Настоящее

Фрея пристально следит за моей реакцией. Я физически ощущаю ее взгляд, чувствуя, как моя жизнь вновь идет трещинами, раскалываясь на части и рассыпаясь мелкими осколками.

– Почему вы рассказали мне об этом? – Я постепенно прихожу в себя. – Вам не обязательно было это делать.

Фрея, чуть откинув голову, всматривается куда-то в даль.

– Я колебалась, стоит ли говорить. Не решалась до тех пор, пока мы не пришли сюда. Признаться, мне хочется вас предостеречь.

– От чего?

Фрея уставилась на меня как на безумную.

– Как только новость распространится по острову, местные отреагируют, и… – она вздыхает и замолкает. – Да ладно вам, Стелла! Айона часто бывала у вас в доме, дружила с вашей сестрой. Островитяне любят искать виноватых, и как только об Айоне узнают те, кто не был знаком с вами лично, от вас станут требовать ответов, которых у вас нет.

Я опускаю голову.

– Вы же понимаете, что я права, – произносит она мягче.

– Почему вы обо мне печетесь?

Фрея пожимает плечами.

– Я чувствую, что вам может понадобиться друг. Слушайте, мне пора идти, но вот, возьмите номер моего телефона, – она протягивает мне визитку. – И будьте осторожнее. Как я уже замечала, люди имеют привычку выдумывать то, чего нет.

Прошел час, а я все еще сижу в своей комнате, думая об Айоне. Я вспоминаю ее полной жизни, смешливой и остроумной за нашим обеденным столом. Жутко думать о том, что ее убили, но я понимаю, что кое-кому будет вдвойне тяжелее. Надо сообщить Бонни, прежде чем она узнает об этом из новостей.

Я снова направляюсь в кафе, однако, проходя мимо белого штакетника, вижу толпу, осаждающую полицейскую палатку на задней стороне нашего старого сада. Новость, очевидно, уже разлетелась, и я наблюдаю, как островитяне наперебой выдвигают версии и обмениваются сплетнями. Меня это не удивляет – на Эвергрине так было всегда, просто сегодня никто не скрывается.

Отрезвленная словами Фреи, я на минуту задерживаюсь, разглядывая толпу на расстоянии, однако мне нечего скрывать, и я отказываюсь чувствовать вину за то, о чем имею не больше представления, чем любой из них. В итоге я иду по саду, пока не приближаюсь к группе из почти незнакомых мне лиц. Мужчины и женщины моложе меня, некоторые со своими маленькими детьми; подростки; пожилая пара, суетливо пробирающаяся поближе к полицейским. Офицер полиции спокойно отвечает на все вопросы, удовлетворяя потребность собравшихся в подробностях из первых рук. Люди возбужденно переговариваются между собой, представляя резкий контраст с еще одной группкой людей, сгрудившихся у края леса.

Этих людей я узнаю. Энни Уэбб о чем-то ведет разговор с Руфью Тейлор, серьезной и бесстрастной. Справа от них Грэм Карлтон в своей черной шапке, надвинутой на брови. Рядом с ним я вижу еще одну женщину. Она поворачивает голову в мою сторону, и я догадываюсь, что это жена Грэма, Сьюзен, хотя она постарела так, что ее трудно узнать. Ее худое тело сутулится, а некогда золотистые волосы совсем побелели. Со своего расстояния я вижу, что ее лицо выглядит нездорово серым.

Я перевожу взгляд с одной группы собравшихся на другую: люди, которых я знаю с детства, и новые жители острова, более молодые, которые все сильнее оживляются, шумно переговариваясь. И где-то посередине между ними оказываюсь я.

Оглядевшись еще, я замечаю слева тележурналистку и оператора с камерой. Я узнаю ту самую девушку-репортера, которая сообщила о найденных останках в прошлую пятницу. Похоже, новости уже разошлись по всему миру, а это значит, что Бонни теперь информирована и страшно обижена на меня за пренебрежение. Моя рука инстинктивно нашаривает телефон, но сигнала, разумеется, нет.

Я знаю, что должна сейчас же вернуться в кафе, чтобы позвонить сестре, однако меня уже заметила Энни и зовет к себе. Чем ближе я подхожу, тем плотнее сдвигаются остальные, словно маленький отряд солдат перед лицом неприятеля.

– Стелла, – Энни протягивает мне руки. – Ты уже слышала? – произносит она серьезно.

Я киваю, позволив взять себя за руки:

– Не могу поверить, что это Айона.

Энни тоже кивает.

– Ты помнишь остальных из нас? – спрашивает она, показывая себе за спину.

– Помню, – я поворачиваюсь к Сьюзен: – Очень рада вас видеть.

– Хотелось бы при других обстоятельствах, – отзывается та и раскрывает объятья. Мы обнимаемся, и Сьюзен шепчет мне на ухо: – Мне так жаль твою маму. Она была моей лучшей подругой, мне ее так не хватало, когда вы все уехали.

– Спасибо, – мягко говорю я, когда она отпускает меня, и, подняв взгляд, замечаю, что Грэм куда-то пропал.

– Милая, – Энни берет меня под руку, – давай-ка прогуляемся.

Она ведет меня в сторону деревни, передвигаясь так медленно, будто тяжелое пальто тянет ее сухое тело к земле.

– Я надеялась, что тебя здесь не будет, – говорит она, когда мы отходим на достаточное расстояние. – Особенно сейчас, когда все узнали, кому принадлежат останки, – добавляет она, понизив голос, хотя вокруг никого нет.

– Что ты хочешь этим сказать? – интересуюсь я.

Энни отвечает не сразу, продолжая держать мою руку. В ее глазах читается тревога, и я замечаю, как ей тяжело.

– Я знаю, что будут говорить. Слишком давно живу. Люди делают свои выводы, и их не переубедить. Конечно, Айона провела на острове всего одно лето… – Энни замолкает и оглядывается на мой старый дом. – Но, как все поняли, вы внезапно и спешно покинули остров всего через несколько дней после Айоны. Лучше тебе уехать, Стелла. Поезжай в Винчестер, к своей сестре.

– Не понимаю, почему я должна уезжать.

– А я думаю, понимаешь.

– Но я отчетливо помню, что ее куда-то вызвали! Получается, она вернулась сюда уже после нашего отъезда.

Энни отрицательно качает головой.

– Она села на паром твоего отца, и это был последний раз, когда ее видели.

Я отворачиваюсь, не в силах глядеть на старуху.

Я знаю, что это неправда. Я знаю, что Айона возвращалась, потому что я ее видела, только никому не сказала об этом.

А еще я знаю, что не я одна ее видела, и с этим человеком мне пришла пора поговорить.