стол. Мне жалко Бонни, но… – Айона замолчала. – Родню не выбирают, – дерзко закончила она.

У Марии кровь отлила от лица.

– То, что произошло в пещере, было так забавно, правда? – продолжала Айона.

– Не знаю… Он здорово расстроился, – отозвалась Тесс.

– Пустяки, – отмахнулась Айона. – Я думаю, он заслужил, чтобы его проучили, хотя не уверена, что это помогло. Каждый раз, когда я оглядываюсь, он всегда где-то рядом, будто собирается незаметно подкрасться!

Тесс не ответила.

– Ладно, есть кое-что поважнее. Почему ты скрываешь от меня, что вы уезжаете с острова? – продолжила Айона.

Мария замерла одновременно с Тесс.

– Как уезжаем? – ошеломленно переспросила девочка.

– Ваш дом выставлен на продажу. Разве ты не знала?

Мария представила, как Тесс качает головой. Сьюзен лишь недавно подтвердила это Марии, так откуда же, черт возьми, узнала Айона? Было понятно, что Сьюзен не хотела афишировать продажу дома, поэтому Карлтоны не поставили доску с объявлением об этом.

– Будет очень жаль, если ты уедешь. Особенно теперь, когда мы так подружились.

– Наверно, – неуверенно отозвалась Тесс, явно сбитая с толку. Что же задумала Айона? Мария не сомневалась, что эта странная дружба с Тесс не имеет ничего общего с желанием, чтобы та осталась на острове.

– Может, тебе поговорить с… – начала Айона, когда Мария вдруг споткнулась, потеряла равновесие и налетела на стойку с вешалками. Она схватилась за нее, чтобы не упасть и не зашуметь. Девочки ничего не заметили, и когда дверь магазина распахнулась, впуская новую посетительницу, Мария поспешила ускользнуть прежде, чем ее увидели. С колотящимся в горле сердцем она побежала на паром, бессовестно преданная девушкой, которую каждый вечер приглашала за свой стол.

Захватив альбом и карандаши, Дэнни отправился к полоске пляжа, тянувшейся вдоль Пайнклиф-аллеи. Он знал одну небольшую поляну, где Стелла и Джилл любили секретничать. Девочки называли ее своим тайным местом, хотя на острове любой мог его найти. Никто не ходил туда только потому, что рядом с поляной не было хорошей дороги. Стелла сегодня дома, и Дэнни знал, что он ее не побеспокоит.

Ему тоже нравилось это место на вершине утеса – оттуда открывался великолепный вид на море и соседние острова. Дэнни приходил сюда, когда ему хотелось побыть одному.

Но сегодня, едва он достал карандаши из футляра, за спиной послышался какой-то звук, что заставило Дэнни инстинктивно вжаться в заросли можжевельника. Он понимал, что ведет себя глупо, однако часто делал так не задумываясь.

Сердце совершило сальто, когда он разглядел Айону. Должно быть, она вернулась на последнем пароме – мальчик видел, как она уехала утром. А теперь девушка шла не спеша прямо навстречу, спрятав глаза за большими темными очками и мурлыча неизвестный мотивчик.

Дэнни втиснулся еще глубже в кусты, молясь, чтобы Айона его не заметила. После того нелепого случая, когда он сорвался с дерева, Дэнни старался быть осторожнее. Айона неторопливо приближалась, а поравнявшись, присела и затихла.

Дэнни затаил дыхание, но она, должно быть, уже услышала его короткие и резкие вдохи. Он ждал, что Айона отведет ветви и потребует, чтобы он объяснил ей, почему снова за ней следит.

Однако девушка, сдвинув очки на макушку, улыбалась своей прелестной странной улыбкой, которую так трудно передать на бумаге.

Впрочем, у Дэнни уже начало получаться. Он делал ее глаза темнее, чтобы нельзя было заглянуть в ее душу, изгибал губы под легким углом, и тогда сходство становилось невероятным. Дэнни задавался вопросом, видят ли остальные столько разных лиц у Айоны, сколько видит он. И каждое из них он запечатлел в своем альбоме.

– Надеюсь, что ты не следишь за мной, – заявила она, и это было просто нелепо, потому что Дэнни пришел сюда первым.

