Остров Эвергрин
5 августа 1993 года

Дэвид всегда чувствовал, когда Мария наблюдала за ним. Он ощущал, как ее взгляд проникал сквозь спину, и когда он, выплюнув полный рот зубной пасты, посмотрел в зеркало, то убедился, что жена действительно маячила за его спиной. Он сполоснул щетку, вернул ее обратно в стакан и обернулся.

– В Айоне есть что-то… – начала жена.

Дэвид не мог не согласиться – в этой девушке действительно было нечто такое, отчего оживлялась Бонни и веселились все за столом. Но он понимал, что Мария говорит о другом. Ее лицо было измученным, значит, жену снова что-то беспокоило.

– Я не могу сказать точно, но… – продолжала жена.

– Мне казалось, Айона тебе нравилась?

– Нравилась.

Дэвид недолюбливал привычку жены слишком погружаться во все происходящее, все переворачивать и искать проблемы там, где их нет. Он считал, что это единственное, о чем она должна была беспокоиться, но Мария даже не задумывалась ни о чем подобном.

Они были слишком разными – эта мысль тяготила его изо дня в день, однако супруги обходили эту тему.

И сейчас он не поддержал жену.

– Айона хорошая девушка, не накручивай себя.

Мария вздохнула:

– Что-то она не перетруждается университетской подготовкой.

– О, ради Бога!

– Я просто говорю, – пояснила жена, кусая кожу на большом пальце. Дэвид мягко отвел ее руку подальше ото рта, понимая, что Мария очень нервничает. Что может им сделать Айона?

Дэвид поцеловал Марию в лоб и вышел из ванной. Он не позволит жене втянуть его в это. Тем более что Айона начинала ему нравиться.

В начале дня Мария была все еще взволнована разговором с Дэвидом. Ей не следовало доказывать мужу, что в поведении Айоны она замечает странности, но, похоже, ей придется это сделать.

К концу лета она горько пожалеет, что не проявила большей настойчивости и не заставила Дэвида внимательнее присмотреться к гостье: тогда бы он никогда не сделал того, что сделал. Но в тот момент Мария еще и сама не понимала всей глубины происходящего.

В то утро ей представилась редкая возможность спокойно выпить кофе, когда снаружи послышался неистовый крик Бонни. Мария вскочила со стула и вылетела в дверь, столкнувшись на пороге со старшей дочерью.

– Что, черт возьми, случилось? – крикнула она.

– Ненавижу его! – заорала Бонни.

– Кого ты нена…

– Господи, Дэнни, кого же еще! Он опять засел на чертовом дереве в лесу, чтобы следить за нами и подслушивать!

Мария похолодела. Она еще раз поговорит с Дэнни, тщательно подбирая слова, и напомнит ему, что не годится следить за людьми.

Бонни не сводила с нее глаз:

– Мы сидели под деревом и разговаривали. А потом он свалился сверху прямо перед нами! Он явно сходит по ней с ума!

– Сорвался с дерева?! Он в порядке?

– Господи, мама! – крикнула Бонни. – Какая разница, да пусть бы хоть на голову упал, он же все равно ненормальный! – Она постучала себя по виску указательным пальцем.

– Бонни, он ничего себе не сломал?! – Мария с удивлением услышала, что кричит сама.

– Не знаю! Мне все равно.

– Да что с тобой такое, – пробормотала Мария, отпуская дочь и выбегая из дома, крикнув через плечо: – Где он?

Бонни пошла за ней, огрызнувшись, что Дэнни в лесу. Мария уже бежала к сыну.

– Туда, – дочь указала влево, и Мария бросилась со всех ног к обмякшему, неподвижному телу на земле.

– Дэнни! – закричала она. Сын свернулся в комок, весь сжавшись. Он был похож на маленького ребенка, если бы не рост. – Дэнни, – повторила Мария, присев рядом с сыном и осторожно тронув его за ногу.

Он открыл глаза, но тут же снова зажмурился.

– Я не делал ничего плохого, – пробормотал он.

– Тебе больно? – спросила Мария. Сын покачал головой.

– Я не шпионил. Бонни сказала, что я подслушивал их разговор, а я не слушал.

– Нет, слушал! – закричала Бонни из-за спины матери. – Черт возьми, так оно и было!

– Бонни, заткнись, пожалуйста, – приказала Мария. Ноги дочери были воинственно расставлены, руки уперты в бока, а лицо – белее простыни.

Услышав, что мать повысила голос, Дэнни снова открыл глаза.

– Что ты слышал? – допытывалась Бонни.

Мария осмотрелась.

– А где Айона? – спросила она, прежде чем Дэнни успел ответить.

Куда могла так быстро уйти эта девушка, если была здесь еще минуту назад? И почему она вдруг сбежала?

– Ты должна что-то сделать, – резко потребовала Бонни, и Мария снова повернулась к Дэнни. Никто из них будто не слышит друг друга. – Каждый раз, стоит Айоне оглядеться, он всегда стоит рядом и наблюдает за ней!

Не выдержав, Бонни развернулась и в бешенстве пошла к дому.

Мария помогла сыну сесть.

– Ты слушал, о чем они разговаривали? – уточнила она.

Мальчик пожал плечами.

– Дэнни, мы же уже говорили об этом, – Мария чуть слышно вздохнула. – Нельзя подслушивать чужие разговоры.

Сын не отвечал целую вечность, и мать уже готова была сдаться и помочь ему подняться на ноги, когда он сказал:

– Я не понимаю, почему они до сих пор подруги.

– Кто? Бонни и Айона?

Дэнни кивнул.

– Не похоже, что сейчас Бонни счастлива, когда она с ней.

Вот как? Неужели она это пропустила? Мария поймала себя на том, что удрученно качает головой, глядя на сына. Она не могла представить, что это правда, но если это так, ей придется еще внимательнее наблюдать за Айоной.

Дэнни опасался, что зашел слишком далеко, рассказав матери о том, что сделал, но он хотел отвести ее гнев от себя. Он действительно следил за Айоной, не в силах справиться с собой; его тянуло к ней подобно тому мотыльку, который не давал ему спать прошлой ночью, стуча о стекло ночника. Она была завораживающей и интригующей, состоявшей из стольких противоречий. Она не походила ни на кого на этом острове. Айона возбуждала в Дэнни острое любопытство, и всякий раз мальчик замечал в ней что-нибудь новое.