Остров Эвергрин
13 июля 1993 года

Тем летом изменилось еще кое-что. Это был первый год, когда Дэнни проявил интерес к общей ночевке на пляже, где все дети должны были собраться, взяв с собой спальные мешки, чтобы утром встретить рассвет. Мария никак не могла взять в толк, зачем ему понадобилось участвовать в этом мероприятии. У нее разрывалось сердце, когда она смотрела, как он аккуратно собирает сумку, как кладет в специальный контейнер мыло и зубную щетку. Мария закрыла глаза, борясь с желанием сказать Дэнни, что ему не понадобится ни то, ни другое, но, представив его реакцию, промолчала.

Она знала, что будет лучше, если он не поедет. Она могла бы защитить своего сына, не пустив его на ночевку, невзирая на то, что Дэвид не одобрил бы ее решения. Но вместе с тем Мария всегда мечтала, чтобы Дэнни общался с другими детьми, и теперь боролась с желанием его остановить.

Откуда ей было знать, как поступить? Надо ли оградить ребенка от неизбежной боли или позволить ему столкнуться с ней, надеясь, что это сделает его сильнее?

Дэвид часто говорил, что она растит Дэнни неженкой.

– Мальчишке нужно научиться закалять характер, – твердил он, хотя в глазах мужа читалось что-то еще. Неуверенность в своих словах?

Мысль о том, что Дэнни будет на пляже с другими детьми, терзала ей сердце. Мария ясно представляла, как все получится: ребята тесно усядутся вокруг костра, старшие мальчики начнут хвастаться своими гитарами. Тем временем ее сын будет прятаться в спальном мешке на задворках этого круга, не зная, как присоединиться, даже если захочет.

Спускаясь на первый этаж, Мария попыталась прогнать тревожные мысли. Выйдя в сад, она даже подскочила от неожиданности, когда в сумерках из-за дома справа показалась фигура. Лес начинался сразу за садом, и, заплутав в густых деревьях, к ним мог забрести любой. Мария часто хотела попросить Дэвида поставить штакетник и с этой стороны, чтобы без труда можно было разобрать, где сад, а где лес. Обычно этим путем приходили только ее друзья, однако теперешний гость другом не был и он отлично знал, куда идет.

Дэнни застегнул молнию на сумке и отступил полюбоваться. Он впервые упаковал свои вещи для ночевки под открытым небом, и он был уверен, что ничего не забыл. Мама задавала много вопросов, и Дэнни видел, что она не понимает, почему в этом году он вдруг решил идти, если раньше категорически отказывался. Но он никак не мог открыть ей подлинную причину.

Он слышал рассказы от Бонни и Стеллы на протяжении многих лет и в общих чертах представлял, чего ожидать. Возможно, он раскается в своем решении. Ему придется делать над собой усилие, чтобы общаться с другими детьми, если он не хочет выбиваться из компании. Но он также знал, что, скорее всего, ему это быстро наскучит и он будет сидеть отдельно от всех.

Однако кожу покалывало от нетерпеливого ожидания, и Дэнни ни за что не отказался бы. Он похлопал по боку сумки, где на дне таился альбом для рисования, и еще раз оглядел комнату. Не может быть, чтобы все обернулось так уж плохо.

Бонни поджидала Айону у двери в сад, рассеянно слушая разговор Боба Тейлора с матерью. Ее переполняло раздражение – она вовсе не хотела идти на чертову пляжную ночевку. Там не могло быть ничего стоящего ее внимания. В довершение всего туда собирался пойти и Дэнни, а это означало, что он обязательно сделает что-нибудь нелепое. Она проводила его недобрым взглядом, когда брат торопливо прошел мимо нее, сообщив маме, что уходит.

Но Айона вовсе не сомневалась, что на пляже будет весело, она даже пообещала приглядывать за Дэнни, что заставило Марию вскочить со стула и кинуться ее обнимать.

Когда Айона вышла из туалета, Бонни снова спросила ее:

– Ты не передумала? Мы и без них можем что-нибудь придумать.

– Тебе необязательно идти, – улыбнулась Айона, поднимая глаза в ожидании ответа.

Бонни затеребила ремень своей сумки, борясь с усилившимся раздражением.

– Я приду, – отрубила она, но, забеспокоившись, что это может показаться грубым, через силу улыбнулась, чтобы показать, насколько ей это безразлично. Айона с удивлением посмотрела на нее, не догадываясь, однако, о борьбе, происходившей в Бонни.

– Серьезно, если не хочется, не ходи, – предложила она, с любопытством глядя на подругу.

– Но почему мы не можем побыть вдвоем? – выпалила Бонни и тут же пожалела о сказанном: ей не хотелось показаться навязчивой. – Просто эти ночевки на пляже кажутся мне такими детскими, – добавила она и делано засмеялась. Смех показался фальшивым даже ей самой.

– С тобой все в порядке?

– В полном, – подтвердила Бонни.

Однако это было неправдой – внутри себя она истерически вопила, готовая поддать ногой сумку и загрохотать кулаками по столу.

Айона взяла Бонни под руку.

– Пойдем, мы же там будем вместе, – сказала она; и лава, клокотавшая в Бонни, начала утихать.

Мария догадывалась, что Боб Тейлор сделал это нарочно: ему не было нужды обходить дом сзади. Она терпеливо слушала его болтовню о необходимости вырубки деревьев, но он снова вывел ее из себя. Так было всегда, с того самого дня, когда двенадцать лет назад он ступил на остров с Руфью и Джилл. Энни предупредила Марию за неделю до их приезда, и Мария даже подумала, что сможет подружиться с новой семьей. Однако, увидев Боба, сразу поняла, что дружбы у них не получится. Он протянул руку Дэвиду, демонстративно не замечая Марию, и нарочито громко заговорил о том, как рады они поселиться на острове. Руфь жалась за его спиной, а Боб продолжал разглагольствовать, не задав ни единого вопроса, – никто не должен был испортить его шоу одного актера. На первый взгляд он мог показаться балагуром, но Мария чувствовала, что это ширма. Она знала, что у Боба и Руфи есть тайна, и они тоже приехали на Эвергрин, чтобы скрыть ее здесь. Все годы жизни на острове Тейлоры так старательно оберегали ее, что Марии стало казаться – при всей неприязни к Бобу она может ему доверять.

Однако этим летом, по мере того как неделя будет тянуться за неделей, ее доверие столько раз будет испытано, что к концу августа Мария полностью убедится, что максимальная дистанция между Бобом Тейлором и ее семьей не просто необходимость, а вопрос жизни и смерти.