Дэвид поставил стул для Айоны рядом с собой. Она была такой приятно теплой и душевной девушкой. Он радовался ее присутствию и уже хотел спросить, как она провела день на материке, но Мария опередила мужа:

– Дэвид, ты не мог бы зажечь свечи?

Он с улыбкой взглянул на жену и встретился с ее жгучим взглядом. Уже пару недель Мария пребывала в странном настроении, и Дэвид начал от этого уставать. Стояло лето, их любимое время года, и все должны были быть счастливы. Если Мария не хотела, чтобы Айона так часто приходила к ним на ужин, что, как он подозревал, и было причиной беспокойства жены, почему бы ей просто не сказать об этом прямо?

Дэвид зажег фитили, пока Мария накладывала чили Стелле и передавала ложку Бонни. Айона, вероятно, почувствовала холодность хозяйки, однако не подала вида, проявив такую деликатность и мудрость, которых не было у его жены.

Откупорив вино, Дэвид понюхал пробку, хотя понятия не имел, каким должен быть аромат. Когда он поставил бутылку на стол, Айона схватила ее и налила себе полный бокал.

Краем глаза он заметил пристальный взгляд Марии. Бонни тоже во все глаза уставилась на бокал подруги. Дэвид собирался уже сказать Бонни, что она тоже может попробовать капельку, если захочет, но удержался, не желая подчеркивать разницу девочек в их возрасте.

Дэвид с удовольствием жевал стейк, когда Мария с требовательной интонацией в голосе вдруг спросила через весь стол:

– Скажи нам, Айона, где ты жила до того, как приехала на Эвергрин?

Господи, она опять за свое!

Чтобы разрядить атмосферу, Дэвид решил в этот раз подыграть жене:

– Мария права, мы совсем ничего не знаем о твоей семье.

Он ласково улыбнулся. Кожа на шее Айоны из розовой стала почти красной.

– С пяти лет я много переезжала с матерью, – коротко ответила она.

– Как путешественники? – вставила Стелла.

– Вроде того.

– А вы жили в домах?

– Конечно, в домах, где же еще, – отрезала Мария, не сводя взгляда с Айоны. Дэвид ощутил невероятную неловкость от направления, которое принял разговор.

– Многие путешественники живут в фургонах, – не присмирев, продолжала Стелла.

– Да, мы жили в доме, но ничего подобного тому, что есть у вас, там не было, – повернулась к ней Айона. – Ничего такого прекрасного, как то, в чем выросла ты с братом и сестрой.

Дэвид искоса поглядел на гостью. В голосе Айоны отчетливо слышались зависть и ревность, но, с другой стороны, нетрудно было понять почему.

– Мы жили в домах гораздо хуже этого, – продолжала Айона.

– Твоя мама не скучала, когда ты переехала сюда? – спросила Стелла. Айона громко расхохоталась. Бонни резко выпрямила спину и сидела очень напряженно, и только ее руки двигались, пытаясь поддеть вилкой горошек, который все рассыпался.

– Не думаю, чтобы она по мне скучала, – отсмеявшись, с улыбкой произнесла Айона, и Дэвиду показалось, что улыбка плохо вяжется со смыслом слов. – Моя мать не была, что называется, хорошей женщиной. Она совершала поступки, которые тебе и не снились.

– Да? – Глаза у Стеллы расширились, и Дэвид решил вмешаться, пока девушка не сказала что-нибудь не подходящее для детских ушей.

– А откуда ты родом? – спросил он.

Наступила пауза, и он молча ждал ответа, борясь со странным нехорошим предчувствием.

Айона повернулась к нему, сверкнув новой улыбкой:

– Из Бирмингема, Дэвид. Я родилась в Бирмингеме.

– Чудесно, – улыбнулся он в ответ, стараясь не глядеть на жену. Он отлично знал, о чем сейчас думает Мария. Ему предстоит развеивать ее тревоги, когда после ужина жена прибежит к нему в панике.

Они уехали из Бирмингема семнадцать лет назад, оставив там и мать Марии, Джой. С тех пор Дэвид ни разу туда не наведывался и, откровенно говоря, был бы рад больше никогда не видеть этого места. Ему тоже стало не по себе, однако он подавил беспокойство. Это же Айона, в конце концов. Волноваться было не о чем.